Как говорить о коронавирусе с ребенком и пожилыми родителями

— Как сейчас можно говорить вообще с детьми про все это происходящее, чтобы, с одной стороны, не напугать их, но и дать понять, что ситуация сложная?

— Во-первых, дети не так уж сильно в целом напуганы. Многие пишут, что они начали уже играть в салочки с коронавирусом. «Я коронавирус, сейчас тебя осалю». Они справляются по-детски со своими переживаниями.

Если мы говорим про маленьких детей, условно, до шести лет, то главное, что они должны знать — это то, что у них есть взрослые и они знают, что делать. Самое важное для ребенка до шести лет, чтобы его взрослые не рассыпались. Ему можно рассказывать о том, что делается, о том, что строится больница, о том, что мы моем руки, это помогает, обрабатываем кнопки лифта, это помогает. Эти дети должны понимать, что взрослые контролируют ситуацию.

Если мы говорим про детей постарше — школьного возраста, особенно предподросткового и подросткового, то там уже важно, что ребенок может многое сделать сам.

Он может помогать родителям, он может помогать каким-то соседям, он может сам что-то делать. Дети в этом возрасте довольно нормативны, это важно. Они с удовольствием будут участвовать в чем-то, что может иметь общественную пользу.

До них нужно донести, что эти действия — это не просто чья-то блажь и выдумка, это не для того, чтобы он не гонял по улицам, а уроки делал, а что это общественная польза. Его вклад в то, чтобы сберечь здоровье каких-то людей, которых он не знает и не увидит никогда, но эти его простые действия, в том числе ограничения какие-то, повышают для них шансы остаться живыми и здоровыми. Дети 10–12 лет обычно очень чувствительны к таким аргументам.

Подросткам, мне кажется, можно вполне говорить, чтобы они подумали о том, что ты можешь сделать в этой ситуации. Они могут носить продукты, они могут обрабатывать подъезд, они могут еще что-то делать. Они могут в подъезде каким-то бабушкам и дедушкам подключить интернет, для того чтобы им было не скучно. Подростки уже много чего могут сделать. Другой вопрос, что все равно нужно говорить с ними о безопасности своей семьи, потому что они меньше в группе риска, чем пожилые люди, но некоторые из них достаточно тяжело переносят.

— Как говорить с пожилыми? Не все осознают опасность. А у некоторых логика другая: я уже пожил, и мне неважно, от чего я умру, пусть это будет коронавирус.

— На такую логику люди, в принципе, имеют право. Если у него перспектива просидеть несколько месяцев одному без детей, без внуков, с вероятностью, что он сэкономит на этом год или два жизни, то человек имеет право принимать то решение, которое он хочет. Мне кажется, тут неправильно по отношению к старикам занимать позицию опекунов, которые лучше знают, как им надо, и как с маленькими детьми, не соображающими, говорить… Возникают случаи совершенно неадекватные, вроде того, что надо запереть дома маму, забрать ключ, запретить выходить.

Но все-таки это взрослые люди с большим жизненным опытом. Да, они могут иметь свою точку зрения, которая нам может не нравиться, но это не повод объявлять их недееспособными без суда и следствия на ровном месте.

С другой стороны, мне кажется, что пожилые люди обычно очень склонны учитывать интересы других. Для них может быть важна та мысль, что когда они более заботливо относятся к себе, они тем самым заботятся о своих детях и о своей семье, они снижают тем самым тревогу, уменьшают риски для себя, а значит, для всех остальных.

Понятно, их нужно информировать, и тут у нас провал государственной системы. Им зачем-то закрывают льготные проездные на ровном месте, но в этих же автобусах не говорят, что вирус — это опасно. Наверное, не хотят панику нагнетать, не знаю, логика какая здесь. Но получается не очень хорошо — информации нет, до последнего времени нам по телевизору рассказывали, что это все выдумка и американцы это сочинили или китайцы.

А теперь вдруг выясняется, что по отношению к нам применяются какие-то ограничительные меры. На каком основании? Здесь все-таки нужно разговаривать, рассказывать, объяснять с уважением, потому что это взрослые люди с большим жизненным опытом и, наверное, что-то сами имеют право для себя решать.