2020-05-25
67
— Как вы сами свой график жизни перестроили или собираетесь перестроить в этой связи? Или что у вас вошло в жизнь?
— Я все жду, когда настанет та самая карантинная скука, которая все никак не случится со мной. Понятно, что сегодня последнее будет мероприятие публичное, на котором все будут сидеть в масках в метре друг от друга. После этого свернется вся эта большая часть деятельности. Свернулись все поездки.
Все в основном переходит в онлайн, но сейчас пока не так много, потому что понятно, что людям нужно время на адаптацию ко всему этому. Даже тот, кто раньше работал с психологом, ставит это на паузу, потому что все кувырком, не до копаний внутри себя, это нормально. Потом это все вернется, наладится. Работы все равно много.
Я сейчас думаю о том, какие можно наладить формы поддержки родителям, потому что то, о чем я до этого говорила, меня очень сильно беспокоит. В первую неделю всем все в новинку, а если это продлится, а это продлится, то через какое-то время мы получим огромное количество эмоционально истощенных родителей, не имеющих возможности обратиться за очной помощью и платить за нее. Что с этим делать, надо придумывать.
— Вы поэтому сказали, что дальше будет страшнее и хуже?
— Дальше будет хуже эпидемиологическая ситуация. Кривая роста у нас идет с некоторым сдвигом, мы его размер не очень понимаем, потому что у нас очень маленький охват тестированием, поэтому мы не знаем, какое количество реально зараженных. В любом случае их будет больше.
Поэтому меры, которые ранее принимались, мне показались более чем странными. Идея каникул — по-моему, все уехали из Москвы, развезли это везде и разгрузили московскую медицину. Никакого другого смысла я в этом, честно говоря, не вижу. Потому что у нас половина Москвы — это люди, приехавшие из регионов на работу. Их отпустили на каникулы, и первое, что они сделали — это с детьми или без детей, у кого как, вернулись к себе на место, откуда они приехали. Они развезли это повсюду. У нас одновременно «Аэрофлот» в два раза снизил цены.
Мне кажется очень странной эта мысль — прекращение деятельности без карантина. Уж тогда карантин, и люди дома сидят.
Или в чем тогда смысл, что они не будут ездить на работу, если они будут везде? Поэтому я не специалист, я не эпидемиолог, я не берусь судить, но с точки зрения обывателя мне это все кажется странным.
— Вопрос, кому хуже — всегда очень сложный. Как вам кажется, у кого действительно сейчас самая сложная ситуация — врачи, учителя, родители с детьми, учителя с детьми, пожилые?
— Самая сложная ситуация сейчас у тех людей, которые не могут себе позволить карантин, при этом имеют в составе своей семьи людей группы риска и ничего не могут сделать, не имеют возможности с ними разъехаться. Для этих людей нет вообще никаких предложений помощи.
Я представляю себе: я - единственный человек, который работает дома в семье; у меня пожилая мама, ребенок; мне платят зарплату за выход на работу, за день.
Есть много людей, которые за день получают, они не имеют ставки. Что делать? И моя работа, допустим, связана с людьми — кассир какой-то. Какие варианты? Если я не буду работать, через три дня нам нечего будет есть. Мне не на что сделать запасы, у меня нет никаких ресурсов. Я хожу каждый день на работу, понимая, что я каждый день приношу… Живу я в Москве, дачи у нас нет и так далее. Мне кажется, это одна из ситуаций, которую сложно себе представить.
Еще более сложная ситуация — это все те, у кого есть какие-то другие проблемы со здоровьем. Это все те, у кого диагностировали онкологию, и они тоже не захотят терять ни дня. А как?
Это все те, кто сейчас после лечения онкологического со сниженным иммунитетом или какого-то другого, которое тоже снижает иммунитет.
Люди реально сейчас в сложной ситуации. В этом смысле наши проблемы — это карантин, не карантин, даже потеря бизнеса — это не самые большие проблемы.
Нажмите, чтобы включить звук
