Глава 24:Рождение новой «старой» бригады

Как уже говорилось ранее история 16-й бригады началась 24 октября 1941года. Но так уж получилось что формирование бригады в силу того что 24-го бригада была еще в рейде под Гаушутцом и вернулась оттуда 27-го, началось 27-го октября. Учитывая то с каким трофеем вернулась бригада, комиссар 16-й армии Лобачев доложил об этом в Москву, в обход Рокоссовского, в Политотдел фронта и там в свою очередь,учитывая что все крупные решения без ведома Ставки Верховного Главнокомандования не происходили и генерал армии Жуков не имел права утверждать каких-либо высоких командиров (командиров высокого звена) не посоветовавшись со Ставкой и здесь об этом окладе Лобачева узнал такой нехороший человек каким был Лев Захарович Мехлис. Уж кого-кого, а после войны и во время её но в своем тесном кругу фронтовики его любили ругать. Политик до мозга костей, имеющий о военном деле ворошиловское представление, которое уничтожало навык командования войсками и возводило навык политического руководства армией, не знающий текущего положения на фронте, родоначальник доносов в армии и тот кого фронтовики ругали заслуженно. Прочитав первые строки доклада и даже не вникая в суть Мехлис- человек не апатичный, нервный, человек не держащий себя в руках часто, тот кто мог на подхалимских докладах, на чужой крови (святой вещи для фронтовиков) построить себе карьеру побежал с доносом на подполковника Коренева к Сталину. Тем более что доносом Мехлис хотел уничтожить Жукова, Рокоссовского и других военачальников, что умело командовали войсками и поставить на их место дружков - ворошиловцев. Вообще внутри ВКП(б) в высших кругах единства не было и были партии подчас противоположные друг другу и они состязались за доброе слово и почести от Сталина, и вели ради этого нечестную игру. Касательно иерархии, доклад видел Мехлис не потому что его интересовал именно какой-то подполковник, а потому что доклад попал в политотдел фронта из-за того что в ходе гаушутского рейда взяты были иностранки и донесение все было послано в Москву, чтобы там решили их судьбу. В доносе за авторством Мехлиса говорилось: «Командир оперативной группы подполковник Коренев проявил себя как командир ничтожно, и добился разбития фронта своей обороны на отдельные очаги сопротивления, способствовал разложению наших солдат с тыла». Это было очень серьезное обвинение. Сталин ему поначалу поверил, но будучи человеком с холодной головой (вождь тоже приходил в ярость и быстро остывал, говорил взвешивая слова) приказал вызвать Жукова и в обход Рокоссовского, собрать ему - Сталину справку о Кореневе и Коренев об справке также не должен был знать. Наскоро из сообщений Западного фронта и отчетов, сводок по 16-й армии, справку удалось соорудить. Пока же справка готовилась Сталин сказал Мелису, что подумает. Вождь наскоро просмотрел справку, когда та была готова. Особенно его поразил тот факт, указанный в справке, что когда весь фронт отступал (а с первых дней войны донесения шли на стол Сталину с фронтов и обстановку тот, если её не скрывали командующие знал) оперативная группа Коренева наносила немцам чувствительные потери (в частности к справке была приложена копия с донесения майора Коренева о трофеях, написанная после боя у Чернухино). Также, подробно Сталин запросил и копии документов с последней операции, когда в ходе рейда был освобожден поселок Кохтаново (или на немецких картах Гаушутц). Среди этих бумаг была копия с протокола допроса Хильды Шенгек (немки что говорила с Кореневым, главной в борделе) и также с допроса Ксении Петрищевой. Вскоре также Сталин встретился и с Жуковым, и обсудив глобальные вопросы, задал генералу армии вопрос который того бы мог поставить в тупик. Но Жуков на вопрос ответил лаконично. Вопрос заданный Жукову звучал:

«Что вы думаете о подполковнике Кореневе?»

Жуков несколько подумал и ответил:

-Честен, правдив, толковый военачальник с головой.

-Просто у него на меня донесение Мехлиса.

-Товарищ Сталин я знаком в общих чертах с положением, которое сложилось после рейда на Кохтаново. А что касается случая, то я считаю, что Коренев не виноват в преступлении которое ему вменяет Мехлис.

-Почему?

-Если бы он создал такое заведение- то он бы был виновен. А так он просто увидел его и вывез в тыл.

-И что мы будем с ним делать?

-С кем?

-С заведением.

-Вывезем его в тыл если не захотят нам помогать.

-Хорошо. А вы считаете - Коренев справится с управлением бригадой?

-Считаю что справиться. Он хорошо сработался со штабом Рокоссовского.

-Хорошо. Вы уверены что мы отстоим Москву?

-Уверен. Враг понемногу выдыхается.

-Хорошо. Прикажите Рокоссовскому пока закрыть фронт другими частями, а саму часть Коренева временно вывести в резерв армии.

-Слушаюсь товарищ Сталин»

Пока все это дело происходило, шли одни сутки. На следующий день Рокоссовский отдал приказ Кореневу выйти с бригадой в тыл армии, в район населенного пункта Караченцево. Приказ вскоре был выполнен. Наконец когда бригада прибыла в район нового места базирования, временного в эту деревню прибыли две машины из штаба фронта - один легковой автомобиль ГАЗ-61, и грузовичок-полуторка. Вскоре из первой машины вышел генерал-майор Лисицын, который отдав честь прибывшим приказал им «Становись!». Вскоре вся бригада, все её солдаты, были построены строем в две шеренги. Тогда по знаку Лисицына с машины-полуторки сошли трое солдат рядовых, что ехали в кузове и один из них нес какой-то шест, верхушка которого была в матерчатом чехле. Два же солдата шедшие по бокам от солдата с шестом были вооружены ППШ. Командир оперативной группы стоял смирно, как и другие солдаты. Выждав пару минут, когда бойцы торжественным шагом подошли к строю группы, генерал вскрыл пакет бывший у него в руках и достал оттуда текст напечатанный на машинке. Раскрыв сложеный документ генерал зачитал приказ о формировании 16-й моторизованной бригады, с утверждением в должности командира бригады -подполковника Коренева и с утверждением в должности комиссара бригады бригадного комиссара Акинфиева. От группы приехавших вышел мужчина средних лет, брюнет, с усами моржа. Это был комиссар Акинфиев, один из тех немногих комиссаров что до этого служил в танковых частях и воевал в Советско-Финскую войну, в 39-м году. Наш комиссар тем более, Максим Борисович Акинфиев воевал и хотя служил воюя на Т-26, но был ранен и был ранее полковым комиссаром. Теперь же о новом назначении свидетельствовал красный одинокий ромб, на петлице.

Вскоре после этого сняли чехол с шеста и под ним скрывалось огненно-красное полотно шелка прикрепленное к шесту - бригадное знамя. Когда полотнище знамени развернули, то на красном фоне были белыми буквами слова: «16-я моторизованная бригада имени Героев Обороны Либавы». После этого бригада стояла неподвижно, а командир выйдя из строя подошел на два уставных шага к знаменосцам с непокрытой головой, опустился на колено близ знаменосцев, что стояли отдельно пока от строя, и прислонил край полотнища знамени к губам. Так соблюдался древний воинский обычай приема знамени. Затем поднявшись и надев на голову шапку подполковник обернулся лицом к строю и сказал:

«-Это знамя обагрено кровью защитников Либавы. Клянемся же перед их лицами, перед нашими женами и матерями, перед отцами нашими беспощадно истреблять немецко-фашистскую гадину! Клянемся не пустить врага в Москву и быть в Берлине поверженном нашей армией. Клянемся!»

В ответ строй как один человек ответил «клянемся» трижды. После этого оперативная группа стала моторизованной бригадой. Оставшийся день командир бригады дополнял бригаду вооружением что приходило с ремонтных заводов и цехов. При этом теперь в составе части были 70 боемашин, в том числе 50 танков,10 броневиков и 10 самоходок. И ни одна машина не была в бригаде, без боевых шрамов. Кроме этого поступившие новыми в часть, которая с их учетом имела 70 боемашин, 10 танков Т-34 были в том числе и те на каких воевали танкисты 4-й танковой бригады полковника М.Е.Катукова. При этом этого человека многие в 16-й армии знали и Рокоссовский говорил о своем бывшем подчиненном очень хорошо. И верно, некогда Михаил Ефимович Катуков, которому было более 40- а лет, командовал 20-й танковой дивизией в 9-м мехкорпусе Рокоссовского. Позже этот командир командовал первой из танковых бригад нового типа, и был знаменит изобретением тактического приема танковых засад в обороне. В заслуги Катукову можно сказать что его бригада не бросала неисправные танки свои на марше и то что это была лучшая танковая бригада РККА. Впрочем не один Катуков был достойным советским командиром. Помимо него из танкистов мы слышали и о генерал-майоре Лелюшенко, Иване Даниловиче. Этот командир был уникален тем что был крайне разносторонне развит. При общении с ним подчиненные могли ждать вопроса по какой угодно из дисциплин (физика, химия, география, история, искусство) и должны были уметь на него ответить. Да это была сталинская гвардия, (Жуков, Конев, Рокоссовский, Катуков, Лелюшенко, Горбатов многие другие генералы и военачальники) которым стремились подражать многие наши молодые командиры. И пускай эти командиры были не в почете у политических военачальников, но они были командирами, на которых можно и нужно равняться (для командира бригады идеалами были Жуков и Рокоссовский). С утра следующего дня танкисты 16-й моторизованной бригады уже вступили в бой, но как бригада.