Тоталитаризма. Опыт нацистской Германии

// Вестн. РГГУ. 2012. № 19. С. 160-170.

…Основная задача, которую ставит автор статьи, заключается в изучении механизма формирования социально привлекательного образа нацизма; образа, который обеспечил нацизму респектабель­ность как внутри Германии, так и за ее пределами.

Ядром нацистской идеологии была идея о высшей расе, после­довательный расизм. Нацисты считали расу продуктом истории; желающий жить должен бороться за жизненное пространство. Выживает сильнейший.

После прихода нацистов к власти элитарная повестка дня становится медийной повесткой дня. Это происходит из-за посте­пенной концентрации каналов коммуникации в руках нацистского государства. Геббельс с недоверием относился к частным СМИ и неоднократно подчеркивал, что медийное пространство должно полностью контролироваться государством.

Могла ли элитарная и медийная повестка дня стать общест­венной повесткой дня в 1933 г.? Нет, не могла. На формирование общественного дискурса активно влияют субъекты политической коммуникации в лице коммунистической партии, социал-демокра­тической партии, религиозных кругов, монархистов, профсоюзных деятелей.

Нацисты прибегают к своему традиционному средству - фи­зическому удалению оппонентов из политического пространства. После провокационного поджога рейхстага запрещаются комму­нистическая, позже - социал-демократическая партия. Для снятия напряжения в нацистской прессе проводится параллель между приходом Гитлера к власти и Великой Французской революцией. Преследование политических противников, таким образом, объ­является нормой в рамках «революционного времени». В полити­ческий дискурс вводится метафора мирная революция, революция минимальной крови. Современники вспоминали, что в обществе в это время говорили: «Да, коммунисты подвергаются преследовани­ям. Если бы они пришли к власти, то делали бы то же самое. Это революция. Пусть мирная, но революция».

Становится ли после этого повестка дня политической элиты повесткой дня неэлитарных слоев? Вместе с тем вопросы ликви­дации безработицы и необходимости преодоления «позорной Вер­сальской системы» были теми пунктами, в которых общественная и политическая повестки дня полностью совпадали. Не совпадали они в вопросе расовой теории нацистов и их агрессивного анти­семитизма. Это воспринималось большинством немцев как поли­тическая уловка на этапе предвыборных гонок, которая исчезнет после прихода нацистов к власти.

Какие действия предпринимает политическая элита, чтобы сблизить общественную и политическую повестку дня? Нацисты начинают свою игру в открытость. Выходят в печать дневники Й. Геббельса периода 1932-1933 гг. «От "Кайзерхофа" до рейхскан­целярии». Партийной верхушкой книга была встречена враждеб­но. Товарищи по партии обвиняли Геббельса в самовосхвалении. Однако книга имела большой успех у публики, которую пустили на политическую кухню. Нацисты пускают публику за кулисы большой полити­ки. Если в Веймарской республике популярностью пользовался политический театр: с успехом шли пьесы Б. Брехта, то теперь сама политика стала театральными подмостками. Такой метамор­фозе способствовали и ритуально обставленные митинги, факель­ные шествия партийных съездов.

Режим постепенно отказывается от тотального контроля сферы культуры не по собственному желанию, а в силу прагматической не­обходимости. Нацисты большее внимание уделяют обратной связи.

Попытки изучения общественного мнения нацисты предпри­нимали еще в 1920-х годах. Рудольф Гесс, будучи личным замести­телем Гитлера, требовал от местных партийных вождей сообщать о боевом настрое масс. С приходом нацистов к власти ситуация изме­нилась. В 1934 г. стремление знать реакцию населения на действия политического актора приводит к созданию штатных аналитиков и в службе СС (СД и гестапо), и в аппарате рейхсканцелярии, и в министерстве пропаганды.

Нацизму был необходим новый образ. Важнейшим каналом коммуникации, создавшем новый образ нацизма, становится кино. Ежегодно продавалось 350 млн билетов в кино. В каждом районе Берлина был кинотеатр на 1 000 мест. Увеличивается число музы­кальных фильмов и мелодрам по сравнению с пропагандистскими и документальными лентами. У немцев намеренно создавалась ил­люзия, что «идеология отошла на задний план, предпринимались попытки смягчить формулировки партийной программы и при­дать партии более респектабельный вид». Можно сказать, что эти развлекательные фильмы несли политическую функцию, именно потому, что там не было политики. Ограниченные возможности потребления (с 1 января 1937 г. были введены карточки на масло, маргарин, сало) толкали немцев в мир грез. Здесь было все идил­лически простодушно: девушки влюблялись, зло в виде отживших сословных предрассудков было наказано, наряды были яркими, песни - мелодичными.

Здесь начинают сни­маться Марика Рекк, Цара Леандер, Лида Баарова. «Триумф воли» получает высокую зарубежную награду - золотую медаль - на Всемирной выставке в Париже в 1937 г.; премьер-министр Фран­ции Эдуард Даладье вручает награду лично режиссеру фильма. Талант Рифеншталь, ее международное признание, новаторство в организации киносъемок, ее творческая одержимость - все это «работало» на нацистский режим, обеспечивая ему социальную приемлемость и респектабельность и в стране, и за рубежом. Лени Рифеншталь объезжает со своими фильмами все страны Европы, на премьерах ее лент присутствуют члены королевских фамилий, депутаты парламента, министры правящего кабинета. Фильм «Олимпия» был привезен Риббентропом «в рамках культурной программы» переговоров о заключении пакта СССР и Германия в 1939 г. в Москву.

Учет специфики национального характера, в котором были переплетены склонность к жесткости и романтизм, помогает поли­тической элите в создании нового образа нацизма. Нацизм поощ­рял все виды спорта, особенно популярный тогда бокс. Расширение социальной площадки нацисты видят в отказе от интеллектуализма. Гитлер неоднократно подчеркивал, что на передний план необходимо выдвинуть физическую куль­туру.

Культовым видом спорта в 1920-1930-х годах были автогонки. Излюбленным героическим образом середины 1930-х годов был образ автогонщика. С 1934 по 1939 гг. чемпионами Европы в авто­гонках становятся немецкие спортсмены.

Широкое распространение получают фотографии героев дня - победителей международных автогонок, где они сняты за рулем своих боевых машин или в картинной позе, опирающимися на их борт.

Стремясь привлечь молодежь, нацизм облачается в модные тогда реквизиты мотогонщика: шлем автогонщика, очки-консервы, грубые перчатки-краги.

Геройским идеалом молодого человека постепенно становился не затянутый в форму штурмовых отрядов боец, но автогонщик.

Нацисты присваивают этот образ. Гитлер, Геббельс и другие фотографируются в полной амуниции автогонщика - краги, очки- консервы, кожаные плащи.

Позже, в 1939 г., на смену гоночному автомобилю пришел танк. Военизированный образ бойца-штурмовика, ненадолго воплотив­шись в образ мирного автогонщика, возвращается к образу водите­ля танка (мотоцикла - представителя мотопехоты).

Политическая элита нацистской Германии не ограничивается только заимствованием героев молодежи и постановкой их себе на службу. Она создает свой образ представителя новой Германии.

К началу 1930-х годов стремление сделать внешний вид воен­ной формы более респектабельным приведет нацистов к сотруд­ничеству с молодой компанией «Хьюго Босс». Босс основал в 1923 г. компанию по производству комбинезонов для рабочих, формы для солдат и полиции, а также дождевиков для почтальонов; иногда он выпускал продукцию даже без указания своего имени. Он вступает в 1931 г. в нацистскую партию. И с 1932-1933 годов обшивает сначала СС (печально известные чер­ные мундиры носили название «черная смерть»), затем - рядовой и офицерский состав Вермахта.

Образ нациста становится элегантным, аристократичным, стильным. Он призван достойно представлять «высшую расу». Черная форма, черные сапоги, белые перчатки. Одни в этом видели эротизм, другие находили драматизм. Гитлер намеренно отправляется в Саарскую область во время плебисцита в 1935 г. с эскортом СС в новой форме с тем, что­бы наглядно показать немецкому населению не только растущую мощь, но и элитарность нацизма. Частью этой программы были и гастрольные туры духового оркестра элитных частей СС, которому в 1936 г. была отведена почетная роль на берлинской олимпиаде. Позднее, уже во время Второй мировой войны, Гиммлер будет сожалеть о прежних, дово­енных временах, когда (до 1936 г.) в СС могли набирать молодежь с очень хорошими физическими характеристиками, с ростом не ниже 175 см и даже без единой зубной пломбы.

Особый церемониал, инсценированные обряды инициации обеспечили СС уникальное место в представлениях немецкого общества. Особенно притягательными СС были для молодежи. Пропагандистские фильмы Геббельса внедряли в массовое со­знание образ молодого, высокого, голубоглазого нациста, марши­рующего по улице и позже стоящего на карауле у входа в новую рейхсканцелярию (открыта в начале 1939 г.); лидеры нацистской партии, смотревшие с экрана в зал, сидели в первых ложах оперы и на концертах симфонической музыки. СС, в отличие от СА (штур­мовиков), воплощали традиционные консервативные ценности немецкого общества.

Нацизм больше не ассоциируется с бойцом штурмового отря­да, недавним безработным, от которого исходит угроза на улице. В политическом дискурсе закрепляется метафора: нацизм – это элегантность; нацизм – это мода; нацизм – дело молодых; нацизм – это аристократизм.

Ключевой задачей в сближении элитарной и неэлитарной по­весток дня был вопрос разделения большинством населения иде­ологических установок нацизма: расовой теории (необходимости борьбы за чистоту крови, уничтожение расово неполноценных: больных, евреев, цыган, представителей нетрадиционной ориен­тации), объясняющей неизбежность и необходимость борьбы за жизненное пространство.

Задача внедрения расовой идеологии в массовое сознание была сложнее, чем изменение имиджа нациста со штурмовика на эсэсовца. Новыми лидерами мнения нацистов должны были стать учителя в школах, преподаватели университетов, биологи, истори­ки, юристы. Перенос дебатов с площадей в скупые и бесстрастные стены школ и университетов был призван придать лоск и респекта­бельность расовой доктрине нацистов.

Нацистские идеологи учитывают традиционно патерналист­ские настроения и ожидания населения Германии. В политический дискурс вводится метафора спаситель, отсылавшая к библейским сюжетам. Она становится ядром нового образа политической элиты, персонифицированной в Гитлере. Он преподносится как отец нации, ее духовный лидер. Из риторики Гитлера исключается антисемитская тематика, он старательно поддерживает имидж умеренного политика, чуждого радикальных настроений. …

Это позволило сформировать позитивный образ нациста; сблизить политическую и общественную повестки дня; «освятить» режим в лице лидера нации. Образ нацизма был «гуманизирован». Антисемитизм и ксенофобия как синонимы с их негативной кон­нотацией несправедливых гонений и предрассудков - «нейтрали­зованы», растворены в объяснениях исторической неизбежности диффамирования «расово чуждых». В отношении последних ни правовые нормы, ни моральные ограничения больше не считались необходимыми. В мире молодежной субкультуры и в индустрии моды эф­фективность данной технологии до сих пор позволяет трактовать глорификацию (восхвале­ние, превознесение, восторженная похвала; пение дифирамбов, славословие) внешних черт нацизма в отрыве от его этической составляющей.