Нормативная ригидность -

диализация и социальный контроль.

«зацикливание»на выполнении норм,чаще всегопроявляется в

склонности поступать           Указанное разделение агентов социального контроля и

заученным образом

присущих им функций, является аналитическим. Это модель -т.е. упрощение реальности за счет выделения характерных черт. В реальности не всегда можно точно разделить формальных и неформальных агентов, так же, как и явный или латентный характер выполняемых ими функций. Зачастую можно наблюдать создателя правил и их проводника в одном лице. Хороший пример подобного дают телеиндустрия, реклама, наука (придумывает правила мышления, а затем проверяет их соответствие «научному методу»). Однако, данная типология помогает лучше понять и представить многообразие существующих в обществах форм контроля. Следует заметить, что представленные в таблице данные представляют собой лишь схематичный набросок реальной картины многообразия агентов социального контроля и выполняемых ими функций. Однако реконструировать ВСЮ систему контроля в рамках нашего параграфа не представляется возможным. Следует понимать, что социальная реальность чрезвычайно сложна. Роль агентов контроля могут выполнять даже артефакты (предметы обихода и другие изделия)', к примеру, стул уже «задает» способы возможного использования его как предмета сидения, автомобиль - как транспортного средства и т.д. Развивая эту тему, можно упомянуть нормативную ригидность, проявляющуюся в тенденции использовать предметы исключительно «по назначению». Иногда такой «нормальный» взгляд на вещи может помешать увидеть их в новом свете, использовать нетрадиционным образом. Учитывая это, например, слушателей курсов самообороны и школ выживания специально обучают использования повседневных предметов нетрадиционным образом (самооборона с помощью подручных средств). Этот пример наглядно демонстрирует, насколько широкой является сфера нормативности.

Таким образом, не надеясь воспроизвести всеобщий процесс контроля во всей полноте, мы попробуем уточнить некоторые моменты. Что бы

Глава П. Социализация и социальный контроль.                                                                                                171

подробнее познакомиться с существующими в обществе практиками контроля, мы поочередно рассмотрим сначала деятельность проводников норм, затем - тех, кто придумывает правила и создает нормы.

Те, кто проводит в жизнь правила. Когда мы размышляем о тех, кто проводит в жизнь правила, мы обычно думаем о формальных агентах, вовлеченных в процесс социального контроля - полиции, судах, тюрьмах или родителях.

Арест полицией, осуждение и тюремное заключение по решению суда, наказания со стороны родителей - все это является примером осуществления социального контроля путем настойчивого проведения в жизнь правил. Каждый из этих агентов явно вовлечен в процесс приклеивания ярлыков. Арест и заключение в тюрьму служат приклеиванию ярлыка индивиду, что определяет его как убийцу, вора или насильника. Аналогично, родительские упреки могут приклеить ярлык ребенку, например, "ленивый", "глупый", "жадный" и т.п. Проводники правил в жизнь пытаются сохранить существующий порядок посредством угрозы или действительного применения нежелательных ярлыков, влекущих за собой негативную реакцию в виде санкций.

Размышляя о формальных агентах, большинство людей менее склонны считать себя проводниками правил в жизнь. Все мы, тем не менее, действуем как агенты социального контроля (причем на довольно регулярной основе) в нашей повседневной деятельности. Если люди вокруг нас нарушают социальные нормы, мы действуем таким образом, чтобы указать им что они нарушают правила, пытаясь поставить их на место. Мы действуем как агенты контроля, когда мы делаем замечания человеку плюющему на пол, вмешивающемуся в разговор, обижающему невинного прохожего. Мы можем также в более экстремальных формах проводить в жизнь правила, например с помощью повышения голоса, сжатого кулака или даже применения физической силы. Такое межличностное осуществление

172 Глава П. Социализация и социальный контроль.

социального контроля, как тактичное, так и грубое является гораздо более распространенным, чем формальные средства, используемые полицией, судами и другими формальными агентами.

Неявные формы контроля. Многие исследователи обращались к теме контроля за выполнением, описанных Гарфинкелем фоновых ожиданий. Какие именно механизмы обеспечивают выполнение фоновых ожиданий до конца неясно. Мы уже рассматривали этот вопрос в первом параграфе, теперь же попробуем взглянуть на него с позиций деятельности агентов социального контроля. Фоновым ожиданиям соответствуют «неявные» нормы повседневного взаимодействия. Американский социальный психолог Т. Шефф назвал их остаточными, подчеркнув их характерные черты: 1) большинство людей согласны с этими правилами; 2) эти правила остаются незамеченными до тех пор, пока не происходит их нарушение. Можно сравнить эти правила с правилами грамматики - человек соблюдает их, не зная, как они сформулированы, сразу же замечая нарушения. Шефф предположил, что данные нормы соблюдаются в силу немедленной, спонтанной негативной реакции окружающих на их нарушение. Все это знают и поэтому данные нормы нарушаются редко. Однако вопрос о том, что вызывает данную немедленную реакцию остался открытым. Общий ответ на него: этот класс норм создает основы для повседневного взаимодействия, они важны как основа социальной жизни. Их укорененность, естественность обусловливают негативную реакцию на их нарушение. Это, разумеется -чисто описательная модель, мало что говорящая о внутренних механизмах поддержания данного класса норм. Экспериментально этот вопрос исследовался С.Милграммом - автором знаменитого эксперимента, моделирующего деструктивное подчинение. Милграмм изучал данные нормы посредством нарушения. В качестве примера он выбрал повседневные нормы пользования общественным транспортом. Одна из базовых норм в этот случае (напомним - речь идет об американской повседневности) может

Глава П. Социализация и социальный контроль.                                                                                                173

быть сформулирована, как «кто успел - тот и сел»: не принято тревожить сидящего человека, без веских на то оснований (плохое самочувствие, возраст, беременность.). Милграмма интересовал вопрос санкций, применяемых к нарушителю. Он просил своего студента без каких-либо предварительных мотивировок подходить к кому-то из сидящих с просьбой: «Извините, не уступите ли вы мне свое место?». На предварительной консультации с Т.Шеффом, последний высказал мысль, что возможным исходом станет «нормализация». Нормализация связана с процессом, когда факту нарушения подыскивается такая причина, что бы нарушение не воспринималось в качестве такового. Например, поведение экспериментатора может быть проинтерпретировано следующим образом: «этот человек просит уступить ему место, потому, что ему стало дурно». Это и есть «нормализация». В первом варианте эксперимента гипотеза Шеффа подтвердилась. Студент подходил в метро к сидящим пассажирам и в вежливой форме просил уступить ему место. После короткого замешательства, большая часть испытуемых (68%) уступали ему место. В данном случае как раз таки и наблюдалась «нормализация», предсказанная Шеффом: люди интерпретировали просьбу в ключе того, что молодому человеку стало плохо. Тогда Милграмм несколько изменил условия эксперимента. Студент, держа в руке дешевый детектив выражал просьбу уступить ему место: «Извините, вы не уступите мне место, а то мне неудобно читать стоя?». На этот раз место уступали лишь в 40% случаев. Слишком тривиальная мотивировка затрудняла процесс нормализации. Наблюдатели фиксировали, что в этом случае испытуемые дольше пребывали в замешательстве, а отказы давались более категоричным тоном.

Эти эксперименты наводят на некоторые размышления. Во первых, когда Милграмм просил специалистов спрогнозировать результаты экспериментов, то назывались цифры намного ниже тех, что были получены в ходе эксперимента (в среднем - 14% уступок, - т.е. почти в 5 раз меньше).

174 Глава П. Социализация и социальный контроль.

Во-вторых, все участники экспериментов, вынужденные озвучивать просьбы указывали на сильные сдерживающие эмоции, возникавшие в момент начала эксперимента. Эмоции (ощущение неловкости, стыда, смущения) были настолько сильны, что большинство экспериментаторов, после того, как им уступали место, делали вид, что им нездоровится, оправдывая свою просьбу. Другими словами «нормализация» оказалась двусторонним процессом! Это подтверждается тем, что в случае второго эксперимента, негативные эмоции были более сильными, т.к. не было оснований для нормализации.

Это заставляет нас констатировать, что большинство людей в случае нарушения норм повседневности сам для себя выступает в роли агента социального контроля. Механизм контроля за повседневностью «встроен» в нашу психику. Как говорил Гарфинкель, - повседневность принудительна.

Создатели правил и социальные изменения. Создатели правил изобретают правила, нормы или законы. Без создателей правил не было бы самой девиантности, поскольку мы бы не имели того, от чего можно было бы отклоняться. Именно это и имеется в виду, когда говориться, что девиантность создается агентами социального контроля, которые устанавливают нормативную систему общества. С одной стороны, можно рассматривать нормы и правила, как неизменные и постоянные элементы социальной жизни. С этих позиций мы и анализировали нормы повседневности. Но тот факт, что с течением времени содержание норм меняется, заставляет социологов рассматривать эти правила, как обычаи, создаваемые для защиты узаконенных интересов создателей правил и тех, кого они представляют.

Ряд исследований показал, что социальные правила являются продуктом узаконенных интересов агентов социального контроля. Иллюстрацию этого вывода можно найти в анализе Уильяма Чемблисса истории законов о бродяжничестве - законов, которые появились во времена заката феодализма. Средневековые землевладельцы нуждались в большой

Глава П. Социализация и социальный контроль.                                                                                                175

группе дешевой рабочей силы, когда они не могли больше полагаться на выполнение работы крепостными крестьянами. Законы о бродяжничестве обеспечивали эту дешевую рабочую силу, вынуждая людей работать, чтобы избежать ареста за бродяжничество. С окончательным кружением феодализма потребность в законах о бродяжничестве исчезла. Долгое время эти законы оставались бездействующими, мало изменялись и редко применялись. Однако, по мер развития торговли и коммерции в Европе, законы о бродяжничестве были обновлены и вновь стали применяться. Они были направлены против плутов и бродяг, которые угрожали нарушить упорядоченное течение коммерции ограблениями и воровством. Как видно законы о бродяжничестве были созданы, для того, чтобы помочь землевладельцам, вышли из употребления, а позже возродились и были переделаны в угоду новому, могущественному коммерческому классу. Законы о бродяжничестве подчеркивают, что правила являются результатом узаконенных личных интересов власть имущих.

Современный пример создания правил можно найти в криминализации компьютерных злоупотреблений. Компьютерное злоупотребление недозволенный вход в чьи-либо компьютерные данные с целью их изменения, кражи или саботажа. Эти действия являются необычными и новыми типами девиантности, они могут быть совершены без применения силы или даже физического присутствия виновника. Первый закон против компьютерных преступлений был принят во Флориде (США) в 1978 г. Интересный социологический вопрос - почему возникли такие законы? СМИ сыграли ключевую роль в разработке законов о компьютерных преступлениях. Фактом является то, что лишь немногие люди знали бы о компьютерных преступлениях, если бы средства массовой информации не рассказывали о них. Число газетных статей о компьютерных преступлениях, описывающих связанную с ними угрозу резко увеличилось, так же как общественное восприятие компьютерной преступности как серьезной

176 Глава П. Социализация и социальный контроль.

проблемы. В отличие от случая с законами о бродяжничестве, ни одна специфическая группа интересов не играла центральной роли в принятии законов о компьютерных преступлениях. Ключевую роль сыграли государственные и федеральные законодатели, которых привлекло к этой проблеме внимание СМИ. Таким образом, правила и законы могут возникать как способ защиты групповых интересов привилегированных членов общества, но другие силы (например СМИ) так же могут играть существенную роль. Законы могут также возникнуть из-за изменившихся социальных условий, требующих нового законодательства (например, возросшая роль компьютера, возросшая осведомленность о компьютерных преступлениях).

Резюмируя сказанное по поводу социальных изменений, можно заметить, что наиболее склонны к изменению со временем формальные нормы, регулирующие общественную деятельность. К ним относятся различного рода законы, наподобие законов о бродяжничестве. Нормы же повседневного поведения, изменяются медленнее, т.к. связаны с большим количеством людей, их поддерживающих. Они закреплены в коллективном сознании, которое всегда инертно.

Язык, как агент социального контроля. Универсальным агентом социального контроля, более того - базовым его инструментом можно считать язык. Помимо того, что именно язык является «архивом» девиантных ярлыков, сама структура языка нормативна. Попробуем рассмотреть это подробнее. Во-первых, язык нормативен сам по себе: если я хочу выражать свои мысли так, что бы меня понимали другие, я должен соблюдать правила грамматики и синтаксиса. При этом, сами слова, соединяемые по определенным правилам (семантические правила языка) «программируют» мое восприятие того о чем я говорю. Свои мысли я должен облечь в нормативную форму, но будучи озвученной, форма (слова) начинают влиять на мои мысли. «Слово - не воробей», говорит народная мудрость. Считается,

Глава П. Социализация и социальный контроль.                                                                                                177

что основные функции языка - это описательная и оценочная. С ярлыками связана именно оценочная функция, это наиболее заметный нормативный аспект языка. Однако, описательная функция не менее нормативна. Скажем, вы попадаете на вечеринку в незнакомую компанию. Ваш друг, который уже бывал здесь, начинает вводить вас в курс дела. Он описывает присутствующих, рассказывает, чем обычно на этих вечеринках занимаются и т.п. Вроде бы он просто описывает ситуацию. Однако, тем самым он кодирует ваши возможные поведенческие реакции. Например, он говорит: «Вот тот тип в углу все время молчит, а вот та девушка - любит анекдоты и вообще юмор». Имея эту информацию, вы вряд ли подсядете к «тому типу», что бы просто поболтать, а общаясь с девушкой, вряд ли начнете обсуждать с ней проблемы социальной несправедливости. По крайней мере сначала, пока вы ближе с ними не познакомитесь, вы будете опираться на информацию предоставленную вам другом, она станет нормативной основой ваших взаимодействий. Описания ситуаций и событий обладают нормативной силой. Когда вас приглашают на дипломатический прием, само словосочетание «дипломатический прием», подразумевает строго определенный стиль поведения на этом приеме.

Можно сказать, что на хаотичную, неупорядоченную реальность язык накладывает некую смысловую схему, матрицу, упорядочивающую эту реальность, придающую ей смысл. Поэтому неслучайно, что девиантные сообщества (профессиональные преступники, например) создают свой жаргон, выражающий их картину мира. Язык - универсальный инструмент контроля, доступный как формальным, так и неформальным агентам.

Пример. В пятый класс школы № N прибыл ученик Вовочка. Он плохо учится, грубит учителям и склонен к насилию над сверстниками. Родители у Вовочки - «неблагополучные». Это - просто факты. Классная руководительница Марья Ивановна, на очередном педсовете, где обсуждается «проблема Вовочки», действуя как агент социального контроля

178 Глава П. Социализация и социальный контроль.

может дать две возможных интерпретации этих фактов. Курсивом выделены слова-маркеры, задающие ход интерпретации. Интерпретация первая: Вовочка - трудный подросток, из неблагополучной семьи. У него занижены интеллектуальные способности и затруднена адаптация. Он агрессивен и проявляет явно девиантные поведенческие реакции. Все это доказывает, что Вовочку нужно направить в учреждение для детей с девиантным поведением (спецшколу).

Интерпретация вторая: Вовочка - несчастный ребенок, лишенный родительской опеки. Он плохо учится потому, что с ним никто систематически не занимался и его способности не развивались. Адаптационные способности у Вовочки снижены потому, что он просто не имеет опыта нормальных отношений со взрослыми. Агрессивность по отношению к сверстникам вызвана тем, что это - его единственный способ самоутверждения, т.к. они воспринимают его как «неблагополучного», учеба ему не дается. Все сказанное доказывает, что Вовочке нужно помочь, с ним нужно заниматься и уделять ему больше внимания, чем другим школьникам. Наш класс возьмет над Вовочкой шефство.

Перед нами два совершенно разных по смыслу интерпретации, конструирующие для Вовочки два варианта будущего. В каждом случае основной инструмент контроля - слова. Неслучайно юристы так тщательно проверяют каждое слово в составляемых документах - слова имеют склонность изменять реальность, которую они описывают.

Личный опыт девиантности (как становятся девиантами). Хотя многие люди получают ярлык девианта, не совершив девиантного поступка, мы начинаем обсуждение с предположения, что было совершено определенное действие, которое агенты социального контроля считают