Реализм в исторической живописи Василия Ивановича Сурикова

Василий Иванович Суриков (1848-1916) родился в казачьей семье в Сибири. Он меч­тал о серьёзном обучении живопи­си и в двадцать лет отправился в Петербург. Суриков успешно за­кончил Академию художеств, и ему предложили выполнить часть росписей храма Христа Спасителя в Москве.

Здесь, в Москве, была задумана и создана первая из знаменитых исто­рических картин Сурикова — «Утро стрелецкой казни» (1881 г.). Перед зрителями предстают две силы: стрельцы, которые борются за ста­рую, патриархальную Русь, и Пётр со своими регулярными полками, строящий новую Россию по европейскому образцу.

На Красной площади — стрель­цы, ожидающие смерти, их жёны, матери, дети. Толпа волнуется, дви­жется; кажется, что она звучит. Пёстрые купола храма Василия Бла­женного, узорчатые дуги конской упряжи, разноцветные одежды напоминают о яркой древнерус­ской культуре. Всё это позволяет прочувствовать совершающееся как народную, национальную трагедию. Яростно и непримиримо смотрят друг на друга стрелец с рыжей бо­родой и молодой царь. На пересече­нии их взглядов возвышается скло­нённая фигура стрельца, который прощается с народом. Победа на стороне самодержца: трепетным огонькам свеч в руках стрельцов противопоставлен свет наступаю­щего утра, как пестроте Василия Блаженного — гладкие кремлёвские стены с однообразными зубцами и ряды виселиц, а многоликой тол­пе — уверенный и неподвижный Пётр на коне и шеренги солдат.

Картина, показанная на девятой выставке передвижников, произвела огромное впечатление. Ничего по­добного русская живопись до Су­рикова не знала. Художник впервые передал сущность целой эпохи, бур­ной и сложной.

Следующее историческое полот­но, «Меншиков в Берёзове» (1883 г.), связано с первым: его тема — паде­ние в XVIII в. последнего яркого представителя Петровской эпохи.

Александр Данилович Меншиков (1673-1729) - военачальник и государственный деятель, близкий друг и сподвижник Петра I. При преемнице Петра Екате­рине I он фактически правил Россией; после её смерти по­пал в опалу и умер в ссылке в провинциальном городке Берёзове.

В убогой избе с единственным оконцем сидят вокруг стола Меншиков, его сын и дочери. Менши­ков неподвижен, смотрит в одну точку, сдвинув мохнатые брови. Сила и властность чувствуются в его лице и руке, сжатой в кулак. Могучая фигура Меншикова кажется особенно громоздкой в ма­ленькой избе, где он не смог бы встать в полный рост. От этого ещё острее ощущается трагедия человека, насильно лишённого возможности дейст­вовать. Рядом с отцом особенно хрупкой и беспо­мощной выглядит старшая дочь с болезненно-бледным лицом и печальными тёмными глазами. Сын Меншикова одной рукой подпирает голову, другой машинально снимает воск с подсвечника. Все трое молчат, каждый смотрит прямо перед собой, занятый своими мыслями. И только младшая дочь старательно читает, спрятав замёрзшие руки в рукава. В ней есть какая-то милая будничная де­ловитость, оттеняющая мрачное состояние духа остальных героев.

Очень выразительны в картине предметы быта. Они красивы и осязаемы: передана и мягкость иссиня-чёрного бархата, и тяжесть подсвечника, отливающего металлическим блеском. Драгоцен­ный перстень на руке Меншикова, старинная книга, иконы в дорогих окладах, расшитая золотом ска­терть, парча, мех и бархат одежд — всё напоминает о недавнем могуществе и катастрофе, приведшей его семью в избу с окном, заткнутым тряпицей.

На третьей, может быть самой знаменитой исторической картине Сурикова, «Боярыня Морозова» (1887 г.), изображён пролог к траги­ческим событиям Петровской эпо­хи, разыгравшийся ещё при отце Петра, царе Алексее Михайловиче. Феодосия Прокопьевна Морозова (1632—1675) была защитницей ста­рообрядчества (Старообрядчество (раскол) — религиозно-общественное движение, противостоявшее официаль­ной Русской Православной Церкви. Возникло как след­ствие церковной реформы 1653—1656 гг. патриарха Никона. Раскольники высту­пали против нововведений, за сохранение старых обря­дов. В частности, они счита­ли, что нужно креститься двумя перстами, а не тремя, как призывал Никон. 

В 1671 г. её аресто­вали, лишили состояния, пытали, но она отказалась изменить своей вере и умерла в заточении.

Суриков долго обдумывал компо­зицию картины. На первом эскизе опальную боярыню в оковах везут мимо царских палат по кремлёв­скому двору. Вокруг толпится народ, но она смотрит поверх голов на кого-то в здании или на крыльце, возможно на царя. За первым эс­кизом последовало множество дру­гих, действие из Кремля было пе­ренесено на московскую улицу, и в окончательном варианте сани с боярыней вклиниваются в толпу. Морозова и народ — такова тема картины.

Бледное лицо Морозовой со впалыми щеками и фанатичным блеском глаз прекрасно и страшно одновременно. Во всём облике боярыни, которая левой рукой вцепилась в сани и высоко подняла правую со сложенным двоеперстием, — и огромная внутренняя сила, и неимо­верное нервное напряжение.

Как народ встречает неистовую раскольницу? Разглядывая группу слева от саней, зритель, прежде всего, замечает недоброжелательство: злорадствует поп, смеётся купец. Однако в толпе явно больше тех, кто сочувствует героине: поднимает два пальца юродивый, кланяется Морозовой барышня в жёлтом платке, молодая монахиня выглядывает из-за её спины. Объединяет всех движение, нарастающее к центру: юродивый сидит на снегу, нищенка встаёт на колени и тянется к Морозовой, сестра боярыни, Евдокия Прокопьевна Урусова, идёт рядом с санями, а слева за ними во весь дух бежит мальчишка.

Очень интересен колорит картины. В центре чёрное пятно одежды Морозовой рядом с красным нарядом Урусовой: на фоне белого сне­га создаётся тревожное контрастное сочетание. А вокруг толпа, изобра­жённая необыкновенно красочно и даже празднично: жёлтое, красное, голубое, малиновое... Но все эти яр­кие пятна смягчены и объединены мягким рассеянным светом. В карти­не ощущается голубоватая дымка влажного воздуха.

В отличие от предшествующих работ Сурикова «Взятие снежного городка» (1890 г.) — не историческое полотно, а жанровое, не трагическое, а полное заразительного веселья. Но снова художник любовно изобра­жает русские лица, пёстрые народ­ные одежды, нарядную сбрую лоша­ди, морозный воздух.

В 90-х гг. Суриков написал баталь­ные полотна «Покорение Сибири Ермаком» (1895 г.) и «Переход Суво­рова через Альпы» (1899 г.), создал ещё несколько исторических картин и множество пейзажей, преимущест­венно городских; в начале XX в. он много работал как портретист.

По словам художника и истори­ка искусства Александра Николаеви­ча Бенуа, «значение Сурикова... для русского общества огромно и всё ещё недостаточно оценено и поня­то... Лишь очень редкие художники, одарённые почти пророческой... мистической способностью, могут перенестись в прошлое... разглядеть в тусклых его сумерках минувшую жизнь... Для них далёкое прошлое целого народа всё ещё ясно, всё ещё теперь, всё ещё полно прелес­ти, смысла и драматизма».