Сочинения надо писать примерно так

 

Художественное произведение «Му-му» подспудно раскрывает архетип исполнения заветного желания (Герасим хочет вернуться на родину) посредством жертвы. Более того: чтобы узнать свое истинное желание, человек должен совершить жертвоприношение самого дорогого: солнце ацтеков требовало самых красивых девушек и юношей, Минотавр требовал того же, Авраам убил – слава богу, виртуально – любимого сына, не обошла участь сия Ивана Грозного (не важно – материальный ли это факт или авраамический), да и мало ли кого еще. А ты готов расстаться с самым дорогим, чтобы узнать себя?

 

 

 

Успеть или понять.

 

Парадокс педагогики состоит в том, что если заранее устанавливаются смыслы этой деятельности, она обессмысливается.

Какие бы мудрости ни изрекали столпы и основатели, смысл прихода в школу конкретного Пети и конкретного Льва Ибрагимовича устанавливается в процессе их общения.

Неуместность Министерства образования тут очевидна, но очевидна и неуместность родительских тревог.

У родителей было время беспокоиться об успеваемости – собственной. Теперь успеваемость – дело детей. Родительская забота – самочувствие чад, душевное и физическое.

Если родитель хочет быть учителем – пусть будет, тогда он должен понимать, что вступает на другое поприще, я бы даже сказал – ристалище, парадоксалище и смыслопосевище.

 

P.S. В принципе, так называемая успеваемость – позор школьной системы, легкий путь, отписка, самообман, индикатор неспособности оценивать образование.

 

 

 

Очередное

 

Я страшно извиняюсь за очередное нахальство, попробую больше не причинять. Поскольку я не совсем педагог – в советском смысле этого слова – мою реплику можно полностью игнорировать без последствий для моей некомпетентности.

Мне кажется, еще вчера пришла пора менять критерии. Экзамены и олимпиады не выявляют интеллектуальную увлеченность, в лучшем случае – антипатию к гопничеству. Чем занят высокохвалимый Р.? Насколько я понимаю, готовит следующих Р. Где его биологическая идея, которая потрясла бы мир или хотя бы университет? Он не стал ученым. Ради чего он побеждал на олимпиадах широчайшего спектра – чтобы выступить перед Путиным? Я рад за Путина, но я не рад за тех, кого готовит Р: на всех Путина не хватит. Может быть, ему удалось стать мобильной энциклопедией, но – при наличии Гугла – это достижение требует после себя составного оценочного наречия: не более того.

Интеллектуальная увлеченность – это отнюдь не стремление узнать строение организма, скорее, это желание узнать, почему организм жив и какое отношение это имеет ко мне, исследователю, способному это исследовать. А жизнь искать на микроуровне бесперспективно: жив организм, точнее, вся экосистема целиком. Попробуйте извлечь из организма клетку, ткань, руку или ногу, - сколько они проживут без искусственной стимуляции? Шесть минут.

Чтобы изобрести лекарство для капли протоплазмы, много ума не надо, достаточно иметь таблицу Менделеева, экспериментальную базу и Р.-энциклопедиста. Это не интеллектуальная увлеченность – которая всегда – к, это увлеченность – от: от страха перед оценкой окружающих, болезнями, смертью, армией, социальными делами, семейными неурядицами и т.д.

Что такое интеллектуальная увлеченность и как ее выявлять? Я не знаю. Я не напишу методичку, которую мог бы применять другой человек в другой школе. Пожалуй, единственный верифицируемый признак – характер задаваемых ребенком вопросов, но и это зыбкая материя, которая может проявляться в интонации, мимике, поведении и т.п. я, например, знаю, что Тимур – интеллектуально увлеченный, потому что его реально волнуют важные вопросы, а почему я это знаю – я не знаю.

Засим, любезная Алина Владимировна, зазря убиваться я вам не советую, хотя иной раз такая тоска к сердцу подступит, клешнями за горло берет, однако ж научная тема ваша встретится вам непременно, потому как при свете Солнца взыскующий ум ваш отыщет себе применение на ниве благодарной с неизбежностью затмения и мимо судьбы своей не пройдет, как цветение не проходит мимо весны, Миронов мимо пиццы и Шмаков мимо таланта. Писал я это, собственно говоря, к вам – мятущимся душам – для успокоения или энтузиазма, кому как глянется мой сбивчивый невеликий опус, чтоб не ценили вы себя низко по минутным, вспыхивающим то и дело опасными искрами причинам.

 

 

Пять пунктов (предложение для Совета)

 

1. Школьник приходит в школу учиться, а не служить (амбициям взрослых).

2. Школьник приходит на учебу, а не на работу, поэтому употребление в учебном процессе форм слова «работа» запрещается.

3. Дисциплина является не инструментом учебы, а производным от интереса явлением. Если учитель не интересен ученику или ученик учителю, они могут не общаться.

4. Учебный процесс интимен, таинственен и критически важен для души, поэтому никакое официальное лицо – от учителя до президента России – не является официальным лицом в его течение (например, не может отбирать телефоны).

5. Школьный совет – не проводник политики Администрации в массы, а проводник политики масс в Администрацию.

 

 

 

Неностальгия 2

 

Через много лет после окончания школы, когда у меня хватило душевных сил ее вспомнить и сформулировать то, что меня в ней угнетало, я это сделал – и забыл, чтобы больше к этой теме не возвращаться никогда. Но сегодня, видимо, потому что я волею судеб в школе, из глубин неблагодарной памяти всплыл один пункт той эпитафии.

Учителя перекладывали информацию из одной головы в другую. Это называлось учебой. Они никогда, ни разу не говорили о своем отношении к предмету: о его границах, условностях, пределах понимания и применения, о своих сомнениях, догадках, интерпретациях, о зияющих пустотах между предметами или о неожиданных переходах между ними. Они никогда не ждали, когда я что-нибудь пойму и не стремились к этому. Учительница по географии так и говорила: «Мое дело – дать вам материал, остальное меня не касается». Мой конфликт с математикой из-за ее постулативного волюнтаризма до сих пор не окончен, мой конфликт с физикой из-за ее любви к приблизительности тоже кровоточит, полное непонимание химии из-за развившейся слепоты к предмету ее изучения (хотя (или потому что) учительница была заслуженная-перезаслуженная) не тревожит меня уже совсем. Единственная учительница, которую я могу назвать учительницей – это литераторша, да и то потому, что говорила она больше о нас, а не о литературе.

Я это к тому, что, может быть, школа, «дающая знания», изжила себя. Сегодня нужны, скорее знания о знаниях, или как это лучше сказать, умение двигаться среди знаний, нырять в интересующую область и не тонуть, задерживать дыхание, выплывать, наслаждаться плаванием и выбираться на берег в нужном месте. Я имею в виду Школу с большой буквы Ш. Массовая школа не интересна вообще никак, она обречена давно и бесповоротно, нельзя улучшить сломанный телевизор, нельзя тренировать мертвое тело. Слава богу, существует Солнце, его надо бы сохранить как можно дольше, поэтому я отказываюсь от внутренних дебатов на болезнетворные темы, вроде добровольности татарского языка или телефонизации уроков, это все неважно по сравнению с главным феноменом.

Некоторые кое-где иногда говорят, что в Солнце воспитывают мягкотелых людей, слишком эмпатичных, мечтательных и бескорыстных, не готовых к суровым будням российской жизни. Это абсолютное переворачивание реальности: выживает гибкий и зеленый, а умирает сухой и крепкоодеревеневший, как сказал не я, но тоже умный человек.

 

 

 

Реализм

 

… двойную жизнь, играет на двух досках. Все бы ничего, если бы в ведомостях числились не часы, а мысли, и если бы у этих двух разных видов деятельности был одинаковый масштаб времени. Для учителя, хотя бы пытающегося думать о своем предмете не только как пересказе учебника, максимальной нагрузкой могут быть два часа в неделю, большее неизбежно становится вакханалией профанации компетентности, несмотря на вроде бы безграничные возможности мозга. Иллюстрацией межи между официальным и сущностным мирами может быть такой диалог.

Ученик: «Корректно ли говорить о химическом составе океана миллион лет назад, если тогда не было ни одного химика?»

Учитель: «Какой океан?! У вас экзамен (олимпиада, контрольная) на носу!»

Иногда кажется, что успеваемость (это когда учитель спешит, ученик спешит, все должны успеть – видимо, за кем-то неотразимо торопливым) специально придумана, чтобы избежать таких диалогов.

Шесть уроков в день, тридцать шесть в неделю – значит, на один класс требуется восемнадцать учителей. Если в школе десять классов, учителей должно быть сто восемьдесят. Это минимум для учебы как учебы, а не гонки галопом по европам. Где их взять и выдержит ли бюджет великой державы такую нагрузку, когда надо создавать новые ракеты, новые места для чиновников и много еще всего нового, – вопросы туманные. Моя цель – посеять сомнение, а всходы заколосятся ли эйнштейнами и давинчами – кто знает, кто знает, как выражался один фронтовой доктор.