В нашу пользу. Триумф фокусника Клеопарди

 

Население города, в котором жил Петя, состояло из одних болельщиков футбола, чего за другими городами не замечалось.

Ещё не начался матч, а в проходы цирка потоками валили люди. По городу с быстротой молнии пронёсся слух, что в цирке происходит футбольная встреча с командой марсиан‑великанов.

К цирку, визжа тормозами, подкатывали машины, толпы болельщиков запрудили улицы. Директору пришлось вызвать конную милицию, чтобы спасти стены цирка от бешеного напора публики. Он потирал руки и приговаривал:

– Неслыханный успех! Колоссальные сборы! Аншлаг! – и выдавал кассиршам новые билетные книжки.

А жители города всё прибывали. Тысячи не проникших в цирк стояли под репродукторами и слушали репортаж о футболе, который вёл главный клоун.

Матч длился уже десять минут, а счёт всё ещё не был открыт. Подтянув трусы, бульдоги бросались на ворота противника, но Нетак умело держал защиту, а Непоседа ловко уводил мяч и гнал его подальше от своих ворот. Нелёгкая это была работа для игрушечных человечков. Мяч был кожаный, плотный, чуть побольше самих игроков. Чтобы покатить его вперёд, Нетаку и Непоседе нужно было разогнаться и весом всего тела бить по мячу. Мякиш, который хоть и зевал без конца, не прозевал ни одного мяча. Он то и дело сплющивался от ударов, принимал разные формы, но быстро приходил в себя.

Борьба с каждой минутой обострялась. Бульдоги вели нечестную игру: они огрызались и хватали зубами противников. Особенно был страшен полосатый бульдог из нападающих. Одного глаза у него недоставало (он был потерян в драке), но другой глаз, существующий, был страшнее двух волчьих. Зелёный и круглый, он метал свирепые молнии. Взгляд его был равносилен укусу.

Этот футболист и привязался к Непоседе. Он всё время наступал ему на пятки и норовил подставить лапу. Клыки его то и дело касались спины железного игрока.

 

 

Непоседа терпел сколько мог, а потом решился на самую крайность. «Глупый пёс! Наверное, никогда не пробовал железа», – подумал он и круто остановился.

В тот же миг спина его оказалась в собачьей пасти, Раздался звон и хруст. На опилки упали два белых клыка. Цирк огласился диким воем. Обхватив лапами морду, бульдог катался по арене. Судья свистел и лаял. Игра приостановилась. На поле выехала карета «скорой помощи», запряжённая двумя белыми шпицами, и увезла пострадавшего.

Теперь, не выпуская инициативы из своих ног, команда Непоседы успешно нападала на ворота противника.

Под куполом цирка сотрясал свою тюрьму Петя. Ящик угрожающе раскачивался над ареной. В это время в одной из лож появился новый болельщик, какой‑то плотный мужчина. Не успев сесть на стул, он начал кричать:

– Так их, родименьких!.. В коробочку их, в коробочку!..

Болельщик так прыгал, что чуть не вывалился из ложи. Спасибо, соседи успели схватить за ноги.

Непоседа, Мякиш и Нетак повернули головы на крик и замерли. Лицо нового болельщика показалось им знакомым.

– Да это же Петин папа! – воскликнул Непоседа и сел от неожиданности на опилки.

Сомнений быть не могло: папа был копией своего портрета, который висел над Петиной кроватью.

Сидя взаперти под куполом, Петя болел, ящик ходил ходуном и каждую минуту мог сорваться.

Петя, конечно, тоже увидел папу и от этого почувствовал во рту вкус манной каши. Однако о последствиях возможной встречи он не подумал, потому что игра увлекла его целиком.

Минутой растерянности воспользовались бульдоги. Они перехватили мяч, и отнять его теперь, казалось, было невозможно. Но в эту минуту какой‑то болельщик, чтобы поднять дух собачьей команды, швырнул на поле сосиску. Бульдоги, забыв про мяч, организованно набросились на неё, и вся команда, с капитаном и судьёй во главе, превратилась в рычащий и лающий клубок. Пока клоун разнимал бесхвостых футболистов, Непоседа под ликующие крики болельщиков забил один за другим десять голов. Он забивал мяч в ворота, сам выкатывал его и снова забивал. Наконец от сосиски ничего не осталось, и бульдоги, подкрепившись, с новыми силами начали атаковать игрушечных футболистов.

Положение с каждой минутой становилось всё опаснее. Во‑первых, судья был бульдогом и явно подыгрывал своей команде; во‑вторых, нашим друзьям всё время били штрафные из‑за рук, которыми Непоседа и Нетак задевали мяч. Бульдогам штрафных присудить нельзя было, потому что поди разберись, где у собаки руки, а где ноги. У них сплошные лапы. Можно было бы, скажем, засчитать хвост, но и того у них не было: хвосты и уши были у них обрублены ещё в щенячьем возрасте. Отсюда и получила команда своё название «Ни уха, ни хвоста».

Папа в ложе бушевал как вулкан; мамы рядом не было, и он мог позволить себе что угодно. Возмущённый поведением судьи, он первый закричал:

– Судью с поля!..

В публике его поддержали:

– С поля!..

Ряды собачьей команды дрогнули и пришли в замешательство.

Счёт начал быстро расти в пользу нашей команды. Игра могла закончиться для бульдогов всухую, если бы не Нетак. Всё ему казалось неправильным, потому что ничего не делалось наоборот. Он терпел, пока мог, но на последней минуте игры повернулся лицом к собственным воротам и забил в них подряд три мяча. Мякиш, конечно, прозевал на этот раз все три удара.

Матч закончился со счётом 20:3 в пользу нашей команды. Под бурные аплодисменты зрителей и троекратный туш оркестра клоун вручил победителям новенький красный футбольный мяч.

Ящик под куполом застонал. Непоседа, Мякиш и Нетак ухватили мяч за шнурок и побежали с арены.

– Скорей, скорей! – торопил Непоседа.

– А Пе‑етя? – спросил Мякиш.

Конечно, покинуть цирк они не могли: под куполом в ящике висел Петя, а в ложе сидел его папа. Пришлось вернуться в зал и снова залезть под кресло первого ряда.

Теперь на манеже шла подготовка к выступлению фокусника Клеопарди. Униформисты вытаскивали на манеж длинные ящики, клетки, всякие столики, несли пилы, пики и сабли. Потом выкатили большой ковёр, и когда его развернули, то внутри оказался клоун. Он встал, отряхнулся, раскланялся на две стороны и объявил:

– Выступает знаменитый фокусник‑иллюзионист Клеопарди!

Сказал и исчез, как сквозь землю провалился. Публика зааплодировала первому чуду фокусника, и на манеж под звуки турецкого марша вышел сам Клеопарди. На нём был широкий пёстрый халат, на голове – голубая чалма с драгоценным камнем, а шёл он, скрестив на груди руки и опустив глаза. Ни дать ни взять – чародей и волшебник!

За Клеопарди шла его свита. Свита состояла из лилипутов и женщин. Лилипуты несли зажжённые факелы, а женщины просто шли на носочках и улыбались.

Музыка заиграла быстрей, и чародей Клеопарди приступил к работе. Он безжалостно распиливал женщин, упакованных в длинные ящики, и вынимал их оттуда целыми и невредимыми. Глотал куриные яйца, после чего из его рукавов и карманов вылетали утки и голуби. Но ошеломил он публику аттракционом, которого никто не мог ожидать.

Клеопарди засучил по локоть рукав своего халата и начал медленно ходить по манежу, разглядывая воздух. Зрители сидели в недоумении. Наконец клоун, который на цыпочках ходил за фокусником, поднёс палец к тубам и сказал:

– Ц‑с‑с‑с! Клеопарди ловит муху!

В это мгновение фокусник взмахнул перед своим носом рукой и поднёс к уху кулак.

– Есть! – закричал клоун.

В оркестре тоненько заиграла скрипка: з‑з‑з‑з!

Клеопарди показал клоуну кулак и спросил:

– Что будем с ней делать?

– Расстрелять! – не колеблясь, приказал клоун.

Тогда фокусник взял в левую руку большой пистолет и, раскрыв кулак, выстрелил.

Свет в цирке погас. А когда прожектора снова зажглись, зал задрожал от аплодисментов.

Правой рукой, в которой ещё недавно была муха, Клеопарди держал за уздечку громадного африканского слона с большими белыми бивнями.

Фокусник поклонился, а клоун объявил:

– Вот как из мухи делают слона!

Публика дружно захохотала. Лилипут увёл слона за кулисы, а на арену вынесли ящик, точь‑в‑точь такой, какой висел под куполом цирка, и Клеопарди с помощью ассистентов запаковал в него петуха и трёх кроликов. Затем он снова взял со столика блестящий пистолет и в упор выстрелил в ящик. Лилипуты открыли его, и Клеопарди показал всем, что живность исчезла.

Зрители замерли в ожидании. Что произойдёт дальше?.. Но из всех зрителей только Непоседа, Мякиш и Нетак поняли, что сейчас произойдёт не фокус, а страшная катастрофа. Да, фокусник снова зарядил пистолет и начал целиться в ящик, висящий под куполом. Друзья в страхе прижались друг к другу и из‑под стула посмотрели на ложу, где сидел Петин папа, и подпрыгнули от неожиданности. Ужас! В ложу, как шипящая ракета, влетела мама.

Не считаясь с торжественной и таинственной обстановкой, она набросилась на папу и зашипела так, что слова её были слышны всему цирку.

– Бесстыдник! Сын сбежал из дому, а ты развлекаешь себя фокусами… За мной! – приказала она.

И все увидели, как папа, втянув голову в плечи и, виновато оглядываясь, поплёлся за ней.

В цирке произошло замешательство, но через миг всё успокоилось, и публика снова с любопытством начала смотреть на Клеопарди.

Когда прогремел выстрел, Непоседа, Мякиш и Нетак радостно обнялись и смело посмотрели вверх. Оттуда на канате плавно спускался ящик.

Когда же Клеопарди раскрыл его, зал содрогнулся от хохота. В компании петуха и трёх кроликов сидел уже знакомый зрителям Петя и ревел как белуга.

У Клеопарди от удивления брови поднялись так высоко, что чалма слетела с головы. Когда же он заметил, что зрители приняли это за очередное чудо, то начал быстро раскланиваться, приписывая появление Пети своему могуществу.

Но тут, расталкивая ассистентов и разбрасывая ногами ящики, на манеж выбежал красный, разъярённый директор. Он схватил ревущего Петю за руку и потащил его за кулисы. Публика и это приняла за отлично разыгранную шутку и наградила фокусника шумной овацией и возгласами «браво».

Клеопарди сиял. Такого огромного успеха у него ещё не было.

Петя снова исчез на глазах у своих друзей.

– Вперёд, за ним! – воскликнул Непоседа. – Больше его терять нельзя!

И недавние футболисты, ухватив мяч за шнуровку, побежали прямо через арену за Петей.

Но тут произошла новая неприятность. Смеясь, клоун подхватил мяч и дал такую «свечу», что все три футболиста полетели вверх, в круглое окно, которое было в куполе цирка. Таким образом, несмотря на победу, наша команда вылетела в трубу.

 

Глава семнадцатая, в которой вы подробно узнаете обо всём, что в ней написано, и ещё кое‑что о Пете

 

Нельзя сказать, чтобы полёт не понравился нашим путешественникам. Они, как на воздушном шаре, поднялись вверх и очутились на крыше цирка. Жаль, полёт был коротким. Но кто знает, последний он на пути наших путешественников или нет? Не будем предугадывать события, скажем только одно: Петя снова исчез, и искать его нужно было не на крыше, а на земле.

– Я так и знал! – промямлил Мякиш, отклеивая свои тапочки от раскалённой крыши. – Этого можно было ожидать.

Но друзья не расслышали его слов. Над ними раздался могучий рокот, а через минуту подул ураган, да такой сильный, что малыши еле удержались на крыше.

– Смотрите! – закричал Непоседа. – Смотрите, на нас падает самолёт!

– Не самолёт, а ве‑ертолет, – поправил Мякиш.

И верно, это был вертолёт. На его спине вращались большие лопасти, а на хвосте вертелся маленький пропеллер.

– Эх и красота! – радовался Непоседа, любуясь вертолётом. – Весь из винтиков и пружинок!..

А вертолёт плавно опускался вниз, прямо на крышу цирка. Из его дверцы свисала верёвочная лестница.

Непоседа нетерпеливо закричал:

– Эй, эй, прокатимся!

– Стой, стой! – пропищал Мякиш, но было поздно.

 

 

Непоседа, держа в одной руке шнурок от мяча, другой ухватился за верёвочную лестницу и повис в воздухе.

Мякиш и Нетак ухватились за мяч, чтобы стащить Непоседу, но лестница плавно поплыла вперёд. Крыша покачнулась и ушла из‑под ног. Мякиш облепил мяч своим пластилиновым телом и прочно держался на нём, а Нетак кряхтел и выбивался из сил: новенький мяч был скользким, и руки его напрасно искали, за что бы уцепиться…

Как только крыша исчезла и путешественники очутились над тротуаром, силы Нетака окончательно иссякли. Может быть, беды и не произошло бы, если бы сердобольный Мякиш не крикнул ему:

– Держись, дорогой Нетак, держись!

Упрямец, конечно, поступил по‑своему. Только услышал слово «держись», как немедленно разжал руки и стал пикировать. Но что произошло с ним внизу, мы расскажем потом, а сейчас вернёмся наверх и последуем за новыми пилотами Непоседой и Мякишем.

Вертолёт плавно поднимался вверх. Солнце палило, не жалея лучей, но воздух вокруг становился всё холодней и холодней. Лопасти могучего винта вращались быстрее и быстрее, и вскоре целый ураган обрушился на Непоседу и Мякиша. Мяч мотало во все стороны, и Непоседе приходилось напрягать все силы, чтобы не упустить шнурок. Пружинки его рук и ног вытянулись до отказа и стали как бечёвочки, но Непоседа не унывал и даже сочинил на лету песенку:

 

Эй, могучий вертолёт,

Мчись повыше да вперёд!

Не горюй, приятель Мякиш,

Я пилот, и ты пилот!

 

Но с Мякишем дело обстояло хуже. Под ветром он совсем окаменел и уже с трудом открывал глаза и рот.

– Пе‑етя! – жалобно пищал он.

– Чего, чего ты скулишь? – отозвался Непоседа. – Разве тебе плохо? Летишь, как на спутнике! Прокатимся немного и сверху скорее увидим Петю…

Вертолёт медленно поднимался и поворачивал к окраине города, туда, где виднелись поле и лес. А внизу глазам утомлённого Мякиша открылась чудесная картина.

Город был словно игрушечный. Даже самый большой дом, казалось, мог вместить только одного пластилинового малыша. Все дома напоминали кубики с зелёными и красными крышами. Улицы и переулки, как тропинки, вдоль и поперёк перерезали игрушечный город. Сады и скверы походили на зелёные перины и подушки… Ах, как тянуло к ним усталого Мякиша!..

Но сейчас не время думать о том, что виделось сонному Мякишу, – нужно было поскорее вернуться к цирку и узнать, что произошло с нашим пикировщиком Нетаком.

А случилось вот что. Не достигнув мостовой, он внезапно ударился о копну чьих‑то упругих волос и крепко за неё ухватился.

Копна заревела на всю улицу, и толстая рука оторвала от неё Нетака.

Гора с горой не сходится, а человек с человечком сталкиваются. Нетак был не на шутку удивлён: прямо в упор на него смотрели заплаканные Петины глаза, а свободная Петина рука щупала на голове шишку, вздувшуюся от неожиданной встречи.

Спасибо директору цирка, который выставил Петю за ворота как раз тогда, когда Нетак сорвался с места, иначе бы пути их разошлись, и, быть может, навсегда…

Петя, улыбаясь сквозь слёзы, крепко сжимал в руках своего старого друга и спрашивал:

– Ты один? А где остальные?

– Там они. И мяч там… – Нетак указал на вертолёт, парящий уже за чертой города. – Надо бежать за ними!

– Пешком не пойду, давай машину! – заявил вдруг Петя.

– Какую? – не понял Нетак.

– Легковую!

– Ах, легковую! Крытую или открытую? «Победу» или «ЗиЛ»?

– Всё равно, – настаивал Петя.

– Ах вот как! – рассердился Нетак. – Тогда пойдёшь пешком.

– Не пойду!

– Пойдёшь!

– Не пойду!

– Пойдёшь!

– Не пойду!

– Ты так, значит?

Нетак был игрушечным упрямцем, а Петя – настоящим, живым. Так разве же мог ненастоящий переупрямить настоящего? И Нетак сдался. Он уступил ещё и потому, что увидел рядом детскую коляску – транспорт, в котором можно ехать не только сидя, но и лёжа.

– Ладно, – сказал он, – поедешь на этом. Колёса есть, подушки есть – чего тебе ещё надо?

Петя, не задумываясь, пошёл к коляске, мокрого хозяина которой унесли в дом перепеленать.

– И поеду! – сказал Петя. – Какая разница, на чём ехать?

Он был человеком не гордым и, не задумываясь, ввалился в коляску. Экипаж затрещал и присел на рессорах. Туловище толстого Пети с трудом уместилось в коляске. Ноги, конечно, не поместились и рогаткой торчали вверх, упираясь в небо расшнурованными башмаками.

– Заводи, поехали! – приказал Петя и вставил в рот бутылку с соской, которая лежала на матрасике.

 

 

Нетак затрещал, зафыркал, как мотор, упёрся руками в заднюю стенку коляски, и она покатила вниз по тротуару, разгоняя и удивляя прохожих.

Коляска то и дело натыкалась на стены домов и на людей.

– Эй, повнимательней! Эй, поосторожней! – кричал из коляски Петя, предупреждая пешеходов.

Вскоре за ними хвостом бежала детвора.

– Глядите, лилипут Гулливера везёт! Лилипут Гулливера везёт! – кричали они.

А на другой улице ребята, которые узнали Петю, сочинили специальную дразнилку и хором распевали её:

 

Что за тюк лежит в карете

И бутылочку сосёт?

В той карете едет Петя,

Толстый Петя‑бегемот!..

 

Но Петю нисколько не тревожили дразнилки и возмущённые возгласы прохожих. Ему было удобно, он дремал и, чмокая толстыми губами, потягивал сладкое молочко.

 

Глава восемнадцатая

«Спасайте Петю!..»

 

Не думаете ли вы, случайно, что дома забыли о Пете? Конечно, не забыли.

После побега в квартире Маминых‑Папиных было объявлено что‑то вроде военного положения. Установлена связь со всеми городскими отделениями милиции, и оттуда во все концы города посланы разведчики. Поминутно звонил телефон бабушка принимала сообщения о ходе поисков.

 

 

В этой работе не принимал участия только дедушка. Он с утра ушёл с псом Сарделем на поиски недостающей тонны металлолома.

Тут надо напомнить, что дедушка в прошлом был неплохим охотником. Он сумел натаскать Сарделя на ржавое железо так, как иных охотничьих псов натаскивают на уток или зайцев.

Теперь, учуяв в каком‑нибудь дворе запах металлолома, Сардель делал охотничью стойку и тянул дедушку в подворотню.

Так вот, в разгар событий дедушка позвонил по телефону‑автомату домой и радостно сообщил, что в шести кварталах от дома он нашёл…

Бабушка, не дослушав, выронила трубку и, присев на стул, радостно сообщила:

– Он нашёл!..

Трубку схватила мама:

– Кто нашёл? Что нашёл?

– Нашёл колесо, – послышалось в трубке.

– Какое колесо?

– От трактора! – ликовал дедушкин голос. – Три пуда железа! Сорок восемь килограммов.

– Никаких колёс! – крикнула в трубку мама и, разъяснив положение, велела дедушке немедленно заняться поисками Пети.

Повесив трубку, мама продолжала давать новые указания:

– Позвоните в бюро потерь и находок и сообщите Петины внешние приметы!.. Мальчик умный, ласковый, похож на меня, лицом немного на папу, больше всего любит меня и всё сладкое… Дуся, готовьте продукты на дорогу!..

В углу на стуле сидел бледный папа. Он совсем был не против того, чтобы Петя поехал в лагерь, но сказать об этом никак не решался.

– Только ты, только ты во всём виноват! – без конца повторяла ему мама. А теперь, когда неизвестно, что с сыном, ты сидишь сложа руки!

Но папа как раз не сидел сложа руки. Он поминутно разводил ими, не зная, что предпринять, что ответить маме. И хотя он уже отлично знал, куда убежал Петя, повторял один и тот же вопрос:

– А куда, куда мог убежать Петенька?.. – сказала Дуся.

– Видать, в лагерь, куда же ещё!

– В лагерь? Вы так думаете? – переспрашивал папа, но ничего не предпринимал.

– Ты должен ехать за ним и перехватить его по дороге!

– Да‑да, конечно, – отвечал папа и снова разводил руками.

– Что будет, что будет! – ломала руки мама. – По улицам бегают уличные мальчишки, за городом начинается лес, в нём кишат дикие звери, а возле лагеря глубокая река!.. Ты должен бросить всё и немедленно отправляться!

– Так точно! – по‑солдатски ответил папа и надел соломенную шляпу.

– Ну‑с! – сказала мама, и только после этого папа встал со стула и медленно направился к двери. – Стой, а поесть чего‑нибудь?

– Да, я не прочь перехватить, – смущённо сказал папа, проглотив слюну.

– Не о тебе речь! Возьми продукты для ребёнка, он там, наверное, совсем отощал, умирает с голоду, бедный мой сынок!..

Мама подала папе приготовленный Дусей рюкзак с пирогами. Затем взяла со стола несколько копчёных рыбин и, завернув их в бумагу, сунула в карман папиного плаща:

– Это тебе.

Папа вышел в коридор, легко вздохнул и, когда дверь за ним захлопнулась, побежал вниз, прыгая через одну ступеньку. Когда он уже выбегал на улицу, дверь снова отворилась, и по парадному громом прокатился мамин голос:

– Без Петеньки не смей возвращаться!

Но папа уже не слышал наказа. Машина, в которую он вскочил, зафырчала и с ходу набрала большую скорость.

Итак, в эту минуту Непоседа и Мякиш летели на вертолёте, Нетак вёз Петю в коляске, а папа мчался в открытом «газике».

 

Глава девятнадцатая

«Верни соску». Третий благородный поступок

 

Коляска с Петей катила всё дальше и дальше. Мимо мелькали дома, новые кварталы, и наконец началась окраина города.

Упрямый Нетак толкал бы коляску и дальше, если бы вдруг сзади не послышался тяжёлый топот и громкое: «Уа‑уа‑уа!»

Петя открыл глаза, Нетак обернулся.

– Стойте! Верните коляску! Безобразие! – кричал мужчина в роговых очках. Одной рукой он пытался схватить коляску, а другой прижимал к груди орущего младенца.

Наконец папаша задержал экипаж и, тяжело отдуваясь, приказал:

– Вываливайся, лодырь! Говори, зачем утащил коляску?

– Это не я, – спокойно сказал Петя, не выпуская изо рта соски. – Это он!

Но близорукий папаша не видел Нетака и продолжал отчитывать Петю:

– Все вы друг на друга сваливаете, знаю я вас, у меня у самого мальчишка… – При этих словах он покачал в левой руке конверт с младенцем.

Петя нехотя вылез из коляски и, пощупав рубаху на спине, сказал:

– Подумаешь, очень нужна мне ваша мокрая коляска!

– И бутылку с соской верни! – сказала какая‑то женщина, вырывая у Пети изо рта соску.

– Нахал! – возмущался папаша.

Кто не был занят этим событием, мог заметить, как на противоположной стороне улицы из подворотни выбежал бодрый старичок, катя перед собой, как мальчишка, обруч, тяжёлое заржавленное тракторное колесо. Улица наполнилась железным грохотом и лаем.

Это был Петин дедушка. Он возвращался с удачной охоты. Пёс Сардель прыгал впереди и оглашал воздух победным лаем.

Дедушка свернул было по тротуару налево, в сторону дома, как вдруг Сардель учуял знакомый запах. Он сделал стойку и, заскулив, побежал через дорогу. Дальнозоркие глаза дедушки моментально разглядели в толпе Петю. Дедушка вспомнил внушительное распоряжение мамы: «Разыскать!» – и решительно покатил колесо через дорогу.

Из толпы, которая окружала Петю, отделилось четверо ребят: два мальчика и две девочки. Они стали на бровке тротуара и с распростёртыми объятиями радостно встречали дедушку.

– Позвольте, мне некогда! – сказал дедушка, подымая колесо с мостовой на тротуар.

Но рыжий веснушчатый мальчуган – видимо, предводитель четвёрки восторженно закричал:

– А мы вас искали!

– Я тоже очень рад, – беспомощно залепетал дедушка, – но, к сожалению, понимаете ли, тороплюсь… у меня… там… Петя… – И, поскольку руки его были заняты, он бородой показал в сторону толпы.

Но четвёрка загородила дорогу и встала перед ним как железная стена.

– Понимаете, мы с сегодняшнего дня совершаем благородные поступки! – затараторила худая девочка с чернильной полосой под носом.

– И не меньше чем по три в день! – выпалила другая, у которой почему‑то было полторы косы: одна подлиннее, другая покороче.

– Это чудесно, – дрожащим голосом сказал дедушка и попытался пробить стену.

– Два поступка мы уже совершили, – сказал рыжий мальчик, – а сейчас должны совершить третий!

– Пустите я тороплюсь! – запротестовал дедушка. – Что вы хотите со мной делать?

– Мы хотим вам помочь перейти на ту сторону… Это очень благородно! – закричали все сразу и, ухватив брыкающегося дедушку за руки, потащили через мостовую на другую сторону улицы, туда, откуда он только что прибежал.

Когда дедушка был благородно дотянут и дотолкан до другой стороны, Петя уже выбрался из толпы и спешил за Нетаком, который тащил его за шнурок ботинка вперёд.

– Скорей! Скорей! – торопил деревянный упрямец. – Наверное, отсюда недалеко пионерский лагерь.

При слове «лагерь» Петя почувствовал зуд в пятках и побежал что было сил в открытое поле. Нетак уцепился за Петины брюки и взобрался по ним прямо на плечо.

 

Глава двадцатая, в которой наконец‑то состоится встреча всех героев

 

Вертолёт уже полчаса парил в воздухе и, покружив над распаханным полем, начал сбавлять высоту. Теперь его бесплатным пассажирам – Непоседе и Мякишу отлично было видно всё, что творится внизу.

Острый глаз Непоседы различал даже следы автомашины на дороге.

Мякиш, приклеенный к мячу, безмятежно дремал и очнулся только тогда, когда над ними раздался крик Непоседы:

– Вижу, вижу! Я вижу Петю!

Не успел Мякиш продрать глаза, как почувствовал, что летит стремительно вниз. Но летел не только Мякиш. Летел мяч, а рядом летел Непоседа.

Счастье игрушечных мальчиков, что в момент приземления оба они очутились на мяче сверху. Мяч грохнулся оземь перед самым Петиным носом и снова полетел вверх. Когда он вторично грохнулся на землю, Петя схватил его и радостно закричал:

– Мяч, мяч! Мой мяч!

 

 

Но Нетаку было не до мяча: он видел, как разлетелись его друзья и исчезли где‑то в кустарнике. Долго рыскал он по полю, пока не наткнулся на стонущего Непоседу. Перед Нетаком в небольшой ямке лежал короткий металлический чурбанчик и беспомощно вертел головой.

– Что это? – воскликнул Нетак. – Где твои руки и ноги?

Непоседа ничего не ответил, только глухо застонал.

Конечно, этого могло бы не случиться, если бы Непоседа подождал, пока вертолёт опустится ниже. Но ему, как всегда, не терпелось. Вперёд, вперёд! Лишь бы скорее… На большой высоте он разжал пальцы, выпустил верёвочную лестницу и… был наказан. Как раз тут и сказалось отсутствие одного винтика – винтика, который должен был внутри скрепить руки и ноги металлического мальчика.

– Я погиб! – тихо сказал Непоседа. – Кто теперь сможет найти мои пружинки, мои руки и ноги?

У Нетака от жалости заскрипело деревянное сердце, он хотел успокоить несчастного друга, но рядом послышался стон. Это появился Мякиш. Узнать его было невозможно: измятый, вываленный в земле, он теперь напоминал три сросшиеся картошки. Он не ходил, а полз, беспрерывно охая, а в руках его – о радость! – были недостающие части Непоседы. Все четыре пружинки: две с ладошками и две с башмачками. Верный друг, несмотря на тяжёлые ушибы от падения, собрал руки и ноги распавшегося товарища и притащил сюда. Притащил и упал. Нетак на радостях расцеловал Мякиша и побежал за Петей:

– Петя, Петя скорей сюда!

Но Петя был занят мячом. Он был счастлив.

– Мой мяч! Мой, мой, мой! – повторял он и гладил его лоснящиеся бока.

Несчастный Непоседа сквозь слёзы смотрел на Петю, и доброе сердце игрушечного мальчика радовалось.

– Это твой мяч, Петенька, мы дарим его тебе, – ласково сказал он. Поиграй, поиграй!

Мякиш и Нетак молча кивнули головами в знак согласия.

Но Петя после всего пережитого не стал играть в футбол. Он почувствовал сильную усталость, плечи его опустились, веки начали слипаться, и, зевая, он опустился на землю. Послышался богатырский храп. Раскинув руки, Петя лежал прямо на сырой матушке‑земле под открытым небом и крепко спал.

Да, если бы сейчас мама увидела, как её сын грубо нарушает постельный режим, хотя и был он теперь по‑настоящему жёстким, она сразу уложила бы сыночка на десять подушек и под шесть одеял.

Петя спал без снов, грудь его легко вздымалась, и белые щёки постепенно наливались широким помидорным румянцем.

Мякиш тихонечко взобрался на мягкий Петин живот и, зевнув, тоже прикорнул.

Нетак с досадой махнул рукой и решил сам взяться за починку Непоседы. На лбу его выступили капельки древесной смолы, язык от усердия высунулся, а сам он приговаривал:

– Так, так!.. Ногу – сюда, руку – туда, эту ногу – туда, эту руку сюда… Всё!

Непоседа встал и зашатался.

– Ой, что ты наделал? – воскликнул он, размахивая ботинками вокруг головы. – Это же ноги, а где мои руки?

– Там, где ноги, – сказал Нетак. – Так лучше!

– Я не могу ходить на руках, не могу! – закричал Непоседа и со звоном шлёпнулся на землю.

– Ну тогда ходи на ногах, – милостиво разрешил Нетак.

– А как же голова?

– И голову переставлю. Мне это пара пустяков.

– Не хочу, не хочу! Ты меня всего перепутал! – зазвенел Непоседа и пошёл колесом – с рук на ноги, а с ног на руки.

Вот что получается, когда за дело берутся такие мастера, как Нетак.