Философствование о вере не тождественно знанию

Осно-вой веры не может быть то, что в своей сущности только ирраци-онально. Для веры мыслящего человека, человека философствую-щего, характерно то, что она существует только в союзе со знани-ем: она хочет знать то, что познаваемо, и понять самое себя. Таким образом, незнание выступает не просто как своего рода субъектив-ный свидетель наличия таинственного вида бытия, именуемого трансценденцией. Философская вера потому и вера, что трансцен-дентное не может быть доказано рациональными доводами, но она потому и философия, что все же предполагает именно какое-то знание о трансцендентном, которое косвенно подтверждается хотя бы отрицательными аргументами. Следовательно, скептическое незнание вместе с тем есть своего рода знание о существовании особого рода бытия. Трансценденция -- это таинственный предмет, по отношению к которому вера и знание оказываются слиянными. Философская вера находится как бы на границе между религиозной верой и научным знанием. Она может рассматриваться как своего рода «прафеномен и религии, и науки».

Однако философствование о вере не может быть знанием, ибо она необъективируема, а представляет собой только выявление эк-зистенции, а это есть именно мышление, а не просто эмоциональ-но-психологический феномен. Но такое мышление по самой своей сути неадекватно: оно принуждено осуществлять себя в словах, на-правляя свою интуицию на то, что «за ними». Ясперс различает два вида мышления: философское, которое устремлено «за явления» и может рассчитывать лишь на «удовлетворенность», и рациональ-ное (научное) мышление, устремленное на сами явления и выраба-тывающее знания. Настаивая на принципиальном различии между ними, Ясперс никоим образом не отрицает ценности знания: оно необходимо и для помощи «высветляющему мышлению».

Экзистенция релятивирует и в смысловом отношении ограни-чивает вещное «бытие-в-мире». Но и сама экзистенция сущест-венным образом ограничена, причем эта ее ограниченность (в от-личие от эмпирической ограниченности человеческих знаний, сил и возможностей) не только не негативна, но и содержательно-по-зитивна и потому не может быть от нее, так сказать, «отмыслена» в акте интеллектуального абстрагирования, а принадлежит самому ее бытию: она есть лишь постольку, поскольку соотносит себя с другой экзистенцией и с трансценденцией. Соотнесенность экзис-тенции с другой экзистенцией осуществляется в акте коммуника-ции, а соотнесенность ее с трансценденцией -- в акте веры. Ком-муникация, по Ясперсу, -- это универсальное условие человечес-кого бытия. Она буквально составляет его всеохватывающую сущ-ность. Все, что есть человек и что есть для человека, обретается прежде всего в коммуникации. Вне коммуникации немыслима и че-ловеческая свобода со всеми ее степенями. Недаром в лексиконе Ясперса термин «коммуникация» означает глубоко истинное, лич-ностное общение «в истине». Коммуникация есть центральное по-нятие не только этики и аксиологии, но и гносеологии и вообще всего миропонимания Ясперса, она возводится им в ранг критерия философской истины и отождествляется с разумом. Согласно Ясперсу, мысль философски истинна в той мере, в какой «промысли-вание этой мысли» помогает коммуникации. Разум тождествен не-ограниченной воле к коммуникации. Поскольку разум в своей всеоткрытости устремлен на Единое во всем сущем, он противодейст-вует прерыванию коммуникации, но именно она «дарит» человеку _еГО подлинную сущность. Ясперс афористично и очень тонко заме-чает: «Я один не есть самость для себя, но становлюсь таковой во взаимодействии с другой самостью». Этим подчеркивается соци-альная сущность человека. Социальное, интеллектуальное и мо-ральное зло есть, по Ясперсу, прежде всего глухота к «окликанию» со стороны чужой экзистенции, неспособность к дискуссии, прини-мающая облик противоразумного фанатизма, но также и поверх-ностного, обезличенного массового общения, безнадежно отрав-ленного ядом демагогии.

Второй предел, на который наталкивается и благодаря которо-му приходит к себе экзистенция, -- это, как уже говорилось, трансценденция. Она выступает как абсолютный предел («абсо-лютно-объемлющее») всякого бытия и мышления: трансценденция «столь же неумолимо существует, сколь и не может быть увидена, пребывая непознанной». Если «бытие-в-мире» есть «Все», а эк-зистенция противостоит «Всему» на правах «Единственного», то трансценденция бытийствует во «Всем» и в «Единственном» как их объемлющее «Единое». Перед лицом трансценденции мышле-ние принимает свой третий облик -- облик метафизики. Но мыс-лить трансценденцию можно лишь весьма неадекватным образом, «вмысливая» ее в предметное.

Вера не есть знание, которым я об-ладаю, но «уверенность, которая меня ведет». Идеал философской веры у Ясперса подчас представляется модернизированным вари-антом кантовского идеала религии в пределах одного только разу-ма. Однако Ясперс острее, чем Кант, ощущает границу, грозящую философской вере опасностью переродиться из высокой надпред-метности в пустую беспредметность и тем самым утратить характер субстанции. Это вынуждает философскую веру «просить помощи» У своей, казалось бы, преодоленной сестры -- у религиозной веры. По Ясперсу, религия, чтобы остаться правдивой, нуждается в «совестливости философии», а философия, чтобы остаться наполненной, нуждается в субстанции религии.