Глава 1. Происхождение Ади ибн Мусафира

Никогда не позволяйте себе каждую вещь оценивать способом, не относящимся к тому же самому времени. Одно должно соответствовать другому.

Шейх Бахауддин Накшбанди

 

Поскольку шейх Ади является ключевой фигурой в приспособлении езидизма к новым историческим условиям, связанным с арабской экспансией и повсеместной исламизацией покорённых народов, нельзя обойти без внимания вопрос о его происхождении и этнической принадлежности. Легендарная личность Ади ибн Мусафира полна противоречий: с одной стороны адепты езидизма без тени сомнения считают Ади курдом, возвеличивая его до уровня Бога. Порою, он приравнен к мессии, посланному спасти избранный народ, но чаще это религиозный деятель, ещё при жизни причисленный к святым. С другой стороны, в научных кругах признанным является мнение об арабском происхождении шейха Ади.

По мнению большинства езидов, утверждения некоторых исследователей об арабском происхождении Шехади[246] «являются ничем не доказанной версией. Как аргумент: против этой версии можно возразить тем, что араб не мог принять езидизм. Ведь инициации по принятию езидизма как таковой в религии на практике отсутствовало и отсутствует поныне, и посторонний иноверец, желающий принять езидизм, никогда не подвергался инициации».

Сторонники арабского происхождения шейха Ади основываются на том, что до его появления касты шехов в езидском обществе не было, на тот момент были две касты: каста пиров и каста мридов.

Есть несколько версий, как образовалась каста Шехани. Одна из них повествует, что «касту шехов образовали наиболее родственные к Шехади, рода пиров, и эта версия является одной из самых реальных. Намёков на арабское происхождение Шехади нет и в религиозных текстах, которых насчитывается несколько сотен»[247].

Версию курдского происхождения Ади ибн Мусафира попытался научно обосновать и известный курдский филолог К. К. Курдоев. По мнению учёного, арабский язык не раскрывает значения слова «Марван», и слово это, видимо, из курдского попало в арабский язык. Это слово представляет либо название племени Марван, либо области Мериван[248] в Иранском (Восточном) Курдистане[249], — утверждает автор. Если учесть большое влияние цивилизации Сасанидского Ирана на Омейядский и Аббасидский халифаты, то можно заключить: шейх Ади ибн Мусафир Марван был езидом из области Мериван.

Возникает резонный вопрос: почему же тогда средневековые арабские хронисты указывают на арабское происхождение Ади? Это мнение разделяют и многие учёные этнографы, лингвисты, историки и теологи. Якут называет Лалыш деревнею у подножия горы, что в районе Мосула, на восток от него. Из неё был шейх Ади ибн Мусафир, шафиит, шейх курдов и их духовный руководитель[250]. Датский путешественник Нибур отметил, основываясь на устных рассказах езидов, что шейх Ади был арабом, выходцем из семьи аш-Шамра ибн Зильджаушана[251], который принимал участие в убийстве имама аль-Хусайна, а впоследствии стал организатором религиозных гонений на сторонников имама при правлении халифа Язида ибн Муавии.

В книге «На ближневосточных перекрёстках» журналист и путешественник О. Герасимов пишет: «Доказано, что некоторые шейхи курдских племён ведут своё происхождение от семьи Омейядских халифов, члены которой после захвата халифского престола Аббасидами бежали в неприступные горы Северного Ирака и получили приют у курдских племён»[252].

«С исламом религию езидов роднят некоторые обряды; кроме того, выдающийся духовный лидер езидов, шейх Ади, был мусульманином. Его стихи религиозного содержания оказали огромное влияние на веру и общество езидов», — пишет в статье «Религия и общество езидов» доктор Мамо Осман[253].

Согласно мнению профессора К. А. Амоева, «по арабским источникам, шейх Ади происходил из рода Омейядских халифов. Источники свидетельствуют, что в Омейядском халифате два халифа относились к семейству Марван: Марван I ибн аль-Хакам и Марван II — последний Омейядский халиф. Именно из этих Марванидов, по утверждению арабских источников, и был шейх Ади ибн Мусафир. Исходя из этого, его считают арабом»[254].

Есть ещё одна категория исследователей, среди которых и доктор Зураб Алоян, пытаются опосредствовать арабо-курдское происхождение Ади ибн Мусафира: «Последний Омейядский правитель и, возможно, прямой предок шейха Ади, Марван II до восшествия на престол (740-750 гг.) управлял Северной Месопотамией, Арменией и Азербайджаном. Это были провинции с большой долей курдского населения. Его мать тоже была курдянкой.

Битлиси информирует нас о том, что в курдском племени Сулеймани, в основном состоящем из приверженцев Марванидов, частично «господствовали чудовищные езидские убеждения». Стоит отметить, что не далее как в начале ХХ века секты Марванидов в Бадахшане также назывались Езидия. Следовательно, с некоторыми оговорками, я прихожу к выводу, что шейх Ади ибн Мусафир был арабом из когда-то могущественной династии Омейядов, с курдской кровью, тёкшей в его жилах»[255].

С лёгкой руки З. Алояна происходит смешение арабо-курдских корней шейха Ади[256], родившегося не на территории исторического Курдистана, а в Бейт-Фаре, в Баальбеке, расположенном в долине Бекаа современного Ливана.

Езидский теолог доктор Ханна Реза Омархали позиционируется с А. А. Семёновым, придерживаясь мнения, что «шейх Ади — реальная историческая личность, о которой достоверно известно, что он: Шарафаддин Абу аль-Фадаил Ади ибн Мусафир ибн Исмаил ибн Муса ибн Марван ибн аль-Хасан ибн Марван, родился между 1073 и 1078 годами в Бейт-Фаре, в области Баальбек, в долине Бекаа. В юношеском возрасте Ади отправился в Багдад, где получил блестящее образование. Ученик целого ряда выдающихся шейхов и замечательных по благочестию людей.

Был знаком с известными мусульманскими богословами своего времени: аль-Газали[257] и Абдулькадыром аль-Джилани[258]. Оставил после себя несколько трактатов и касыд.

Покинув Багдад, он перебрался в горы Хаккяри (то же, что и Бахдинан), где когда-то правил Марван II. На сегодняшний день большинство исследователей склоняются к мнению, что шейх Ади ибн Мусафир пришёл в курдские горы из Дамаска (Аш-Шама[259]). Об этом же свидетельствует езидская религиозная традиция. В религиозном гимне «Mala bava» говорится: «Шейх Ади пришёл из Шама. В Лалыше [начал] творить деяния. В представлениях езидов шейх Ади не просто историческая личность и реформатор езидизма. Он считается вторым по значению божеством после Малака Тауса. Как гласит легенда, не имея ни отца, ни матери, он был послан Малаком Таусом научить избранный им народ, чтобы тот не сбился с пути. Шейх Ади не умер и никогда не умрёт»»[260].

С одной стороны, шейх Ади — пришлый из Шама, «варяг»; с другой — «не имея ни отца, ни матери, послан Малаком Таусом научить избранный им народ»[261], — так кем же в действительности был шейх Ади?

Для полноты картины отметим ещё версию от Михаила Фарои, который в своей работе «Езиды (эзиды)» «докопался» и «установил», что шейх Ади — божество шумеро-аккадского пантеона мистического народа «Адави»[262]. Воистину, нет предела полёту человеческой фантазии!

 

*

 

Каждый исследователь интерпретирует факты по-своему, но нельзя забывать, что история — наука о прошлом человечества — требует правдивого освещения событий. Как ни парадоксально, из всех гуманитарных наук она самая запутанная и порой лживая, чаще всего пишется под заказ кривым пером и корявым почерком.  Известно: из множества видов лжи самая трудно распознаваемая та, которая смешана с правдой (тому подтверждение находим во множественности разночтений о езидизме). Осознавая это, мы должны быть предельно честны в заключениях и выводах, чтобы впоследствии не испытать горечь разочарования. Любая ложь, в какие бы обличия она ни рядилась, временна, правда — вечна. Историческая наука должна основываться на фактах. Безосновательные выводы, сделанные при отсутствии фактов — это гипотезы и мифы, которые лишь подчёркивают их уязвимость и несостоятельность. Один из выдающихся французских моралистов, Вовенарг, подчеркивал: "На свете всего долговечнее истина".

Сторонники курдского происхождения Ади, опираясь на религиозную догматику, утверждают, что иноверцы никак не могут принять езидизм, и это неоспоримый факт. В связи с этим возникает вопрос: есть ли свидетельства, что эти догматические положения у курдов существовали до реформ шейха Ади? В «Исторических анналах» зафиксировано:

· «В мидийскую эпоху усилилась тенденция к обособлению жречества в самостоятельную группу, являющуюся частью господствующего класса и монополизировавшую духовную культуру. В процессе её объединения сложилась жреческая каста магов.

· В связи с переходом от родоплеменной формации к феодальной, в Парфянской империи произошло имущественное расслоение общества, население разделилось на три, а позднее, при правлении Сасанидов, на четыре сословия[263]. Однако, несмотря на существовавшие ограничения и большие трудности, переход из одного сословия в другое имел место.

Езидская община поделена на три касты: две — духовенство (шехи и пиры), и одна — миряне (мриды). Ни одно из прежних сословно-кастовых названий в езидизме не отмечено. Кастовая форма деления, которая сохранена и в наши дни, ни при каких условиях не допускает межкастовые браки и переход из одной касты в другую, носит только наследственную форму.

Некорректна и апелляция к подобного рода суждениям: «Существует несколько версий, как образовали касту шехов». Что такое версия, тем более «реальная версия»? Это всего лишь предположение, требующее подкрепление фактами, которыми мы, увы, не располагаем. Поэтому не исключено, что данная кастовая система — одно из нововведений шейха Ади.

Не убедительны, на мой взгляд, и выводы основоположника курдоведения Каната Калашевича Курдоева по поводу значения слова «Мериван» и, соответственно, курдского происхождения Ади ибн Мусафира. А аргументация о происхождении священных писаний Джильва и Масхафа Раш не выдерживает никакой критики[264].

Что касается позиции об арабском происхождении шейха Ади, то и здесь слабая доказательная база. Прежде чем делать какие-либо утверждения, необходимо внести ясность по следующим положениям:

1. Был ли приход шейха Ади в Хаккяри случайным стечением обстоятельств, целенаправленным шагом или божественным провидением?

2. Что побудило (если такое имеет место) правоверного мусульманина, представителя аристократического арабского рода, находясь в зените славы отречься от ислама и принять язычество?

3. Возможно ли было безнаказанно проповедовать «ересь», находясь в сердце исламского мира в период священной войны с крестоносцами, и дожить до глубокой старости (шейх Ади скончался в Лалыше в 1162 г. в преклонном возрасте, около 90 лет)?

4. Под силу ли одному человеку объединить разрозненные племенные союзы в единую религиозную общину?

5. Насколько религиозная доктрина езидов уникальна и самобытна?

6. Почему в езидских религиозных гимнах и священных писаниях прослеживается арабский адстрат и суфийская эзотерика?

 

*

 

Ещё раз вернёмся к общепринятой биографической справке шейха Ади: Шарафаддин Абу аль-Фадаил Ади ибн Мусафир ибн Исмаил ибн Муса ибн Марван ибн аль-Хасан ибн Марван родился между 1073 и 1078 годами в Бейт-Фаре, в области Баальбек, в долине Бекаа, скончался в Лалыше в 1162 г., находясь в преклонном возрасте[265].

Такая сложная форма передачи имени не применяется ни в одной из каст курдов-езидов (ни у шехов, ни у пиров, ни у мридов). Обычно указываются имя собственное и имя отца или название племени. Налицо же ярко выраженная арабская классическая антропонимическая модель, которая сформировалась в позднее средневековье и стала основой для дальнейшего развития систем личных имен в странах исламского мира.

По своему составу эти антропонимы в основной массе семитского происхождения. Те имена, которые заимствованы из родственных семитских языков, «вжились» в собственно арабскую массу личных имен.

За время своей жизни араб мог обладать несколькими именами. Первое имя давалось в младенчестве (при рождении или обрезании), к нему добавлялось имя отца; потом он мог получить титул, соответствующий его социальному положению, или прозвища, отражающие его личные качества или описывающие его наружность, мог именоваться по названию той страны (местности), где родился или откуда приехал. Название религиозной секты, к которой он принадлежал, тоже могло входить в состав его имени, равно как и название профессии, должности, титул сановника и т. д.

По отношению к одному лицу эти имена, прозвища, титулы никогда не употреблялись все вместе. Их многочисленные и меняющиеся комбинации отражают только те имена, по которым человек был известен своим современникам и которые дошли до наших дней.

Имена, построенные по наиболее полной антропонимической модели, встречаются у правителей, знати, ученых, писателей, исторических деятелей, имена простых людей чаще состоят из одного или двух элементов.

Все типы имен принято обозначать арабскими терминами. Их число колеблется от четырех до восьми в зависимости от подразделений прозвищ и титулов, включающих:

1 личное имя «алам» (исмалам) — первичный и неотъемлемый компонент арабской антропонимической модели, даваемый при рождении или (мальчикам) при обрезании и обычно употреблялось в кругу родственников и знакомых (может быть одно или несколько);

2 «кунья» — производное от алам (патронимическое обозначение субъекта, включающее слова: «абу» — отец, «умм» — мать, «ибн» — сын, «бинт» — дочь). Называть по кунье — вежливая форма обращения;

3 прозвище особого рода, употребляемое метафорически и обозначающее личные качества его носителя. В данном случае элементы «абу» или «умм» не переводятся как «отец и «мать», а понимаются как «обладатель» и в соединении с нарицательной лексикой приобретают свое специальное антропонимическое значение (Абу-Ма’шар – «обладатель общества, т.е. общительный, Абу-ал-Хайр – «обладатель добра», т. е. добрый);

4 иногда при рождении давались сразу и алам и кунья. В таком случае кунья выражала пожелание, чтобы у человека родился сын с этим именем;

5 патронима «насаб» – именования по отцу, деду, прадеду и т. п. в генеалогическом ряду: А, сын Б, сын В, сын Г, сын Д и т. д. (предваряется элементом «ибн»). Часто благодаря насабу можно проследить родословную человека;

6 далее указывалась «фамилия» (родовое имя) — ибн Хакам, где «ибн» также в значении «потомок»;

7 «лакаб» – добавочное имя, прозвище, кличка, почетный титул, возвеличивающий эпитет. Имена типа лакаб всегда несут определенную семантическую нагрузку и тесно связаны с реалиями средневековой жизни, с идеями арабо-мусульманской культуры. Поэтому перевод имени типа лакаб требует детального знания культурно-исторического фона. Необходимо также учитывать, что подобные имена, как правило, давались человеку после его смерти. Для представителей разных социальных прослоек были характерны различные группы имен лакаб:

· именование по занятиям или должности обозначается специальным термином «мансаб» или «унван». Например, ал-Хатиб, ан-Наххас, ар-Равийа, являющимся, частным случаем имен типа лакаб;

· почетные титулы иногда объединяются термином «хитаб». Обычно это имена типа лакаб с элементами -дин, -давла, -амир, ал-му’минин, -мулк, -ислам, -илла;

· близко к именам типа лакаб стоят псевдонимы поэтов и писателей, объединяемые термином тахаллус (или махлас). Имена тахаллус могут иметь какую-либо связь с личными качествами носителя, с характером и стилем его произведений, с именами меценатов, с названием места проживания и т. д. Так, поэт ал-Ба’ис был назван по стиху, который начинается словом того же корня, ал-Мутанабби — по роду своей политической деятельности.

8 «нисба» – имя, обозначающее этническую, религиозную, политическую, социальную принадлежность человека, место его рождения или проживания и т. д. Обычно нисба имеет морфологический показатель относительного прилагательного — суффикс -и: Макки, Шарани, Иамани. Как правило, нисба — односложное имя, даже если оно образовано от сложного имени: Абу-Бакр — Бакри, Фахру-ад-Дин — Фахри. Один человек мог иметь несколько нисба одновременно, например имя по отношению к религиозной секте — Ши’и (Шиит) и по отношению к месту жительства или происхождения — Басри (из города Басра). Причины выбора имени нисба могли быть самыми различными.

Существует традиционно установившийся порядок следования элементов антропонимической модели: (1) кунья, (2) алам, (3) насаб, (4) лакаб, или набаз, или мансаб, (5) нисба или тахаллус. Однако позиция (порядок расположения в структуре имени) этих элементов может и варьироваться, в зависимости от культурных и языковых традиций. Иногда на первое место ставится хитаб, а лакаб и нисба могут поменяться местами. Алам и насаб почти всегда присутствуют в антропонимической модели, а остальные компоненты могут варьироваться или вовсе отсутствовать.

Исходя из такого построения имя «Шарафаддин, Абу аль-Фадаил Ади, ибн Мусафир, ибн Исмаил, ибн Муса, ибн Марван, ибн аль-Хасан

ибн Марван» состоит из:

· Шарафаддин (от ШаРаФ) — честь, благородный, благочестивый — хитаб;

· Абу аль-Фадаил — отец Фадаила кунья, хотя у Ади и небыло прямого продолжения по мужской линии. По нашему мнению, это не что иное, как следование примеру Пророка Мухаммеда, который носил кунью Абу аль-Касим (у Пророка родилось четыре сына, но все они умерли в младенчестве);

· Ади — личное имя алам;

· ибн Мусафир — сын Мусафира (сын Путника) — нисба, указывает на его причастность к исламскому мистицизму;

· ибн Исмаил, ибн Муса, ибн Марван, ибн аль-Хасан ибн Марван — сына Исмаила, сына Мусы, сына Марвана из рода Хасана сына Марвана — насаб. (Все имена — арабские антропонимы).

Хитаб «Шарафаддин», ввиду консонантности арабского письма, допускает ещё прочтение ШаРаФ=ШаРиФ[266], что подтверждает высокое происхождение и возвышенный дух Ади, а родовое имя «ибн Марван», указывает на причасность к потомкам Марвана.

В истории Ближнего Востока существовало три династийные ветви Марванидов, две арабские и одна, более поздняя — курдская.

Курдская династия была образована в 990 году и берёт начало от Бада аль-Хамидии или Абу Абдуллы аль-Хусайна ибн Дустак аль-Харбохти. Она владела землями в восточной Малой Азии, в числе их резиденций отмечены Майферкат (Майяфарикин) и Амид.

В имени Бада скрывается этноним «Бохти» — название могущественного курдского племенного сообщества. О курдском происхождении Бада также говорит его нисба — аль-Курди. Родовое имя Марваниды получили по имени второго правителя династии, Абу Али аль-Хасана, который приходился племянником Баду аль-Курди со стороны сестры и сыном Марвана ибн Дустака.

К. Э. Босворт в своей работе «Мусульманские династии» приводит генеалогию династии курдских Марванидов; за отсчёт правления принимает 983 г. (372 год хиджры), а за год падения — 1085 г. (478 год хиджры):

· 983-990 гг. — Бад аль-Курди;

· 990-997гг. — Абу Али аль-Хасан ибн Марван;

· 997-1011 гг. — Мумаххид ад-Даула Саид;

· 1011-1061 гг. — Наср ад-Даула Ахмад ибн Марван;

· 1061-1079 гг. — Низам ад-Даула Наср (в Майяфарикине, а после 1063 г. также в Амиде);

· 1079-1085 гг.— Мансур.

Династийное древо курдских Марванидов охватило в общей сложности четыре поколения. Родовое имя шейха Ади совпадает с именем второго правителя и основателя династии Абу Али «аль-Хасан ибн Марван», которому наследовали: в начале один брат — Мумаххид ад-Даула Саид (Абу Мансур Мумаххид ад-Даула), а затем другой — Ахмад ибн Марван (более известный под своим почётным званием Наср ад-Даула — «Вспомоществование державы»). Последним из династии был Мансур, внук Наср ад-Даула.

История умалчивает о потомках Абу Али, однако, учитывая родословную шейха Ади в лице отца Исмаила, деда Мусы и прадеда Марвана, мы видим, что его династийная ветвь имеет более древние корни, нежели курдские Марваниды, и Ади никак не мог относиться к курдской династии. Значит, имело место случайное совпадение по родовому имени «аль-Хасан ибн Марван».

Тот факт, что Ади родом («пришёл») из Дамаска — вотчины Омейядов, — и его родовое имя ибн аль-Хасан ибн Марван указывают, что Ади ибн Мусафир может быть причислен к потомкам Омейядских халифов по линии Марвана I или Марвана II.

Халифы из рода Омейи принадлежали к двум ветвям этого рода:

1. Муавия I, его сын Язид I и внук Муавия II составили ветвь

Суфьянидов, названную так по имени отца Муавии I — Абу Суфьяна ибн Харба ибн Омейя.

2. Марван I ибн аль-Хакам и его преемники, названные Марванидами, принадлежали к другой ветви рода Омейи, ведущей своё происхождение от двоюродного брата Абу Суфьяна — аль-Хакама ибн Абуль-Аса ибн Омейя.

 

 

       

 

Ил. 11 Династия Омейядов

 

Чтобы определиться, к какой именно ветви Марванидов мог относиться шейх Ади, воспользуемся генеалогическим древом династии Омейядов[267].

Согласно этому древу, Марван I (684-685 гг.) приходился сыном Хакаму (ибн Абуль-Асу, ибн Омейи), родовое имя этого колена — ибн аль-Марван ибн Хакам, а Марван II (744-750 гг.) являлся сыном Мухаммеда и, соответственно, родовое имя его потомков — ибн аль-Марван ибн Мухаммед.

Доктор исторических наук Т. Ю. Имрязева в книге «История мусульманского мира от Халифата до Блистательной Порты» приводит такой факт: «После разгрома Марвана II аль-Химара (арабск. «осёл» — прозванный за своё упрямство) Абдулла ибн Мухаммед ибн Али ас-Саффах всем остававшимся в живых Омейядам объявил амнистию и пригласил на приём во дворец халифа. Там их ждала бесславная гибель от руки палача. Так вероломство Муавии закончилось вероломством по отношению к потомкам Омейядов». Шансы на выживание у потомков Марвана II были ничтожны, род Омейядов почти полностью был истреблён. Одним из немногих уцелевших из семьи Омейядов был Абдуррахман, внук Хишама, который бежал в Северную Африку и со временем в Испании положил начало новой ветви Омейядов. Не исключено, что из этого рода уцелели ещё некоторые представители, которые бежали в Горный Курдистан (или раннее, до резни, осели на курдских землях)[268].

Опираясь на эти исторические факты, ясно, что шансы на выживание у потомков Марвена I было выше, нежели у потомков Марвана II.

А. Семёнов[269] указывает: «Некоторые говорят, что шейх Ади был учеником Харрана и имел отношение к Марвану, сыну аль-Хакама». Не исключено, что родовое имя «Хасан» есть просто искажение имени «Хакам», привнесённое поздними переписчиками. К такому же выводу приходит доктор Зураб Алоян. В книге «Шейх Ади, суфизм и курды» он делает следующее замечание: «исследователи приводят два наиболее распространённых варианта его родословной:

1 Ади ибн Мусафир, ибн Исмаил, ибн Муса, ибн Марван, ибн аль-Хасан (или ибн аль-Хакам), ибн Марван;

2 Ади ибн Мусафир, ибн Ибрагим, ибн аль-Валид, ибн Абд аль-Малик, ибн Марван, ибн аль-Хакам, ибн аль-Ас, ибн Утман, ибн Аффан, ибн Рабия, ибн Абд аш-Шамс, ибн Зухра, ибн Абд Манаф»[270].

«В любом случае, Омейядское происхождения шейха Ади почти не вызывает никаких сомнений»[271], — заключает доктор Алоян.

В отношении второго варианта имени возникают сомнения, так как, согласно генеалогическому древу, после имени аль-Ас должен следовать родоначальник Омейя. Здесь же указаны последовательно имена Утман, Аффан, Рабия, Абд аш-Шамс, Абд Манаф, которые в приведённом выше генеалогическом древе Омейядов не присутствуют.

Несостоятельность этого предположения видится и в том, что Ибрагим ибн аль-Валид (744 гг.), предпоследний Омейядский халиф, жил в первой половине VIII века и никак не мог иметь сына в лице Исмаила, родившегося три столетия спустя, уже в начале XI века.

 

*

 

Почтенное обращение к Ади «шейх», его духовная нисба ибн Мусафир и хитаб Шарафаддин подтверждают его принадлежность суфизму. Свидетельство тому находим у Якута в исторических трактатах, согласно которым Ади являлся главой суфийского тариката Адавия.

Леди Дровер, изучавшая жизнь езидов Ирака, так же придерживается мнения, что «ибн Мусафир» — суфийское прозвище шейха, «сын Путешественника», а не его родовое имя, и пишет об основателе тариката: «Всё, что известно о нём, свидетельствует об ортодоксальности шейха, и, тем не менее, он был суфием, а тайные учения суфиев всегда подозревались в склонности к пантеизму, суфийские же секты обвинялись в приверженности к древним религиям»[272].

И. Р. Насыров в приложении к переводу «Книги вечных даров» шейха Мухаммеда аль-Курди (стр. 246) приводит следующий комментарий слову мусафир (путешествующий): это [суфий], который путешествует [мысленно] в сфере категорий, выражений и переправляется с берега «дуньи» (земного, бренного мира) на берег высшего сокровенного мира [божественных тайн].

Причастность шейха Ади к суфийскому учению отмечает великий мастер Идрис Шах в притче «Змея и павлин»[273].

Доктор исторических наук Г. Асатрян в книге «Основные божества; священные книги» пишет: «Шейх Ади был одним из самых известных проповедников в рамках сект того времени, крупным учёным и философом средневековья. Он имел тесные связи с ярчайшими представителями суфийского религиозного направления, такими как Укайл аль-Манбаджи, аль-Улвани и другие».

Дополним сведения выдержкой из работы Рашада Мирана «Этноконфессиональная ситуация в современном Курдистане»: «Большая часть сведений о езидах у мусульманских авторов связана с жизнеописанием суфийского шейха Ади ибн Мусафира (ум. 1160 г.), жившего в Вади Лалыш в районе Хаккяри. Там он создал братство аль-Адавия и нашёл многочисленных последователей».

Зураб Алоян в работе, посвященной шейху Ади, приходит к выводу: «В любом случае Омейядское происхождения шейха Ади почти не вызывает никаких сомнений. Кроме того, в течение длительного периода учёные соглашались с тем, что шейх Ади провёл реорганизацию «Омейядской секты езидов»»[274].

Складывается парадоксальная ситуация: шейх Ади предстаёт в двух обличиях, как суфийский шейх, основатель и руководитель тарикатского ордена Адавия, и в то же время реформатор езидизма — этнической религии курдов, возведённый адептами в ранг божества второго порядка, после Тавусии Малака.

Что же в действительности имело место быть: переход из одной религии в другую или подмена одной религиозной доктрины — другой?

Для установления воссоздадим жизненный путь Ади ибн Мусафира.