Абдулькадыр аль-Джилани

Мухйиддин Абдулькадыр ибн Аби Салих Джангидост аль-Джилани (Гилани) — ханбалитский[293] проповедник и богослов[294], родился в 1077 г. в селении Нифа (Найфа) в провинции Джилан[295] (Иран), перс по происхождению (судя по прозванию отца). В 1095 г. он отправился в Багдад, где посещал лекции многих учёных; курс ханбалитского права он прослушал у Абуль-Вафы Ибн Акилы (ум. в 1119 г.) и у кади Абу ас-Саида аль-Мубарака аль-Мухаррими, основателя первого ханбалитского медресе в Багдаде. Он же в 1100 г. даровал Абдулькадыру хирку при первой инвеституре «по приказу аль-Хадира», хотя до этого аль-Джилани не только не имел никаких связей с суфиями, но даже отказался посещать лекции в медресе Низамия, поскольку там преподавал Ахмад аль-Газали. Нигде не говорится о том, что он прошёл курс суфийского обучения до того, как стал посещать школу Абуль-Хайра Хаммада ад-Даббаса[296] (ум. 525/1131), вызвав недовольство других его учеников, которые были против вторжения ханбалита.

О своём вступлении на суфийский путь Абдулькадыр рассказывал: «Однажды со мной случился приступ безумия, и меня забрали в дом для душевнобольных: череда экстатических состояний владела мной, пока я не умер. Принесли саван и положили меня в комнате для омовений. Там приступ прошёл, и я решил покинуть Багдад, где не знал ничего, кроме бед и лишений. Итак, я отправился к воротам Халаба, но тут меня кто-то окликнул: «Куда это ты направляешься?» Затем этот кто-то толкнул меня, и я упал навзничь. «Возвращайся, — проговорил он, — ибо ты можешь дать людям благо». Я сказал: «Мне хотелось бы, чтобы моя вера была твёрдой». «Это тебе даруется», — отвечал он. Всё это время я не видел говорившего. Затем прежние приступы вернулись, и я мечтал лишь о том, чтобы кто-нибудь избавил бы меня от них.

Проходя мимо квартала Зафария, я заметил, что какой-то человек открыл двери и спрашивает меня: «Абдулькадыр, что ты искал вчера?» Не помня, я молчал. Человек рассердился и захлопнул дверь прямо перед самым моим носом. Я прошёл дальше, вспомнил, о чём просил вчера Аллаха и повернул обратно, чтобы отыскать ту дверь, но не сумел её найти. Тем человеком оказался Хаммад ад-Даббас, один из известнейших шейхов, с которым я познакомился позже, и который избавил меня от всех затруднений»[297].

В 1112 г. из Хамадана в Багдад прибыл Абу Якуб Юсуф аль-Хамадани[298], один из величайших факихов и суфиев своего времени. Джилани говорит: «Узнав о нём, я отправился туда, но, не видя приезжего, поинтересовался, где он. Мне сказали, что он в погребе (т. е. предаётся затворничеству под землёй). Я спустился в погреб. Заметив меня, он поднялся со своего места, усадил меня и внимательно вгляделся в моё лицо. Затем он рассказал мне о пережитых мною трудностях и разрешил все мои вопросы. Он приказал мне публично проповедовать. «Господин, — ответил я, — я всего лишь иностранец и лишён дара красноречия. Как же я смогу говорить перед ораторами Багдада?» Он сказал: «Ты выучил наизусть закон, его корни и ветви (разделы фикха), словарь и истолкование Корана. Нет сомнения, что ты способен проповедовать. Поэтому поднимись на кафедру и обратись к людям. Я вижу в тебе побег, из которого вырастет пальма. Я вижу, что, проповедуя многотысячной толпе, [ты] говоришь: «Мои ноги на шее у всех святых»»[299].

Абдулькадыр долго не решался исполнить повеление Юсуфа аль-Хамадани. Он вспоминал: «Бывало, я получал повеление во сне и наяву. То, что я должен был сказать, теснилось в моём сердце и переполняло меня. Если бы я не выговорился, я бы, возможно, задохнулся. Поэтому я не мог молчать». Встреча с великим суфием кардинально изменила жизнь аль-Джилани.

После этого он вёл долгую аскетическую жизнь, странствуя по пустыням Ирака. Только в 1127 г., когда ему было за пятьдесят лет, аль-Джилани неожиданно прославился в Багдаде как популярный проповедник[300], а спустя шесть лет уже возглавлял школу своего учителя аль-Мухаррими[301]. Слава Абдулькадыра вскоре достигла необычайных высот, но известен он стал как ханбалитский, а не суфийский проповедник[302]. Он и одевался как алим, а не как суфий. Нет никаких указаний на то, что он внёс в суфийское учение нечто своё, был чьим-либо наставником или посвятил кого-либо, а поэтому вполне вероятно, что его популярность была использована теми, кто мостил путь для приобщения обычных людей к воззрениям и опыту суфиев.

Аль-Джилани считался великим проповедником, но известность его сочинений не определялась содержанием его проповедей[303]. Он претендовал на звание святого высшего ранга и получил лакаб «аль-Гаус аль-Азам» («величайший заступник») и «Пир-и Дастгир» («старец-помощник»).

На пожертвования для него специально было построено в 1133-34 г. медресе с примыкавшим рибатом, который служил резиденцией ему, его многочисленной семье и ученикам.

Проповедуя, он воздействовал на слушателей не только красноречием, но ещё в большей степени — силой и обаянием своей личности. Абдулькадыр учил тому, что в соотношении закона и экстатической практики на первом месте стоит закон, определённым образом организующий и ограничивающий эту практику.

Абдулькадыр Джилани прожил долгую и плодотворную жизнь и ушёл в мир иной в 1166 году в возрасте 90 лет. Похоронен в Багдаде.

Если наставническая роль Хамида и Ахмада аль-Газали не вызывает тени сомнения, то аль-Джилани никак не мог претендовать на роль учителя шейха Ади. Ведь по возрасту они были ровесники и приблизительно в одно и то же время (1095 г.) прибыли учиться в Багдад (хотя один посвятил себя изучению суфизма, другой — ханбализма). Их знакомство могло состояться, как мне представляется, между 1100-1112 гг., при посредничестве Абуль-Хайра Хаммада ад-Даббаса[304] или Абу Якуба Юсуфа аль-Хамадани[305]. Достоверно известно, что в 1116 году отношения Ади и Абдулькадыра были настолько близкими, что они совершили совместный хадж в Мекку[306]. Эту дружбу они пронесли через всю жизнь. Обращаясь к ученику Джилани, посетившему шейха Ади в Хаккяри, он произнёс: «Добро пожаловать тебе, прибывшему от моря к нашему роднику. Я могу видеть Абдулькадыра, взявшего в руки поводья управления всех святых и руководителей [кавалерией] возлюбивших Бога (т. е. суфиев)»[307].

В свою очередь, оценку благочестия шейха Ади Абдулькадыр выразил следующим образом: «Если пророческая миссия есть дар в усердии, то этим даром обладает шейх Ади ибн Мусафир»[308]. Франк находит в одной из касыд Ади выразительный суфийский мотив, напоминающий поэзию аль-Джилани, и выделяет совпадающую строфу: «Армии возлюбленных [Бога]) находятся под моей властью» (1:We 1743 fol. 27b; 15:108-109)[309], что, безусловно, подтверждает их духовную близость.

В «Bahjat al-asrar»[310] («Радость Скрытого»), источнике, составленном приблизительно полтора столетия спустя после смерти шейха, приводится такой случай: однажды, беседуя со своими учениками в Лалыше, шейх Ади внезапно склонил свою голову так, что она коснулось земли. Удивлённым ученикам он дал следующее объяснение: «Прямо сейчас Абдулькадыр произнёс: «Моя нога попирает шею каждого святого»[311]». Однако столь высокая оценка святости Абдулькадыра не может служить основанием считать шейха Ади его учеником. Так, например, Абдуррахман Джами в своём трактате «Нафахат аль-унс мин хазарат аль-кудс» («Ароматные веяния духовной близости с вершин святости») пишет: «Согласно Яфии, Джилани был шейхом Востока, тогда как Абу Мадьян из Тлемсена — шейхом Запада. Тем не менее, Абу Мадьян духовным слухом услышал знаменитое высказывание Джилани — «Моя нога попирает шею каждого святого» — и немедля подчинился багдадскому шейху, признав тем самым его превосходство[312]». Эту фразу мы встречаем у многих великих святых ислама, таких как Шихабуддин

Омар Сухраварди, имам Раббани и шейх Ахмад Фарруки Сирхинди[313], что являет собой словесную форму восточного почитания. Известный мусульманский историк и писатель Ибн Халликан[314] (1211-1282), курд по происхождению, подчёркивая влияние аль-Джилани на шейха Ади, размещает его в следующую цепь известных шейхов[315]:

1. Укайл аль-Мэмбиджи.

2. Хаммад ад-Даббас.

3. Аби Наджиб.

4. Абдулькадыр аль-Джилани.

5. Абдулькадыр аш-Шахразури.

6. Абуль-Вафа аль-Хулвани.

Поэтому здесь можно утверждать только о признании авторитета аль-Джилани. Не исключено, что шейх Ади получил от него благословение. «Многие великие суфийские шейхи и главы тарикатов, такие как Сеид Ахмад ар-Рифаи, Муинеддин Чигити, Абу Мадьян, Шихабуддин Омар ас-Сухраварди, удостоились чести благословения от Сеида Абдулькадыра», — пишет А. Шиммель[316]. И тем не менее, большинство суфиев связывают себя не с аль-Джилани, а с такими наставниками как Ахмад аль-Газали, Абу Наджиб ас-Сухраварди и Абу Юсуф аль-Хамадани.