Как расставаться с любимыми

 

Страх потерять всё нажитое непосильным трудом знаком каждому из нас. Ум отсчитывает время, деньги, энергию, потраченную на приобретение того или иного любимого предмета, и тычет нас носом в эти сведения: смотри, как нелегко тебе это досталось!

Глупый человек не видит связи между явлениями и считает, будто всё, что с ним случается, есть следствие непреодолимых обстоятельств. Глупый человек всегда счастливее умного.

Умный человек рано или поздно сталкивается с главной особенностью этого мира, которая гласит: всё преходяще. Лавируя между мечтами, обусловленностью и моралью общества, умный человек становится жерт­вой своего ума, который знает, как всё должно быть. Как приспособиться к вечному невезению? Нужно при­думать объяснение. Карма, следствие действий в про­шлой жизни, подойдёт. Принимая такие причины сво­его положения, умный человек становится глупым, и от этого ему легче. Возможно, невезение есть плод вы­бора самого человека, осуществляемого повседневно, и желания жить легко, поэтому любое противодействие воспринимается как катастрофа и повод для того, чтобы купаться в жалости к себе.

Все мы несчастливы ровно настолько, насколько сами этого хотим, и счастливыми или несчастными нас делает отношение к ситуации, в которой мы находимся. Понять это так же просто, как и любую глубокую истину, следовать этому пониманию в жизни нелегко.

Всё, что мы осознаем как проблему, является частью ума; само понятие проблемы — есть его порождение. Поэтому, когда любимые покидают нас, страдает наш ум. Как бы ни были сильны эмоции, как бы ни захлес­тывали нас чувства, страдание всегда порождается умом. Когда умирает кто-то из близких или муж ухо­дит к другой, в привычной картине мира, в созданной умом схеме появляется дыра, с которой нужно что-то делать. Желание стабильности и предсказуемости жизни, желание быть с теми, кто нам дорог, в момент их ухода рождает в нас гнев и отчаяние. Теряется одна из опор, на которых стоит наш мир, всё становится шат­ким и может рухнуть в одночасье. Такое положение нестерпимо для ума, который видит гармонию в закон­ченности и черпает уверенность в давно известных ему ситуациях.

Следствием любого желания является неприятие всего, что противоречит его воплощению. Желание не­изменности и долговечности нашего уютного мирка заставляет нас страдать, когда он рушится.

Ум — величайший консерватор, в способности при­вязываться к мелочам ему нет равных. И когда вам ка­жется, что сердце разбито, что вас предали и плюнули в душу, помните, что все эти чувства вызваны несбыв­шимися ожиданиями. Вы сами вступили в игру под названием «отношения» и наполнили их надеждами, которые изначально не соответствовали реальности.

Трудно быть совершенномудрым и не возлагать на людей свои ожидания, не требовать от них соответствия своим идеям и представлениям о счастье. Трудно иметь сострадание, позволяющее принимать окружающих такими, какие они есть.

Избавившись от ожиданий, мы избавляемся от от­ношений. Если это односторонний выбор, то вы всё равно в игре: хотите вы этого или нет, от вас будут ждать определённых действий.

Когда любимые бросают нас, мы: злимся на них. Когда они умирают, мы гневаемся на Бога... Традиционно смерть считается более уважительной причиной для разлуки.

Чем сильнее наше отождествление с умом, тем труд­нее пережить расставание. Я видел одних людей, кото­рые годами не могли оправиться после смерти родите­лей; или других, десятилетиями несущих в своём сердце гнев на тех, кто их бросил. Есть мнение, что религиоз­ным людям живётся легче, нежели остальным. Рели­гиозные люди имеют хоть какое-то объяснение того, что происходит в жизни; смерть имеет некий смысл в их глазах, она не выглядит окончательным и бесповорот­ным финалом.

Желание, чтобы близкие нам люди жили вечно, есть, отчасти, наше собственное желание вечной жизни, про­ецируемое на окружающих.

Поскольку страдание есть плод желаний и размыш­лений о будущем вкупе с жалостью к себе, тот, кто мо­жет не страдать, не страдает. Не думать вообще, при этом не заснув и оставаясь в ясном сознании, довольно трудно. Поэтому люди чаще всего пытаются не думать о своей утрате, переключая своё внимание на какую-либо деятельность: заботу о тех из близких, кто ещё рядом, на новые отношения, на работу, в конце концов... Не всегда удаётся переключиться таким образом, чтобы, не подавлять при этом гнев и печаль, которые, накап­ливаясь, вносят тяжесть в состояние человека. И, ко­нечно, существуют такие люди, которые уходят от размышлений с помощью алкоголя...

Все эти способы действуют лишь отчасти, а иногда совсем не действуют, и случается, что человек заболе­вает, ломаясь от такого напряжения.

Кто ушёл — тот ушёл. Наше эго и обусловленность говорят — страдай! Выпей чашу до дна, насладись, жалея себя... С точки зрения работы над собой, с точ­ки зрения внутреннего роста подход должен быть иным. Смерть близкого человека, особенно если она не­ожиданна, конечно же, является большим потрясением и проверкой нашего доверия к Существованию и Богу... Религиозные люди спасаются верой, искатели исполь­зуют эту возможность для работы, для разотождествления с умом. Конечно, они не подавляют своих эмо­ций, а осознанность и усилие в неотождествлении по­могают человеку не потеряться в своём горе. В этот момент не имеет значения, к какой вере человек отно­сит себя и что обещается в посмертном существовании; мы страдаем из-за своей привязанности к привычному порядку вещей, с этим можно и нужно работать. Лю­бая реакция ума позволяет нам узнать истинное поло­жение вещей в нашем внутреннем мире.

Тот, кто ушёл только из нашей жизни, тот, кто не присутствовал в ней с момента нашего рождения, не столь прочно вписан в схему мира, незыблемую для нас. Как-никак, мы жили и до встречи с этим человеком, у нас был свой ритм жизни и смысл её... Поэтому если мы страдаем из-за разрушенных отношений, в большей степени мы страдаем из-за нереализованных желаний. И осознать свои желания, точно увидеть их — вот ключ к решению такой проблемы. Уяснив себе, чего же мыхотим мы можем энергично двигаться к цели; если цель нереальна, слишком идеалистична, осознав это, мы можем отбросить создавшее её желание.

Нельзя одновременно войти в две открытые двери. Один момент несёт в себе ограниченное количество возможностей. Только наш страх и желание постоян­ства мешают нам принять изменение своей жизни после ухода любимых. Этот же страх не позволяет измениться нам самим, превращая нас в рабов обстоятельств и узни­ков отношений.

 

МОЛИТВА

 

Молитва — это не упражнение. Молитва не может быть обязанностью. Молитва — это потребность, зов из глубины сердца, это ответ на осознание величественности Существования. Молитва возникает внезапно, спонтанно, она льётся подобно сильному горному по­току или красивой песне. Слова приходят сами, они обрамляют энергию, изливающуюся из глубины нашей души; иногда слов нет, и остаются только слёзы, слёзы благоговения.

Через молитву мы ищем и находим связь с Творцом. Открывая свое сердце, мы становимся доступными, мы позволяем Его любви войти в нас.

Молитва учит нас доверию, через неё мы очищаем своё сердце от гнева и страха, через неё утоляется наша печаль и приходит блаженство, она приносит экстаз.

Когда в молитве мы падаем на колени и простира­емся ниц, нам открывается возможность сдачи Воле Его. Когда мы не находим слов для выражения своего восторга и признательности, мы познаём разницу между сердцем и умом, И разница эта кроется в том, что ум не может молиться.

Ум может жалеть себя и жаловаться, ум может сте­нать и клянчить, он готов унижаться, чтобы его пожа­лели и обратили на него внимание; если этого не про­исходит, он тут же постарается унизить в ответ.

Именно поэтому многие так называемые верующие склонны богохульствовать по всякому поводу.

Ум полон желаний. Будучи под властью очередного, самого сильного на этот момент желания, он готов просить, сулить взамен что угодно (т. е. торговаться) принимать обеты (платить за исполнение своей при­хоти, опять же торговаться), клянчить и унижаться. За­бавно то, что не всегда можно внешне различить чело­века, чья молитва песня сердца и того, кто молится своим желаниям.

Эго не может молиться, для него молитва превращается в торговлю или самоуничижение с преувели­ченным восхвалением милости и сверхкачеств Бога.

Конечно, существует ещё эго больших религиозных деятелей, которые чувствуют своё превосходство над окружающими, потому что молятся чаще и громче остальных, и, когда они простираются ниц, всем сразу видна их преданность и покорность Воле Его.

Молитва — не упражнение, однако молитвенное со­стояние может быть достигнуто через практику повто­рения различных канонических молитв. Такая практи­ка по сути своей — упражнение, которое, при правиль­ном к нему отношении, может стать величайшим благом.

Если ищущий повторяет молитву искренне, устрем­ляя все свои чувства, всё свое существо к Богу, то по­степенно у него вырабатывается навык полного обра­щения себя к Всевышнему.

Повторение молитвы со всей возможной самоотда­чей и устремленностью подобно трению двух кусков дерева друг о друга — чем оно интенсивнее, тем больше выделяется тепла, и в конце концов возникает огонь. Выполнение молитвы дает ищущему опыт концен­трации и объединения всего своего существа, всех его слоев для достижения единства с Ним.

Молитва очищает сердце от страстей и питает его, удовлетворяя ту невыразимую потребность в тепле, душевном покое, насыщенности бытия, в которых мы все нуждаемся.

Молитва связывает нас с Невыразимым, с Источником Бытия и открывает нам глубины нашего сердца, где познаётся тайна жизни и смерти.

Тот, кто искренен и упорен, достигнет. Рано или поздно наступит момент, когда молитва как упражне­ние перестанет иметь для него смысл. Вся его жизнь, каждый вдох станет молитвой, исполненной благодар­ности и благодати; молитва эта будет спонтанной и бес­причинной, таинственной и радостной, как песня, возносящая человеческий Дух выше небес.