Это все у тебя в голове

 

Победить страх – значит сделать шаг к мудрости.

Бертран Рассел

 

Я спокойно спала и вдруг без всякой причины проснулась и выскочила из кровати. Что-то явно было не так. Руки тряслись, сердце стучало, как мотор. Ноги не слушались. Я схватила джинсы, чтобы одеться и ехать в больницу. Мне не хватало воздуха, и в голове роились страшные мысли.

Я схожу с ума.

Мне сейчас будет плохо.

Мне уже плохо.

Было два часа ночи, и в квартире я находилась одна. Мой бойфренд жил поблизости, но он не любил мобильных телефонов и отказывался их покупать. Члены моей семьи были далеко.

Что делать? Вызвать «Скорую»? И как они поступят с женщиной, которая сходит с ума? Отвезут в психиатрическую больницу. Я представила себе дурдом. Меня затрясло еще сильнее, и желание вызывать «Скорую» пропало.

Было очень жарко. Я бросилась в ванную, умылась холодной водой. Это помогло. Я вернулась в свою крохотную гостиную и принялась ходить из угла в угол и плакать.

Мне хотелось услышать человеческие голоса, и я включила телевизор. На экране появился эпизод сериала «Весёлая компания»[15]. Мне стало немного легче.

Когда пошли титры, меня уже перестало трясти. Я чувствовала себя обессиленной, но в голове прояснилось, поток панических мыслей прекратился, и можно было снова лечь в кровать. Но заснуть я не могла, потому что боялась, что приступ повторится.

Первая паническая атака случилась, когда мне было двадцать восемь лет.

Через несколько дней я проверяла домашнюю работу шестиклассников. Ученики в это время делали письменное задание. Неожиданно я почувствовала, что у меня снова начинается приступ паники. Сердце учащенно забилось, руки затряслись, и мне захотелось убежать подальше и спрятаться. Тогда я больше боялась не умереть от внезапной остановки сердца, а сойти с ума на глазах учеников.

Этот период длился почти десять лет. Меня периодически посещали страшные мысли, мучила бессонница, и иногда накатывали приступы паники. Мне прописали снотворное, от которого у меня чуть было не начались галлюцинации, и успокоительное, превращавшее меня в зомби. Я боялась, что паническая атака случится на людях – во время школьных занятий, в церкви, в магазине. Если бы не работа, я бы, наверное, вообще не выходила из дома.

Человеческий мозг – потрясающий инструмент. Он может убедить вас, что вы плохой человек. Плохая жена. Плохой учитель. Никудышней друг. Он способен внушить вам, что вы не в состоянии водить машину, боитесь летать на самолете и вообще выходить за дверь. Те вещи, которые раньше человек делал, не задумываясь, теперь кажутся невыполнимыми.

Страх и беспокойство – это не болезни в общепринятом смысле слова, но они разъедают человека изнутри и усложняют жизнь. Ты начинаешь чувствовать себя виноватой, испуганной и впадаешь в депрессию…

Когда я пыталась объяснить людям, что со мной происходит, мне говорили:

– Да у тебя же нет никаких проблем! Прекрасная работа, замечательный муж. Чего тебе не хватает?

– Перестань жаловаться и возьми себя в руки.

– Это ты сама себе придумываешь.

Больше всего мне нравился комментарий: «Это все у тебя в голове».

Я всегда хорошо училась, поэтому решила: раз у меня такая болезнь, я должна знать о ней все. Я начала изучать то, что написано о моей болезни, и кое-что изменила в своей жизни. Я нашла нового врача, который понял, как я ненавижу успокоительные (они к тому же мне совершенно не помогали). Доктор убедил меня, что физически я совершенно здорова, и это придало мне уверенности. Теперь я могла успокаивать себя: «Ты не умираешь, у тебя нет сердечного приступа».

Так я наконец поверила в себя и в свои силы.

Я начала посещать психоаналитика и сказала ей, что больше всего на свете боюсь сойти с ума. Она ответила: «Сумасшедшие люди не знают, что они сумасшедшие».

Эти слова меня успокоили.

Из литературы я многое узнала о расстройствах панического типа и о себе самой. Например, что главное в начале приступа – глубоко дышать. Когда на меня накатывает, я должна успокоиться и заняться каким-нибудь простым делом, чтобы сконцентрироваться на нем, а не на себе.

Я узнала о том, что расстройства панического типа могут быть наследственными, но это не обязательно.

Я поняла, что не могу умереть от панического приступа. Да, это неприятные и пугающие вещи. Но если я начну винить себя за то, что они у меня случаются, это делу не поможет, а только добавит негативных ощущений.

Человек, у которого никогда не бывало панической атаки, не в состоянии понять, что это такое.

От моего недуга не существует лекарств. Избавиться от него можно только одним способом – беречь свою психику и физическое здоровье, сохранять позитивный настрой и не перенапрягаться. Надо быть немного эгоистом, научиться отказывать людям и говорить им «нет».

Ну, и самое главное – причина панических приступов и волнений действительно в моей голове, в моей реакции на происходящие события. Это мой мозг сообщает телу: пора заняться своим здоровьем. Больше спать. Лучше есть. Заниматься спортом. Расслабляться и отдыхать.

Панические приступы и тревожность напоминают мне, что не обязательно быть во всем идеальной. Иногда лучшее – враг хорошего.

Сидни Логан

 

У него все хорошо

 

Счастье – это умение принимать все таким, как есть.

Вернер Эрхард, американский психолог

 

Может ли молодой человек достичь своей цели, если ему приходится передвигаться в инвалидной коляске? Может ли мать не впасть в глубочайшую депрессию, когда ее сын неожиданно становится парализованным? Может ли подруга успокоить эту мать, если ее сына нельзя вылечить?

Мы с Дэрис дружили давно и хвастались друг перед другом своими сыновьями. У Дэрис было три мальчика, и младший из них – Арон – ровесник моего единственного сына Иана. Арон и Иан в один год поступили в колледж, оба увлекались спортом и специализировались на терапии (Арон – на физической, а Иан – на музыкальной). Оба закончили учебу с красным дипломом. Я считала, что мы с подругой так и будем вечно гордиться успехами своих сыновей.

Увы, я ошибалась. Однажды утром, когда жена Арона уже ушла на работу, к ним в дом проник грабитель. Он застал Арона в кровати и приказал ему не двигаться. Арон попытался выхватить у парня пистолет. Грабитель выстрелил несколько раз, и одна из пуль застряла у Арона около позвоночника.

Операция продолжалась несколько часов. Следующие недели Дэрис не жила, а существовала. Вместе с другими родственниками она дежурила в палате Арона, периодически выходя в туалет, чтобы поплакать. Они говорили только о катетерах, рентгеновских снимках и операциях. В город приехали их родные, жившие в Калифорнии.

Когда случается трагедия, некоторые люди выражают свои соболезнования словами: «Я представляю себе, что вы чувствуете». По-моему, это неправда. Никто не знает, как чувствует себя другой человек. Я не могла знать, что переживает Дэрис, потому что мой собственный сын был здоров и невредим. Я могла только воображать, какое горе, грусть и ярость испытывает моя подруга. Если бы что-то подобное произошло с моим сыном, я бы, наверное, кричала от ужаса несколько недель подряд.

Я поддерживала связь с подругой по телефону, при помощи SMS и и-мейлов. К Арону никого не пускали, кроме членов семьи. Друзья Дэрис предлагали ей помощь, выслушивали от нее слова благодарности, но на самом деле мы ничем не могли ей помочь. Я чувствовала себя бесполезной.

Потом преступник, который стрелял в Арона, сдался полиции, и все мы вздохнули с облегчением. Полицейскую охрану в больнице сняли, и теперь все желающие могли посещать Арона. Его перевели в реабилитационный центр, где ему предстояло научиться жить с парализованными ногами. К нему приходили друзья по колледжу, смеялись и шутили, словно никакой трагедии не произошло. Арон разъезжал по палате в кресле на колесиках, как будто всю жизнь передвигался только так.

Когда суд над тем грабителем закончился, у меня было желание приехать в тюрьму и плюнуть ему в лицо. Он искалечил жизнь Арону и всей его семье. Им с женой пришлось продать дом, который они недавно купили и отремонтировали. Жить в этом месте было невозможно, потому что оно напоминало о трагедии.

Я спросила Дэрис, как ей удается сдерживать свой гнев по отношению к человеку, который покалечил ее сына. Она ответила: «Этот парень потерял свою молодость. Ему придется много лет провести за решеткой». Я удивилась – подруга жалела преступника, а не своего сына.

Арон по-прежнему остается самым обаятельным молодым человеком из всех, кого я знаю. У него такая же искренняя улыбка, и с ним так же приятно поболтать. Он окончил магистратуру и для получения диплома выезжал на сцену в инвалидном кресле. Его жизнь продолжается. Он ищет работу и помогает другим парализованным людям. Он по-прежнему играет в баскетбол, теперь уже в команде людей на инвалидных колясках. Они с женой купили новый дом и долго перестраивали подвал, чтобы Арон мог подъезжать к стиральной машине. Вместе с родственниками и друзьями по церкви и колледжу они перестелили пол, перестроили душевую кабинку и переделали кухню так, что Арон может сам в ней готовить. Сам он принимал в ремонте активное участие.

Когда я спрашиваю Дэрис, как дела у Арона, она улыбается и отвечает: «У него все хорошо».

Арон и вся его семья движутся вперед. Да, траектория их жизни немного изменилась, но это их не остановило.

Су Рославски

 

Надежда на чудо

 

В жизни есть два пути: жить, зная, что чудес не бывает, и жить так, будто все вокруг нас – чудо.

Альберт Эйнштейн

 

Мое детство уходило. Я собиралась окончить школу, отплясать на выпускном балу и подать документы в колледж. Мне было семнадцать лет, я была совершенно здорова – вся жизнь впереди.

Но вдруг у меня начались головные боли и поднялась температура. Все думали, что это обычная простуда, пока однажды я не взяла в руки книгу и не поняла, что не в состоянии прочитать ни строчки.

– Что происходит? – озабоченно спросила меня мать.

– Я не могу читать, – ответила я сквозь слезы. Я начала паниковать. Я смотрела на открытую страницу и не узнавала букв, словно они были написаны на незнакомом языке.

Мама убедилась, что я не шучу, и позвонила моей тете, которая работала терапевтом. Потом она передала мне трубку.

– Назови свое имя, – попросила меня тетя.

– Челси… дальше не помню, – ответила я.

– Сосчитай до десяти.

– Один, два… четыре…

Тетя велела немедленно отвезти меня в больницу.

По дороге мне стало хуже. Я помню, что машина остановилась, и меня перенесли в «Скорую».

В ту ночь я впала в кому и целый месяц пролежала в отделении интенсивной терапии. Врачи не могли понять, чем я больна. Результаты анализов ничего не показывали, но мое состояние постоянно ухудшалось. Я не могла самостоятельно дышать, и на меня надели кислородную маску. Доктора морально готовили моих родителей к худшему. Они говорили, что мои шансы не больше десяти процентов, и даже если я выживу, то превращусь в овощ.

Тетя прилетела поддержать мою семью. В надежде найти то, что просмотрели врачи, она читала разные научные статьи и нашла информацию о редком детском заболевании под названием аллергический васкулит нервной системы. При нем иммунная система поражает кровеносные сосуды головного и спинного мозга и вызывает их воспаление. Тетя настояла на том, чтобы у меня взяли биопсию мозга. Когда диагноз подтвердился, мне назначили химиотерапию и стероиды.

В общей сложности я пролежала в коме тридцать два дня.

Я открыла глаза и увидела незнакомые лица. Я не могла двигаться и не понимала, где я. Несколько недель меня осматривали самые разные врачи, мне делали снимки мозга, и посетители спрашивали, узнаю я их или нет. К счастью, химиотерапия помогла, и болезнь больше не прогрессировала. Через неделю я начала говорить законченными фразами. Потом обнаружила, что могу читать пожелания скорейшего выздоровления на открытках, и заплакала от радости.

Мой мозг и мускулы забыли, как надо ходить, поэтому ко мне ежедневно приходил физиотерапевт, который учил меня садиться в кровати и стоять на полу. Казалось, ноги превратились в тяжелые и неповоротливые колонны, которые я не могла сдвинуть с места. Но когда через два с половиной месяца меня выписали, я сама маленькими шажками вышла из больницы.

Из-за стероидов я набрала лишние двадцать килограммов. Волосы на голове были наполовину выбриты после биопсии мозга. Мой голос изменился, потому что горло повредила трубка для подачи кислорода.

Мне говорили, что я чудом осталась в живых, но я была не особенно рада.

Однажды я услышала по радио песню Тима Макгро[16] о том, как жизнь человека изменилась после того, как ему поставили диагноз серьезного заболевания. Я запомнила из нее две строчки: «Я надеюсь, когда-нибудь ты начнешь жить так, словно умираешь».

Эти слова помогли мне по-новому взглянуть на свое состояние и изменить отношение к жизни. Я стала воспринимать случившееся со мной не как страшную неудачу, а как возможность начать новую жизнь. Многие забывают, что такое любовь, надежда и радость. Болезнь показала мне, как сильно меня любят мои близкие и друзья. Я поняла, как важна в жизни даже самая слабая надежда. И когда я перестала злиться и искать виноватых в том, что моя жизнь сложилась так, а не иначе, ко мне вернулась радость.

Хотелось бы сказать, что я окончательно выздоровела, но, к сожалению, это не так. Шесть лет после описанных выше событий я прожила, не зная горя. Но три года назад болезнь вернулась с новой силой. Она начала воздействовать на зрение, и меня стали преследовать галлюцинации. Врачи опять прописали мне химиотерапию и стероиды, и после этого моя иммунная система вошла в норму. Это обострение я пережила без ущерба для мозга.

Я впала в депрессию. Бесполезно строить планы на будущее, когда болезнь может в любой момент вернуться. Как я могла спокойно жить дальше, ожидая, что моя иммунная система вдруг проснется, как дремлющий вулкан?

В общем, я уже не чувствовала, что выжила благодаря чуду.

Но потом я вспомнила, что у меня всегда есть выбор – как жить. Я могу рассматривать свой диагноз как смертный приговор или как фактор, полностью определяющий мою жизнь, а могу считать, что у меня есть надежда. Я не в состоянии контролировать свои симптомы, но могу сделать так, чтобы болезнь не сломила мой дух. Самым страшным было не само заболевание, а страх того, что я не захочу жить.

От аллергического васкулита нервной системы нет лекарства. Некоторые люди, страдающие этим недугом, стали инвалидами. Мне повезло, со мной этого не случилось. Но в любой день ремиссия может закончиться, моя иммунная система взбунтуется и снова атакует мой мозг. И все же каждая пережитая трудность придала мне сил и научила ценить маленькие чудеса, которые дарит нам жизнь.

Каждый новый шаг – это напоминание о том, что я все еще могу ходить. Я сама написала эту историю, а значит, я умею читать и писать. Иногда самую большую радость доставляет не огромное спасительное чудо, а маленькие чудеса, благодаря которым вы день ото дня выбираете жизнь и надеетесь на лучшее.

Челси-Энн Лоренс

 

Когда хочется сказать: «Дай пять!»

 

Пользуйтесь возможностями, даже если ваше здоровье не в лучшем состоянии. Нет ничего хуже для здоровья, чем скука.

Мигнон МакЛафлин, американская журналистка и писатель

 

Я и подумать не могла, что серьезно заболею и меня уволят с работы. У людей вокруг меня обнаруживали рак, диабет и другие опасные заболевания. Я же оставалась здоровой и очень этому радовалась. По вечерам мы с мужем смотрели новости о массовых увольнениях в крупных компаниях и высокой безработице в стране. Но я была уверена, что не потеряю свою работу.

В январе 2010 года мне диагностировали рассеянный склероз. Через три года мое здоровье резко ухудшилось, а в нашей компании произошла реструктуризация и мою должность упразднили.

Мне было ужасно обидно, что меня предала компания, на которую я так долго работала. Как они могли так поступить со мной, зная, что у меня рассеянный склероз и мне будет очень сложно найти другое место?

Я пролила столько слез, что глаза распухли и пришлось прикладывать лед из морозилки. Я сидела на диване, словно на необитаемом острове, и ждала, когда меня кто-нибудь спасет. Помощь пришла самым неожиданным образом.

Примерно через неделю после того, как я потеряла работу, мы с мужем смотрели новости. Сообщалось, что к утру выпадет двадцать сантиметров снега.

– Представляешь, как тебе повезло, – сказал муж. – Тебе не придется целый час тащиться по такой дороге до работы!

Он был совершенно прав! Я воспрянула духом, подняла руку, и мы с мужем звонко ударились ладонями. Так родилась традиция. Как только мне становилось грустно, я начинала искать что-то положительное в ситуации – и обязательно находила.

Я больше не вхожу в какой-то дурацкий комитет, чьи заседания всегда казались мне бесполезными. Дай пять!

Мне не надо платить за парковку. Дай пять!

Больше никаких десятичасовых рабочих дней! Дай пять!

Мы получали большое удовольствие от нашей новой игры. Она поднимала настроение нам обоим. Мы несколько недель играли в нее, и я снова почувствовала себя уверенно.

Компания, на которую я раньше работала, предоставила мне специального тренера, который должен был помогать мне искать новую работу. Я написала новое резюме и начала рассылать его работодателям. Ситуация на рынке труда продолжала оставаться сложной. Только одно из десяти отправленных резюме приводило к приглашению на интервью, но я не видела особых причин для расстройства и концентрировалась на приятных вещах.

На интервью я узнала про новые должности и компании, о которых раньше даже понятия не имела. Горизонты моего мира расширились.

Я встречалась с бывшими коллегами, с которыми было приятно общаться. Я потеряла работу, но не друзей. Дай пять!

Я начал готовить дома. Нездорово постоянно питаться в кафетериях и ресторанах. Я пробую новые рецепты, на которые у меня не было времени, когда я работала. Получается очень вкусно. Дай пять!

Мне, слава богу, теперь не надо вставать в пять тридцать утра. Дай пять!

В свободное время можно наконец доехать до врачей и ветеринаров. Когда меня спрашивают: «Какое время вас устроит?», я радостно отвечаю: «Любое, только не слишком рано!» Дай пять!

Я починила сломанную стиральную машину и заменила испорченный принтер. Дай пять!

Я наконец-то нашла время для того, чтобы доделать то, что постоянно откладывала или вообще никогда не начинала. Дай пять!

Я отдохнула, и симптомы рассеянного склероза совершенно исчезли. Впервые за долгое время я чувствовала себя отлично и наконец-то, впервые в жизни, была свободной.

Дай пять!

Валери Бенко