Детская литература 1940-50-х годов

1. Обзор военной прозы для детей.

2. Творчество В. Катаева.

3. Проза для детей Л. Пантелеева.

4. Вклад В. Осеевой в развитие детской литературы

1. События Великой Отечественной войны и послевоенное вос­становление страны определили весь строй жизни и всю культуру этого времени. Еще перед войной, в начале 1941 года, в стране проходили дискуссии о «военном и трудовом воспитании детей». Больше всего упреков услышали писатели, склонные к «роман­тике», т.е. к темам любви, дружбы, к «абстрактному» чувству пре­красного. Но между тем самыми важными объявлялись темы, свя­занные с романтикой идейной — военными подвигами, самозаб­венным трудом, жертвой во имя коллектива. Трудовое воспитание окончательно было признано наиглавнейшим средством нравствен­ного формирования человека.

Когда грянула война, детская литература использовала весь свой творческий и педагогический потенциал на то, чтобы рассказы­вать о самоотверженности защитников Отечества и работе в тылу детей, заменявших ушедших на фронт взрослых. Позже появились и произведения о непосредственном участии детей в войне.

Несмотря на тяжелейшее положение в стране, детские книги и периодические издания продолжали выходить. Особенно активно развивалась публицистика (очерки, фельетоны, агитационные стихи).

В начале войны С.Михалков написал стихотворную книжку «Быль для детей», в которой, объясняя малышам смысл и цели войны, создал величественный образ воюющего за правое дело народа. Позже, в 1942 году, появились стихи Михалкова о «Десяти­летнем человеке», где осиротевший мальчик, преодолевая жесто­кие лишения, пробирается к своим — «по Солнцу прямо на во­сток». С. Маршак вернулся к своему старому герою — почтальону: на войне действуют тысячи почтальонов, «полковых и батальон­ных» («Почта военная»).

Многие поэты создавали в своих стихах образы детей, лишен­ных войной детства, страдающих, погибающих от голода и об­стрелов. Эти детские образы становились символами самой жиз­ни, уничтожаемой войной. Анна Ахматова в стихах 1942 года «Па­мяти Вали» обращается к детям блокадного Ленинграда:

Щели в саду вырыты. Не горят огни.

Питерские сироты, Детоньки мои!

Под землёй не дышится, Боль сверлит висок.

Сквозь бомбёжку слышится Детский голосок.

Образ ребенка-мстителя часто появляется в стихах и прозе по­здних военных лет. В стихотворении З.Александровой «Партизан» (1944) мальчик, подобранный партизанами, остается в их отря­де, чтобы отомстить за мать.

В 1944 году выходит повесть В. Катаева «Сын полка». Писатель показывал, что дети не беспомощны на войне, что подросток способен не только выстоять в страшных, нечеловеческих услови­ях, но и оказаться помощником взрослых. Катаев подчеркивает решающую роль в детской судьбе добрых и разумных людей.

Однако проблема участия ребенка в войне решалась писате­лями отнюдь не однозначно. Девятилетний Сережа в рассказе А. Платонова «Маленький солдат», осиротев, становится развед­чиком. В начале рассказа он еще не сирота, «он жил в полку при отце с матерью и с бойцами. Мать, видя такого сына, не могла больше терпеть его неудобного положения и решила отправить его в тыл. Но Сергей уже не мог уйти из армии, характер его втянулся в войну». Только для видимости выносит автор на наше решение вопрос о совместимости «воинского характера» с психо­логией, с чувствами девятилетнего мальчика. Весь лирический строй рассказа ведет к эмоциональному неприятию того, что ре­бенок втянут в войну.

Гораздо позже, в 1958 году, появился рассказ В.Богомолова «Иван», в котором как бы сконцентрировались напряженные раз­мышления, нравственные сомнения писателей, связанные с те­мой «маленького солдата». Пожалуй, ни у кого столь остро и тра­гически не прозвучал протест против самого соединения слов «мальчик-солдат», «ребенок-мститель». Рассказ Богомолова ока­зал решающее влияние на дальнейшую разработку темы. Литера­тура все больше стала склоняться к мысли, высказанной Плато­новым в его рассказе «Маленький солдат».

Подросток — труженик тыла появился в годы войны прежде всего в поэзии. Это «мужичок с ноготок» Данила Кузьмич у С. Ми­халкова, это ученики ремесленных училищ на уральских оборон­ных заводах в цикле стихов А. Барто. В прозе такой образ впервые был создан Л.Пантелеевым.

В 1944 году вышла повесть Л.Кассиля «Дорогие мои мальчи­шки». Писатель подчеркивал контраст между физической «невели­костью» своего героя Капки Бутырёва и его душевными качества­ми. Вожак «фронтовой бригады ремесленников» на судоремонт­ном заводе, он отличается упорством в труде, сильной волей, не свойственной обычно его возрасту. Кажется, невозможно спра­виться с упавшим на его детские плечи бременем: отец на фрон­те, мать убита, на руках — две сестренки... Но Кассилю удалось найти верные психологические пропорции между ранним взрос­лением героя и его почти детскими поступками и желаниями.

Как отметила известный исследователь детской литературы И. Лупанова, для дошкольников и младших школьников тема вой­ны ярче всего была решена средствами драматургической сказки. В 1943 году Т. Габбе написала пьесу-сказку «Город мастеров», кото­рую много ставили и в послевоенные годы. Появлялись во время войны и другие пьесы-сказки, содержание которых ассоциирова­лось в сознании ребенка с событиями современности, например «Король-паук» (А.Абергауз и А. Бруштейн).

Участие детей в восстановлении хозяйства, разрушенного вой­ной, находит отражение в творчестве многих детских писателей. Труд, семья и школа становятся в послевоенный период ведущи­ми темами.

Создаются художественные произведения о реальных юных уча­стниках войны — о молодогвардейцах Краснодона («Молодая гвар­дия» А.Фадеева, 1947), о Володе Дубинине («Улица младшего сына» Л.Кассиля и М.Поляновского, 1949), о Гуле Королевой («Четвертая высота» Е.Ильиной, 1946), об Александре Матросове («Александр Матросов» П.Журбы, 1950) и др.

В детскую литературу в 1940-50-е годы вошли с первыми своими произведениями М. Прилежаева, Ф. Вигдорова, Н. Носов, писавшие о школе; И.Ликстанов, сосредоточивший внимание на теме труда; Ю.Сотник с превосходными, полными юмора рассказами; Н. Дубов и А. Алексин с их стремлением к психологической достоверности и проникновению в глубины взаимоотношений детей и взрослых.

Писатели, чьи имена уже были широко известны, представили на суд юного читателя новые произведения: В.Осеева — «Васёк Трубачёв и его товарищи», А. Мусатов — «Стожары», Н. Кальма — «Дети горчичного рая», И.Карнаухова — «Повесть о дружных», В.Каверин — последнюю часть романа «Два капитана», Р.Фраерман — «Дальнее плавание», Е.Шварц — пьесу-сказку «Два клёна».

Для дошкольников в послевоенные годы были написаны рас­сказы В. Осеевой «Волшебное слово» и Н. Носова «Огурцы»; изда­но несколько книг писателя-натуралиста Н. Сладкою: «Десять стре­ляных гильз», «Серебряный хвост», «Джейранчик». В это же время в поэзии для детей зазвучали имена Я. Акима, В. Берестова, Е. Бла­гининой, Б.Заходера, Н. Кончаловской.

Итак, в 1940-е годы и в первое послевоенное десятилетие появи­лось немало значительных произведений детской литературы. На­метилось новое решение традиционных тем, возникли новые типы литературных героев.

Но как взрослой, так и детской литературе того времени прихо­дилось выдерживать губительное давление партийных постановле­ний. Из-за этого серьезные жизненные конфликты в произведениях зачастую сводились к частным недоразумениям, а морально-этиче­ские проблемы критика признавала несущественными, если они ре­шались без должного внимания к идеологии, к «коммунистической морали». Поэтому в детской литературе 40—50-х годов немало книг, далеких от реальных жизненных трудностей, серых и безликих.

Валентин Петрович Катаев. В.П.Катаев (1897— 1986), прозаик реалистического направле­ния, не раз обращался к литературе для детей. Дошкольникам ад­ресованы вышедшие в 1925 году книжки-картинки «Радио-жи­раф», «Бабочки», веселая сказка «Приключение спичек», неболь­шая повесть «Приключения паровоза». Необычайный успех у под­ростков имела повесть «Белеет парус одинокий» (1936): в ней со­единены реальность революционных событий и мальчишеская ро­мантика приключений. В круге чтения младших детей до сих пор остаются сказки Катаева «Цветик-семицветик» (1940), «Дудочка и кувшинчик» (1940), «Пень» (1945), «Жемчужина» (1945), «Голубок» (1949). Эти сказки дидактичны; назидание выражается в них через иносказание, близ­кое к аллегории. Волшебное чудо используется Катаевым как ху­дожественный прием, позволяющий раскрыть назидательную идею. Сказочный вымысел помогает иносказательно и тактично объяс­нить маленькому читателю его возможные недостатки и показать верный пример отношения к окружающему миру. Уроки правильного самоопределения человека в жизни следу­ют один за другим. Первый урок очень прост: нельзя получить все сразу и без труда. Девочке Жене лень собирать по одной ягодке в кувшинчик, к тому же она хочет иметь и волшебную дудочку, предложенную в обмен на кувшинчик стариком-боровиком. Можно менять то кувшинчик на дудочку, то дудочку на кувшинчик, но нельзя иметь и то и другое. В итоге Женя, поняв свою ошибку, принимается за дело — собирает ягоды как все, нагибаясь и за­глядывая под каждый листок («Дудочка и кувшинчик»). В «Цветике-семицветике» — урок посложнее. Та же девочка Женя по дороге из булочной неожиданно получает волшебный цветок. В фольклорных сказках герой в таких случаях имеет возможность исполнить свои самые заветные желания. Такая же возможность предоставляется Жене. Но она растрачивает почти все лепестки волшебного цветка попусту. Лишь последний лепесток отрывает она ради счастья другого человека, исполняя, таким образом, на­стоящее свое заветное желание — помочь человеку в беде. Такова важная «подсказка» писателя детям: помнить самую большую свою мечту и не размениваться на пустяки. Сказки В. Катаева «Пень» и «Жемчужина» близки к сатире. Их уроки сводятся к тому, что надо правильно оценивать себя и свое место в мире. Пень возомнил себя царем, а между тем вокруг него растут прекрасные деревья. Рыбка Каролинка гордится тем, что у нее под плавником растет жемчужина, — на поверку же оказы­вается, что это просто бородавка. И пока пень и рыбка кичатся своей мнимой особенностью, их жизнь проходит без пользы и смысла. В целом сказки Катаева соответствуют принципу детской лите­ратуры, согласно которому наставление оказывается действенным, когда облечено в форму художественного вымысла.

Л.Пантелеев — литературный псевдоним Алексея Ивановича Еремеева (1908 — 1987). В литературу он вошел вместе с Григорием Григориевичем Белых (1906— 1938) как соавтор повести «Респуб­лика Шкид» (1927) — о школе-коммуне для беспризорников. В повести сочетаются элементы мемуарных записей, очерков, рассказов, литературного портрета. Разнородный материал скла­дывается в цикл (и в дальнейшем творчестве Л.Пантелеев будет придерживаться принципа циклизации своих произведений). Важ­ное значение имеет иронический тон повествования: с его помо­щью передается дистанция между прошлым и настоящим, когда герои-шкидовцы выросли и стали нормальными людьми, а «дефек­тивность» осталась не более чем забавным воспоминанием дет­ства. Идея преодоления, перевоспитания, социологизации лич­ности питает все повествование. Голоса повествователей — быв­ших героев этой «педагогической поэмы» — звучат живо и заинте­ресованно; личностный, но вместе с тем объективный взгляд на реалии трудного детства убеждает читателя полностью довериться свидетельствам и оценкам авторов. Основное отличие «Республики Шкид» от «Педагогической поэмы» (1925—1935) А.С.Макаренко определяется иной точкой зрения на процесс перевоспитания «дефективных»: в одном слу­чае это взгляд педагога-экспериментатора, новатора, в другом — взгляд самих воспитуемых на «халдеев», на разные «методы» вос­питания, на весь процесс переформирования сложившихся уже личностей. Макаренко не принял «Республику Шкид», точнее, систему В. Н.Сороки-Росинского — известного педагога (15 лет стажа, печатные труды по педагогике), возглавлявшего Школу социально-индивидуального воспитания им. Ф.М.Достоевского. Максим Горький же с радостью поддержал молодых писателей, оценил их книгу как большую удачу. Пантелееву и Белых были интересны самые разные люди; в жадном интересе ко всякому человеку проявляется их любовь к жизни вообще. Каждый из героев — воспитанников и воспи­тателей — мог бы стать центральным персонажем своего рома­на. Кажется, что даже некоторая сумбурность в следовании глав происходит из этого жадного интереса, обилия воспоминаний. Своеобразие композиции книги сразу отмечается читателем. Записи еше свежих воспоминаний выстраиваются в хронологи­ческой последовательности, но между отдельными событиями часто нет связок, образуются «пустоты» в биографическом вре­мени. Соавторы сумели ухватить «нерв» каждого эпизода, что подчеркивается и перечнем маленьких подзаголовков в каждой главе. Скрученная пружина действия обозначена в преддверии глав, каждая история обладает законченностью, каждая глава содержит вывод-урок. Сложенные в одно, эти истории переда­ют непростой, запутанный путь бывших воров и беспризорни­ков «в люди». В первой половине повести преобладают портреты воспитан­ников и педагогов. Читатель узнает кое-что из прошлого героев, здесь обозначаются конфликты личных судеб. Можно, перефра­зируя Льва Толстого, сказать, что счастливые судьбы похожи одна на другую, а несчастен каждый по-своему: у каждого из юных героев свой конфликт не только с обществом, но и — шире — со временем, когда дети остаются наедине со своими проблемами и когда у педагогов нет возможности тшательно вникать в мотивы бродяжничества и преступлений. Знаменатель­но, что при большом уважении к Виктору Николаевичу Сороке-Росинскому авторы все же посвятили свое произведение товари­щам по школе. Во второй половине книги преобладают рассказы о разных этап­ных событиях в жизни школы, тесно связанной с жизнью стра­ны, с преодолением анархии, разрухи, с переходом в более бла­гополучный этап истории. Тема детства стала ведущей в творчестве Л. Пантелеева. Его рас­сказы, созданные в 1928 году, посвящены психологии детства («Карлушкин фокус», «Портрет», «Часы»). Уже на раннем этапе творчества Пантелеев показал себя мастером портретных характе­ристик и ярких сцен. В рассказах для самых маленьких Пантелеев прибегал к веселой игре, перемежал прозу и стихи, искал форму, похожую на на­родный раешный театр («Карусели», «Веселый трамвай», «Свин­ка», «Раскидай», «Как поросенок говорить научился» и др.). В 30-х годах в двух циклах определяются важнейшие темы писа­теля — «Рассказы о подвиге» и «Рассказы о детях». Воспитатель­ное начало становится ведущим в его творчестве. Тема социально­го и этического самоопределения детей-беспризорников посте­пенно сменяется темой детского героизма. Самый первый из рас­сказов о детском героизме — «Ночка» (1940) — написан в манере сказа, в интонациях устной повествовательной речи. Программной стала статья Пантелеева «Юмор и героика в дет­ской книге» (1937). По его убеждению, смешное и героическое нужно изображать как часть повседневной жизни — так, как это принято в устном народном творчестве. Примером такого подхода может служить рассказ «Честное слово» (1941). Интересна история его создания. В начале 1941 года редколлегия журнала «Костер» обратилась к нескольким писателям с просьбой ответить детям на важные во­просы, связанные с представлениями о долге, чести и других эти­ческих понятиях. Рассказ Пантелеева был опубликован в шестом номере журнала, который вышел в самые первые дни войны. Па­фос рассказа оказался созвучен суровому времени. «Честное сло­во» надолго вошло в школьную программу. История маленького часового, забытого старшими товарища­ми по игре, и смешна, и серьезна. Обычно в произведениях дет­ских писателей взрослый поучает ребенка, в этом же рассказе ре­бенок показывает взрослому пример истинной стойкости. Особенно примечательна тональность повествования. Не умиление или на­смешка, а уважение к малышу звучит в словах автора: «Еще не известно, кем он будет, когда вырастет, но кем бы он ни был, можно ручаться, что это будет настоящий человек». Игру писатель обращает в подлинную жизнь, тем самым возвращая честному слову его высокое значение. Ленинградская блокада, которую пережил Пантелеев, запечат­лена в его воспоминаниях и дневниковых записях «В осажденном городе» (1966). Автор воспроизводит реальную картину осажден­ного города, обращая особое внимание на маленьких детей — этих мучеников и героев войны. В блокадном Ленинграде писатель продолжал создавать свои «Рассказы о подвиге», стремясь показать и объяснить внутрен­нюю природу стойкости, мужества ленинградцев. Как и «Честное слово», рассказы о детях военного поколения — «На ялике», «Маринка», «Долорес», «Главный инженер» — написаны от лица взрослого. Проблема, таящаяся в подтексте рассказов (особенно таких, как «На ялике» и «Долорес»), поставлена по-взрослому остро: если ребенок способен на подвиг и самопожертвование, если он готов умереть во имя победы, то готов ли взрослый к детской гибели, пусть даже и героической? Может ли быть изме­рена победа ценою детских жизней? Однозначного ответа писа­тель не предлагает, но в самой постановке проблемы чувствуется его поворот к народно-христианской этике. Недаром к концу жизни Пантелеев стал глубоко верующим христианином. В 40-х годах писатель создает цикл из четырех рассказов о двух маленьких девочках — сестрах Белочке и Тамарочке: «В лесу», «На море», «Испанские шапочки» и «Большая стирка». Приключе­ния сестер служат толчком к познанию детьми самих себя. Драма­тические и комические ситуации рассказов обусловлены поляр­ными характерами героинь (Белочка простодушна, а Тамарочка коварна и предприимчива). Рассказы о Белочке и Тамарочке на­писаны в масштабе детского восприятия и в манере детской речи. Героини всерьез разгоняют тучи, могут нарочно потеряться в лесу и считают невероятным событием встречу с теленком. Любовь писателя к своим героиням искренна, но далека от умиления, потому что в смешных детских чертах уже проглядывают взрослые характеры. Образы маленьких детей — в центре рассказов «Буква ТЫ», «Настенька». Взрослый повествователь и наблюдает за маленьким ребенком, и спорит с ним, и учится у него. Взрослый и ребе­нок — две полноценные личности, каждый со своим видением мира и своей речью. Можно приказать правильно называть букву «я», но как трудно объяснить разницу между «я» и «ты». Педагогические принципы, которыми руководствовался Л. Пан­телеев, воспитывая маленькую дочь, нашли отражение в книге для родителей «Наша Маша» (1966). Это отцовский дневник, в котором отмечены и победы, и ошибки в воспитании крошечно­го ребенка. Позицию писателя-отца отличают спартанская требо­вательность, нравственный максимализм и вместе с тем любовь к ребенку. Писатель видит в ребенке «завязь, росток будущего чело­века» и считает, что ради его счастья взрослые обязаны направ­лять его волю на самоограничение, приучать его к суровой дис­циплине и чувству долга. Автобиографические мотивы детства легли в основу позднего цикла рассказов писателя — «Дом у Египетского моста» (1973 — 1978).

Валентина Александровна Осеева В.А.Осеева (1902—1969) продолжала в своей прозе реалисти­ческое направление, связанное в детской литературе с именами Л.Н.Толстого, К.Д.Ушинского. Художественное произведение было для нее прежде всего средством воспитания, и стержнем произведения — важный нравственно-этический вопрос.

В течение шестнадцати лет Осеева работала в детских комму­нах, колониях, детприемниках. Дети и помогли воспитательнице обрести свое писательское призвание: для них она придумывала длинные повести с продолжением о Гражданской войне, о крас­ных командирах, писала и ставила вместе с ребятами пьесы, изоб­ретала игры. В 1937 году она отнесла один из рассказов — «Гриш­ка» — в редакцию газеты «За коммунистическое просвешение». Так началась ее биография литератора.

В довоенных рассказах — «Бабка», «Рыжий кот», «Выходной день Вольки» — внимание автора сосредоточено на художественном ис­следовании нравственной нормы и отступлений от нее. Главным героем здесь выступает ребенок, совершивший этическую ошибку. Уроки прозрения даются ценой мучительного переживания, и эта цена одна для детей и взрослых. А. Платонов посвятил творчеству Осеевой статью «Размышления читателя», в которой подчеркивал, что рассказ «Бабка» (1939) — «драгоценность, и в отношении глу­бины искреннего чувства, владеющего автором, и в отношении литературного уменья, доводящего до читателя чувство и мысль автора». «Наша бабка лучше всех, а живет хуже всех — никто о ней не заботится...», — рассуждает внук Боря. Родители установили пре­небрежительный тон в отношении «бабки», и внук тоже позволял себе свысока поучать ее. Но вот старушка умерла, и ее немудреное «наследство» — записка с корявыми буквами, с ошибками — пере­вернуло детскую душу, очистило страданием из-за собственной вины перед ней. Лечение заболевающей совести любовью, бесхитростной и неугасимой, — таков рецепт писательницы-педагога.

Рассказы Валентины Осеевой 1940-х годов, адресованные детям дошкольного и младшего школьного возраста, также посвящены теме нравственно-этического становления. Сосредоточившись на психологии, на нравственных коллизиях, писательница избежала необходимости платить дань идеологии. Она освоила трудный жанр — короткий рассказ с прямой воспитательной целью, при­годный для обучения чтению и дающий пищу для детских раз­мышлений: «Волшебное слово», «На катке», «Три товарища», «Печенье», «Синие листья», «Сыновья» и др. Тщательный отбор речевых средств, оставляющий впечатление живой интонации, умелое построение, точность в выборе конфликта — все это обес­печило рассказам постоянное место в хрестоматиях для дошколь­ников и младших школьников.

Сюжеты рассказов взяты из повседневной жизни мальчиков и девочек, постоянно осмысляющих нравственную сторону своих и чужих поступков. Герои и читатели учатся понимать законы нор­мальной жизни среди людей. Так, известный цикл «Волшебное слово» дает свод моральных правил, прямо сформулированных или вытекающих из общего хода повествования. Названия расска­зов тоже порой служат ориентирами в представлениях о добре и зле, ставят конкретный этический вопрос: «Хорошее», «Плохо», «Кто хозяин?», «Долг». Достойные качества и недостатки геро­ев — это не условные детские добродетели и грехи (неряшли­вость, непослушание и т.п.), а вполне серьезные, «взрослые» ка­чества: доброта, честность, чуткость — или эгоизм, подлость, рав­нодушие, грубость.

В ранних рассказах Осеевой герой-ребенок мал, невелика и сфера его окружения: семья, друзья во дворе, в детском саду, реже в школе. Главный принцип в системе образов — сравнение положи­тельных героев и тех, кто не может служить примером для юного читателя. Например, в рассказе «Строитель» герой снова строит из глины дом, разрушенный накануне другими мальчишками, — так показано превосходство моральной силы над силой физиче­ской. Взрослые герои у Осеевой, как правило, играют роль резо­неров, выражающих позицию автора.

Хрестоматийным стал рассказ «Волшебное слово». Чтобы убе­дить маленького читателя в пользе слова пожалуйста, писатель­ница ввела в рассказ элементы сказки: совет мальчику дает зага­дочный старичок, немного похожий на волшебника; одно и то же действие повторяется троекратно (сестра, бабушка и старший брат в ответ на «пожалуйста» тотчас откликаются на просьбы мальчи­ка). Рассказ выстроен композиционно так, что маленькому чита­телю непременно хочется продлить его, самому испытав силу «вол­шебного слова».

Рассказы В. Осеевой о детях военной поры — «Андрейка», «От­цовская куртка», «Татьяна Петровна», «Кочерыжка» — относятся к числу лучших произведений о войне в детской литературе. Они отличаются реалистическим изображением народных характеров и атмосферы того времени, особой теплотой повествовательного тона. Межличностные коллизии отходят на второй план, на пер­вом же — Великое противостояние, война и мир, война и дети.

Кроме рассказов В.Осеева писала стихи и сказки, адресован­ные дошкольникам и младшим школьникам, с той же идейно-художественной направленностью. Они напоминают «Аленушки­ны сказки» Д. Мамина-Сибиряка с их нравоучительными аллего­риями.

Однако именно реалистическая проза была сильнейшей сто­роной ее творчества. Рассказы Осеевой сильны своей жизненной достоверностью. Сама она утверждала: «Ничто выдуманное, "вы­сосанное из пальца" не живет. Герои мертвы, они смотрят со страниц, как разодетые манекены. Напрасно, пытаясь их ожи­вить, писатель придумывает для этих образов "украшательные" детали, — они еше упорней мстят своим мертвым равнодуши­ем...»

Крупная повествовательная форма не сразу была освоена пи­сательницей. Широкое признание получила трилогия В.Осеевой «Васек Трубачев и его товарищи» (1947, 1951, 1952). До сих пор пользуется популярностью среди девочек среднего школьного воз­раста и ее автобиографическая дилогия — повести «Динка» (1954— 1956) и «Динка прощается с детством» (1969).