Проблемы санитарного состояния Темзы

Одним из результатов промышленного развития Англии в XIX веке было не только ухудшение санитарного состояния городов, но и загрязнение водных артерий страны различными биологическими или физическими веществами.

Важнейшей рекой Англии по своему экономическому и транспортному значению является Темза. К середине XIX века Темза превратилась в «хранилище огромного количества отходов»[93], связанных не только с отсутствием централизованной канализационной системы, но и с ускоренным развитием транспорта, торговли и промышленности в Англии. Главные газовые заводы в Лондоне, появившиеся в XIX веке, работали на угле, который доставляли на баржах или по железной дороге из Северо-Восточной Англии, что обусловило появление целого ряда предприятий тяжелой промышленности – химических, мыловаренных, каучуковых, красильных и машиностроительных заводов. Также появились предприятия легкой (бумажные, кожевенные фабрики) и пищевой промышленности (мукомольные, пивоваренные, сахарные заводы). Как правило, промышленные предприятия Лондона располагались вблизи Темзы, которая использовалась и как источник необходимой в производстве воды, и как «ненужный резервуар»[94], куда сбрасывались жидкие и твердые производственные отходы. В 1825 г. на Темзе начали работу пассажирские пароходства, которые также внесли свой вклад в загрязнение реки.

Хотя в начале XIX века различные нечистоты также попадали в Темзу, река все же справлялась с ними и уносила их в море. Однако в 1815 г. городские власти Лондона с целью расширения города и увеличения его населения приняли решение допустить сброс отдельных сточных труб в Темзу. Рост численности жителей привел к переполнению выгребных ям человеческими экскрементами, которые просто не успевали чистить. А появление сливного бачка в туалетах, по мнению Х. Клаута, только «усугубило ситуацию: Темза стала еще более грязной»[95].

Как следствие, содержимое городских клоак и отхожих мест, перемешиваясь со стоками заводов и боен, а также многочисленным мусором, открыто стекало по сточным каналам и любым низинам в реку. К тому же в 1890 г. в Лондоне насчитывалось 116600 лошадей[96], которые оставляли на улицах сотни тонн навоза в день, большая часть которого также попадала в Темзу. Как указывает Т. Диттрич, «24 тонны лошадиного навоза и полтора миллиона кубических футов человеческих фекалий стекало ежедневно в Темзу через канализационные каналы»[97]. Река настолько «прославилась» своей грязью, что в середине XIX века ее часто называли «огромная приливно-отливная канализация», «рассадник инфекций и детских эпидемий» и «клоака максима» или «великая клоака»[98].

Следует отметить, что страдали от подобных условий все слои английского общества, в том числе и королевская семья. В частности, известно, что королева Виктория и другие члены королевского семейства большую часть времени проводили в Виндзорском замке, расположенном в графстве Беркшир на берегах Темзы, в 20 милях (30 км) к западу от Лондона. Всякий раз во время разлива Темзы, как отмечал профессор исторических наук Энтони С. Уохл, живописные лужайки королевской резиденции покрывались грязью и отбросами, которые обычно плавали на поверхности воды. В этом случае, всю грязь и нечистоты либо сгребали обратно в реку, либо оставляли как есть и «отвратительный осадок на берегу испускал ужасный аромат»[99]. 

Когда в середине XIX века знаменитый английский ученый Майкл Фарадей решил проехаться по Темзе на прогулочном пароходе, он был поражен тем, насколько загрязнена была вода (Приложение №6). Так, он написал в английской газете «Times» от 7 июля 1855 г.: «Я разорвал несколько белых карточек на кусочки, намочил, чтобы они легко тонули, и в каждом месте, где пароход причаливал, опускал их в воду. Вода была так мутна, что при погружении их на толщину пальца при ярком, солнечном дне они были совершенно неразличимы. Запах от реки был такой, что казалось, мы плывем по открытой канализации»[100]. А летом 1858 г. канализация протекла в Темзу и направилась с приливом вверх по реке к центру Лондона, а во время отлива потекла в сторону Гринвича – район на юго-востоке Лондона. Жаркая погода только усугубила ситуацию – от реки шел ужасный запах. А освободившийся после отлива берег был сплошь покрыт разлагавшимися нечистотами. Многие лондонцы задыхались из-за недостатка свежего воздуха, поскольку зловоние, исходящее от реки, самым пагубным образом дополнило плотный угольный смог. Этот кризис вошел в историю как «Великий смрад» или «Великая вонь» («The Great Stink»)[101]. По свидетельству Т. Диттрич, «люди падали на улицах замертво, а больницы, переполненные пациентами, не могли спасти ослабленных изнурительной работой и плохим питанием людей, так как сами находись в зоне жуткого смрада»[102]. Зловоние, исходящее от загрязненной Темзы, достигло такой степени, что в новом здании парламента в Вестминстере, в надежде хоть как-то защитить комнаты от ужасного запаха, все шторы были пропитаны хлором и дезинфектами, а сами члены парламента во время своих заседаний то и дело подносили к носу платки с розовой водой[103].

Кроме того, в середине XIX века не только Темза, но и другие реки, омывающие крупные фабричные города, оказались загрязненными различными нечистотами. В частности, Ф. Энгельс описывал загрязнение Эрка, на котором расположен Манчестер: «Глубоко внизу течет или, вернее, застаивается Эрк, узкая, черная, вонючая речка, полная грязи и отбросов, которые она откладывает на правый, низменный, берег. В сухую погоду на этом берегу остается целый ряд отвратительнейших, зеленовато-черных, гниющих луж, из глубины которых постоянно поднимаются пузыри гнилостных газов, распространяя запах, невыносимый даже наверху, на мосту, на высоте 40 или 50 футов (около 12 - 15 м) над уровнем реки. Сама река к тому же на каждом шагу перегорожена высокими запрудами, у которых ил и отбросы скапливаются толстым слоем и гниют»[104].

Таким образом, промышленное развитие Англии и недостаточное внимание к проблемам общественной гигиены в середине XIX века привело к загрязнению водных ресурсов страны всевозможными производственными и человеческими отходами.