Творческий портрет писателя. Сделать в тетради краткие записи

Набоков – личность во многом загадочная и непонятная. Тайны сопровождают его жизнеописание. Хотя, на первый взгляд, всё ясно, когда читаешь его автобиографическую книгу «Другие берега». Однако, сквозь строки сквозит лёгкий налёт чего-то неизведанного и непостижимого, которое возможно только раз в жизни, в детстве и юности, в том раю, который, став взрослым, теряешь навсегда. И появляются трагичность и чувство одиночества, и желание отделиться от чуждого тебе мира. Прочитайте  рассказ о жизни писателя Владимира Набокова и попытайтесь увидеть сквозь пелену времени истоки индивидуальности Набокова и его «утраченный рай».

«Колыбель качается над бездной. Заглушая шёпот вдохновенных суеверий, здравый смысл говорит нам, что жизнь – только щель слабого света между двумя идеально чёрными вечностями». Так говорит о своей жизни и человеческом существовании вообще мастер литературы В. В. Набоков. Попытаемся заглянуть в колыбель, посмотреть на того, кто в ней лежит, т.к. он не исчез бесследно в бездне небытия, а стал символом индивидуализма духовно богатой человеческой личности.

22 апреля 1899 г. в семье блестящего адвоката, принципиального англомана и одного из лидеров партии кадетов В. Д. Набокова и его жены Е. И. Рукавишниковой, внучки знаменитого сибирского золотопромышленника и президента Императорской военно-медицинской академии, родился сын Владимир. «Я вижу пробуждение самосознания, как череду вспышек с уменьшающимися промежутками. Вспышки сливаются в цветные просветы, в географические формы. Я научился счёту и слову почти одновременно, и открытие, что я – я, а мои родители – они, было непосредственно связано с понятием об отношении их возраста к моему». Ребёнок действительно был впечатлительным и способным. К тому же маленького Владимира воспитывали как «гражданина мира», и он знал несколько языков, великолепно играл в теннис, шахматы и с детства увлекался бабочками, страсть к которым вылилась в серьёзные научные работы по энтомологии. Набоков неплохо рисовал, и его учителями были добрые знакомые и друзья семьи – знаменитые художники Бакст и Добужинский.

Но это будет позже, а пока отец замечает, что мальчик, легко читавший и писавший по-английски, русской азбуки не знает и кроме слова «какао» ничего прочесть не может. Английские мисс и французские мадемуазели сделали своё дело. Поэтому, как пишет сам Набоков, «при переходе в отрочество, англичанок и француженок постепенно стали вытеснять отечественные воспитатели и репетиторы». Они познакомили будущего писателя и его младшего брата с произведениями русской литературы. Когда же Набокову исполнилось 11 лет, отец отправил его учиться в престижное Тенишевское училище. И душа мальчика пополнилась новыми впечатлениями, приобрела способность видеть и запечатлевать в памяти прекрасные мгновения природы. Летние поездки в родовые гнёзда Выру и Рождествено остались навсегда в памяти, как частичка милой России. И именно там у маленького мальчика развивается подспудно дремавшая способность видеть окружающий мир другими глазами, замечать то, что другим не дано. Природа и личность сливались в гармонии. Душа была полна ощущением рая, и жизнь казалась нескончаемо прекрасной.

Но идиллия детства и отрочества нарушается событиями 1917 г. Отец Набокова до самого конца надеялся на благополучный исход, поэтому семья выезжает в пока безопасный Крым. Будущему писателю тогда было 18 лет. Позади остались выпускные экзамены и два сборника стихов, выпущенные на средства отца. Впереди – мечта закончить образование в Англии и организовать энтомологическую экспедицию в горы Западного Китая. Но Крым под напором красных пал, и в начале апреля 1919 г. на небольшом греческом судне «Надежда» Набоковы навсегда покинули берега России.

В Англии, куда семья приехала, Набоков становится студентом Кембриджского университета, где изучает французскую литературу и энтомологию. После его окончания всё семейство переезжает в Берлин, который был в то время центром эмигрантской культуры. Именно в Берлине начали выходить стихи русского поэта с многозначительной подписью «В. Сирин». Сирин – райская птица на русских лубочных картинках. Но «птица» эта своим пением вещала о таких событиях и судьбах, что это позволило И. А. Бунину позже сказать о Набокове-писателе: «Чудовище, но какой писатель!»

Первые произведения, написанные Набоковым за границей (и стихи, и проза) наполнены думами о родине, России, воспоминаниями о ней, как об утраченном рае, в котором автор был счастлив. И первый же герой Набокова сразу привлёк внимание своей непохожестью на других, отчуждённостью от мира и нежеланием слиться со всеми.

Такой герой представлен в первом, «самом русском», романе Набокова «Машенька». Его главный образ – Ганин, живя в эмиграции в Берлине вспоминает о России с радостью и болю, как о своей возлюбленной Машеньке. Даже больше: Россия для него – Машенька, солнечная девушка, прелестная и чистая. В чём-то этот образ России сродни блоковскому образу России-невесты, России-жены.

Уже в том первом произведении тоска по утерянному раю соседствует с неприятием пошлости окружающего мира. Позже Набоков сам скажет более открыто о своих взглядах ан политику, разные организации, советский строй да и на любую власть вообще, как о силе, подавляющей индивидуальность талантливой личности, ставящей её в узкие рамки всеобщей понятливости, идеи быть похожим на всех, слиться с «мы». «Я плохо разбираюсь в том, что государству полезно, что вредно, и почему случается, что кровь с него сходит, как с гуся вода. Среди всех и всего меня занимает одна только личность. Это мой недуг, моё наваждение, и вместе с тем нечто как бы мне принадлежащее, мне одному отданное на суд. С ранних лет зло в людях мне казалось особенно омерзительным, удушающим, невыносимым, требующим немедленного осмеяния и истребления, - между тем добро в людях я едва замечал, настолько оно мне всегда представлялось состоянием нормальным, необходимым, чем-то данным и неотъемлемым, как, скажем, существование живого подразумевает способность дышать. С годами у меня развился тончайший нюх на дурное, но к добру я уже начал относиться несколько иначе, поняв, что обыкновенность его, обуславливающая моё к нему невнимание, - обыкновенность такая необыкновенная, что вовсе не сказано, что найду его всегда под рукой, буде понадобится».

И действительно, добро чаще «не оказывалось под рукой». А на смену ему приходит жестокость, подавляющая личность в человеке. Роман «Приглашение на казнь» прямо обвиняет общество, которое сознательно казнит человека за его непохожесть на других, за то, что умеет задумываться над своим и чужим существованием. Вспомните роман антиутопию Е. Замятина «Мы» и повесть А. Платонова «Котлован». Их герои посмели задуматься среди общего темпа так называемой счастливой жизни. Они обречены в обществе, стремящемся, что бы один человек походил на другого. И Набоков поднимает эту же проблему в своей антиутопии «Приглашение на казнь», романе-предостережении от того, чтобы в нашем обществе начали раздавать пригласительные билеты на казнь человека, стремящегося быть самим собой.

Естественно, что Набоков, всей душой ненавидевший диктатуру, тиранию, не может оставаться в Германии, где к власти пришли национал-социалисты во главе с Гитлером. И писатель с семьёй переезжает сначала во Францию, а оттуда в 1940 г. отправляется к «другим берегам», в Америку, где проживёт почти до самой смерти, где получит всеобщее признание и станет символом эпохи, символом «воинствующего индивидуализма».

В США писатель читает лекции по русской и европейской литературе в Уэльслейском колледже и Корнуэльском университете (совмещая это с работой над чешуекрылыми при Гарвардском университете). Он переводит на английский язык «Слово о полку Игореве», «Евгения Онегина», снабжая их подробнейшими комментариями. И, конечно же, появляются новые произведения, вновь и вновь заставляющие задуматься над собственной жизнью и смыслом существования.

«Защита Лужина» - роман, в основу которого положена судьба великого русского шахматиста Алёхина. В нём снова в центре талантливая личность, живущая в собственном мире и только там свободная и настоящая. Страсть, завладевшая Лужиным, зовётся шахматами. И разлучение с ними приводит к трагедии, заканчивающейся самоубийством героя. Хотя, кто знает, возможно, Лужин сгорел бы дотла в огне своей страсти, но это и было бы его счастьем, его предназначением.

Набоков, несомненно, мастер шокировать публику, давать «пощёчину общественному вкусу». И таким ударом был всемирно известный скандальный роман «Лолита». Да и как было не впасть в состояние шока, когда автор довольно откровенно описывает любовь сорокалетнего мужчины к двенадцатилетней девочке, ставшей для него смыслом существования, душой, великой любовью.

Как бы там ни было, какими бы эпитетами ни награждали Набокова, он своим творчеством завоевал прочное и не последнее место на литературном Парнасе. Слава, благополучие, признание были у Набокова. Был ли он до конца счастлив?.. Кто знает. Можно лишь с уверенностью сказать, что одного не было у мастера, того, что он любил всей душой великого художника – России. Той России, которая осталась далеко в детстве, той, которая была навсегда утрачена, но как в зеркале отразилась во всех произведениях Набокова то мимолётной деталью, то героем с русскими корнями, то картинами русского пейзажа. Возможно, поэтому Набоков в 1961 г. уезжает в Швейцарию и до самой смерти живёт в небольшом курортном городке Монтрё на берегу Женевского озера в деревушке Кларанс, где природа чем-то напоминает леса родовых имений с их особыми звуками, цветом и запахами. В Швейцарии написаны романы «Просвечивающие предметы», «Посмотри на арлекинов», «Бледный огонь» и другие. Там Набоков продолжает изучать бабочек, тех самых, которые были для него символом самой жизни: прекрасные и яркие, нежные и хрупкие, величественные и загадочные, но вместе с тем такие недолговечные.

Там, в Монтрё, в 1977 г. на местном кладбище, где собрана вся Европа, независимо от вероисповедания, появилась роскошная надгробная плита из голубого камня с надписью по-французски: «Владимир Набоков, писатель» и годы жизни. Ни креста, ни портрета. Зато какой воздух, ароматы, птицы, закат! Кладбище на склоне холма, башня тонет в винограднике… На другом берегу ледники и снежные вершины Секвойи. Внизу Женевское озеро. Счастье эстета…

Мастер уснул навсегда. Но оставил нам свои загадки, многие из которых до сих пор не разгаданы. Набоков, игравший при жизни в прятки с читателем, продолжает это делать и после смерти: «Со мной моя тайна всечасно». И это, наверное, закономерно, т.к. истинный гений не может быть познан до конца, особенно такой, который

                   Не доверясь соблазнам дороги большой

                   Или снам, освящённым веками,

                   Остаюсь я безбожником с вольной душой

                   в этом мире, кишащем богами.

                   Но однажды, пласты разуменья дробя,

                   углубляясь в своё ключевое,

                   я увидел, как в зеркале, мир и себя,

                   и другое, другое, другое.