Проект уменьшения ледяных шапок, изменения климата на планете идёт сам собой. Вероятно, повлиять на него мы не в силах

Критики пеняют Ивану Ефремову на безудержный антропоцентризм. На то, что на его взгляд, только человекоподобные существа могут являться порождением разума в звёздных системах и не иначе. Пишут, что у Станислава Лема прямо противоположные мысли о природе возможных цивилизаций.

Перечитал роман «Туманность Андромеды» в СИ-режиме в канун ДР автора (22 апреля) и хотел рассказать о впечатлениях в живой клубной беседе без видео, но с аудио, однако не сработал микрофон. Бывает, но всё же тянуть дальше нельзя.

Поэтому представляю вам комментарии к главам из романа, которые интересны в разных отношениях. В художественном, публицистичном, познавательном, футурологическом и философском.

Ивана Ефремова считают продолжателем идей русского космизма. Он развивал учения Циолковского, Вернадского, Чижевского, но ещё и опирался на собственную науку тофономию, давшую диалектический взгляд на развитие жизни во вселенной.   

Симпатично выражение «наши полёты в глубины пространства – это пока ещё топтание на крохотном пятнышке диаметром в полсотни световых лет!»

Пятнышко в 50 световых лет… что уж тогда говорить о масштабе современного освоения космоса, когда за шестьдесят лет человечество не бросило якорь на Луне в виде научной базы, не осуществило высадку на Марс. Не топчутся людишки, а просто застыли в столбняке. А тут ещё и пандемия. 

 

«– Вот пустынная область Галактики, бедная светом и жизнью окраина, где находится наша Солнечная система и мы сейчас. Но и эта ветвь, видите, простирается от Лебедя до Киля Корабля и, вдобавок к общей удалённости от центральных зон, содержит затемняющее облако, здесь… Чтобы пройти вдоль этой ветви, нашей «Тантре» понадобится около сорока тысяч независимых лет. Видите, наши полёты в безмерные глубины пространства – это пока ещё топтание на крохотном пятнышке диаметром в полсотни световых лет! Как мало знали бы мы о мире, если бы не могущество Кольца! Сообщения, мысли, образы, посланные из непобедимого для человеческой короткой жизни пространства, рано или поздно достигают нас, и мы познаём всё более отдалённые миры. Всё больше накапливается знаний, и эта работа идёт непрерывно!»

(Глава первая «Железная звезда»)

 

В будущем единое человечество снаряжает сообща экспедиции к звёздам. Сейчас же худо-бедно мы работаем на МКС, но надо лететь дальше. Покорять Солнечную систему. Развиваться и совершать подвиги, как в грядущем – подвиги Геркулеса. Кто не совершает подвигов, тот не становится полноценным человеком.

 

«– Тридцать пятая звёздная состояла из четырёх кораблей. На одном из них моя мать была астрономом. Я родился на полпути к двойной звезде МН19026+7АЛ и тем самым дважды нарушил законы. Дважды потому, что рос и воспитывался у родителей на звездолёте, а не в школе. Что было делать! Когда экспедиция вернулась на Землю, мне было уже восемнадцать лет. В подвиги Геркулеса – совершеннолетия – мне засчитали то, что я обучился искусству вести звездолёт и стал астронавигатором.»

(Глава первая «Железная звезда»)

 

Если родится в космосе человек, каким он будет? Пока не знаем… Это вопрос Ефремова. Может он, – космический в прямом смысле, станет обладать иным спектром чувств? Игрушками его станут кубики платины, осмия, иридия… а восходы и закаты иной планеты вдохновят на громовые песни?  

 

«Мы летели в направлении Теты Волка, где оказалась близкая к Солнцу двойная звезда. Два карлика – синий и оранжевый, скрытые тёмным облаком. Первым сознательным впечатлением было небо безжизненной планеты, которое я наблюдал из-под стеклянного купола временной станции. На планетах двойных звёзд обычно не бывает жизни из-за неправильности их орбит. Экспедиция совершила высадку и в течение семи месяцев вела горные исследования. Там, насколько помню, оказалось чудовищное богатство платины, осмия и иридия. Невероятно тяжёлые кубики иридия стали моими игрушками. И это небо, первое моё небо, чёрное, с чистыми огоньками немигающих звёзд и двумя солнцами невообразимой красоты – ярко-оранжевым и густо-синим. Помню, что иногда потоки их лучей перекрещивались, и тогда на нашу планету лился такой могучий и весёлый зелёный свет, что я кричал и пел от восторга!..»

(Глава первая «Железная звезда»)

 

Теория космических зон, нулевых пространств и отчаянных приключений звездолётчиков – это перестанет быть фантастикой лет через триста-четыреста. Может быть и раньше.

 

«Звездолёты, отправлявшиеся совместно, всегда имели комплекты фотографий всех людей экспедиции. Исчезнувшие корабли могли долго скитаться в космическом пространстве, и их экипажи ещё долго могли оставаться в живых. Это не имело значения – корабль никогда не возвращался. Разыскать его, подать помощь не было никакой реальной возможности. Конструкция машин кораблей достигла уже такого совершенства, что мелкие поломки почти никогда не случались или легко подвергались исправлению. Серьёзная авария машин ещё ни разу не была ликвидирована в космосе. Иногда корабли успевали, как «Парус», подать последнее сообщение. Но большая часть сообщений не достигла цели: точно ориентировать их было невероятно трудно. Передачи Великого Кольца за тысячелетия разведали точные направления и могли, кроме того, варьировать их, передавая с планеты на планету. Звездолёты обычно находились в неизученных областях, где направления передачи могли быть лишь случайно угаданы.  

Среди астролётчиков господствовало убеждение, что в космосе существуют, кроме всего, какие-то нейтральные поля, или нуль-области, в которых все излучения и сообщения тонут, как камни в воде. Но астрофизики до сих пор считали нуль-поля досужей выдумкой склонных к чудовищным фантазиям путешественников космоса.»

(Глава первая «Железная звезда»)

 

Счастье труда – это аксиома творческого человека. Когда тебе не задают механический перевод с русского языка на украинскую мову без объяснения: для чего? Как автоматической программе перевода. Но когда ты можешь на равных общаться с ведущими аналитиками стратегических направлений, когда ты издаёшь журнал, меняющий литературный ландшафт для упрочения роли фантастики, когда ты сопоставляешь множество интереснейших материалов и создаёшь собственные теории, рождая систему оценок, перспективные планы развития. Когда ты задаёшь культурные вектора.

На мой взгляд, это счастье труда. Так будем же счастливы!   

 

«Скоро люди поняли, что труд – счастье, так же как и непрестанная борьба с природой, преодоление препятствий, решение новых и новых задач развития науки и экономики. Труд в полную меру сил, только творческий, соответствующий врождённым способностям и вкусам, многообразный и время от времени переменяющийся, – вот что нужно человеку. Развитие кибернетики – техники автоматического управления, широкое образование и интеллигентность, отличное физическое воспитание каждого человека позволили менять профессии, быстро овладевать другими и без конца разнообразить трудовую деятельность, находя в ней всё большее удовлетворение. Всё шире развивавшаяся наука охватила всю человеческую жизнь, и творческие радости открывателя новых тайн природы стали доступны огромному числу людей. Искусство взяло на себя очень большую долю в деле общественного воспитания и устройства жизни.»

(Глава вторая «Эпсилон Тукана»)

 

Силы культурных организаций не должны быть брошены на паразитирование на НКО, как недавно мне советовал один из руководителей: профан в понимании того, чем ему доверили заниматься. Все силы только на устройство жизни, развитие научных знаний. Паразиты должны сгинуть. Иначе будущего не видать! 

 

«Человек перестал быть рабом вещей, а разработка детальных стандартов позволила создавать любые вещи и машины из сравнительно немногих основных конструктивных элементов подобно тому, как всё великое разнообразие живых организмов строится из небольшого разнообразия клеток, клетка – из белков, белки – из протеинов и т. д. Одно только прекращение невероятной расточительности питания прежних веков обеспечило пищей миллиарды людей.

Все силы общества, расходовавшиеся в древности на создание военных машин, содержание не занятых полезным трудом огромных армий, политическую пропаганду и показную мишуру, были брошены на устройство жизни и развитие научных знаний.»

(Глава вторая «Эпсилон Тукана»)

 

Проект уменьшения ледяных шапок, изменения климата на планете идёт сам собой. Вероятно, повлиять на него мы не в силах.

 

«Мы сильно уменьшили ледяные шапки, образовавшиеся на полюсах Земли в четвертичную эпоху оледенения, и изменили климат всей планеты. Вода в океанах поднялась на семь метров, в атмосферной циркуляции резко сократились полярные фронты и ослабли кольца пассатных ветров, высушивавшие зоны пустынь на границе тропиков. Почти прекратились и ураганные ветры, вообще всякие бурные нарушения погоды.

До шестидесятых параллелей дошли тёплые степи, а луга и леса умеренного пояса пересекли семидесятую широту.

Антарктический материк, на три четверти освобождённый ото льда, оказался рудной сокровищницей человечества – там сохранились нетронутыми горные богатства, на всех других материках сильно выработанные после безрассудного распыления металлов в повсеместных и сокрушительных войнах прошлого.»

(Глава вторая «Эпсилон Тукана»)

 

Рёв моторов и хруст костей экипажа, когда тяготение громадных планет сминает звездолёт. Не хотелось бы слышать отрывочные вопли «последних прощальных сообщений…»

 

«Начальник экспедиции вспомнил страшные рассказы – полулегенды, полубыли – о старых звездолётах, по разным причинам попадавших на громадные планеты. Тогда корабли с малыми скоростями, со слабым горючим часто гибли. Рёв моторов и судорожное содрогание корабля, который, будучи не в силах вырваться, как бы прилипал к поверхности планеты. Звездолёт оставался целым, но хрустели ломавшиеся кости людей – неописуемый ужас, переданный в отрывочных воплях последних прощальных сообщений…»

(Глава третья «В плену тьмы»)

 

Конечно, будут встречаться и абсолютно враждебные звёзды и планеты, где жизнь абсолютно невозможна. Но какая-то внеземная красота заставит исследовать и эти заведомо проигрышные пространства.

 

«Чудовищные протуберанцы вылетали из глубин океана прозрачного фиолетового пламени – звёздной атмосферы, протягивались в пространство всесжигающими руками. Так велика была энергия Веги, что звезда излучала свет наиболее сильных квант – фиолетовой и невидимой части спектра. Даже в защищённых тройным фильтром человеческих глазах она вызывала страшное ощущение призрачности, почти невидимого, но смертельно опасного фантома… Пролетали световые бури, преодолевая тяготение звезды. Их дальние отголоски опасно толкали и раскачивали «Парус». Счётчики космических лучей и других видов жёстких излучений отказались работать. Внутри надёжно защищённого корабля стала нарастать опасная ионизация. Можно было только догадываться о неистовстве лучистой энергии, чудовищным потоком устремлявшейся в пустоту пространства, там, за стенами корабля, о квинтиллионах киловатт бесполезно расточаемой мощности.

Начальник «Паруса» осторожно подвёл звездолёт к третьей планете – большой, но одетой лишь тонкой прозрачной атмосферой. Видимо, огненное дыхание синей звезды согнало прочь покров лёгких газов, длинным, слабо сиявшим хвостом тянувшийся за планетой по её теневой стороне. Разрушительные испарения фтора, яд окиси углерода, мёртвая плотность инертных газов – в этой атмосфере ничто земное не просуществовало бы и секунды.»

(Глава шестая «Легенда синих солнц»)

 

Хорошо, что звездолётчики на краю Солнечной системы проходят пятинедельный карантин. Из космоса недопустимо приносить какой-нибудь вирус, экзотическую заразу. Строгая изоляция, как в случае с Ковид. Лишь бы распространить хворь на десятки миллиардов биологических родственников.

 

«На уступе плоскогорья, около обрыва, пронизанного подземными помещениями, сверкало стёклами здание карантинного санатория. Здесь, в полной изоляции от всех других людей, путешественникам предстояло провести пятинедельный карантин. За этот срок искусные врачи тщательно проверят их тела, в которых могла бы гнездиться какая-нибудь новая инфекция. Опасность была слишком велика, чтобы пренебрегать ею. Поэтому все, кто садился на другие, хотя бы ненаселённые, планеты, неизбежно подвергались этой процедуре, как бы долго ни продолжалось их пребывание на звездолёте. Сам корабль внутри тоже исследовался учёными санатория, прежде чем станция давала разрешение на вылет к Земле. Для давно освоенных человечеством планет, как Венера, Марс и некоторые астероиды, карантин проводился на их станциях перед вылетом.

Пребывание в санатории переносилось легче, чем в звездолёте. Лаборатория для занятий, концертные залы, комбинированные ванны из электричества, музыки, воды и волновых колебаний, ежедневные прогулки в лёгких скафандрах по горам и окрестностям санатория. И, наконец, связь с родной планетой, правда, не всегда регулярная, но как отрадно, что сообщение может достигнуть Земли всего за пять часов!»

(Глава шестая «Легенда синих солнц»)