Бессонов и Веснин. Похожи ли они друг на друга?

Трудно представить людей более несхо­жих, чем командарм и член Воен­ного совета.

Веснин не из кадровых воен­ных. Он штатский, преподава­тель Высшей партийной школы и Политакадемии. Веснин чут­кий, интеллигентный, тактич­но-мудрый. Он не позволил, чтобы листовка с фотографией пленного Виктора Бессонова попала к отцу. Заступился за танкиста, вырвавшегося от нем­цев. (Бессонов хотел отдать его под трибунал.)

Веснин совсем не похож на военного, но в 1941 году, будучи комиссаром дивизии, вырвался из окружения под Ельней и вы­вел почти целый полк; грудью встретил свою смерть в стычке с немецкими автоматчиками.

Да и от­ношения между ними по вине настороженного, колючего Бес­сонова складываются очень непросто.

Веснин рассматривал работу с людьми как тонкое, требующее предельной чуткости дело. Его поведение в эпизоде с лейтенантом-танкистом, состояние и временную слабость которого он сумел понять глубже, чело­вечнее, нежели Бессонов, его реакция на сообщение началь­ника Особого отдела полковни­ка Осина о пленении сына Бес­сонова, другие эпизоды романа свидетельствуют о большой ду­шевной деликатности Веснина, высокой порядочности. Вместе с тем Веснин — человек несги­баемо принципиальный, воле­вой, мужественный. Постоян­ное подчеркивание автором его «штатности» еще более усилива­ет впечатление от таких его дос­тоинств, которые чаще бывают присущи сугубо военным лю­дям. А гибель Веснина, одна из самых впечатляющих сцен ро­мана, с особой силой проявляет героичность этого характера. Спокойное, непоказное мужест­во, высокое достоинство комис­сара, решившего предпочесть смерть в неравном бою потере этого достоинства.

Дроздовский - любитель все­го показного, демонстратив­ного.

 «Метрах в двадцати от вагона Кузнецов увидел ко­мандира батареи лейтенанта Дроздовского... Голый по пояс, играя крепкими мускулами гим­наста, стоял на виду у солдат возле сугроба и, наклоняясь, молча и энергично растирался снегом. Легкий пар шел от его гибкого, юношеского торса. От плеч, от чистой безволосой гру­ди; и в том, как он умывался и растирался пригоршнями снега, было что-то демонстративно упорное».

Присутству­ет у Дроздовского и начальствен­ный шаблон. Даже какая-то жес­токость: «Подтянись! — коман­дует он смертельно усталым людям. — Держать нормальную дистанцию! Чьи вещмешки на передке? Чей карабин? Взять с передка!»

В этой же ситуации другой командир, Кузнецов, повел себя по-другому: «Все устали, комбат, до предела, — негромко сказал Кузнецов. — Это же ясно.

— Даже лошадь вон как ды­шит! — поддержал Давлатян и погладил влажную, в иглистых сосульках морду комбатовской лошади.

—   Командиры взводов у меня лирики! — ядовито заговорил Дроздовский. "Люди устали","лошадь еле дышит". В гости чай пить идем или на передовую? Добренькими хотите быть? У добреньких всегда на фронте лю­ди как мухи гибнут! Как воевать будем — со словами "простите, пожалуйста"?»

Кузнецов в отличие от Дроздовского проявлял не показную, а подлинную заботу о подчинен­ных, стремясь по возможности облегчить им тяготы фронтовой жизни.

Театральным выглядит и поведение Дроздовского с Бес­соновым: «Мы здесь до по­следнего, товарищ генерал! — произнес Дроздовский убеж­денно. — Я знаю, что здесь танкоопасное направление. Хочу заверить вас, что артил­леристы первой батареи не по­жалеют жизни и оправдают оказанное им доверие! Мы го­товы умереть, товарищ гене­рал, на этом рубеже!

— Почему же умереть? — на­хмурился Бессонов. — Вместо слова "умереть" хотел бы, чтобы вы употребили гораздо лучшее слово — "выстоять". Не стоит так решительно приготавливать­ся к жертвенности, лейтенант».

Дроздов­ский стремится отличиться, от­сюда ненужные жертвы. Бес­смысленная смерть Сергункова. Это и неоправданно торопливый приказ открывать огонь по наступающим тан­кам: взвод Давлатяна преждев­ременно обнаружил себя и был накрыт ответным залпом.

Нелепые крики Кузнецову с размахиванием пистолетом: «Ку­да?.. Назад... Драпать?» — когда тот, уничтожив два танка, поки­нул искалеченное, бесполезное уже орудие.

Даже с Зоей обращается как с подчиненной, а не как с люби­мой женщиной, женой. Мы ви­дим, как происходит ее разочаро­вание в Дроздовском одновре­менно с возникающей тягой к Кузнецову, в котором она без­ошибочным женским чутьем уга­дывает натуру чистую, цельную, верную.

 Лейтенант Кузнецов- один из главных героев романа. Он из тех, кто тесно связан с народом, кто выражает думы, чувства и устремления его. При этом ха­рактер Кузнецова показан в про­цессе становления: в начале по­вествования это наивный юно­ша, с несколько книжными представлениями о людях. А в конце — это зрелый и глубокий человек.

Вблизи эффектного Дроздов­ского Кузнецов выглядит слиш­ком будничным, человечным, домашним. Он по-юношески открыт, порывист, доверчив, искренен, что свойственно толь­ко очень молодым и очень доб­рым людям. К офицерскому по­ложению он еще не привык и, разговаривая с солдатами стар­ше его по годам и по опыту, каждый раз чувствует неуверен­ность. Во взводе это уже ухвати­ли и поэтому относятся к Куз­нецову с доверием, но без лож­ного чинопочитания: «Увидев лейтенанта, солдаты, не перес­тавая толкаться, притоптывать валенками, не вытянулись в ус­тавном приветствии ("Привык­ли, черти!" — подумал Кузне­цов), лишь прекратили разго­вор».

В степи, в 45 километрах от Сталинграда, лейтенант Кузне­цов принял боевое крещение. То, что за сутки довелось ему пережить, сделало его другим человеком. Юношеский макси­мализм (вспомним, как осуж­дал Кузнецов Чибисова за то, что тот попал в плен, а не заст­релился) растворился в ужасе танкового сражения, ушла вся детская наивность, но раскры­лись качества солдата и коман­дира.

Потрясла Кузнецова гибель Зои.

 «Он стоял, прижима­ясь плечом к оплавленной броне немецкого танка, ноги подла­мывались, было желание сесть в снег, закрыть глаза, не двигать­ся, не думать ни о чем. Теперь ему было все равно, все потеря­ло цену, в одну секунду стало бессмысленным, не имеющим значения».

«...Вошел в ход сообщения и в нескольких метрах от орудия вдруг упал грудью на бровку траншеи, потом в тупом отчая­нии прижался лбом к холодным шершавым перчаткам, что-то жарко и горько сдвинулось в его горле, он сморщился, скрипнув зубами, и долго терся губами и лбом об эту ледяную, шерша­вую и жесткую шерсть перча­ток, молча, с каким-то сладост­растием глотая слезы. Он пла­кал так одиноко, задушевно и отчаянно впервые в жизни. И когда вытирал лицо, снег на ру­каве ватника был горячим от его слез».

Кузнецов - образ своеобразный, достигший высокой степени художествен­ности, наделенный свойствами и особенностями душевно бога­той личности. Для того, чтобы раскрылся характер, важен по­ступок — только мысль, прояв­ленная в действии, ведет к само­познанию, к глубокому понима­нию происходящего в мире.

Война античеловечна и противоестест­венна самой природе человека. Преодоление себя, преодоление неестественности античелове­ческой сути происходящего во имя суровой необходимости, во имя высших требований чело­вечности — вот главный вывод из романа.

Домашнее задание.