2020-06-10
60
— Почему же ты не отправился к Ша’ик? — веско спросил Ирриз. — Почему Корболо позволил тебе уйти?
— Потому, — вклинилась Синн, — что Корболо Дэм — идиот, а Камист Рело — ещё хуже. Я лично удивляюсь только, как он не потерял половину своей армии после Гибели. Какой же настоящий солдат снесёт то, что там случилось? Ульфас, верно? Ты дезертировал из Корболовых «Живодёров», да?
Калам просто пожал плечами:
— Я пошёл искать более честный бой.
Женщина визгливо расхохоталась и выписала в пыли шутливый пируэт.
— И пришёл сюда? Ох, дурак! Это же уморительно! Кричать хочется, как смешно!
Сумасшедшая.
— Ничего смешного в убийствах не вижу, — проворчал Калам. — Но вот странно, что ты здесь — рвёшься побивать своих сородичей-малазанцев?
Лицо её потемнело.
— У меня свои причины, Ульфас. Ирриз, я хочу поговорить с тобой наедине. Идём.
Лицо Калама не дрогнуло, когда капитан поморщился от повелительного тона чародейки. Затем Ирриз кивнул:
— Я сейчас приду, Синн. — Он повернулся к убийце. — Ульфас, мы бы хотели большинство взять живыми, — для развлечения. Наказать за упорство. Я особенно хочу заполучить их командира. Зовут его Добряк…
— Ты его знаешь, сэр?
Ирриз ухмыльнулся:
— Я был в третьей роте Ашокского полка. Добряк ведёт вторую. — Изменник указал рукой на крепость. — Точнее, всё, что от неё осталось. Для меня это дело личное, потому я и хочу победить. И потому хочу заполучить ублюдков живыми. Ранеными и безоружными.
Синн нетерпеливо топталась на месте. Теперь она заговорила:
— Кстати, у меня есть мысль. Ульфас со своим отатараловым ножом может лишить их мага.
Ирриз ухмыльнулся:
— Значит, первым пойдёт в пролом. Согласен, Ульфас?
В бой — первые, отступать — последние.
— Не впервой, сэр.
Капитан подошёл к Синн, и оба направились прочь.
Калам смотрел им вслед. Капитан Добряк. Никогда вас не встречал, сэр, но о вас уже долгие годы идёт слава самого строгого и сурового офицера во всей малазанской армии. И судя по всему, самого упрямого.
Отлично. Такой человек мне бы пригодился.
Убийца отыскал пустой шатёр, где сложил свои вещи, — пустой, потому что выгребная яма растеклась и захватила ближнюю часть его запылённой стенки, так что земля под тонким ковром начала пропитываться нечистотами. Калам положил мешок у входного полога, затем вытянулся рядом, отсекая сознание и чувства от зловония.
В следующий миг он уснул.
Проснулся Калам в темноте. Лагерь был тих. Выскользнув из телабы, убийца поднялся на корточки и начал подвязывать ремешками полы одежды. Закончив, он натянул перчатки без пальцев и обмотал голову чёрной полосой ткани, так что неприкрытыми остались только глаза. И выскользнул наружу.
Несколько дымных костров, два шатра рядом, внутри которых ещё мерцали отблески света ламп. Трое дозорных сидели у грубого частокола, обращённого к крепости, — примерно в двадцати шагах от неё.
Калам двинулся вперёд, бесшумно обошёл выгребную яму и подобрался к тонким лесам вокруг осадных башен. Здесь караул не выставили. Ирриз, видать, и лейтенантом-то был паршивым, а капитан из него — ещё хуже. Убийца подкрался ближе.
Мерцание чар у основания одной из башен заставило его замереть. Калам задержал дыхание, подождал и — бесконечное мгновение спустя — заметил вторую вспышку у одной из опорных балок.
Убийца медленно устроился поудобней и принялся наблюдать.
Синн переходила от одной балки к другой. Закончив с ближней башней, переключилась на следующую. Всего башен было три.
Когда чародейка принялась за последнюю балку второй башни, Калам встал и скользнул вперёд. Подобравшись ближе к чародейке, он обнажил отатараловый клинок.
Улыбнулся, услышав тихое проклятье. Затем женщина осознала, что происходит, и резко развернулась.
Калам поднял руку ладонью вперёд, затем медленно показал нож и вложил его в ножны. А после подошёл к ней.
— Знаешь, девочка, — прошептал он по-малазански, — ты решила поиграть в опасном змеином кубле.
Её глаза округлились, заблестели в звёздном свете.
— Я не была в тебе уверена, — тихонько ответила чародейка и обхватила себя тонкими руками за плечи. — И до сих пор не уверена. Кто ты?
— Просто человек, который прокрался к башням… чтобы ослабить крепления. Что ты уже и сделала. Третья — самая крепкая, малазанская. Её нужно оставить целой.
— Значит, мы союзники, — проговорила она, не меняя позы.
Совсем юная.
— Ты показала хорошие актёрские способности сегодня. И неплохо управляешься с магией для такой ю…
— Увы, только простенькие чары. Меня учили.
— Кто был твоим наставником?
— Файелль. Которая сейчас с Корболо Дэмом. Файелль, которая ножом перерезала горло моему отцу и матери. Которая охотилась и за мной. Но я ускользнула, и даже при помощи чар она не смогла меня найти.
— И так ты собралась отомстить?
Её улыбка обернулась оскалом.
— Я только начала мстить, Ульфас. Я хочу добраться до неё. Но мне нужны солдаты.
— Капитан Добряк и его рота. Ты сказала, что в крепости есть маг. Ты с ним на связи?
Она покачала головой:
— Я не умею.
— Так почему же ты думаешь, что капитан поддержит твой план и поможет?
— Потому что один из его сержантов — мой брат, точнее, сводный брат. Не знаю только, жив он ещё или нет…
Калам положил ей руку на плечо, не обращая внимания на то, как девушка вздрогнула от касания.
— Ладно, девочка. Возьмёмся за это вместе. У тебя есть первый союзник.
— Почему?
Под чёрной тканью расплылась невидимая улыбка.
— Файелль с Корболо Дэмом, так? Что ж, у меня с ним назначена встреча. И с Камистом Рело. Так что попробуем вместе убедить капитана Добряка. Идёт?
— Идёт.
В её голосе прозвучало такое облегчение, что убийца на миг ощутил острый укол совести. Слишком долго на этом смертельно опасном пути она была одна. Ей нужна помощь… но не к кому за ней обратиться. Ещё одна сирота в потоке этого Худом проклятого восстания. Калам вспомнил, как несколько месяцев назад впервые увидел тринадцать сотен детей, которых спас, сам того не зная, когда в прошлый раз странствовал по этим землям. В них, в этих лицах, отразился истинный ужас войны. Дети ведь были ещё живы, когда птицы-падальщики прилетели выклёвывать им глаза… Убийца содрогнулся.
— Что случилось? Ты будто ушёл в себя.
— Нет, девочка, пока что я так далеко ещё не заходил.
— Что ж, свою работу на эту ночь я практически закончила. Ирриз и его воины завтра мало чего будут стоить.
— Вот как? А для меня что ты задумала?
— Я ещё не решила. Надеялась, раз ты пойдёшь первым, тебя быстро убьют. Маг капитана Добряка к тебе близко не подойдёт — даст волю солдатам с арбалетами.
— А как же дыра, которую ты обещала пробить в скале?
— Иллюзия. Я уже несколько дней готовлюсь. Думаю, справлюсь.
Отважная и отчаянная.
— Ну, девочка, твои усилия, похоже, перекрыли мои с лихвой. Я-то хотел просто шороху наделать, ничего больше. Говоришь, Ирриз и его люди мало чего будут стоить? Это ты что имела в виду?
— Я отравила воду.
Калам побледнел под маской.
— Отравила? Какой яд?
— Тральб.
Убийца долго молчал. Затем коротко спросил:
— Сколько?
Чародейка пожала плечами:
— Сколько было у целителя. Четыре флакона. Он сказал, им лечат тремор у стариков.
Ага. Только доза в каплю.
— Когда?
— Недавно.
— Значит, вряд ли кто-то успел его выпить.
— Ну, может, только караульный-другой.
— Жди здесь, девочка.
Калам бесшумно скользнул во тьму, остановился, когда завидел у частокола трёх воинов. Прежде они сидели. Теперь нет. Зато на земле что-то шевелилось. Убийца подкрался ближе.
Три фигуры бились в конвульсиях, судорожно дёргали руками и ногами. На губах белела пена, а из выпученных глаз сочилась кровь. Все трое обделались. Рядом лежал мех с водой в пятне мокрого песка, который быстро укрывал ковёр плащовок.
Убийца обнажил «свинокол». Нужно действовать осторожно: если прикоснуться к крови, слюне или иной жидкости, можно разделить их судьбу. Воины будут так мучиться — для них, наверное, целую вечность — до самого рассвета, пока либо сердце не разорвётся, либо не умрут от обезвоживания. Самое ужасное, что тральб куда чаще приводил ко второму, чем к первому.
Калам подобрался к ближайшему воину. Увидел блеск узнавания в мокрых глазах. Поднял нож. Во взгляде мелькнуло облегчение. Убийца вогнал тонкий клинок в левый глаз караульного.
Тело на миг напряглось, затем обмякло с хриплым вздохом.
Калам быстро повторил то же с остальными двумя.
Затем тщательно вытер нож о песок.
С неба, шелестя крыльями, опускались плащовки. Их нагнали охотники - ризанские ящерицы. Отовсюду послышался хруст хитина.
Калам обернулся в сторону лагеря. Нужно разбить бочки. Эти воины, конечно, враги Империи, но даже они заслуживают более милосердной смерти.
Тихий стук заставил его обернуться.
С каменного «балкона» упала, разматываясь в полёте, верёвка. По ней начали быстро и бесшумно спускаться фигуры.
Значит, у них там стоял дозорный.
Убийца ждал.
Всего трое, из оружия — только кинжалы. Все двинулись вперёд, но один вдруг замер за дюжину шагов до убийцы. Первый из осаждённых оказался рядом с Каламом.
— И кто ж ты такой, Худ тебя дери? — прошипел он так, что во рту блеснули золотые зубы.
— Малазанский солдат, — прошептал в ответ Калам. — Это ваш маг там застрял? Мне нужна его помощь.
— Говорит, он не может…
— Знаю. У меня нож из отатарала. Близко подходить не нужно — нужно только опустошить бочки с водой в лагере.
— Зачем? Тут источник — всего полсотни шагов по тропе. Они просто заново их наполнят.
— У вас тут есть ещё один союзник, — сообщил Калам. — И она отравила воду тральбом. Как думаешь, что случилось с этими несчастными ублюдками?
Второй человек хмыкнул:
— То-то мы удивлялись. Мерзкое дело, ничего не скажешь. Но они меньшего и не заслуживают. Как по мне, пускай всё остаётся как есть.
— Может, пусть капитан Добряк решит? Он тут за главного, верно?
Солдат нахмурился. Заговорил его товарищ:
— Мы не затем спустились. Мы должны тебя забрать с собой. И раз ты говоришь, что есть ещё одна, — и её тоже.
— И что мы там будем делать? — поинтересовался Калам. Он чуть было не добавил: «С голоду помирать? Или от жажды?» Но затем вдруг понял, что солдаты перед ним не выглядят ни истощёнными, ни обезвоженными. — Вы там собираетесь вечно сидеть?
— А хоть бы и так! — взорвался второй солдат. — Мы же в любой момент можем уйти. Есть запасные выходы. Только вот вопрос: а дальше-то что? Куда нам идти? Вся страна хочет попить малазанской крови.
— Вы последние вести какие слышали? — спросил Калам.
— Ни Худа мы вообще не слышали. С тех самых пор, как ушли из Эрлитана. Похоже было на то, что Семь Городов больше не входят в Малазанскую империю и никто не поскачет нас спасать. Иначе уже бы пришли.
Убийца некоторое время смотрел на обоих солдат, затем вздохнул:
— Ясно, нам нужно поговорить. Но не здесь. Давайте я приведу девочку — мы пойдём с вами. При условии, что ваш маг мне окажет услугу, о которой я попросил.
— Маловато будет, — проворчал второй солдат. — Прихвати для нас Ирриза. Нам охота с этим раздутым капралом поговорить по душам.
— Капралом? Вы что, не знаете, что он теперь капитан? Вы его хотите? Ладно. Маг ваш уничтожает воду в бочках. Я пришлю к вам девочку — и помягче с ней. И все возвращайтесь наверх. Мне придётся повозиться.
— На таких условиях — пойдёт.
Калам кивнул и двинулся обратно, туда, где оставил Синн.
Девушка никуда не ушла, но не пряталась, а танцевала под одной из башен, вертелась на песке с раскинутыми руками так, что ладони трепетали, точно крылышки плащовки.
Убийца предупредительно зашипел, когда подобрался ближе. Она замерла, увидела его и поспешила навстречу.
— Тебя так долго не было! Я думала, ты погиб!
И пустилась в пляс?
— Я — нет, а вот трое караульных умерли. Я связался с солдатами в крепости. Они нас пригласили внутрь — условия там, похоже, пристойные. Я согласился.
— А как же завтрашний штурм?
— Он провалится. Слушай, Синн, они могут в любой момент уйти из Б’ридиса — незаметно, мы сможем отправиться в Рараку, как только убедим Добряка. А теперь — за мной, и тихо.
Они вдвоём вернулись туда, где ждали трое малазанцев.
Калам хмуро взглянул на взводного мага, но тот в ответ ухмыльнулся:
— Дело сделано. Всё легко, когда тебя нет рядом.
— Хорошо. Это Синн — она тоже знает толк в магии. А теперь идите.
— Да пребудет с тобой удача Госпожи, — сказал один из солдат.
Убийца ничего не ответил, повернулся и направился обратно в лагерь. Он возвратился к своему шатру, вошёл и присел на корточки рядом с дорожным мешком. Порывшись, вытащил кошель с бриллиантами и вынул один наугад.
Калам поднёс камешек близко к глазам и некоторое время пристально разглядывал. Внутри гранёного алмаза клубились смутные тени. Бойся теней, даже дары приносящих.[4] Убийца потянулся за спину, ухватил один из плоских камней, которыми придавили стенки шатра, и положил бриллиант на его пыльную поверхность.
Костяной свисток, который дал Каламу Котиллион, висел на шнурке у шеи. Убийца вытащил его и приложил к губам. «Дунешь сильно, разбудишь всех сразу. Дуй легонько и точно на один из камней, тогда разбудишь только одного». Калам понадеялся, что уж бог-то знал, о чём говорил. Лучше бы, конечно, это не были игрушки Амманаса… Он наклонился вперёд так, что свисток оказался на расстоянии ладони от бриллианта.
И легонько дунул.
Ни звука. Нахмурившись, Калам отвёл свисток от губ и принялся осматривать. Но его отвлёкло тихое позвякивание.
Бриллиант рассыпался облачком блестящей пыли.
4 Ср. с «Бойся данайцев, дары приносящих» из «Илиады». — Прим. пер.
Из которого поднялась тень.
Вот этого я и боялся. Азал. Демон с тех территорий во владениях Тени, что граничили с землями апторов. Видели их редко, и никогда — более, чем одного за раз. Безмолвные создания, похоже, не были способны разговаривать. Как Повелитель Теней умудрялся ими командовать, оставалось загадкой.
Изогнувшись, демон заполнил собой шатёр, припал на все шесть лап, шипы на массивном хребте царапнули ткань по обе стороны от центральной распорки. Из-под чёрного, покатого лба на Калама взглянули, моргая, синие, слишком человеческие глаза. Пасть была широкой, нижняя губа странно выдавалась вперёд, что придавало лицу демона вечно надутое выражение. Вместо носа темнели два узких отверстия. Грива тонких, иссиня-чёрных волос свисала до земли. И никаких половых признаков. Мощный торс крест-накрест пересекала сложная сбруя из ремней, на которых висело оружие. Впрочем, всё оно казалось на вид довольно бесполезным.
Ступней у азала не было — все конечности были оснащены широкими, плоскими, толстопалыми ладонями. В мире Тени эти демоны обитали в лесах, где устраивали жилища высоко под спутанными кронами деревьев, и спускались вниз лишь по зову.
По зову… только затем, чтобы оказаться в плену, в бриллианте. На его месте я бы сейчас был очень сильно недоволен.
Вдруг демон улыбнулся.
Калам отвёл глаза, размышляя, как сформулировать свою просьбу. Захвати капитана Ирриза. Живого, но так, чтоб не поднял шума. И найди меня у верёвки. Тут многое придётся объяснять, а раз уж этот зверь не умеет говорить…
Азал вдруг повернулся, плоские ноздри задрожали. Широкая, крупная голова качнулась вниз на длинной шее, увитой толстыми мускулами. Демон принюхался к земле у задней стенки шатра.
Которую пропитала моча из выгребной ямы.
Азал тихонько закудахтал, а затем развернулся и поднял одну из задних ног. Из складок кожи в промежности вывалились два пениса.
Две струи хлынули на подмокший ковёр.
Калам отшатнулся от вони, выскочил за полог, в холодный ночной воздух, и упал на четвереньки, пытаясь подавить рвотные позывы.
В следующий миг наружу выскользнул демон. Поднял голову, принюхался, а затем метнулся в тень — и исчез.
В направлении шатра капитана.
Калам с трудом набрал полную грудь чистого воздуха, медленно вернул дыхание в норму.
— Ладно, щеночек, — тихо прохрипел он, — похоже, ты мысли мои читаешь.
Вскоре он присел на корточки, задержал дыхание и сунул руку в шатёр, чтобы вытащить наружу мешок, а затем, пошатываясь, двинулся к скальной стене.
Оглянувшись, убийца заметил, что то ли дым, то ли пар вьётся из-под полога его шатра, а изнутри всё громче раздаётся тихое потрескивание.
О, боги, и кому после этого нужен флакон тральба?
Калам быстро потрусил к верёвке, которая по-прежнему болталась под «балконом».
Сноп искр, затем языки пламени вырвались из его бывшего шатра.
Такое событие вряд ли пройдёт незамеченным. Калам прошипел проклятье и со всех ног помчался к верёвке.
В лагере послышались тревожные возгласы. Затем крики и вопли, каждый из которых заканчивался странным хриплым писком.
Заскользив пятками по земле, убийца остановился под скальной стеной, обеими руками вцепился в верёвку и начал карабкаться вверх. Он уже был на полпути к «балкону», когда известняковая стена вдруг содрогнулась так, что посыпалась пыль. Вниз покатились камешки. И рядом с Каламом возникла могучая тень, которая цеплялась лапами прямо за желобки в камне. Под мышкой у демона висел Ирриз — без сознания и в постельном белье. Азал словно тёк вверх по стене, хватаясь руками за неровные тени, точно они были стальными перекладинами. В следующий миг он оказался уже у кромки «балкона», перебросил себя через край и скрылся из глаз.
И каменный уступ застонал.
Сверху вниз по нему побежали трещины.
Калам задрал голову и увидел, что весь «балкон» просел и вот-вот отвалится от основной стены.
Мокасины убийцы яростно заскользили по камню, когда тот попытался отодвинуться в сторону. И в этот миг увидел, как длинные нечеловеческие руки ухватились за край уступа. Обвал прекратился.
Да к-как же, Худом клянусь…
Убийца вновь начал карабкаться. Через несколько мгновений он добрался до «балкона», подтянулся и перевалился через край.
Азал во весь рост растянулся на уступе. Двумя руками он держал край. Ещё три вцепились в тени на скальной стене над маленьким дверным проёмом. С демона, точно слои кожи, сходили тени — человекодобные фигуры растянулись, удерживая «балкон» от падения… и рвались от неимоверного напряжения. Как только Калам выбрался на плоскость, хруст и треск послышались оттуда, где «балкон» соединялся со скальной стеной, — и просел примерно на ширину ладони.
Убийца метнулся ко входу, заметил во мраке перекошенное ужасом лицо — взводный маг.
— Назад! — прошипел Калам. — Это друг!
Маг протянул руку и ухватил убийцу за предплечье.
«Балкон» ушёл из-под ног, как только Калама втащили в коридор.
Оба человека споткнулись о неподвижное тело Ирриза и упали.
Всё вздрогнуло, и снизу послышался оглушительный грохот. Эхо долго не стихало.
Из-за перемычки двери возникла голова алаза. Демон ухмылялся.
На небольшом расстоянии от них в коридоре сгрудился взвод солдат. Синн повисла на руке одного из них. Видимо, это её сводный брат, решил Калам, неуверенно поднимаясь на ноги.
Один из двух солдат, с которым убийца говорил раньше, протиснулся мимо Калама и — с бо́льшим трудом — алаза, подобрался к выходу. Вскоре он сообщил:
— Там всё тихо, сержант. Только в лагере бардак. Никого не вижу…
Другой знакомый солдат нахмурился:
— Никого, Колокол?
— Да. Будто все разбежались.
Калам промолчал, хотя у него возникли некоторые подозрения.
Было что-то особенное в тех тенях, которыми владел демон…
Взводный маг выбрался из-под Ирриза и сказал убийце:
— Друг у тебя очень уж страшный. И не имперский. Владения Тени?
— Временный союзник, — ответил Калам, пожимая плечами.
— Насколько временный?
Убийца повернулся к сержанту:
— Ирриза я доставил — что вы с ним собираетесь сделать?
— Ещё не решили. Девочка сказала, тебя зовут Ульфас. Это правда? Генабакское баргастское имя? Был ведь, кажется, один военный вождь, которого так звали? Его ещё убили в Чернопёсьем лесу.
— Я не собирался сообщать Ирризу своё настоящее имя, сержант. Я «сжигатель мостов». Калам Мехар. В чине капрала.
Воцарилась тишина.
Потом маг вздохнул:
— А вас разве не объявили вне закона?
— Финт, один из хитрых планов Императрицы. Дуджеку нужно было на время развязать руки.
— Ладно, — буркнул сержант. — Не важно, правду ты говоришь или нет. Мы о тебе слыхали. Я — сержант Шнур. Ротный маг — Эброн. А это Колокол и капрал Осколок.
Капрал оказался сводным братом Синн, на его неподвижном лице отражалось потрясение от её внезапного появления.
— Где капитан Добряк?
Шнур поморщился:
— Рота — то, что от неё осталось, — внизу. Мы потеряли капитана и лейтенанта пару дней назад.
— Потеряли? Как?
— Они, хм, упали в колодец. Утонули. Так, во всяком случае, заключил Эброн, когда спустился туда и разобрался в ситуации. Там подземная река — быстрое течение. Несчастных ублюдков просто смыло.
— И как же два человека могут одновременно упасть в колодец, сержант?
Тот оскалил золотые зубы:
— Разведку проводили, наверное. Кстати, капрал, сдаётся мне, я тебя старше по званию. К тому же я тут последний живой сержант. Если уж ты не объявлен вне закона, значит, по-прежнему солдат Империи. И как солдат Империи…
— Ладно, поймал меня, — пробормотал Калам.
— Пока что пойдёшь в мой старый взвод. Ты старше капрала Осколка, так что будешь главным.
— Хорошо, и каков состав взвода?
— Осколок, Колокол и Хромой. Колокола ты уже знаешь. Хромой внизу. Он ногу сломал во время обвала, но она быстро заживает. Всего осталось полсотни и один солдат. Вторая рота Ашокского полка.
— Похоже, осаждающих у вас не осталось, — заметил Калам. — Мир не стоял на месте, пока вы здесь сидели, сержант. Думаю, нужно вам рассказать, что я знаю. Есть альтернативы тому, чтобы просто ждать здесь — как бы это удобно ни было — до самой старости… ну или пока не потонешь внезапно.
— Да, капрал. Потом доложишь. И если мне понадобится совет на предмет, что делать дальше, ты — первый в очереди. А теперь хватит болтать. Пора спускаться вниз — и найди-ка лучше поводок для своего треклятого демона. И прикажи, чтоб больше не лыбился.
— Это тебе самому придётся ему сказать, сержант, — процедил Калам.
Эброн взорвался:
— Малазанской империи не нужны союзники из владений Тени! Избавься от него!
Убийца покосился на мага:
— Как я уже говорил, чародей, в мире произошли изменения. Сержант Шнур, милости прошу попробовать надеть ошейник на этого азала. Но сперва скажу — хоть ты и не просил у меня совета — пусть эти палки и ковырялки у него на ремнях не так уж страшно выглядят, он только что лишил жизни пять сотен мятежников. И сколько у него на это ушло времени? Ну, может, пятьдесят ударов сердца. Делает он то, о чём я попрошу? А вот этот вопрос неплохо бы обдумать как следует, верно?
Шнур долго и внимательно смотрел на Калама:
— Ты что, мне угрожаешь?
— Я уже некоторое время работаю один, сержант, — тихо ответил убийца, — и стал оттого несколько тонкокожим. Я приму твой взвод. Я даже буду исполнять твои приказы, если они не окажутся совсем идиотскими. Если тебе что-то не нравится, обращайся к моему сержанту, когда его в следующий раз увидишь. Зовут его Бурдюк. Кроме самой Императрицы, он — единственный человек, перед которым я отчитываюсь. Придумал мне применение? Ладно. Мои услуги для тебя доступны… на время.
— У него какое-то секретное задание, — пробормотал Эброн. — Приказ Императрицы, наверное. Думаю, его зачислили обратно в Когти — он ведь там начинал, верно?
Шнур призадумался, затем пожал плечами и отвернулся:
— У меня от этого всего голова трещит. Пошли вниз.
Калам смотрел вслед сержанту, который протиснулся мимо группы солдат и зашагал прочь по коридору. Чую, не очень-то мне здесь понравится.
Синн снова начала пританцовывать.
* * *
Над горизонтом навис облачный меч тёмного железа, — массивный, синюшный клинок, в котором проблёскивали молнии, набухал всё больше. Ветер улёгся, и казалось, что остров на пути острия этого меча вовсе не приближается. Резак подошёл к единственной мачте и начал готовить к шторму обвисший парус.
— Я на какое-то время сяду на вёсла, — сказал юноша. — Примешь руль?
Пожав плечами, Апсалара перебралась на корму.
Шторм по-прежнему лежал позади плавучего острова Авалю, над которым застыли вечным покрывалом тяжёлые тучи. Кроме крутого берега, возвышенностей на нём не было видно. Скованные полумраком заросли кедров, елей и пихт казались непроходимыми.
Резак ещё некоторое время разглядывал остров, затем оценил скорость, с которой приближался шторм. Уселся на банку за мачтой и взялся за вёсла.
— Может, успеем, — сказал он, когда лопасти упали в мутную воду.
— Остров его разобьёт, — ответила Апсалара.
Юноша прищурился, глядя на неё. Впервые за много дней она сказала хоть что-то, что не пришлось из неё вытягивать клещами.
— Ну, может, я и пересёк треклятый океан, но в морях всё равно ничего не понимаю. Как способен остров без единой горы разбить шторм?
— Обычный остров и не способен, — отозвалась девушка.
— Ага, понятно.
Он замолчал. Это знание пришло к ней из воспоминаний Котиллиона, которые, похоже, добавляли ещё одну каплю в чашу страданий Апсалары. Бог вновь явился к ним, стал третьим, невидимо стоял между ними. Резак рассказал ей о призрачном видении, о словах Котиллиона. Горечь — и, похоже, едва сдерживаемую ярость — вызвало у неё то, что бог выбрал в слуги именно Резака.
Выбор нового имени с самого начала ей не понравился, а то, что он теперь стал, по сути, прислужником бога — Покровителя убийц, глубоко её ранило. Задним умом юноша понимал: наивно было надеяться, что всё это поможет им сблизиться.
Апсалара была несчастлива на своём собственном пути — это понимание глубоко потрясло даруджийца. От своей холодной, жестокой сноровки убийцы ни удовольствия, ни даже удовлетворения она не испытывала. Когда-то Резаку казалось, что умение — само по себе награда, что отточенный навык — сам себе оправдание: они порождают желания, а удовлетворение этих желаний — удовольствие. Человека влечёт к его ремеслу — в Даруджистане ведь он сам стал вором не по необходимости. Не голодал на улицах города, не пострадал от человеческой жестокости. Он воровал исключительно ради удовольствия — и потому что это у него хорошо получалось. Будущее воровского маэстро казалось достойной целью в жизни, а печальная известность ничем не отличалась от уважения.
Но теперь Апсалара пыталась показать ему, что умение само себя не оправдывает. Что нужда выбирает собственные пути, и нет никакой особой чести в том, чтобы оказаться на них.
И оказалось, что он ведёт с Апсаларой какую-то скрытную войну, оружием в которой служили недомолвки и молчание.
С кряхтением даруджиец налёг на вёсла. На море уже поднялась зыбь.
— Ну, надеюсь, что ты права, — пробормотал он. — Убежище нам бы пригодилось… хотя, судя по тому, что сказал Веревка, у обитателей Плавучего Авалю какая-то беда.
— Тисте анди, — сказала Апсалара. — Кровные родичи Аномандера Рейка. Он их здесь поселил, чтобы охранять Трон.
— Не помнишь, Танцор — или Котиллион — с ними разговаривал?
Взгляд тёмных глаз на миг встретился с его собственным, затем она покосилась в сторону.
— Лишь кратко. Эти тисте анди слишком много лет провели в полной изоляции. Владыка оставил их здесь и больше не возвращался.
— Ни разу?
— Тут всё… сложно. Как видишь, побережье негостеприимное.
Резак подтянул вёсла на борт и поёрзал на банке.
Впереди высились утёсы из тёмно-серого песчаника, вылизанные волнами так, что ложились волнистыми гребнями и уступами.
— Ну, причалим-то мы без проблем, но я понимаю, что ты имеешь в виду. Вытащить шлюпку на сушу негде, а если привязывать, так волны её измолотят о скалы. Предложения есть?
Шторм — или сам остров — вздохнул так, что парус натянулся. Каменистый берег быстро приближался.
Небесный рокот тоже звучал уже совсем рядом, и Резак заметил, как согнулись, задрожали верхушки деревьев, встречая первые порывы яростного ветра, который вытянул тучи над островом длинными, кривыми щупальцами.
— Нет предложений, — наконец ответила Апсалара. — Есть ещё одна опасность — течения.
Это он уже и сам заметил. Остров и вправду дрейфовал по волнам, ничто не привязывало его к морскому дну. Рядом со скалами вихрились водовороты. Вода прокатывалась под островом и выбрасывалась позади, бурлила вдоль всего побережья.
— Храни нас Беру, — пробормотал Резак, перебираясь на нос. — Нелегко придётся.
Апсалара развернула шлюпку и пошла курсом, параллельным берегу.
— Высматривай плоский выступ у самой воды, — крикнула она. — Может, сумеем на него вытащить лодку.
На это Резак ничего не сказал. Для такого задания потребовалась бы сила четырёх крепких мужчин, а то и больше… но так мы хоть целыми выберемся на берег. Течение ухватилось за днище лодки, начало бросать её из стороны в сторону. Оглянувшись, юноша увидел, как Апсалара борется с рулём, пытаясь выровнять курс.
