2020-06-10
89
* * *
Флакон сидел в нескольких шагах от внешнего частокола лагеря; в темноте рядом стояли саперы, которых он должен будет прикрывать. Каракатица, Навроде, Хрясь, Яр и Наоборот. Поблизости находилась вторая группа, под присмотром Балгрида: Таффо, Ловкач, Гупп, Прыг, Шар. Он уже встречал их на марше. Теперь все оказались саперами или кандидатами в саперы. "Безумцы. Не думал, что в нашей роте так много сумасшедших". Смычок не входит в эти группы — он поведет прочие взводы в пролом, как только осядет пыль.
Стены И'Гатана — полная неразбериха: ярусы древних построек, недавние укрепления малазанского стиля, с расширением к подножию. Ширина их достигает двадцати шагов. Насколько известно, саперам в первый раз доводится испытывать прочность имперских фортификаций. Вон как глаза горят!
Кто-то подошел справа, присел; Флакон долго напрягал глаза, пытаясь рассмотреть этого солдата. — Эброн, что ли?
— Да. Ашокский полк.
Флакон усмехнулся: — Его больше нет, Эброн.
Тот стукнул себя кулаком в грудь. — В твоей группе мой товарищ по взводу.
|
|
|
— Тот, кого кличут Хрясь.
— Да. Просто чтоб ты знал. Он опасен.
— Разве все они не…
— Ну, этот особенно. Его изгнали из Волонтеров Мотта на Генабакисе.
— Извини, мне это ни о чем не говорит.
— Тем хуже. Помни — я предупредил. Лучше рассказать и Караку.
— Ладно, расскажу.
— Удачи Опоннов тебе!
— И тебе, Эброн.
Солдат снова канул во тьму.
Ожидание. Ни огонька на стенах и бастионах города. Ни движения за зубцами.
Тихий свист. Флакон встретился глазами с Каракатицей. Тот кивнул.
Меанас, Магический путь теней, иллюзий и обманов. Он сформировал мысленный образ Магического пути — встающий стеной вихрь — и начал собирать волю, наблюдая, как открывается рана, вначале светло — красная, потом словно пылающая изнутри. В тело хлынула сила. "Хватит! Не больше. Боги, почему он так силен?" Тихий звук, какое-то движение, присутствие — там, за стеной Магического пути…
Потом… ничего.
Конечно, нет никакой стены. Это просто концепция, изобретение мозга, придающее мысли видимость физической формы. Нечто, что Флакон потом сможет сломать.
"Да уж, просто. Но необычайно опасно. Мы, маги, сумасшедшие, если играемся с этим, упорствуем в создании заблуждений, которыми управляем, которые изменяем и корежим одним усилием воли.
Сила — кровь.
Кровь — сила.
И кровь эта принадлежит одному из Старших Богов…"
Шипение Каракатицы. Маг моргнул, кивнул и поспешил придать Меанасу форму. Туманы, пронизанные клочьями темноты, поползли по каменистой почве, зазмеились между руинами, а саперы пошли вперед, скрытые, незримые.
Буты шагал в нескольких шагах позади них. Сами солдаты могли видеть, иллюзии не смущали их чувств. Обыкновенно иллюзии одно- или двумерны, а если поглядеть с иной стороны, ничего не увидишь. Конечно, настоящие мастера способны завивать свет на все стороны, формировать нечто, кажущееся физически ощутимым, двигающееся как должно, отбрасывающее тень, даже вздымающее иллюзорную пыль. Уровень Флакона и близко к такому не поднимался. Балгриду вот удается. Едва — едва, это верно, но все же… впечатляет.
|
|
|
"Ненавижу магию этого рода. Точно, она потрясает. Иногда приятно поиграться, но не сегодня, когда жизнь и смерть застыли на грани".
Они перекинули доски через выкопанный солдатами Леома узкий ров и подошли к стенам.
* * *
Лостара Ииль подошла к Тэне Баральте. Он стоял за частоколом, позади теснились ряды армии. Лицо прежнего ее командира выразило удивление.
— Не думал увидеть тебя снова, капитан.
Она пожала плечами: — Я растолстела, разленилась.
— Твой Коготь — человек непопулярный. Было решено, что ему лучше остаться в своем шатре, на неопределенное время.
— Не возражаю.
В темноте можно было различить сгусток еще более темный. Он зловеще быстро приближался к стене города.
— Ты готова, капитан, — спросил Баральта, — окровавить сегодня свой меч?
— Вы даже не представляете, как готова, командир.
* * *
Хеллиан следила, как магия подбирается все ближе к И'Гатану, и ее одолевали головокружение и тошнота. Это же И'Гатан? Она повернулась к стоявшему сзади сержанту. — Что за город? И'Гатан? Я все о нем знаю. Здесь малазане умирают. Кто ты? Кто ведет подкоп под стены? Где осадные орудия? Что это за осада такая?
— Я Смычок. А ты кажешься пьяной.
— Да ну? Ненавижу бои. Снимите с командования, закуйте в цепи, найдите темницу. Только без пауков! Найдете того ублюдка, что пропал, закуйте рядом со мной, чтоб дотянуться смогла. Мечтаю ему глотку перегрызть!
Сержант молча смотрел на нее. Хеллиан оглянулась. Хоть этот не качается влево — вправо. Почти.
— Ты ненавидишь сражения, но хочешь грызть глотку?
— Не путай меня, Стручок. И так запуталась.
— Где твой взвод, сержант?
— Где-то там.
— Где твой капрал? Как его имя?
— Урба? Не помню.
— Дыханье Худа!
* * *
Пелла заметил, что его сержант перекинулся словом с Бордом. Командир Шестого взвода имел в подчинении только троих — Замазку, Ибба и капрала Хабба; остальные ушли либо к магам либо к саперам. Да и в Пятом взводе Геслера остались лишь двое — сам Пелла и Честняга. План состоит в соединении за проломом. Это тревожило Пеллу. Лучше бы слиться с теми, кто попадется, и плевать на "боевые порядки".
Борд тянул себя за бороду, будто хотел вырвать. Хабб тоскливо таращился из-за его спины.
А чертов Геслер выглядит почти скучающим.
Пела задумался. "В них троих что-то странное. Геслер, Буян и Честняга. Не только необычная золотистая кожа, нет…" Да, он сблизился с Честнягой — парень до сих пор кажется простачком с широко раскрытыми глазами, хотя столько всего повидал. Проклятая галера, "Силанда", посланная Адъюнктессой на север, куда-то в Кансийское море. Или на запад. С ним ушли вспомогательный флот и целый эскорт дромонов. Троица плавала на ней, делила палубы с отрезанными, но живыми головами — и кое-чем похуже в трюме.
Пелла снова ощупал меч. Недавно он привязал к рукояти новый кожаный ремешок. Слишком длинный, пожалуй. И он еще не намочил его — вдруг к началу боя кожа окажется слишком мокрой. Затем снял с плеча арбалет, взял в руку стрелу, готовясь быстро взвести ворот, едва прозвучит приказ.
"Кровавые моряки. Лучше бы я записался в простую пехоту. Надо перевестись. Еще лучше бы не записываться вообще. «Макушки» было более чем достаточно. Проклятие. Нужно было убежать, вот что нужно было…"
|
|
|
* * *
Ночной ветер тихо свистел. Корабб, Леом, Л'орик, Воробушек и отряд стражи стояли на тихо качающейся платформе, на вершине башни дворца. Город простерся во все стороны, пугающе темный и молчаливый.
— Куда смотреть, Леом? — спросил Л'орик.
— Погоди, друг… о, вон! — Вождь ткнул пальцем в сторону крыши здания, ближайшего к западной стене. На плоской крыше мелькнул огонек потайного фонаря. И пропал.
— И там!
Другой здание, другой огонек.
— Еще! Они повсюду! Фанатики! Проклятые идиоты! Возьми нас Дриджна, сработало!
Сработало? Корабб нахмурился, оскалился. Поймал взгляд Воробушек. Она тут же послала ему воздушный поцелуй. О, как ему хотелось ее убить!
* * *
Груды отбросов, битые горшки, вздувшийся собачий труп, россыпи костей — у стены нет ни одной ровной пяди земли. Флакон почти наступал на пятки саперам: первый уступ, хрустят под сапогами куски кирпича, затем крики боли и ругань — кто-то наступил на осиное гнездо (лишь темнота спасла неудачника от мгновенной гибели — осы были сонными). Флакон удивился, почему они вообще вылетели, но тут же увидел, что натворил солдат. Он подпрыгнул на скале и провалился ногой в самое сердце улья.
Флакон моментально опустил Меанас и нырнул в мельтешащие искорки осиных душ, успокаивая гнев и страх. Лишившиеся колдовского укрытия саперы на ближайших к стене уступах заскакали, словно испуганные жуки — прикрывшая их "стена" вдруг пропала. Эта группа успела к настоящей стене гораздо быстрее прочих. Они присели, освобождая связки морантских припасов.
Флакон скрючился рядом с Каракатицей. — Темнота вернется, — прошипел он. — Извините, но будь это черные осы, Навроде уже помер бы.
— Не на того катишь. Это я ступил в клятое гнездо.
— Сколько укусов?
— Два, три — правая нога онемела, но сейчас лучше, чем пятнадцать ударов сердца назад.
— Онемела? Карак, это плохо. Как только закончим здесь, сразу ищи Замазку.
— Понял. А теперь заткнись, мне нужно сосредоточиться.
Сапер вытащил из мешка связку припасов: две стянутых воедино долбашки, словно пышные женские груди, под ними две похожих на копья зажигательных хлопушки. Осторожно положив заряды на землю, Каракатица оглядел основание стены. Вынул из земли несколько кирпичей и камней, сформировав угловатую дыру, достаточную, чтобы поместить разрушительное устройство.
|
|
|
"Это было самое легкое", напомнил себе Флакон, следивший, как сапер кладет заряд в углубление. "Теперь пора капать кислоту на воск". Он глянул по сторонам — саперы у основания стены занимались тем же делом. — Не опереди остальных, — сказал маг.
— Что умею, то умею, дружок. Знай свои чары, меня не тревожь.
Заткнувшийся Флакон снова начал оглядываться. Глаза его широко раскрылись: — Эй, что он делает? Карак, что делает Хрясь?
Ветеран оглянулся и выругался: — Боги подлые…
Сапер из взвода Корда припас не один, а три заряда — целый мешок, топорщащийся от долбашек и хлопушек. Блестя глазами и огромными зубами, он с трудом вытащил их и, перевернувшись на спину, положив заряды на живот, начал карабкаться в небольшой провал в стене. Послышался явственный треск — его затылок стукнулся о камни.
Каракатица был уже рядом. — Ты! — зашипел он. — Сошел с ума? Вынь чертову штуку!
Улыбка солдата угасла. — Но я сам ее сделал!
— Тише, идиот!
Хрясь перекатился на живот и затолкал массу припасов под стену. В правой руке появился крошечный блестящий флакон. — Сейчас все увидите! — прошептал он, снова расплывшись в улыбке до ушей.
— Стой! Не сейчас!
Шипение, курящийся дымок…
Каракатица вскочил и побежал, приволакивая правую ногу. — ВСЕМ! НАЗАД! БЕЖАТЬ, ДУРНИ! БЕЖАТЬ!!! — орал он.
Солдаты рассыпались. Флакон был одним из первых. Хрясь пронесся мимо, словно колдун не бежал, а стоял на месте; нелепо длинные ноги дико вздымались в воздух, мелькали узловатые коленки, громадные сапоги молотили, как жнецы по гумну. Некоторые заряды остались не пущенными в дело, другие валялись в нескольких шагах от стены. Мешки с жульками, горелками и дымками попадались под ноги. "О боги, дело дрянь…"
Крики со стены — голоса выражали растущую тревогу. Хлопнула баллиста; ее заряд накрыл толпу саперов. Флакон ясно услышал стук и треск камней о землю.
БЫСТРЕЕ… Он оглянулся через плечо и увидел ковыляющего Каракатицу. "Возьми нас Худ!" Флакон затормозил, повернулся и поспешил к саперу.
— Идиот! Вперед!
— Обопрись на плечо…
— Ты только что убил себя…
Каракатица был не малышом — Флакон зашатался, но все-таки побежал.
— Двенадцать! — прохрипел сапер.
Маг в панике озирал почву под ногами. "Где укрыться…"
— Одиннадцать!
Выход старого фундамента, солидный слой камня. Туда, десять шагов, девять…
— Десять!
Еще пять шагов — да, там хорошо — яма в склоне…
— Девять!
Два шага, вниз. Каракатица завопил: — Восемь!
Ночь исчезла под градом пылающих огней. Солдаты упали за известняковое укрытие, в гущу гнилых растений. Земля поднялась навстречу — божий апперкот — и воздух покинул легкие Флакона.
Похоже, обрушилась гора. Стена песка, камней, огня, и над ней — сотни огненных языков…
* * *
Сотрясение почвы сбило Лостару Ииль с ног через миг после того, как она удивленно уставилась на взводы морских пехотинцев, бешено мчащиеся от линии частокола. Они тоже все попадали, откатились назад перед нагрянувшей воздушной волной. Множество разрывов, беспорядочные всполохи пробежали вдоль стены… и тут удар молота выбил воздух из ее груди, повалил на землю.
Камни летели почти горизонтальным градом, словно их выпустили из катапульты, ударяли в доспехи, глубоко врезались в плоть — треск костей, вопли…
… свет замигал и погас, сменившись очагами пожаров, видимых сквозь широченный пролом в стене И'Гатана. Оказавшаяся почти на линии его середины Лостара Ииль оперлась на локоть, храбро не обращая внимания на камнепад — и увидела, как медленно рушатся остатки стен, обваливаются этажи зданий, языки пламени рвутся в окна, будто гибнущие души…
С неба теперь падали также куски тел.
* * *
Стоявшие на вершине башни дворца Корабб и вожди мятежников упали. Сопровождавший их стражник перевалился через низкий парапет и с еле слышным воплем исчез из вида; башня зашаталась, вокруг нарастал рев, словно ярость тысячи демонов; тяжелые камни врезались в стену башни, более мелкие отскакивали, сокрушая здания внизу. Зловещий треск и стон башни заставил Корабба ногтями вцепиться в кирпичи. Он пополз к люку.
— Рушится!
Двое достигли выхода раньше его. Леом и Воробушек.
С треском и шорохом платформа башни начала неумолимо крениться. Поднялись клубы душной пыли. Корабб нырнул в люк головой вниз, подобно Леому и малазанке змеей пополз по извитой лестнице. Левая пятка Корабба задела за чью-то челюсть. Послышался крик Л'орика, ругань на неведомом языке.
Этот взрыв — крушение стены — о боги, никогда он такого не видел. Как можно бороться с малазанами? Вся их клятая морантская взрывчатка, веселое пренебрежение правилами честного боя…
Он запинался, шатался, полз через кучи мусора на полу главного уровня дворца — залы с левой стороны пропали, их снесла падающая башня. Увидел торчащую из-под провалившегося потолка ногу — странным образом чистую, даже без следов крови.
Корабб закашлялся и встал. Глаза болели, тело покрыли бесчисленные синяки. Леом был уже на ногах, счищал с одежды пыль штукатурки. Лорик и Воробушек с трудом выкарабкивались из груд кирпича и деревянных обломков.
Молотильщик блеснул глазами: — Может быть, башня была не лучшим местом. Идемте, надо оседлать коней — если они уцелели — и скакать к Храму!
"Храму Скалиссары? Но зачем? Почему?"
* * *
Стук падающего гравия и шлепки более тяжелых камней, клубы пыли, душная жара. Флакон открыл глаза. Повсюду шелуха себара, в носу свербит от тяжелого духа мякоти. Сок этих фруктов считается деликатесом — но не в такой концентрации — он понял, что никогда больше не захочет пить эту гадость. Стон из — под мусора, где-то слева. — Карак? Ты там?
— Нога больше не немеет. Удивительно, что способен делать ужас.
— А ты уверен, что нога еще при тебе?
— Уверен.
— Ты досчитал до восьми!
— Что?
— Сказал "восемь". И — бум!
— А ты надеялся на "один"? У какого Худа мы в яме?
Флакон начал вылезать на поверхность, удивляясь, что оказался невредимым. Ни царапины.
— В яме живых, сапер.
Первый взгляд на пространство перед стеной не принес понимания. Слишком много света. Ведь была ночь? И тут он увидел в грудах развалин солдат — одни извивались от боли, другие вставали, кашляя, сбивая пыль с мундиров.
Пробоина в южной стене города оказалась шириной в треть расстояния от углового бастиона до центральных ворот. Многие здания обрушились, а те, что еще стояли, ярко освещали окрестности огнями пожаров — хотя, на второй взгляд, большинство очагов возгорания образовалось от множества брошенных саперами горелок. Языки пламени плясали на потрескавшихся камнях, словно искали, куда перескочить после истребления всего деревянного.
Оседающая пыль заставляла этот заполошный свет постепенно слабеть. Каракатица вылез из завала, стряхивая с доспехов гнилые фрукты. — Нам скоро в ворота — боги, когда я поймаю Хряся….
— Вставай в строй, Карак. Эй, вижу Смычка… и наш взвод…
* * *
Зазвучали рога. Солдаты спешили выровнять линию. Снова упала тьма — прогорели последние пожары в бреши. Под бесконечным дождем пепла кулак Кенеб подошел к строю атакующих; офицеры шли вокруг него, выкрикивая приказы. Во главе уже начавшей движение колонны он увидел Тэне Баральту и капитана Лостару Ииль.
Саперы напутали, это ясно. Некоторые назад не вернутся. "Проклятые дураки! Там ведь даже не было обстрела!"
Пролом уже остывал, хотя по сторонам еще пылали особо прочные развалины. — Первый, второй, третий взводы, — крикнул Кенеб капитану Фаредан Сорт. — Первой идет тяжелая пехота.
— Морпехи уже внутри, Кулак.
— Знаю, капитан, но их нужно прикрыть, если дело пойдет плохо. Ведите.
— Слушаюсь.
Кенеб взглянул на склон над дальней стороной дороги и заметил несколько приближающихся людей. Адъюнктесса, Т'амбер, Нил и Нетер. Кулак Блистиг, вождь Голл. Кулак Темул, вероятно, во главе конницы окружает город. Существует вероятность, что Леом бросил соратников на произвол судьбы и попытается сбежать. Такое случается чаще, чем думают…
— Сержант Корд!
Вызванный солдат подбежал. Кенеб заметил на потрепанной кольчуге значок Ашокского полка, но предпочел не делать замечаний. Пока. — Ведите внутрь среднюю пехоту — с седьмого по двенадцатый взводы.
— Слушаюсь, Кулак. Будем кусать тяжелых за пятки.
— Отлично. Нас ждут уличные бои, сержант — если не думать, что ублюдки сейчас сдадутся.
— Я бы не удивился, Кулак.
— И я тоже. Идите, сержант.
Наконец — то его отряды пришли в движение. Конец ожиданию. Четырнадцатая идет в бой. "Худ, погляди сегодня в другую сторону. Очень прошу".
* * *
Флакон и Каракатица присоединились к своему взводу. Сержант Смычок тащил тяжелый арбалет с вставленной стрелой и натянутой тетивой.
— Есть путь через огонь, — пропыхтел он, вытирая пот со лба, и сплюнул. — Корик и Тарр — впереди. Карак — сзади, не выпускай из рук жульки. Мы с Улыбой идем в середине, Флакон — за нами.
— Еще иллюзий, сержант?
— Нет, я хочу от тебя иного. Выпускай крыс, голубей, ящериц, пауков и кто там у тебя еще есть, Худа ради. Мне нужно заглянуть туда, куда наши глаза не достанут.
— Ожидаем ловушки?
— Для нее приготовлен взвод Борда. Первые в проломе, черт их дери. Вперед, по их следу!
Они потрусили по неровной, заваленной обломками земле. Луна с трудом светила сквозь тучи пыли. Флакон напрягал все чувства, отыскивая впереди живое — но находил лишь умирающее, страдающее, заваленное кучами кирпича или лишившееся сознания от взрывной волны. — Нужно выйти за пределы зоны взрыва, — сказал он сержанту.
— Точно, — кинул Смычок через плечо. — Я так и задумал.
Он вышли на край широкого, правильной формы кратера, сотворенного припасами Хряся. Взвод Борда уже карабкался по противоположному склону. Флакон увидел, что этот склон представляет собой ярусы давно похороненных руин, упавших на полы потолков, разломанных стен, сползающих на дно кусков черепицы и плит. Балгрид и Навроде пережили взрыв — но скольких саперов и взводных магов они потеряли? Некий инстинкт подсказывал ему, что Хрясь тоже выжил, так что Борда и его взвод ожидает немало тяжелых минут.
— Направо, — скомандовал Смычок. — Мы обойдем и окажемся впереди них!
Борд, уже влезший на три четверти высоты склона, расслышал эти слова и обернулся: — Ублюдки! Балгрид, шевели толстым задом, Худ тебя дери!
Корик отыскал путь вокруг кратера, Флакон и остальные пошли за ним, перебираясь через кучи обломков. Флакон слишком старался удержаться на ногах, поэтому времени ощутить мириады мелких жизней вокруг не было. Он надеялся, что позже ему это удастся.
Продвижение полукровки — сетийца внезапно замедлилось. Маг поднял голову, понял, что Корик встретил препятствие — широкую трещину, открывшую взорам подземный этаж, высотой в рост человека. На пыльных плитках перекошенного пола можно было различить желтых птиц в полете. Из-за сильной деформации здания казалось: они летят вниз.
Корик оглянулся на Смычка: — Вся плита шевелится, сержант. Не уверен, что она выдержит наш вес.
— Возьми нас Худ! Ладно, Улыба, давай веревку.
— Я ее бросила, — скривилась женщина. — Пока бежала. Слишком тяжелая…
— А я подобрал, — вмешался Каракатица, снимая моток с левого плеча и передавая по цепочке.
Смычок сделал шаг и двинул Улыбе кулаком в челюсть. Голова ее откинулась, глаза расширились от шока, а потом — от ярости. — Ты несешь то, что я приказал нести, — сказал сержант.
Корик подобрал конец веревки, отошел на несколько шагов, разбежался — и перескочил расщелину. Ему удалось приземлиться на самом краю провала. Однако стало очевидным, что Тарр или Каракатица никогда не смогут прыгнуть так далеко.
Смычок выругался. — Кто сможет прыгать как Корик — прыгайте. И больше снаряжение не бросать!
Через мгновение Флакон и Улыба приземлились за спиной Корика и натянули веревку. Сержант, захватив два мешка с морантскими припасами, полез по веревке; мешки свесились вниз, но он привязал их так, чтобы они не стучали друг о друга. Едва сержант ступил на край провала, Флакон отпустил веревку и пошел помогать.
За ним пошел и Каракатица. Затем Тарр обвязался веревкой и прыгнул в провал, сильно натянувшейся под его немалым весом. Раздался лязг оружия и доспехов. Взвод вытянул капрала вверх.
— Боги, — просипел Каракатица. — Он весит не меньше клятого бхедрина!
Корик смотал веревку, с ухмылкой бросил ее Улыбе. Взвод возобновил продвижение, перебравшись через кучу мусора в полуразваленную конюшню или склад. За обрушенной стеной завиднелась улица.
Борд и его взвод уже вышли на нее, рассыпались, готовя самострелы. Бородач — сержант шел впереди, капрал Хабб на два шага сзади него, справа. Ибб двигался так же, но слева; за ними шли Тавос Понд и Балгрид, далее Замазка. Замыкал отряд сапер Навроде. Классический строй морской пехоты.
Здания по сторонам были темными, тихими. Что-то в них странное, подумал Флакон. Он пытался понять, что именно… "нет ставней — все окна открыты. Как и двери… каждая дверь, вот как…"
— Сержант…
Стрелы полетели из боковых окон верхнего этажа, и одновременно десятка два людей вскочили из дверей, завывая, подняв копья и скимитары, выставив щиты. Стрелки не заботились о нападающих: двое закричали, поймав телами зазубренные острия.
Флакон смотрел и видел: Борд поворачивается, из левого глаза торчит древко, вторая стрела вонзена в шею. Брызнула кровь, солдат зашатался, хватаясь руками за лицо, царапая горло. Капрал Хабб согнулся, обняв стрелу, торчащую из живота, упал на камни мостовой. Ибб получил стрелу в левое плечо; он тащил ее, яростно ругаясь — и тут подскочил вражеский воин, резанул скимитаром поперек лица. Шлем вогнулся, захрустела кость, потекла кровь. Солдат опустился на землю.
Солдаты Смычка схватились с дюжиной воинов. Флакон понял, что угодил в самую гущу: Корик слева отбивает длинным мечом вражеский скимитар, вонзает острие в шею; вопящее лицо надвигается на мага, словно враг решил порвать его зубами… Флакон задрожал, увидев во взгляде мятежника безумие, потянулся разумом, нырнул в мальстрим злобных мыслей — всего лишь ломаных отрывков, окрашенных черной яростью — нашел самую примитивную часть мозга, сжег своей силой способность к координации движений. Враг согнулся, задергал руками и ногами.
Флакон покрылся холодным потом. Хотелось вытащить оружие; он отошел на шаг, но с собой оказался лишь короткий тесак.
Бой шел со всех сторон. Крики, лязг металла, звяканье кольчужных колец, хрип, пыхтение.
И поток стрел.
Одна ударила Смычка в шлем, заставив упасть на колени. Сержант быстро повернулся, встал, поднимая арбалет. В окнах здания напротив стало заметно скопление стрелков.
Флакон схватил Корика за перевязь. — Назад! Все! У Скрипа долбашка! Назад!
Сержант поднял оружие к плечу, прицелился…
До них дошла тяжелая пехота. Флакон заметил Таффо из взвода Мозеля — тот ворвался в толпу врагов и оказался в десяти шагах от здания — цели Смычка.
… арбалет дзинькнул, утолщенная стрела пошла верх, в пасть окна.
Флакон растянулся, закрыл голову руками…
Верхний этаж взорвался, повалились целые секции стен, упали на улицу. Под Флаконом затряслась мостовая.
Кто-то перекатился по нему. Маг ощутил, как рука стала горячей и влажной. Остро завоняло калом и желчью.
Очертания камней мостовой. Жалобные причитания, языки пламени. Еще один громкий гул — это здание провалилось до подвалов. Ближайшая стена застонала и рассыпалась. Наступила тишина — если не считать отдельных стонов.
Флакон поднял голову. Рядом лежал капрал Хабрин — вернее, лишь верхняя его часть. Безжизненно смотрели в прорези шлема глаза, кишки вились по мостовой. Отпрянув, Флакон пополз на руках по усеянной обломками камня улице. На месте схватки Таффо с кучкой воинов ныне лишь куча кирпича, из которой торчат неподвижные руки.
Мимо прошел Корик, он вонзал меч в лежащие тела. Флакон заметил и Улыбу, держащую в каждой руке по окровавленному ножу.
Тела на улице. Некоторые медленно вставали, качали головами, сплевывали кровь. Флакон скорчился, дернулся и выблевал на мостовую.
— Скрипач! Ублюдок!
Флакон закашлялся, но желудок вроде бы на мгновение успокоился. К Смычку приближался сержант Мозель.
— Мы сделали бы их! Мы уже входили в дом!
— Так войдете вон в тот! — заорал Смычок, ткнув пальцем в здание на другой стороне. — Они просто отступили. Еще миг — и посыплются стрелы…
Мозель выругался и послал оставшихся солдат — Поденку, Острячку и Уру Хелу — в сторону дверей здания. Они тяжело двинулись.
Смычок вставлял в арбалет новую стрелу, на этот раз с жульком. — Балгрид! Кто остался в твоем взводе?
Дородный маг дернулся. — Что? — заорал он. — Не слышу? Что?
— Тавос Понд!
— Здесь, сержант. Остался Навроде, Балгрид — но у него кровит из ушей. Замазка плох, но выживет — если вовремя исцелить. Мы выходим…
— Худа вам выходите. Положите Замазку на видное место — подберет другой взвод. Остальные за мной.
— Балгрид оглох!
— Лучше бы онемел. Ты не помнишь условных жестов? Пусть и он вспомнит! Флакон, помоги Тарру. Карак, иди с Кориком к тому углу, ждите нас. Улыба, вставь стрелу — держись начеку, проверяй крыши, глаз у тебя острый.
Флакон встал и поспешил к Тарру. Тот вылезал из груды обломков — на него обрушилась стена, но тяжелые доспехи и щит, похоже, смягчили удары. Поток брани, но никаких стонов. — Эй, возьми меня за руку…
— Я в порядке, — ответил капрал, фыркая и отряхивая ноги. Он все еще сжимал меч, на конце которого виднелся кусок скальпа, пыльного и роняющего красные капли. — Погляди - взмахнул он мечом, показывая на улицу. — Тут даже Карак заткнулся.
— У Скрипа не было выбора, — сказал Флакон. — Слишком много стрел.
— Я не жалуюсь. Совсем нет. Видишь, погибли Борд и Хабб? На их месте могли быть мы, если бы добежали первыми.
— Возьми Бездна, я не подумал.
Подошел взвод средней пехоты сержанта Корда (Ашокский полк и все такое). — Что тут случилось, во имя Худа?
— Засада. Сержанту Смычку пришлось снести здание. Долбашкой.
Корд вытаращил глаза: — Кровожадные моряки, — прошептал он и пошел к сутулившемуся Смычку. Флакон и Тарр пошли за ним.
— Вы встанете в строй? Мы пойдем сзади…
— Мы готовы. Пошли весть: впереди много засад. Леом желает, чтобы мы кровью залили каждую улицу. Возможно, кулак Кенеб решит послать вперед саперов под прикрытием морской пехоты — чтобы сносить здания. Это лучший способ.
Корд оглянулся. — Лучший способ. Боги сохраните. Капрал Шип, ты слышал. Иди к Кенебу.
— Слушаюсь, сержант.
— Синн, — сказал Корд показавшейся рядом девчонке, — убери нож. Он уже мертв.
Та оглянулась и отрезала у мертвого воина указательный палец. Подняла к глазам, осмотрела и кинула в сумку.
— Хорошие у вас девушки, — заметил Смычок. — Нам бы такую. Тогда.
— Шип! Стой! Пошлем с донесением Синн.
— Не хочу назад! — крикнула Синн.
— Тем хуже. — Корд поглядел на Смычка. — Мы сомкнемся с пехотой Мозеля. Позади вас.
Смычок кивнул: — Да. Ладно, взвод, попробуем другую улицу, а?
Флакон едва удержался от нового потока рвоты. Поплелся вслед за сотоварищами. "Боги, как тут грязно".
* * *
Сержант Геслер просто нюхом чуял неприятности. Ночь. Зияющие тьмой окна, распахнутые двери, звуки схваток из улиц и переулков. Но перед его взводом ни движения, ни шепотка — вовсе ничего и никого. Он поднял правую руку, согнул два пальца вниз. Шаги сзади — одна пара сапог слева, другая справа — замолкли. Солдаты встали у стен зданий. Слева был Честняга, справа — Пелла; вставленные арбалеты, глаза устремлены на крыши и окна верхних этажей.
