Стоящие за секретными службами

 

Давно стало трюизмом утверждение, что политика – прерогатива случайных людей. Народ или государство, оказавшиеся в опасности и борющиеся за собственное выживание, готовы заключать альянс когда и с кем угодно, и часто – даже с народами и государствами, теоретически враждебными по отношению к ним. В каком‑то смысле история – это целый компендиум странных, подчас безумных коалиций и гротескно неравных браков. На протяжении большей части семидесяти с лишним лет своей истории Советский Союз воспринимался на Западе как угроза и противник, не только потенциальный, но и вполне реальный. Однако в эти годы был период – 1941–1945 гг., – когда Запад объединился с Советским Союзом в борьбе против общего грозного врага. Можно вспомнить множество более мелких примеров такого же рода. В 1982 г. откровенно антисоветская военная хунта, захватившая власть в Аргентине, объявила о готовности приобрести советские вооружения и военную технику, чтобы одержать верх над Великобританией в войне за Фолклендские острова. В годы войны в Персидском заливе Иран неоднократно выступал с нападками на Израиль, однако постоянно получал военную технику через территорию Израиля, потому что Израиль считал Ирак потенциально более серьезной угрозой для себя. После встречи в 1985 г. с Михаилом Горбачевым Рональд Рейган, настойчиво сворачивавший международные отношения с Москвой до уровня Диснейленда, заявил, что настал момент, когда все народы мира, в том числе Соединенные Штаты и Советский Союз, должны объединиться перед лицом угрозы вторжения инопланетян. Как видим, даже у Рональда Рейгана случались проблески здравого смысла. Перед угрозой конфронтации с пурпурными пожирателями людей с Сириуса, обладателями смертоносного лучевого оружия, которое мигом зажаривает заживо любого противника, даже такие люди, как Ян Пэйсли и Джерри Адамс, бросили бы в общий котел все свои средства (хотя мы лично перед лицом альянса с такими персонами предпочли бы встать на сторону пожирателей людей).

Согласно всем свидетельствам, которые нам удалось собрать, а также сведения, «утечку» которых организовал для нас Плантар, Приорат Сиона рассматривает Соединенные Штаты Европы как бастион, противостоящий советской империи, но прежде всего – как самостоятельный военный блок, самодостаточную и нейтральную силу, способную поддерживать равновесие сил между Советским Союзом и Соединенными Штатами.

В этом отношении позиции приоров почти совпадают с взглядами сторонников пан‑Европы, организации за объединение Европы, которую сегодня возглавляет Отто фон Габсбург и которая, как и Крейсауский кружок и другие, использует в качестве своего символа кельтский крест в круге.

В то же время существуют и другие организации и институты, рассматривающие объединенную Европу в качестве бастиона против советской империи и подчеркивают ее тесные связи с Соединенными Штатами. Но в какой мере сторонники обоих блоков будут подчеркивать разногласия между ними, если цели их одинаковы? В какой мере каждый из них готов поступиться чем‑либо, чтобы создать объединенную Европу, готов пойти на компромисс при распределении приоритетов и прерогатив?

В рамках дискуссий по вопросу о создании объединенной Европы в любом виде и любой форме Приорат Сиона неизбежно должен был установить контакты и соглашения с широким спектром других организаций. Попытавшись проследить историю самой идеи объединенной Европы, сразу же сталкиваешься с множеством союзов и династических браков. Подобно тому, как во время алжирского кризиса бывшие бойцы Сопротивления и ветераны Свободной Франции действовали заодно с недавними вишистскими чиновниками и коллаборационистами, мечта об объединенной Европе иногда объединяет умеренных консерваторов или христианских демократов с куда более радикальными и даже неонацистскими группировками правого крыла. Таким образом, неудивительно, что наши поиски следов Приората Сиона завели нас на мрачную почву памфлета, подписанного «Корнелиус», – почву, на которой «хорошие парни», действующие из лучших побуждений и с самыми благими намерениями, орудуют в перчатках заодно с такими организациями, как П2.

 

ЕВРОПЕЙСКОЕ ДВИЖЕНИЕ

 

Как мы уже говорили, идея Соединенных Штатов Европы активно пропагандировалась в годы войны журналом «Vaincre» во Франции и Крейсауским кружком, организованным Гельмутом Якобом фон Мольтке в Германии. Разумеется, это были далеко не единственные и даже не самые влиятельные силы, поддерживавшие эту идею. Ее с готовностью разделяли многие участники французского Сопротивления, особенно в пограничных районах, таких, как Арденны, где национальные симпатии человека буквально разрываются между Францией, Бельгией, Люксембургом и Германией. Эту идею с энтузиазмом воспринял Андре Мальро, который еще в 1941 г. ратовал за создание «Новой Европы, федеративной Европы без СССР». Ее активно поддерживал маршал Альфонс Жюэн, который, в отличие от Мальро, резко спорил с де Голлем из‑за будущего Алжира. Ее сторонником был Жорж Бидо, возглавлявший отряды ОАС после поворота на 180° в отношении проблемы Алжира, совершенного де Голлем. Ее поддерживал Уинстон Черчилль, который в своей речи 19 сентября 1946 г. в Цюрихе объявил, что «мы должны построить нечто вроде Соединенных Штатов Европы». Еще в октябре 1942 г. Черчилль писал британскому военному кабинету: «Как ни трудно сегодня об этом говорить, я верю, что европейская семья сможет действовать заодно под руководством Совета Европы. Я смотрю вперед, в Соединенные Штаты Европы».

По окончании Второй мировой войны Европа чувствовала себя крайне измотанной, опустошенной и утратившей всякие иллюзии. В то же время европейцы, каковы бы ни были их взгляды и убеждения, ощущали, что их сближает совместно пережитая трагедия – трагедия, которая все больше напоминала гражданскую войну. Императивом политики послевоенной Европы было любой ценой избежать нового конфликта, новой братоубийственной бойни. Пожалуй, самым действенным средством достижения этой цели было общеевропейское единство, и поэтому призывы к созданию Объединенной Европы зазвучали в самых отдаленных уголках континента.

В конце 1947 г. отдельные фанатики и целые организации сторонников Объединенной Европы образовали организационный комитет для координации своих действий. В мае 1948 г. этот комитет созвал Конгресс Европы, аналогичный тому совету Европы, за создание которого Черчилль ратовал еще пять с половиной лет назад. Конгресс состоялся в Гааге, и в нем приняли участие представители шестнадцати стран. Почетным председателем был избран Уинстон Черчилль. На итоговом заседании было принято коммюнике, в котором говорилось: «Мы хотим объединить Европу и обеспечить на всей ее территории свободное перемещение людей, идей и товаров».

Вскоре после этого было создано Европейское движение – неофициальный, постоянно действующий орган, цель которого – всемерное содействие и пропаганда концепции единой Европы. Почетным председателем движения также был избран Уинстон Черчилль.

В июле 1948 г. Жорж Бидо, тогдашний министр иностранных дел Франции, стал первым членом правительства, которому было официально предложено приступить к созданию европейского парламента. Бидо вместе с Жаном Моне сегодня считается крестным отцом ЕЭС, а Робер Шуман, старый коллега Луи Ле Фура, работал совместно с ними над созданием структуры, которую они условно именовали Федерация Запада.

Другой значительной фигурой в движении за единство Европы был поляк, доктор Юзеф Ретингер. Начиная с 1920 г. Ретингер вел активную деятельность в поддержку европейского единства и, по всей видимости, вступал в контакт с Гельмутом Якобом фон Мольтке, лидером Крейсауского кружка, и Гансом Адольфом фон Мольтке, самопровозглашенного члена ордена Альфа Галатов.

В годы Второй мировой войны он жил в Англии и поначалу служил политическим советником при польском генерале Сикорском, который, по‑видимому, был связан с Гансом Адольфом фон Мольтке, когда последний занимал пост немецкого посла в Польше. В 1943 г. Ретингер вступил в британские войска специального назначения и, хотя ему исполнилось уже пятьдесят шесть лет, десантировался с парашютом на территории Польши. После войны он вновь стал играть видную роль в деле установления европейского единства. Он помогал организовать Гаагский конгресс в мае 1948 г. В июле того же года он совершил поездку в Соединенные Штаты вместе с Уинстоном Черчиллем, Дунканом Сандисом и бывшим премьер‑министром Бельгии Полем‑Анри Спаком, чтобы заручиться за океаном финансовой поддержкой организации будущего Европейского движения.

Эта поездка завершилась созданием 29 марта 1949 г. Амери канского комитета в поддержку Объединенной Европы (АКОЕ). При посредстве АКОЕ процесс формирования Европейского движения начали активно «раскручивать» американские агентства, работающие в интересах США.

Так были посеяны семена, взрастившие теневую подпольную субкультуру, в которой вскоре махровым цветом разрослись тайные и полутайные общества – религиозные, политические и финансовые. К концу 1950‑х гг. эта субкультура пережила свой апогей, создав особую закулисную атмосферу, которая начала оказывать все более и более ощутимое влияние на общественные дела.

 

ДЕЙСТВИЯ ЦРУ

 

Человеком, который внес наибольший вклад в дело реализации американских интересов в движении за Объединенную Европу, был граф Ричард Куденхоу‑Калерги, основавший в 1922 г. движение пан‑Европа как паневропейский союз. И хотя эта организация мало что сумела сделать в практическом плане, тем не менее пан‑Европа в период между двумя мировыми войнами была весьма и весьма престижной организацией. В числе ее членов были влиятельные политические фигуры, такие, как Леон Блюм и Аристид Бриан во Франции, Эдвард Бенеш в Чехословакии, а также Уинстон Черчилль. В числе ее членов были Альберт Эйнштейн, а также такие светила культуры, как Поль Валери, Мигель де Унамуно, Джордж Бернард Шоу и Томас Манн.

Вынужденный покинуть Австрию в результате аншлюса[177], совершенного Германией в 1938 г., граф Куденхоу‑Калерги в 1940 г. эмигрировал в Соединенные Штаты. Там он с неутомимой энергией приступил к пропаганде идей пан‑Европы, настаивая, что достижение общеевропейского единства должно стать приоритетом американской политики в послевоенные годы. Его усилия помогли убедить целый ряд крупных американских политических деятелей, таких, как Уильям Баттлитт и сенаторы Фулбрайт и Уилер. Когда Америка вступила в войну, многие установки Куденхоу‑Калерги послужили готовой моделью действий. Их положило в основу своей деятельности OSS, предшественник ЦРУ.

OSS, Управление стратегических служб, было создано по образцу и при активном содействии британской MI6 и SOE. Первым его директором стал генерал Уильям Донован («дикий Билл»). Агенты Донована должны были образовать своего рода кадровое ядро будущей послевоенной ЦРУ. Один из них, Ален Даллес, стал директором ЦРУ в период с 1953 по 1961 г., когда политический кризис вынудил его в 1961 г. подать в отставку. В годы войны Даллес был резидентом американской разведки в Швейцарии, где ему удалось установить контакты с Гельмутом Якобом фон Мольтке и прочими членами Крейсауского кружка.

На посту директора OSS Уильям Донован быстро осознал потенциальную важность Ватикана для осуществления разведывательных операций. По Европе были рассеяны многие десятки тысяч католических священников, несших службу в каждой стране, в каждом большом и малом городе, практически в каждом селении. Тысячи католических прелатов служили капелланами в армиях воюющих держав. Эта широко разветвленная сеть принимала активное участие в разведывательных акциях, собирая и передавая в управление контрразведки Ватикана массу разнообразной информации. Главой одного из четырех отделений разведки Ватикана был монсеньор Джованни Монтини, впоследствии – папа римский Павел VI. Итак, Донован решил установить тесные связи с Ватиканом.

Вскоре после того, как Америка вступила в войну, Донован сумел создать нечто вроде альянса с Феликсом Морлионом, основателем европейской католической разведывательной службы, именуемой Pro Deo (лат. «За Бога»), резиденция которой находилась в Лиссабоне. По настоянию Донована Pro Deo перенесла свою штаб‑квартиру в Нью‑Йорк, и ОSS начало активно финансировать ее действия. Когда в 1944 г. был освобожден Рим, Донован и отец Морлион немедленно перенесли штаб‑квартиру Pro Deo в Ватикан. Здесь разведка занимала весьма удобное положение для сбора информации от католических священников, которые несли служение в Германии и даже в ее действующей армии. Особенно ценными кадрами для сбора разведывательных материалов явились отцы иезуиты – прекрасно вымуштрованная, соблюдающая строгую дисциплину, тесно сплоченная организация.

В послевоенный период Соединенные Штаты спешно расширили аппарат, созданный Донованом в Италии. В 1948 г., когда в Италии был намечены всеобщие выборы, вновь образованное ЦРУ предприняло ряд закулисных шагов, чтобы не допустить победы коммунистов на выборах. При посредстве Джеймса Энглтона, бывшего шефа представительства OSS в Риме, а впоследствии – начальника управления контрразведки ЦРУ, христианские демократы по секретным каналам получили многие миллионы долларов. Кроме того, внушительные средства были вложены в проамериканские печатные издания и средства пропаганды. Эта практика была с успехом применена и во Франции.

Как было сказано выше, поездка доктора Юзефа Ретингера в Соединенные Штаты по поручению Европейского движения привела 29 марта 1949 г. к созданию Американского комитета в поддержку Объединенной Европы (АКОЕ). Председателем этого комитета был назначен Уильям Донован. Его заместителем стал бывший глава резидентуры США в Швейцарии Ален Даллес. Секретарем новой структуры стал Джордж Франклин, занимавший пост директора частного совета по международным отношениям, а впоследствии ставший сопредседателем трехсторонней комиссии. Исполнительным директором АКОЕ стал кадровый сотрудник ЦРУ Томас Брэйден, тогдашний глава управления международных организаций. По настоянию этих деятелей АКОЕ решил оказать поддержку европейскому движению Юзефа Ретингера. Фонды, поступавшие из Государственного департамента США, по секретным каналам доставлялись в штаб‑квартиру Европейского движения в Брюсселе. Когда Советский Союз распространил свое влияние на Восточную Европу, началась эпоха «холодной войны». Задуманное первоначально для поддержки идеи общеевропейского единства, Европейское движение постепенно трансформировалось в структуру, целью которой стало содействие в «возведении бастиона против коммунизма». Этот бастион способствовал возникновению атмосферы, в которой процветали разного рода секретные организации.

Пользуясь солидной финансовой поддержкой ЦРУ, Юзеф Ретингер и прочие видные члены Европейского движения установили контакт с принцем Нидерландов Бернхардом, премьер‑министром Италии, с сэром Колином Габбинсом, бывшим директором британского SOE. Вместе с генералом Уолтером Беделлом Смитом, тогдашним директором ЦРУ, эта группа приступила к созданию «интеллектуальной бригады», которая впервые собралась в мае 1954 г. в «Отель де Бильдерберг», расположенном в голландском городке Остебек. Так возникли Бильдербергские конференции.

Тем временем ЦРУ приступило к реализации своей собственной инициативы, целью которой была выработка крупномасштабной программы действий в поддержку любых структур, содействующих укреплению «бастиона против коммунизма». Политические лидеры, разного рода партии и группы влияния, союзы, газеты и издатели получали щедрые субсидии при условии, что они будут придерживаться прозападной и антикоммунистической ориентации. В 1950‑е гг. в одной только Италии на поддержку культурных акций, молодежных программ, издательских проектов и католических движений разной направленности, как считается, тратилось от 20 до 30 млн. долларов в год. (1)

Миссионерская деятельность церкви, создание приютов для сирот и бездомных часто финансировалась при участии ЦРУ. Оно не скупилось на финансовую поддержку епископов и кардиналов, один из которых впоследствии стал папой римским Павлом VI. Вряд ли стоит напоминать, что в фокусе спонсорской деятельности ЦРУ оказалась христианско‑демократическая партия Италии. Так, Джорджо Монтини, отец будущего папы римского, в 1919 г. был соучредителем партии, которая впоследствии стала именоваться христианско‑демократической, а его старший брат стал сенатором от тех же христианских демократов.

Европейское движение Юзефа Ретингера, финансировавшееся ЦРУ, действовало в Италии, способствуя укреплению связей между американской разведкой и Ватиканом. Ретингер заручился поддержкой доктора Луиджи Гедды, своего старого личного друга, который был медицинским советником при папе Пие XII и главой Ационе Католика («Католическое действие») – силы, стоявшей за христианско‑демократической партией. Через посредство Гедды Ретингер получил возможность выполнять поручения будущему папе римскому Павлу VI, и «Католическое действие» стало еще одним крупным получателем финансовой помощи от ЦРУ.(2)

Отношения между ЦРУ и Ватиканом стали еще более тесными в 1963 г., когда папа Иоанн XXIII скончался, и его преемником стал Павел VI, ранее – Джованни Монтини, архиепископ Миланский. Как мы уже отмечали, Монтини ранее был связан с ЦРУ и получал от него финансовую поддержку. Даже в годы войны он сотрудничал с американскими разведывательными службами, служа посредником при обмене информацией между Ватиканом и OSS. В послевоенный период, уже став архиепископом Миланским, он тайно передал ЦРУ подробные досье на многих прелатов, активно участвовавших в политике. Эти досье использовались для оказания влияния на исход выборов в Италии в 1960 г.

Тесные связи между Ватиканом и ЦРУ поддерживаются и в наши дни. По словам Гордона Томаса и Макса Гордон‑Уиттса, в ноябре 1978 г. состоялась приватная беседа между папой Иоанном Павлом II и главой представительства ЦРУ в Риме. В результате этой встречи было достигнуто соглашение, согласно которому папа римский еженедельно получал по каналам ЦРУ важную разведывательную информацию. Что получало взамен этого ЦРУ, в соглашении не оговаривалось, но, как нам кажется, об этом нетрудно догадаться.

Другим наиболее влиятельным сотрудником ЦРУ из числа первоиерархов католической церкви был кардинал Нью‑Йорка Френсис Спеллман. В 1954 г. он открыто действовал от имени ЦРУ в Гватемале, помогая в осуществлении заговора, организованного ЦРУ. Одновременно Спеллман был замешан и в деятельности американских спецслужб в Италии. Он сыграл ключевую роль в получении от правительства США крупных сумм из «черной кассы» для подкупа иерархов Римско‑католической церкви. Спеллман был тесно связан с Бернардино Ногара, неформальным главой Ватиканского банка, и с графом Энрико Галеацци, который вместе с Микеле Синдона в начале 1960‑х гг. отвечал за распределение авуаров Ватикана.(3) Именно он, кардинал Спеллман, в 1963 г. первым обратил внимание папы римского на отца Павла Марцинкуса из Чикаго. В 1971 г. Марцинкус, являющийся сегодня архиепископом, стал главой Ватиканского банка, близким другом многих членов ложи П2 и самого Роберто Кальви, бывшего членом ложи П2.

Корни масонской ложи П2 весьма туманны, но предполагается, что она возникла в самом начале 1960‑х гг.(4) Каковы бы ни были первоначальные приоритеты и цели ложи, ее Великий магистр Аичо Джелли, человек крайне правых взглядов, вскоре занял место в одной фаланге с группировками и организациями, которые образовывали «бастион против коммунизма». Некоторые из членов ложи получали субсидии от ЦРУ. Через таких лиц, как Кальви и Синдона, П2 координировала действия антикоммунистических институтов в Европе и Латинской Америке, используя для этого средства из фондов Ватикана и ЦРУ. Кальви признал, что он лично перечислил 20 млн. долларов из средств Ватикана организации «Солидарность» в Польше, хотя общая сумма средств, перечисленных «Солидарности», превышала 100 млн. долларов. Перед своей трагической гибелью Микеле Синдона был не только финансовым секретарем П2, но и советником Ватикана по вопросам инвестиций, помогая Церкви переводить свои авуары и выгодно размещать их в США. Его услуги ЦРУ включали в себя финансирование «друзей» в Югославии, а также перевод средств хунте греческих полковников перед их приходом к власти в 1967 г. По его каналам на счета христианских демократов в Италии были переведены многие миллионы долларов.

Когда существование ложи П2 стало в 1981 г. международной сенсацией, в верхних эшелонах власти – государственной администрации, полиции и финансовых структурах Италии – разразился скандал. По словам Дэвида Йеллопа,

 

«… существуют многочисленные филиалы [П2. – Пер.], функционирующие в Аргентине, Венесуэле, Парагвае, Боливии, Франции, Швейцарии и США. П2 тесно связана с мафией в Италии, на Кубе и в США. Она поддерживает контакты с целым рядом военных режимов в Латинской Америке и множеством неофашистских группировок. Наконец, она действует в тесном контакте с ЦРУ. Ее щупальца протянулись до самого сердца Ватикана. Главным и ключевым мотивом во всей этой вакханалии является ненависть и страх перед коммунизмом».

 

Сегодня практически всеми признано, что П2, несмотря на все свое кажущееся влияние и могущество, была (и, по‑видимому, остается) структурой, контролируемой еще более могущественной закулисной силой, которая передавала ложе инструкции через Личо Джелли, Великого магистра ложи. Согласно данным парламентской комиссии Италии, «организация, стоящая за П2, находится за пределами Италии».(5) Относительно этой организации возникло немало слухов, как вполне вероятных, так и совершенно фантастических. Некоторые утверждают, что эта иностранная сила – американская мафия. Некоторые намекают на КГБ или какую‑либо еще разведывательную спецслужбу из Восточной Европы. Другие полагают, что такой силой мог быть Приорат Сиона. Однако еще в 1979 г. журналист по имени Минно Пекорелли, человек, изгнанный из рядов П2, обвинил во всем ЦРУ. Два месяца спустя после этого заявления Пекорелли был найден мертвым.

В марте 1981 г. итальянская полиция совершила обыск на вилле Личо Джелли. Блюстители закона нашли подробные списки членов ложи. Они нашли также ключи к тайным бумагам Джелли, хотя сами эти бумаги исчезли, очевидно, по причине их особой важности, несопоставимой со списками членов. Имена и названия некоторых членов П2 были опубликованы в итальянских газетах. В их числе – организация Opus Dei. Кроме того, здесь же упоминалось имя Джулио Андреотти, бывшего министра иностранных дел Италии и, если верить полученному нами документу, члену ордена Приоров Сиона. В том же ряду фигурировала и организация под названием Суверенный и военный орден Иерусалимского Храма – организация, считающаяся сегодня прямой наследницей рыцарей‑тамплиеров.

 

ОРДЕН РЫЦАРЕЙ

 

Суверенный и военный орден Иерусалимского Храма в теперешнем своем виде был воссоздан в 1804 г., когда он публично заявил о себе и был признан рядом других организаций. Однако он претендовал на куда более древнюю генеалогию. По утверждению лидеров ордена, перед своей казнью в 1314 г. Жак де Моле, последний Великий магистр ордена тамплиеров, оставил грамоту, в которой назвал имя своего преемника. Хотя тамплиеры были официально распущены эдиктом папы римского, они, действуя согласно этой таинственной грамоте, продолжали существовать на протяжении ряда веков. Подлинность этой грамоты остается среди историков источником споров, хотя целый ряд свидетельств говорит в ее пользу. Эта тема не представляла особого значения, поскольку Суверенный и военный орден Иерусалимского Храма никогда не заявлял о своих претензиях на власть, никогда не требовал возвращения ему прежних прерогатив, привилегий и владений тамплиеров, правопреемником которых он являлся. В наши дни он занимается по большей части антикварными изысканиями и благотворительной деятельностью. Его внутренние ритуалы временами напоминают некоторые ритуалы масонства, а временами – другие геральдические ордена, такие, как орден Золотого руна, Святого Распятия и св. Мориса. В наши дни его Великим магистром является португальский граф Антонио де Фонтес.

В 1982 г. мы имели первую из ряда встреч с официальным представителем Суверенного и военного ордена Иерусалимского Храма. Во время беседы он поведал нам о фракционной борьбе и расколе, которые в последнее десятилетие получили широкое распространение в его организации. Одна из фракций фактически откололась от ордена, стремясь создать свой собственный орден неотамплиеров в Швейцарии. От этой фракции, в свою очередь, отделилась еще одна «ренегатствующая» группа, которая под руководством Антонио Цапелли выработала новый устав и новую, более агрессивную программу действий. Резиденция Цапелли находилась в Швейцарии – в Сионе. В членах организации Цапелли числились ряд фигур, которые, по слухам, были связаны с швейцарской великой ложей «Альпина», название которой ранее фигурировало в ряде документов Приората Сиона.

Впрочем, все эти подробности не имели бы для нас ни малейшего значения, если бы не тот факт, что мы уже встречали имя Цапелли в совершенно ином контексте. В 1979 г., когда мы впервые попытались установить контакт с преставителями Приората Сиона и Плантаром, наш информатор в Париже назвал имя Цапелли. Он добавил, что за Приоратом Сиона стоит некая могущественная сила. Впрочем, это утверждение могло быть результатом ошибки. Организация тамплиеров, которую представлял Цапелли, базировалась в Сионе и носила официальное название великих приоров Швейцарии.

Удивленные и даже шокированные упоминанием имени Цапелли в связи с Суверенным и военным орденом Иерусалимского Храма, мы поинтересовались: не был ли он каким‑то образом связан с приорами. Представитель Суверенного и военного ордена Иерусалимского Храма ничего об этом не знал. По его словам, он знал о существовании Приората Сиона. В его организации было известно, что приоры принимали активное участие в деятельности французского движения Сопротивления в годы войны. Однако он понятия не имел, был ли Цапелли каким‑то образом связан с ними. По правде, заметил представитель, он был бы весьма признателен, если бы могли выяснить этот вопрос и сообщить об этом ему. По всей видимости, он опасался, что Приорат, действуя через Цапелли, может попытаться отодвинуть его орден на задний план.

Когда мы спросили Плантара, известно ли ему что‑либо о Цапелли, он только иронически усмехнулся и заявил: «Мне известно все обо всех». Однако впоследствии мы получили документ, выпущенный для распространения в организации Цапелли. В нем особое внимание уделялось двум темам. Одна из них – банки и международные финансы. К 1982 г. организация Цапелли создала свой собственный банк или «общество взаимопомощи». Другой ключевой темой была объединенная Европа и «роль современных тамплиеров в объединении Европы». Первоначальные, исторические тамплиеры стремились создать объединенную Европу. Их преемники теперь вознамерились выйти из тени, чтобы совершить нечто куда более важное, чем антикварные изыскания, стремясь принять активное участие в политике, укреплении общеевропейского единства и распространении «идеи единой Европы». Структура, за которую ратовал Цапелли, была в определенной мере аналогом Швейцарской конфедерации. Европа мыслилась как единая территория, простирающаяся от Атлантики и Средиземноморья до Урала.

Мы не нашли убедительных доказательств связи Цапелли с Приоратом Сиона. Не смогли мы отыскать и свидетельств контактов между Цапелли и Аичо Джелли. Как и Приорат, он предпочитает действовать глубоко в тени, в той закулисной сфере, где тайные общества связаны с высшими финансовыми кругами и паневропейской политикой, где национальные границы не являются преградой ни для чего и где не существует никаких норм и законов. Но факт остается фактом: список членов, найденный в бумагах Аичо Джелли, явился своего рода предательством Суверенного и военного ордена Иерусалимского Храма, совершенным в интересах ложи П2.

Истинная роль и подлинное могущество современных тамплиеров остаются невыясненными. С другой стороны, существует организация, исторически тесно связанная с тамплиерами, роль которой известна и документирована гораздо лучше. Эта организация – извечные соперники тамплиеров, рыцари‑госпитальеры (иоанниты), преемники которых более известны в наши дни под именем Мальтийских рыцарей.

Орден св. Иоанна возник при госпитале имени св. Иоанна в Иерусалиме и официально был основан в 1070 г., то есть почти за тридцать лет до Первого крестового похода, генуэзскими купцами для охраны паломников на Святой земле. Организация официально обрела статус ордена около 1100 г., сразу же после Первого крестового похода, когда у нее появился первый великий магистр. Таким образом, госпитальеры возникли несколько раньше тамплиеров, но поначалу они не участвовали в военных действиях, а охраняли госпитали. Однако в 1126 г., спустя восемь лет после появления тамплиеров на исторической сцене, рыцари св. Иоанна стали приобретать все более выраженный военизированный характер, который вскоре оттеснил на второй план, если не упразднил госпитальные функции ордена. В последующие годы госпитальеры вместе с тамплиерами и рыцарями Тевтонского ордена стали основной военной и финансовой силой в Святой земле и одной из наиболее могущественных сил во всем христианском мире. Как и тамплиеры, они славились несметными богатствами. Их орден превратился в огромную военизированную, церковную и административную организацию, в состав которой входили сотни рыцарей, регулярное войско, многочисленные вспомогательные отряды, широкая сеть замков и крепостей и обширные земельные владения не только в Палестине, но и во всем христианском мире. В то же время орден не забывал о своих госпитальных корнях, содержа на свои средства госпитали со штатом врачей и даже хирургов.

В 1307 г. тамплиеры были обвинены в целом ряде серьезных преступлений против учения католической церкви и в 1314 г. были распущены и подвергнуты жестоким гонениям. Между 1309 г. и его официальной секуляризацией в 1525 г. Тевтонский орден периодически подвергался подобным же обвинениям, хотя основная арена его действий, Пруссия и юго‑восточное побережье Балтики, находилась вне досягаемости папских властей и делала орден практически неуязвимым. В отличие от двух своих собратьев орден иоаннитов никогда не навлекал на себя подобных гонений. Иоанниты пользовались неизменной благосклонностью со стороны пап. Им были переданы бывшие владения тамплиеров в Англии и других концах Европы.

После падения в 1291 г. последних оплотов христианства в Святой земле рыцари ордена св. Иоанна на какое‑то время перебрались на Кипр. Затем, уже в 1309 г., они устроили свою резиденцию на острове Родос, которым управляли как своим исконным владением. На Родосе они оставались более двух веков, выдержав две крупномасштабные осады со стороны турок. Наконец, в 1522 г. третья осада вынудила их покинуть остров, и в 1530 г. они перебрались на Мальту. В 1565 г. Мальта также была взята турками в кольцо осады, и этот конфликт стал одной из самых трагических осад в военной истории. В этом поистине эпическом сражении 541 рыцарь и слуга ордена госпитальеров, которым помогали около 9 тыс. вооруженных повстанцев, успешно отражали нападения от 30 до 40 тыс. нападавших. Спустя шесть лет, в 1571 г., флот ордена при поддержке военных кораблей Австрии, Италии и Испании одержал решающую победу над турками в знаменитом сражении при Лепанто, резко подорвав мощь турецкого флота в Средиземноморье.

Осады Родоса и Мальты, а также сражение при Лепанто явились кульминационными пунктами в истории госпитальеров, которые затмили собой даже ратную славу ордена на Святой земле во время Крестовых походов. В середине XVI в. госпитальеры оставались одной из самых могущественных военных и морских сил в христианском мире, влияние и финансовые возможности которой были сравнимы с наиболее крупными королевствами. Однако в этом могуществе ордена уже пустили корни семена его упадка. Протестантская Реформация, ширившаяся и набиравшая силу в Германии, Швейцарии, Голландии, Шотландии и Англии, начала подрывать шаткое единство католической Европы, и те глубокие трещины, прорезавшие массив западного христианства, как в зеркале, получили свое отражение в микрокосме ордена св. Иоанна. Английские и немецкие братья‑госпитальеры начали создавать свои собственные конкурирующие филиалы. В XVII в. резиденция рыцарей, по‑прежнему находившаяся на Мальте, оставалась где‑то на задворках истории, но этот изолированный католический анклав продолжал отстаивать идеалы рыцарства, тогда как в остальной Европе наступил век торгашеского меркантилизма, индустриализации и гегемонии среднего класса.

В 1798 г. рыцари по‑прежнему находились на Мальте, хотя их статус резко снизился, и они воспринимались как странный анахронизм, бессильный в политике и возглавляемый некомпетентным Великим магистром, а их католические идеалы были сильно искажены масонскими идеями. В самом конце XVIII в. на острове побывал Наполеон, переправившийся через Средиземное море на пути к своему бесславному походу в Египет. Рыцари, с успехом отражавшие нападения турок два с половиной века тому назад, были не в состоянии оказать ему сопротивление. Наполеон с легкостью изгнал их и объявил Мальту владением Франции, но вскоре уступил ее превосходящим силам британского флота во главе с адмиралом Горацио Нельсоном. Для ордена св. Иоанна наступили смутные времена[178]. Наконец, в 1834 г. рыцари получили возможность открыть свою новую резиденцию в Риме. Несмотря на потерю своей островной базы, они вновь приняли титул Мальтийских рыцарей, чтобы отличаться от протестантских орденов св. Иоанна, сформировавшихся в Англии и Германии. Рыцари вновь посвятили себя госпитальному труду и уходу за больными, что в последующие полтора века резко повысило их престиж. В первые годы после окончания Второй мировой войны, накануне создания Государства Израиль высказывались настоятельные предложения передать суверенитет над Иерусалимом Мальтийским рыцарям.

В 1979 г. Мальтийский орден насчитывал 9652 полных рыцаря, около тысячи из которых были американцами, а более 3 тысяч – итальянцами. Сегодня из своей резиденции, Палаццо Мальта, расположенной на Виа Кондотти в Риме, Мальтийские рыцари управляют организацией госпитальеров, распространенной буквально по всему миру. Они располагают отделениями по чрезвычайным ситуациям, готовыми оказать помощь в случае природных катастроф. Под патронатом ордена работают госпиталя и лепрозории[179], организованные во многих странах. И, как и аналогичные протестантские, орден св. Иоанна в Великобритании, Германии, Голландии и Швеции, Мальтийские рыцари имеют собственную службу «Скорой помощи». В Северной Ирландии можно одновременно увидеть на улицах машины «Скорой помощи» английского ордена св. Иоанна и Мальтийских рыцарей, спешащие по вызовам представителей каждая своей деноминации и конфессии.

Согласно международному закону современный статус Мальтийских рыцарей соответствует независимому суверенному княжеству.(6) Великий магистр является главой государства; его светский ранг равен титулу князя, а церковный – кардинала. Мальтийский орден поддерживает официальные дипломатические отношения с целым рядом стран, особенно в Африке и Латинской Америке, а также с теми государствами, в отношениях с которыми он пользуется традиционными дипломатическими привилегиями. Верхушка ордена и сегодня состоит исключительно из аристократов. Рыцари, занимающие высшие посты в иерархии, должны быть потомственными обладателями доспехов, передаваемых по прямой линии от отца к сыну в течение не менее чем трех веков.

Мальтийский орден XX в., естественно, занимает просто идеальное место для разведывательной работы. Сеть его членов носит международный характер и в то же время достаточно дисциплинированна. Его госпитали и медицинские учреждения расположены в кризисных точках, например в Северной Ирландии. В числе его членов – и медицинский персонал, и водители машин «Скорой помощи», и крупные фигуры в политике, бизнесе и финансовой сфере, имеющие доступ к таким областям, который не могут иметь рядовые священнослужители. Вследствие этого у Мальтийского ордена установились тесные связи с разведывательным управлением Ватикана. По всей видимости, орден не испытывает враждебности к подобным контактам. Напротив, он приветствует всякую возможность подчеркнуть ту роль, которую он играл в XII в., – роль передового отряда Крестовых походов.

Сегодня Мальтийский орден считается одним из основных каналов контактов между Ватиканом и ЦРУ. Для такого утверждения существуют веские основания. В 1946 г. Джеймс Энгл‑тон, бывший глава представительства OSS, а затем ЦРУ в Риме, пропустивший через свое ведомство многие миллионы долларов для поддержки христианских демократов в Италии, получил от Мальтийского ордена награду за службу в контрразведке. Такую же награду получил и доктор Луиджи Гедда, лидер группы «Католическое действие», служивший связующим звеном между ЦРУ, Европейским движением Юзефа Ретингера и будущим папой римским Павлом VI. В 1948 г. рыцари наградили своим высшим орденом, орденом Большого Креста за заслуги, генерала Рейнхарда Гелена, главу западногерманской разведывательной службы, которая в те годы мало чем отличалась от филиала ЦРУ. Ранее генерал Гелен возглавлял гитлеровскую разведку в СССР. Примерно с начала 1940‑х гг. Мальтийский орден принимал участие в тайной войне против коммунизма, начинавшего распространяться по Европе.

Работе ордена во многом способствовал целый ряд высокопоставленных американских чиновников, входивших в число его элиты. Когда набрала силу пресловутая «холодная война», численность американского контингента в составе ордена резко возросла. Наиболее влиятельной фигурой в этом контингенте был нью‑йоркский кардинал Фрэнсис Спеллман, который ранее активно сотрудничал с ЦРУ в Гватемале и сеть личных контактов которого тянулась прямо в ложу П2. Спеллман стал «протектором и духовным наставником» американских рыцарей. Он также сделался их фактическим главой. В силу своих полномочий он располагал громадными суммами денег, поскольку каждый из Мальтийских рыцарей должен был ежегодно вносить в фонды ордена десятки тысяч долларов всевозможных взносов и пожертвований. При этом в представительство ордена в Риме поступала лишь малая часть этих средств, большинство из которых предназначалось для других целей. Спеллман также был в сговоре с кардиналом, который в 1950‑е гг. предпринял попытку захватить власть в ордене и воспользоваться им в собственных политических целях.

Среди директоров ЦРК также встречались Мальтийские рыцари. Так, например, рыцарем был Джон Мак‑Кон. Нынешний директор ЦРУ, Уильям Кейси, также является рыцарем Мальтийского ордена. Прежний директор, Уильям Колби, постоянно получал предложения вступить в члены ордена, но упорно отклонял их со словами: «Я – всего лишь маленький винтик». В числе видных политиков – членов ордена – Уильям Вильсон (посол Соединенных Штатов в Ватикане), Клэр Бут Люс (бывший посол Соединенных Штатов в Италии), Джордж Рока (бывший заместитель главы управления контрразведки ЦРУ) и Александр Хейг (государственный секретарь США).

Однако орден вербует в свои ряды высокопоставленных представителей не только американской администрации. Аичо Джелли, Великий магистр ложи П2, тоже связан с орденом, по всей вероятности – будучи рыцарем, но подтвердить это сегодня совершенно невозможно. Однако ближайший коллега Джелли в П2, Умберто Ортолани, является мальтийским рыцарем и в свое время служил послом ордена в Уругвае, где был владельцем банка. В числе других рыцарей были Александр де Маранш (бывший глава французской разведки), генералы де Лоренцо и Аллавена (бывшие руководители итальянской разведки), генерал Джузеппе Сантовито (бывший начальник военной разведки Италии) и адмирал Джованни Торризи (начальник итальянского генерального штаба). Трое последних были членами П2.

Конечно, было бы ошибочным и не вполне корректным рассматривать нынешний Мальтийский орден как «передовой отряд» ЦРУ. Орден был и остается автономной структурой, преследующей благотворительные и дипломатические цели, многие из которых заслуживают всяческого одобрения. Однако существует целый ряд свидетельств, подтверждающих участие ордена в разведывательных акциях. Часть этих акций не обязательно является отражением официальной политики ордена.

Так, например, кардинал и, скажем, высокопоставленный офицер разведки, являющиеся рыцарями, могут действовать совместно, выполняя одну из функций социального служения ордена. Они могут представить друг друга какому‑нибудь могущественному банкиру или влиятельному политику. Благодаря этому проект может быть одобрен без всяких официальных директив, письменных инструкций или формальных процедур, которые могут затянуть дело. При этом не понадобится никакой переписки, груд документации и т. п.: документы – это всегда риск компрометации, и дело крайне трудно оформить, не оставив никаких следов. Подобно масонским ложам, Мальтийский орден как нельзя лучше подходит для осуществления таких операций. Он функционирует как идеальный канал передачи информации. Его свобода маневра обеспечивается его дипломатическим престижем, разветвленной сетью международных контактов и тем уважением, которое снискали его гуманитарные акции.

Современная ситуация в Центральной Америке рассматривается рядом обозревателей как наглядный пример использования возможностей Мальтийского ордена, свидетельствуя о том, как подобная организация может быть подчинена интересам той или иной политической идеологии. Нынешний глава ордена в Соединенных Штатах – видный бизнесмен Питер Грэйс.

До 1971 г. Грэйс поддерживал контакты с радио «Свобода» и радио «Свободная Европа», которые были созданы Рейнхардом Геленом и финансировались по каналам ЦРУ. Сегодня Грэйс, в числе помощников которого еще один мальтийский рыцарь, бывший секретарь министерства финансов США Уильям Саймон, возглавляющий организацию под названием «Америкейрс». Основная задача «Америкейрс» – сбор финансовых средств в помощь странам Центральной Америки. Каналом, через который распределяется эта помощь, является Мальтийский орден, действующий через свои филиалы в Сальвадоре, Гватемале и Гондурасе.

В то же время у «Америкейрс», как оказывается, есть общие интересы со Всемирной антикоммунистической лигой, которую сегодня возглавляет генерал‑майор в отставке Джон Синглауб, который в 1978 г. был отправлен в отставку за открытое несогласие с президентом США. Когда Белый Дом потерпел неудачу, стремясь заручиться поддержкой Конгресса в вопросе о выделении средств для поддержки оппозиции («контрас») в Никарагуа, Рональд Рейган постарался заручиться поддержкой Всемирной антикоммунистической лиги и других аналогичных организаций.

Организация, возглавляемая Синглаубом, действовала совершенно открыто, переправляя оппозиционерам деньги и оружие. Американские журналисты выразили вполне законное удивление тем, сколько же денег и оружия было собрано организацией «Америкейрс» Питера Грэйса и распределено через посредство Мальтийских рыцарей. А если это так, возникает вопрос: не использовали ли Грэйс и «Америкейрс» в своих интересах Мальтийских рыцарей, или же в этом, и притом вполне сознательно, принимал участие весь орден, действуя в собственных политических интересах.

 

НЕИЗВЕСТНЫЙ ФАКТОР

 

На нашей встрече с Плантаром в октябре 1984 г., когда он, о чем мы еще не знали, говорил уже не как Великий магистр Приората Сиона, упоминался и Мальтийский орден. В рядах Приората Сиона, доверительным тоном заявил Плантар, насчитывается целый ряд Мальтийских рыцарей. У нас это сообщение не вызвало никакого удивления. Ведь Мальтийских рыцарей, как мы выяснили к тому времени, можно было найти практически везде. Почему бы им не быть и в рядах Приората Сиона? Ведь даже аббат Франсуа Дюко‑Бурже, который, по собственному признанию Плантара, рекомендовал его в ряды Приората Сиона и в глазах многих считался Великим магистром ордена, в период с 20 сентября 1947 по 18 ноября 1961 г. был магистром‑капелла‑ном ордена Мальтийских рыцарей. Учитывая связи рыцарей с предшественницей ЦРУ в годы войны, эта роль вполне вписывалась в деятельность аббата в рамках французского движения Сопротивления, когда прелат находился в Париже, но, тем не менее, распоряжался поставками оружия для боевых отрядов Сопротивления – заслуга, за которую он впоследствии был награжден медалью Сопротивления.

Агентство Франс Пресс в кратком коммюнике об избрании Плантара в 1981 г. на пост Великого магистра ордена Приоров Сиона сообщало, что «121 высший представитель Приоров Сиона являются видными фигурами в высших финансовых кругах и в международных политических и гуманитарных организациях». Нечто подобное можно сказать и о Мальтийских рыцарях. Естественно ожидать, что оба ордена, близких по самой своей природе, будут действовать практически в одних и тех же сферах подпольного или, лучше сказать, теневого плана, где политика, финансы и религия, переплетаясь, смыкаются с деятельностью разведывательных служб. Несомненно, Приорат Сиона и Мальтийские рыцари преследуют немало схожих целей и имеют ряд одинаковых интересов. Оба ордена, пусть даже руководствуясь разными мотивами и выдвигая разные приоритеты, стремятся к одной цели – созданию некоего подобия Соединенных Штатов Европы. К тому же пути обоих орденов (если допустить, что генеалогия Приората подлинная) тесно переплетались друг с другом на дорогах истории. Оба возводят свое возникновение ко временам Крестовых походов, а это происхождение подразумевает, что их пути множество раз пересекались в ключевые моменты истории. Оба они представляют собой неорыцарские институты, и каждый часто фигурирует в архивах своего коллеги. Оба давно и досконально знают друг друга и, по всей видимости, знакомы с секретами и тайнами своего коллеги. Сам факт, что у обоих орденов – общее прошлое, неизбежно предполагает наличие связей между ними.

В то же время между двумя орденами существуют и конфликтные моменты. Мальтийские рыцари всегда отличались неизменной лояльностью по отношению к папству и Римско‑католической церкви, и эта лояльность сохраняется и в наши дни. Приорат Сиона, напротив, по традиции вел себя подчеркнуто враждебно по отношению к Ватикану и создал свою собственную, теневую структуру папства. В качестве хранителя прямой родословной, идущей от Иисуса или его семейства потомков рода Давида, Приорат Сиона всегда воспринимался церковью как враждебная секта. Таким образом, их позиции по отношению к Римскому престолу с неизбежностью делают Приорат и Мальтийских рыцарей врагами друг другу.

Не исключены и разногласия между двумя орденами в вопросе о современных приоритетах и сферах приложения усилий. По словам Плантара, главной сферой интересов Приората Сиона была и остается Европа. Хотя Мальтийские рыцари также имеют жизненные интересы в Европе, большая часть их усилий – как, впрочем, и усилий Opus Dei, П2 и ЦРУ, направлены на Латинскую Америку. В известном смысле Мальтийские рыцари могут считаться агентами ЦРУ. Если в рядах ордена Приората Сиона насчитывается немало Мальтийских рыцарей, почему бы последним не опасаться ответной реакции? Быть может, Плантара преследовали и довели до отречения те самые элементы внутри ордена, которые выступали за перенос акцентов с Европы в Латинскую Америку? Может быть, эти элементы, в числе которых были и Мальтийские рыцари, составляли тот самый «англо‑американский контингент», который Плантар обвинял в создании раскола в рядах Приората?

Так это или нет, между Приоратом Сиона и Мальтийскими рыцарями остался один важный аспект. Это – несколько пергаментов, найденных Беранже‑Сонье в Ренн‑ле‑Шато в 1981 г. В той мере, в какой эти пергаменты компрометировали папство или хотя бы помогали Приорату в его закулисной борьбе с папством, они представляли интерес для Мальтийских рыцарей. По собственному признанию лидеров Приората Сиона, эти пергаменты были приобретены и «обманным путем» переправлены в Англию, а затем нашли место в архивах Мальтийских ры‑царей.(7)

Пытаясь выйти на след пергаментов Соньера, мы столкнулись с причудливыми лабиринтами лжи, измышлений, фальшивых документов, поддельных подписей и тщательно организованной дезинформации. Мы пришли к неизбежному заключению, что в этом деле замешана какая‑то другая сила, – и оказались в самой гуще незримой вражды между Приоратом Сиона и кем‑то еще. Поначалу мы были склонны полагать, что к этому делу причастна та или иная разведывательная спецслужба. Но не могли ли оказаться этой силой Мальтийские рыцари? Или, возможно, некая разведка, действующая через посредство Мальтийских рыцарей? Конечно, мы не можем с полной уверенностью подтвердить эти подозрения. Но в нашем уравнении остается одно неизвестное. И вряд ли стоит удивляться, если этим неизвестным окажется орден Мальтийских рыцарей, действующий от чьего‑то имени или в своих собственных интересах.

 

 

ЭПИЛОГ

 

Итак, мы выяснили все, что могли, о сегодняшнем ордене Приоров Сиона. Мы получили достоверную информацию о членах ордена, его влиянии и источниках финансирования. Мы надеялись так или иначе добраться до центра лабиринта, не только ради того, чтобы выяснить, что за минотавр там обитает, но и для того, чтобы попытаться противостоять ему. В то же самое время мы не могли избавиться от будоражащего ощущения, что нас часто переигрывают люди, которые в силу своего опыта и квалификации неизменно опережают нас на шаг‑другой.

Несомненно, Приорат Сиона существует. Его деятельность и акции его бывшего Великого магистра – достояние истории. Журнал «Vaincre» действительно издавался в годы войны и, по‑видимому, оставался столь же неуловимым для немецкой администрации, как и для нас теперь. Существовали – в том или ином виде – и Альфа Галаты, в рядах которых были такие люди, как Адольф фон Мольтке. Фигура неуловимая и загадочная, Пьер Плантар пользовался весьма реальным влиянием и был связан с такими деятелями, как Кокто, Мальро, Жюэн и де Голль. Сохранившиеся документальные свидетельства не оставляют никаких сомнений в важности его роли в комитетах общественного спасения, которые в 1958 г. привели к власти генерала де Голля. Действительно, возвращение де Голля к власти означало приход чрезвычайно сложного, хорошо организованного и дисциплинированного аппарата, искушенного в политических маневрах.

Насколько мы смогли выяснить, главная неопределенность касается не столько статуса Приората Сиона и самого факта его существования, сколько его теперешней деятельности и кампании, развернутой сегодня вокруг него. Не резонно ли предположить, что эта кампания по крайней мере отчасти носит негативный характер? И разве Приорат, несмотря на тщательную законспирированность своих целей, не пострадал от нее? Как может сохранить позитивную оценку в глазах публики организация, поддерживающая контакты с П2 и тому подобными структурами? И как такая организация согласуется с тем возвышенным образом, на который она претендует?

Впрочем, возможно, мы излишне придирчивы. Подобные контакты вовсе не были уникальным явлением в истории Приората Сиона. Насколько мы можем судить, ни сами члены Приората Сиона, ни их Великие магистры никогда не боялись запятнать себя политическими аферами. Напротив, и сам орден, и его правящая верхушка на протяжении веков постоянно оказывались замешанными в разного рода заговорах и интригах. Например, в религиозных войнах XVI в., а также в движении, возникшем в XVII в. и получившем название Фронда, Приорат, насколько известно, использовал все средства и возможности для политической борьбы, существовавшие в ту эпоху. Элита ордена всегда отличалась «трезвым реализмом». Чтобы выжить, она была вынуждена использовать те же средства и методы, какими пользовались их враги и любые другие организации, действующие в «реальном мире», включая и Римско‑католическую церковь.

Если современные члены ордена Приорат Сиона действуют в глубоком подполье, заключая компрометирующие их альянсы, принося свои идеалы в жертву прагматической выгоде, это не означает, что орден подвергся коррупции. Это свидетельствует о том, что орден реально действует и остается ничуть не более коррумпированным, чем в прошлом. Выживание для такой организации, как Приорат Сиона, неизбежно подразумевает, что ей придется запачкать руки контактами с политической властью. Да, Приорат Сиона всегда был коррумпированной структурой, но лишь в той мере, в какой означают коррупцию любые контакты с политической властью. Как мы уже видели,

Мальтийские рыцари становились объектом тех же обвинений, которые и в прошлом, и в настоящем выдвигались и против Приората Сиона, и против самого Ватикана. Сам папа Иоанн Павел II, возможно, в силу своей догматической непогрешимости, находится вне подозрений. Но над Ватиканом собираются грозовые тучи. Действительно, раскрытие махинаций ложи П2, скандал, в котором замешан Банко Амброзиано, и таинственная смерть Роберто Кальви, этого «банкира Бога», – все это наглядно демонстрирует, что правящая элита Ватикана и его администрация действуют точно такими же методами и в тех же самых теневых, закулисных сферах, что и Мальтийский орден, и, по всей видимости, Приорат Сиона. И если Приорат и запятнал себя, то Ватикан – в несравненно большей степени.

Если бы речь шла о властях, действовавших в стиле западных демократий, деятельность, аналогичная действиям Ватикана, за последние четверть века не могла не привести к крупномасштабному расследованию и падению правительства. Однако в конкретном случае в Римской курии такие акции вызывали лишь кратковременные скандалы, а сама католическая церковь оставалась фактически ни к чему не причастной. Более того, Церковь продолжает выполнять свои традиционные пасторские функции. Она пользуется всеми благами цивилизации. В некоторых регионах мира, например в Латинской Америке, Польше и Чехословакии, а также на Филиппинах, церковь служит светочем мира и надежды. И хотя разные конгрегации, особенно на Западе, могут существенно различаться, именно Римская церковь остается для этих конгрегаций хранительницей веры и смысла бытия.

Дело в том, что за любыми сиюминутными действиями церкви в данную историческую эпоху стоит нечто, что можно назвать архетипом Церкви – структура, представляющая собой «сосуд избранный», «ковчег спасения в волнах времени». За всеми попытками его материального воплощения стоит Идеал, структура, основанная на возвышенных принципах, «сопричастности и единстве душ», которая по природе своей неподвластна коррупции. Это‑то духовное восприятие Церкви остается неизменным, несмотря на все интриги Ватикана и папства. Такие папы, как Александр VI[180], к примеру, виновны во всех смертных грехах и преступлениях – от прямого убийства до инцеста и симонии. Он даже с невиданным цинизмом мог заявлять, что «он отлично послужил нам, этот миф о Христе». И тем не менее папа – всего лишь «викарий [наместник. – Пер.] Христа на земле».

Аналогичного принципа придерживается и Приорат Сиона. Как и папство, Приорат веками не боялся запачкать руки в грязи, и, видимо, потому его принципы оказались скрытыми под слоем всяческой нечистоты. Но подобно тому, как архетип Церкви возвышается над практикой Римского папства, так и за действиями Приората Сиона стоит аналогичная концепция – архетип рыцарского ордена. Каковы бы ни были сиюминутные акции Приората, его идеал, как и идеал Церкви, остается непоколебимо чистым и незамутненным. На этом онтологическом уровне Приорат является не просто неким тайным обществом, действующим параллельно и практически заодно с другими тайными силами. Нет, это самопровозглашенный страж возвышенной традиции, причастность к которой горят желанием подтвердить многие выдающиеся люди. Кроме того, в своей рыцарской ипостаси орден Приората Сиона – средство восстановления связей между человечеством и Богом.

Принцип рыцарства, насаждаемый Приоратом Сиона, носит характер архетипа. Он не ограничивается рыцарскими орденами, процветавшими в средневековой Европе. Он – на уровне идейной преемственности – связан с такими многоразличными структурами, как каста патрициев‑воинов в Древней Спарте, Красная Ветвь[181] в дохристианском Ольстере, воинственные племена сиузов и шейенов на американском Западе, японские самураи и, разумеется, сикарии и зилоты времен земной жизни Иисуса Христа. Все эти организации имели жесткую дисциплину, определявшуюся кодексом, который носил не только морально‑этический характер. Этот кодекс стремился привести деятельность человека в гармонию с порядком мироздания. Упомянутые организации включали в себя не только общественную и военную дисциплину, но и духовное послушание. Благодаря этому послушанию и дисциплине адепт, как считалось, действовал в согласии с Богоустановленным законом.

Как мы уже говорили во второй части этой книги, современная политика – это во многом вопрос эффектной подачи и «упаковки» товара, то бишь политических фигур. Если «товар» упакован привлекательно, то есть вызывает интерес и симпатии, то рыцарство – «упаковка» как нельзя более привлекательная. Оно способно предложить красочные ритуалы, праздничную обрядовость и пышность миру, который все более и более лишается причастности к подобным зрелищам и все сильнее скучает по ним. Рыцарство дает чувство преемственности, традиции секулярному миру, отрезанному от древних корней и ощущающему свою беспочвенность. Оно способно предложить ощущение величия людям, которым с малых лет вдалбливали в головы чувство собственной ничтожности и мизерности. Для людей, восстающих против навязанной им беспомощности, одиночества и изоляции, рыцарство обещает и реально дает причастность к некоему общему делу, единой братской идее, уходящей корнями в прошлое. Оно позволяет многим людям свойственное им тайное чувство причастности к некой тайной «элите», пусть даже не являющейся особо престижной в современном мире. Рыцарство может предложить иерархия ценностей, которая не является банальной и пресной, а зиждется на некоем ином, тоже традиционном основании – основании, которое служит отражением некоего Божественного замысла или плана. Оно может предложить ритуализованный и потому имеющий особую санкцию свыше канал выражения многообразных эмоций. Таким образом, рыцарство может являть воплощение принципа сплоченности, хранилище устоев веры и смысла бытия. В определенных условиях оно может стать аналогом веры, а его деятельность – эквивалентом смысла бытия. Громадный потенциал возрождения рыцарства наглядно продемонстрировала в годы Второй мировой войны Япония, где самурайский кодекс чести «Бусидо», ставший основополагающим принципом всей культуры Страны восходящего солнца, достиг своей кульминации в явлении, которое на взгляд Запада, кажется проявлением самого дикого «фанатизма» – явлении камикадзе[182].

Хотя члены Приората Сиона куда более миролюбивы и не питают милитаристских настроений, они прекрасно подготовлены к роли провозвестника рыцарских идеалов. Столь же хорошо подготовлены они и к реализации какой‑то иной цели. В отличие от многих социальных, политических и религиозных институтов Приорат, как мы уже отмечали во второй части этой книги, отличается куда более серьезной психологической глубиной. Он понимает всю сложность запросов современного человека. Он умеет манипулировать архетипами (образами и понятиями, выполняющими роль архетипов) так, чтобы представить их в наиболее привлекательном свете.

К примеру, один из наиболее распространенных архетипических символов – это roi perdu, или «потерянный король» – монарх, пользующийся помощью свыше и, завершив свою миссию на земле, не умирает, как простые смертные, а как бы переходит в другое измерение, где и скрывается до времени, пока потребности спасения его народа не потребуют его возвращения в земной план. Англоязычным читателям этот архетип знаком по образу короля Артура. В Уэльсе роль этой фигуры играет Оуэн Глендовер[183], в Германии – Фридрих[184] Барбаросса. «Потерянный король», наиболее часто фигурирующий в мифах приоров Сиона, – это Дагоберт II, последний реально правивший монарх из династии Меровингов. В изображении приоров Дагоберт предстает таким, что его образ сливается в сознании людей с «потерянным» верховным правителем, фактически – с самим Иисусом. На психологически‑символическом уровне, вне всякой связи с вопросом о кровной генеалогической преемственности, Дагоберт у приоров предстает своего рода продолжением Иисуса. При наличии такой психологической ассоциации, пускай даже бессознательно, идея о буквальной исторической преемственности становится более понятной и доступной для пропаганды. Именно благодаря такому подходу тайна, окружающая Ренн‑ле‑Шато, обладает такой магической притягательностью не только для нас как авторов этой книги, но и для наших читателей.

Приорат Сиона также прекрасно сознает природу отношений между верой и властью. Он понимает огромный потенциал религиозного импульса и отдает себе отчет, что этот импульс, если умело управлять и контролировать его, потенциально столь же могущественен, как, скажем, власть денег, и даже более того, ибо он представляет альтернативный принцип силы. Наконец, Приорат Сиона знает, как выгоднее «продать» этот образ, сообразуясь со своими собственными целями. Как мы уже говорили, он умеет дирижировать мнением профанов и представать в их глазах архетипическим воплощением заговора. Вне зависимости от подлинности или мнимости своих притязаний на древнее преемство от тамплиеров Приорат умеет производить впечатление именно той силы, какую хотят видеть в нем непосвященные, ибо понимает динамику формирования таких взглядов.

Однако психологическая глубина и способность «предлагать» себя на рынке тайных обществ – не единственные качества, говорящие в пользу Приората Сиона. В 1979 г. Плантар весьма категорично заявил нам, что Приорат Сиона реально владеет сокровищами Иерусалимского Храма, захваченными римлянами во время подавления восстания 66 г. н. э. и впоследствии доставленными на юг Франции, в окрестности нынешнего Ренн‑ле‑Шато. Эти сокровища, заявил Плантар, будут возвращены в Израиль, когда настанет время. Если Приорат действительно обладает сокровищами Храма и может доказать это, последствия этого могут быть поистине непредсказуемыми. Это будет не только археологическая сенсация мирового масштаба, способная затмить находку развалин Трои и гробницы Тутанхамона. Этот факт будет иметь самые актуальные религиозные и политические последствия. Что это будет означать для современного Израиля, а также для современного иудаизма и христианства[185], если на основании изучения возвращенных сокровищ Иерусалимского Храма окажется, что Иисус действительно был Мессией? Не Мессией христианской традиции, а тем мессией, которого две тысячи лет тому назад ждали жители

Палестины? Человеком, который по праву считался законным царем своего народа, был женат, имел детей и, возможно, вообще не умер на кресте. Разве это не подорвет основы мировоззрения двух мировых религий, а возможно – и основы ислама? Разве это не устранит богословские разногласия между иудаизмом и христианством и не изгладит хотя бы часть их неприязни к исламу?

В любом случае, даже не касаясь вопроса о сокровищах Храма, Приорат Сиона может выступить с притязаниями на роль, пользующуюся солидным престижем в современном мире. От имени семейств, которые орден представляет, он может проследить династическую преемственность, восходящую ко временам царей из Дома Давидова. Он – со всей убедительностью и к вящему удовольствию наиболее знатных представителей генеалогии докажет, что династия Меровингов представляет собой прямую наследницу рода Давидова, и она формально была признана в качестве таковой королями династии Каролингов, которые сменили ее, а также монархами других стран и Римско‑католической церковью той эпохи. Используя современные политтехнологии, пиар и возможности массмедийных средств, Приорат может явить современному миру человека, который, в самом строгом смысле слова, может быть провозглашен библейским Мессией. Возможно, еще недавно это выглядело абсурдом. Но сегодня это уже не кажется таковым, ибо убеждение в реальности этого вынудило десятки тысяч американцев готовиться к тому, что им предстоит быть «похищенными» прямо из своих автомобилей в разных точках шоссе между Пасаденой и Лос‑Анджелесом.

Конечно, это не означает, что нам следует со дня на день ожидать прямой пресс‑конференции по поводу этого события и журналистской шумихи, которая последует вслед за ней. Прямой потомок Дома Давидова, или, говоря более конкретно, потомок Иисуса или членов Е