Глава I. Драма в цирке

 

Тысячеголосый вопль ужаса наполнил громадное помещение цирка.

Споткнулась лошадь, на которой ездила прекрасная наездница по узкой тропинке, на значительной высоте, и тело животного покачнулось.

В продолжение момента прекрасная наездница пыталась сохранить равновесие на седле и затем…

Тишина была прервана безумным криком человека, стоявшего на арене в пестром костюме клоуна.

С быстротой молнии клоун поместился под тропинкой, на которой прекрасная наездница совершала свою опасную поездку. Его руки протянулись и поймали тело прекрасной женщины, которая, действительно, потеряла равновесие и упала вниз.

– Назад, несчастный! – послышался громовой крик позади клоуна:

– Назад… лошадь… ах!.. Слишком поздно!..

Этот крик издал шталмейстер, стоявший в нескольких шагах позади клоуна.

Лошадь, избавившись от своего прекрасного грузя, балансировала в течение момента, но затем испустила громкое ржанье и ринулась вниз.

Прежде, чем отважный спаситель успел воспользоваться предостережением шталмейстера, лошадь уже обрушилась на него.

Однако, собравшись с последними силами, клоун отбросил от себя в сторону молодую женщину, и она ускользнула от гибели, которой угрожало ей падающее тело лошади.

Из‑под тела лошади послышались крики боли и слабые стоны.

Публика пришла в сильнейшее возбуждение. Раздались истерические крики женщин и призыв докторов.

Сбежались служители цирка и плотным кольцом окружили группу, составленную лошадью с лежавшим под ней человеком.

Несколько минут спустя, люди приподняли тело лошади и убрали его в сторону.

Песок арены окрасился кровью, текущей из раны во лбу у клоуна.

Широкая грудь несчастного вздымалась от тяжелых вздохов и стонов, и глаза его были закрыты.

– Скорее позовите врача, – раздался повелительный голос. – Пригласите доктора Юнга.

Служители цирка Барнума и Байлея поспешили исполнить это приказание.

Уже немолодой человек внушительной наружности нагнулся над несчастным и взял его руку в свои.

– Бедняга Коттер, – прошептал он, – поистине жаль такого отважного и способного человека.

В это время у входа арены появился довольно пожилой господин и поспешно приблизился к группе.

– Счастье, что я находился поблизости от цирка и услышал призыв врача, – сказал он. – Как видно, совершилось несчастье при упражнениях прекрасной мисс Флоры Гастингс, любезный директор. Я ведь уже несколько раз предостерегал мисс…

– Мисс Гастингс не потерпела никаких повреждений, – прервал его человек, которого доктор назвал директором, – но мистер Коттер, спасая ее, был придавлен телом лошади.

Ничего на это не возразив, доктор Юнг склонился над телом клоуна. Он расстегнул пеструю одежду и стал внимательно его исследовать.

Спустя несколько минут он поднял голову, и по его лицу пробежала необъяснимая улыбка.

– Здесь совершилось чудо, – сказал доктор, обращаясь к директор. – Должно быть, кости этого человека сделаны из стали. Он не потерпел никаких внутренних повреждений, и эта рана на лбу, в виде шрама, останется единственным воспоминанием об его отважном подвиге спасения.

Директор облегченно вздохнул.

– Следовательно, раненый может быть перенесен? – обратился он к доктору.

Кивком головы доктор выразил свое согласие и раненый был поднят, и спустя несколько минут его тело покоилось на мягких подушках дивана, находившегося в уборной.

Мановением руки директор удалил всех из комнаты; только он сам и доктор остались там.

– Я удивляюсь поведению Коттера, – сказал директор. – Я его ведь пригласил на службу в качестве артиста, и не могу понять, почему он, после исполнения своего номера, надевает этот пестрый костюм и остается на арене до конца представления.

Доктор устремил соболезнующий взгляд налицо раненого и ответил директору:

– Я уже старый человек, м‑р Барнум, поэтому обладаю опытом и проницательностью. Я могу вам объяснить – почему м‑р Коттер постоянно находится на арене. Коттер любит мисс Гастингс и поэтому желает находиться поблизости от нее.

– Быть может, вы и правы, дорогой доктор, – сказал директор. – Я и сам также заметил, что этот несчастный обратил свое внимание на прекрасную Флору. Но я не могу верить, чтобы его чувство вызвало взаимность. Флора Гастингс – настолько же прекрасное, как и испорченное создание. Чувственность составляет преобладающую черту ее характера. Коттер же не такой человек, который способен возбудить любовь в женщине.

Директор был вполне прав, утверждая, что вряд ли Коттер был способен возбудить чувство любви в женщине.

Вот описание его наружности:

На широком плотном туловище помещалась непропорционально большая и безобразная голова. Широкий рот, приплюснутый нос и далеко выступающие из орбит глаза, придавали лицу этого человека выражение особенного безобразия. Сверх того, его сильные мускулистые руки достигали невероятной длины и нисколько не соответствовали его малому росту.

– Кажется, Коттер очнулся, – воскликнул доктор. – Да, да; он уже открывает глаза.

Действительно, артист открыл глаза и обеими руками схватился за грудь.

Вдруг глаза этого человека, с выражением страстного нетерпения, обратились к людям, окружавшим его ложе.

– Что случилось с мисс Флорой? – прошептал он. – Скажите мне, г‑н директор, – не ранена ли она?

– Вы спасли эту даму, дорогой Коттер, – ответил директор.

– Слава Богу! – прошептал раненый.

В этот момент послышался стук в дверь уборной.

Директор Барнум поспешил открыть двери.

На пороге показалась Флора Гастингс, прекрасная наездница, хотя бледная и расстроенная, но блистающая красотой и воодушевлением.

– Очнулся ли уже м‑р Коттер? – обратилась она к директору. – Я желала бы поблагодарить своего спасителя.

Раненый вздрогнул при звуках этого голоса.

Не ожидая ответа Барнума, наездница проникла в комнату.

– Как благородно вы поступили, мистер Коттер, – сказала она ему. – Ведь вы рисковали своей жизнью для спасения моей. Я этого никогда не забуду.

Коттер пытался ответить, но, казалось, его язык прилип к гортани.

– Извините меня, дорогой Коттер, – обратился директор к артисту, – но я должен буду присмотреть за продолжением представления.

Точно так же и доктор Юнг извинился и покинул комнату.

Когда же они удалились, артист приподнялся с своего ложа.

– Я отделался только страхом, мисс Флора, – воскликнул он. – Кажется, мои кости крепче, чем у прочих людей.

– Я явилась, м‑р Коттер, – сказала прекрасная наездница, – чтобы поблагодарить вас за спасение моей жизни, и я этого никогда не забуду.

– Неужели это все, что вы хотели мне сказать, мисс Флора? – прошептал Коттер. – Ха‑ха!.. вы этого никогда не забудете!.. Как это прекрасно звучит, но как мало содержания в этих словах! Мисс Флора, разве же вы ослепли, если не замечаете, как я вас люблю и обожаю?

С этими словами Коттер охватил тело прекрасной женщины и пытался прижать ее к себе.

Но резким движением Флора Гастингс оттолкнула его назад.

– Что вы, с ума сошли, м‑р Коттер? – воскликнула она с выражением отвращения. – Разве же вы никогда еще не смотрели на себя в зеркало и не видели своего безобразия? Я думаю, что вы пошутили, мой дорогой друг. Поэтому позвольте еще раз принести мою искреннюю благодарность за спасение, и затем, до свидания.

С легким насмешливым хохотом прекрасная Флора Гастингс выскользнула из комнаты.

Вслед за ней послышался безумный крик ужаса и отчаяния. Несчастный артист, рыдая, погрузил свою голову в подушки дивана.

– Опозорен, смешан с грязью, – слышалось среди рыданий. – Итак, я обманулся в этой женщине!

Разговор Коттера с самим собой был прерван легким стуком в дверь.

Вслед за позволением войти, на пороге показались два человека.

В одном из них Коттер узнал циркового врача, доктора Юнга; маленькая фигура второго представляла резкий контраст с высоким ростом доктора и была совершенно незнакома Коттеру.

Однако этот незнакомец тотчас же приблизился к артисту.

– Профессор зоологии Жюль Гарген из Парижа, прибывший в Америку для научных исследований, – произнес пожилой господин весьма симпатичной наружности.

– Я уже слышал о вас много хорошего, мистер Коттер, а также был очевидцем вашего сегодняшнего геройского подвига, и очень бы желал с вами познакомиться. Вы приобрели во мне истинного почитателя, – продолжал маленький ученый, – и вы бы мне сделали громадное одолжение, если бы соблаговолили сегодня вечером пожаловать ко мне в гости.

Коттер и сам себе не мог дать отчета в том, что именно его так сильно привлекало к этому старому господину. Однако он пожал руку ученого и охотно принял его приглашение.

– Сегодня я видел вас уже в десятый раз, – сказал профессор в то время, как артист переменял пеструю одежду клоуна на элегантный выходной костюм. – Обыкновенно я всегда тотчас же уходил после исполнения ваших упражнений.

– Почему же вас так заинтересовали мои упражнения? Ведь есть много акробатов, которые не хуже меня проделывают гимнастические упражнения.

В течение момента, казалось, профессор затруднялся дать ответ, но затем он сказал:

– Я вообще интересуюсь акробатическими упражнениями и, совершенно случайно, ваши упражнения мне более понравились, чем другие.

От артиста не ускользнуло замешательство профессора, и он понял, что какие‑то особые причины побуждали этого человека искать его знакомства.

Несколько минут спустя, профессор и артист вышли на улицу. Доктор Юнг расстался с ними, так как должен был отправиться в полицию дли составления протокола о происшествии.

Маленький ученый кликнул извозчика и дал ему следующий адрес:

– Поезжайте в Монки‑Гом, в Центральном парке.