Глава IV. Фонограф в роли свидетеля преступления

 

Итак, мисс Долли поселилась на Авеню‑Парк, в доме миллионера Флинта.

Она не желала беспокоить удрученных горем родителей и, большей частью, проводила время у себя в комнате, стараясь найти разгадку таинственного преступления.

Она удивлялась той быстроте и ловкости, которые обнаружил преступник, прыгнув за окно и бесследно скрывшись; кроме того, при этом он издавал свирепое рычание.

Найденный в руке убитого ребенка клочок коричневой шерсти еще более укреплял убеждение Долли в том, что преступление было совершено не человеком, а большой обезьяной.

Однажды молодая девушка в глубокой задумчивости стояла у окна.

– Я когда‑то уже слышала об убийстве, произведенном обезьяной, – тихо прошептала она. – В моей записной книге должна быть заметка по поводу этого.

Долли достала свою книжку и стала ее со вниманием перелистывать.

Вдруг она вздрогнула и углубилась в чтение.

– Убийство французского профессора Гаргена, – прошептала она. – Я тогда согласилась с мнением прочих криминалистов, что убийство было совершено тремя обезьянами, которые пришли в ярость. В этом случае заслуживает внимания то обстоятельство, что на теле профессора не было обнаружено никаких ран, а только знаки удушения. Должно быть, одна из обезьян задушила профессора.

Вдруг энергичным движением Долли захлопнула книгу.

– Сегодня же я должна отправиться в Нью‑Йорк, – воскликнула она, – чтобы разузнать все подробности относительно убийства в Центральном парке.

В двенадцать часов дня, со скорым поездом Тихоокеанской железной дороги, мисс Долли выехала в Нью‑Йорк.

 

* * *

 

– Так вот это Монки‑Гом, в стенах которого был убит профессор Гарген?

Этот вопрос Долли предложила пожилому господину, гуляя с ним по аллеям Центрального парка в Нью‑Йорке.

Этот господин был старый цирковой врач, доктор Юнг, который некогда подавал первую помощь раненому Коттеру.

– Да, – ответил доктор, – здесь разыгралась та трагедия, последний акт которой закончился смертью несчастного ученого.

Продолжая беседу, доктор и молодая девушка вошли в виллу, в которой было совершено упомянутое преступление.

Доктор Юнг открыл дверь комнаты, где была клетка для обезьян, и ввел туда мисс Долли.

Взоры Долли быстро обежали комнату. Она приблизилась к клетке и открыла дверь в решетке.

– Странно, как это ни одного из криминалистов не поразило то обстоятельство, – обратилась она к доктору, – что невозможно допустить, чтобы обезьяна сумела открыть эту дверь. Замочный механизм слишком сложен для грубых и мало развитых пальцев этих животных.

Вдруг позади Долли послышалось восклицание доктора:

– Ведь я чуть было не забыл сообщить вам самое главное, – произнес доктор. – Один артист, по фамилии Коттер, был в гостях у профессора вечером, накануне его смерти. Так вот, этот артист дал показание судебным властям, что в тот вечер ученый его уверял в неукротимой свирепости обезьян, вследствие чего ни одному человеку невозможно было к ним приблизиться.

– Это очень интересно, – задумчиво сказала мисс Долли, – и меня удивляет, как это судебные власти могли оставить без дальнейших расследований дело Гаргена.

Сказав это, мисс Долли с величайшим вниманием стала осматривать клетку.

Вдруг она остановилась перед отверстием около десяти сантиметров в диаметре, которое находилось в стене, на высоте двух метров.

– Взгляните‑ка, любезный доктор, – сказала она старому врачу, – кажется, и это отверстие не привлекло внимания никого из криминалистов.

Старик равнодушно взглянул по указанному направлению и ответил:

– Да ведь это просто отдушник для вентиляции этой комнаты.

Ничего ему не возразив, Долли поспешно вышла из клетки и приблизилась к двери, ведущей в смежную комнату. Доктор Юнг последовал за ней.

Не обращая внимания на убранство комнаты, мисс Долли тотчас же направилась к той части стены, которая примыкала к клетке.

В следующий момент с ее губ сорвалось восклицание радостного удивления.

На той же высоте, как с другой стороны, было сделано отверстие; здесь висел большой ящик.

– Вот эту штуку мы должны внимательно рассмотреть, – воскликнула Долли. – Быть может, она доставит нам указания для решения вопроса об убийстве.

С этими словами она стала на стул и попыталась снять ящик. И это ей удалось весьма легко, так как ящик висел на двух железных крючках.

Поставив ящик на стол, Долли осмотрела его со всех сторон и приподняла крышку.

Тогда ее взорам представился механизм довольно сложного устройства, – это был фонограф.

– Эта машина нам может дать интересные показания, – воскликнула Долли, – и я хорошо знаю ее конструкцию.

– А я теперь вспомнил, – сказал доктор, – что профессор мне говорил, что он пользуется фонографом для изучения языка обезьян.

– Валик, который теперь находится в аппарате, совершенно исчерчен, – после наблюдения сказала Долли. – Мы попробуем воспроизвести те звуки, которые начертаны на валике.

Не ожидая ответа доктора, Долли поставила иголку мембраны на начальный пункт начерченной линии.

Вдруг фонограф начал издавать протяжные звуки, похожие на ворчанье.

– Это голос обезьян, – прошептала Долли, – а вот человеческие голоса, но, к сожалению, они раздаются далеко от аппарата.

Действительно, из резонатора фонографа глухо слышались звуки человеческих голосов.

Вдруг все замолкло.

– Я это знала, – прошептала Долли, – я слышала скрип двери. Оба человека теперь, очевидно, перешли в другую комнату.

Спустя некоторое время, Долли опять склонилась к резонатору.

– Как яростно теперь зарычали обезьяны, – воскликнула она, – и я опять слышу голоса двух человек. Но вот я слышу скрип двери клетки. Доктор, это значит, что человек вошел в клетку. Очевидно, какой‑то преступник заманил в клетку несчастного ученого…

Слова Долли были прерваны оглушительными ревом, вслед за которым из резонатора послышался человеческий голос, громко призывающий на помощь.

– На помощь… на помощь! – громко и отчетливо слышалось из резонатора, – ах… эти звери… помогите мне… да стреляйте же…

Когда валик фонографа остановился. Юнг воскликнул:

– Это не Гаргена голос! Где же я раньше слышал этот голос?

В это время из резонатора послышался звук отворенной двери, но не железной двери клетки, а обыкновенной деревянной.

Снова раздался громкий призыв на помощь:

– Ах, несчастный… пустите меня… Ведь я профессор Гарген… Что, вы не узнаете меня?

Затем последовали звуки ожесточенной борьбы.

– На помощь… он сошел с ума… он убивает меня… – слышалось среди борьбы, – он душит меня, никогда не узнают кто мой убийца… Это…

Но вдруг прозвучал слабый звон и фонограф замолк окончательно.

– Как жаль, – воскликнула мисс Долли, – что аппарат замолк как раз в то время, когда несчастный хотел назвать своего убийцу. Однако, судя по тому, что я слышала, нет никакой связи между убийствами в Новом Орлеане и тайной Монки‑Гома. Теперь же я должна спешить в Новый Орлеан.

Когда мисс Долли прибыла в свою гостиницу, то швейцар тотчас же ей вручил спешную депешу.

Долли поспешно вскрыла телеграмму, и ее глаза наполнились слезами.

Не говоря ни слова, она стремительно выбежала из гостиницы, села в кэб и приказала кучеру возможно быстрее ехать на вокзал.

Вот что она прочла в депеше:

 

«Флора сегодня на балконе подверглась нападению, и ее душили. Жива, но сошла с ума».