Птица, раненная стрелой

Перевод О. Чюминой

 

 

Крылатой ранена стрелой

И смертною охваченная мглой,

Судьбу свою оплакивала Птица:

«Где нашим бедствиям граница?

Мы все – орудия несчастья своего:

Из наших крыл, о люди! без пощады

Губительные нам вы сделали снаряды.

Но не спешите ваше торжество

Вы праздновать над нами злобно;

И сами вы страдали нам подобно:

Сыны Япетовы! не половина ль вас

Оружием другой является подчас?

 

 

Орлица и Жук

Перевод О. Чюминой

 

 

За кроликом следя в полете зорко,

Охотилась Орлица. На пути

Ему Жука попалась норка.

Плохой приют, – но где другой найти?

И что же? Вопреки священнейшему праву,

Свершить над кроликом расправу

Готовилась Орлица. Вдруг

Заговорил, вступаясь, Жук:

«Царица птиц! Презрев мои моленья,

Ты взять вольна его, безжалостно сгубя;

Но пощади меня от оскорбленья,

Даруй бедняге избавленье,

О жизни молит он тебя, –

Иль пусть и я за ним погибну следом:

Он другом был мне и соседом».

Юпитера Орлица, ни одним

Не отвечая словом,

В жестокосердии суровом,

Жука крылом своим

Стряхнула прочь, глуха к его воззванью,

И, оглушив, принудила к молчанью, –

А кролика похитила. Тогда,

В отсутствие ее, орлиного гнезда

Успел достигнуть Жук, задумав месть такую:

Он самую ее надежду дорогую –

Все яйца нежные разбил.

Гнев и отчаянье Орлицы

Не ведали себе границы;

А в довершенье зла враг неизвестен был,

И жалобы ее лишь ветер разносил.

Так целый год жила она бездетной,

Весною же гнездо свила на высоте.

Увы! Была предосторожность тщетной,

И Жук, в места пробравшись те,

Ей мстя за кролика, все яйца уничтожил.

 

Вторичный траур потревожил

Надолго эхо гор. Во избежанье бед,

Та, кем несом был прежде Ганимед,

К царю богов с мольбой явилась неуклонно

И яйца принесла Юпитеру на лоно:

Воистину тот будет смел,

Кто б унести оттуда их посмел!

Но враг прибег к иным расчетам,

Запачкав плащ Юпитера пометом;

И тот, стряхнув его, смахнул и яйца прочь.

Но тут пришлось Юпитеру невмочь

От ярости разгневанной Орлицы.

Она грозила: с этих пор

Бежать навеки из столицы,

Покинув службу царскую и двор.

Юпитер промолчал, но учинил разбор.

Перед судом явился Жук, и смело

Он изложил, как было дело, –

Вина Орлицы ей доказана была.

Но примирить врагов явилось невозможным,

И царь богов, решеньем осторожным,

Постановил, во избежанье зла:

Чтоб яйца свои всегда несли Орлицы

Весною раннею, пока лучом денницы

Не согреваемы, как сонные сурки,

Спят зимним сном своим Жуки.

 

 

Лев и Комар

Перевод И. Крылова

 

Бессильному не смейся

И слабого обидеть не моги!

Мстят сильно иногда бессильные враги:

Так слишком на свою ты силу не надейся!

Послушай басню здесь о том,

Как больно Лев за спесь наказан Комаром.

 

Вот что о том я слышал стороною:

Сухое к Комару явил презренье Лев;

Зло взяло Комара: обиды не стерпев,

Собрался, поднялся Комар на Льва войною.

Сам ратник, сам трубач пищит во всю гортань

И вызывает Льва на смертоносну брань.

Льву смех, но наш Комар не шутит:

То с тылу, то в глаза, то в уши Льву он трубит!

И, место высмотрев и время улуча,

Орлом на Льва спустился

И Льву в крестец всем жалом впился.

Лев дрогнул и взмахнул хвостом на трубача.

Увертлив наш Комар, да он же и не трусит!

Льву сел на самый лоб и Львину кровь сосет.

Лев голову крутит. Лев гривою трясет;

Но наш герой свое несет:

То в нос забьется Льву, то в ухо Льва укусит.

Вздурился Лев,

Престрашный поднял рев,

Скрежещет в ярости зубами,

И землю он дерет когтями.

От рыка грозного окружный лес дрожит.

Страх обнял всех зверей; все кроется, бежит:

Отколь у всех взялися ноги,

Как будто бы пришел потоп или пожар!

И кто ж? Комар

Наделал столько всем тревоги!

Рвался, метался Лев и, выбившись из сил,

О землю грянулся и миру запросил.

Насытил злость Комар; Льва жалует он миром:

Из Ахиллеса вдруг становится Омиром

И сам

Летит трубить свою победу по лесам.

 

 

Два Осла

Перевод Г-та

 

 

Погонщик двух Ослов с поклажей в город вел.

Один Осел,

Хвостом махая, шел походкою веселой:

Он нес сухие губки на спине, –

А всякий знает, как легки оне.

Другой едва ступал под ношею тяжелой:

Навьючили бедняге соли целый воз,

И он плелся, повеся хвост и нос.

Шли долго путники, и вот – дошли до броду.

Сев на Осла, что губки нес,

Погонщик пред собой погнал другого в воду

И начал путь ему указывать кнутом;

Но наш Осел упрямого был нраву

И пожелал устроить переправу

Своим умом.

Забрал он влево, в яму оступился

И вместе с солью в воду погрузился.

Беда! Ослу пришлося плыть.

Гребет он сильными ногами,

Пыхтит, и фыркает, и борется с волнами;

А плыть далёко… как тут быть?!

Но, видно, сжалилось над бедным Провиденье:

Он в ноше чувствует большое облегченье –

Растаяла вся соль, и радостно Осел

С пустым мешком доплыл и на берег взошел.

Погонщик между тем со страху за скотину

И своему Ослу ослабил повода,

А этот, видя, что вода

Освободила друга от труда,

Недолго думая, бух вслед за ним в стремнину.

Но тут свершилася нежданная беда:

Водою губки мигом напитались

И стали, как свинец, тянуть Осла ко дну.

Погонщик мой взревел, Осел ни тпру, ни ну,

И оба с жизнью бы наверное расстались,

Когда б не подошли на помощь рыбаки.

 

Не так же ль действуют иные дураки,

Которые в делах своих не рассуждают,

А только в точности счастливцам подражают.

 

 

Лев и Мышь

Перевод И. Крылова

 

У Льва просила Мышь смиренно позволенья

Поблизости его в дупле завесть селенье

И так примолвила: «Хотя-де здесь, в лесах,

Ты и могуч и славен;

Хоть в силе Льву никто не равен,

И рев один его на всех наводит страх,

Но будущее кто угадывать возьмется –

Как знать? кому в ком нужда доведется?

И как я ни мала кажусь,

А, может быть, подчас тебе и пригожусь».

«Ты! – вскрикнул Лев. – Ты, жалкое созданье!

За эти дерзкие слова

Ты стоишь смерти в наказанье.

Прочь, прочь отсель, пока жива, –

Иль твоего не будет праху».

Тут Мышка бедная, не вспомняся от страху,

Со всех пустилась ног – простыл ее и след.

Льву даром не прошла, однако ж, гордость эта:

Отправяся искать добычи на обед,

Попался он в тенета.

Без пользы сила в нем, напрасен рев и стон,

Как он ни рвался, ни метался,

Но все добычею охотника остался,

И в клетке на показ народу увезен.

Про Мышку бедную тут поздно вспомнил он,

Что бы помочь она ему сумела,

Что сеть бы от ее зубов не уцелела

И что его своя кичливость съела.

 

Читатель, истину любя,

Примолвлю к басне я, и то не от себя –

Не попусту в народе говорится:

Не плюй в колодец, пригодится

Воды напиться.

 

 

Голубь и Муравей

Перевод Г-та

 

 

Однажды Голубь молодой

В полуденный палящий зной

Слетел к ручью воды напиться;

Но только что успел он наклониться,

Как видит, Муравей,

Сорвавшись с стебелька, что над водой качался,

Упал в ручей.

Бедняжка на воде из сил уж выбивался;

Он тут бы и погиб, но добрый Голубок

Ему в лихой беде помог:

Сорвав побег травы, он плотик безопасный

Устроил Муравью, и спасся так несчастный.

Минуты не прошло, как вдруг на бережке

С ружьем босой бродяга появился,

Увидел Голубя, добычею прельстился –

И уж возмнил ее в своем мешке.

Но Муравей тут вмиг на выручку явился:

Бродягу он всей пастью в пятку укусил;

Тот вскрикнул и ружье от боли опустил;

А Голубь, увидав опасного соседа,

Взлетел – и наш стрелок остался без обеда.