Из показаний свидетеля О.Ф. Кнапа 5 страница

Допрос производился с перерывом с 13 часов до 14 часов 20 мин.

Протокол допроса лично мною прочитан, мои показания записаны правильно, замечаний и поправок по протоколу не имею [...]

ЦГА КГБ. Арх. уг. д. № 26613. Т. 3. Л. 184, 189-191, 199. Заверенная копия.

113

№66

Из протокола допроса свидетелей Г. Думыча (М. Янковского)

г.Белосток                                                                                             29 апреля 1974 г.

[...] Между Плещиницами и Логойском была какая-то небольшая речка, на которой находился деревянный мост называемый Горбатым мостом. Мост этот охранялся полицейскими нашего батальона. Я как командир отделения с подчиненными мне полицейскими также два раза находился на охране этого моста. Однажды на охрану моста был назначен командир отделения 3-й роты Сагайдак со своим отделением, который ушел со всем отделением, за исключением одного полицейского, в партизаны. Приблизительно через неделю от ухода Сагайдака в партизаны на расстоянии между Плещеницами и Логойском была прервана телефонная связь. Не знаю, каким образом и кто первый установил повреждение телефонной линии. Однако об этом жандармы из Плещениц сообщили командованию нашего батальона. Из нашего батальона был направлен 1-й взвод 1-й роты под командованием Мелешко, а также 5-6 белорусских полицейских с задачей найти место повреждения телефонной линии. С взводом Мелешко и я в этот раз выезжал. Всего нас выехало человек 40. Это было в марте 1943 г. Выехали мы из Плещениц на трех грузовых автомашинах, принадлежащих местной жандармерии. Всеми нами руководил немец, капитан Вельке, который являлся шефом 1-й роты 118-го батальона. Он тогда ехал впереди колонны в открытой батальонной автомашине, званой «лазиком». Я ехал на второй или третьей автомашине. Шоферами автомобилей являлись белорусские полицейские, а шофером автомобиля, на котором ехал Вельке, являлся наш полицейский, фамилию его не помню. Этот шофер летом 1944 г. во время отступления из Белоруссии нашего батальона от нас уехал с немцем - командиром 118-го батальона, и они больше уже в батальон не возвратились. На указанный выезд вместе с Вельке в его автомашине ехал также и Мелешко.

Кроме личного оружия в этот раз мы имели один ручной пулемет, который находился на первой грузовой автомашине у полицейского Иванкива. Выехали мы приблизительно в 10 час. утра. Проехав Горбатый мост, дальше мы ехали лесом. Едучи лесом по правой стороне дороги, уточняю, по левой стороне дороги, которой мы ехали, я видел работающих в лесу при самой дороге рабочих. В том месте, где оканчивался лес, мы увидели при столбе оторванную телефонную линию. В этом месте и в этот час наши автомашины были обстреляны из леса партизанами. При первом выстреле наши автомашины остановились, и мы начали соскакивать из них в придорожную канаву. В результате первых выстрелов был убит немец Вельке и легко ранен шофер. Затем выстрелы прекратились, и Данько со своим отделением направился в направлении автомашины Вельке. В это время партизаны снова начали стрельбу, в результате чего был убит Данько и еще один наш полицейский был ранен. Некоторые полицейские, которые были впереди, также стреляли, но в результате этой стрельбы был ли кто убит или ранен из партизан, то я не знаю. Я, находясь в укрытии в придорожной канаве, не стрелял. Партизан видно не было, наверное, укрылись в лесу. Когда эта стрельба прекратилась, то я слышал, как партизаны из леса кричали «ура». Было видно, что они атакуют нас, но фактически их голоса все удалялись от нас. Когда партизаны ушли, тогда один из белорусских полицейских влез на телефонный столб, соединился с Плещеницами и сообщил жандармерии, что

114

мы попали в засаду партизан. Затем двое белорусских полицейских наладили прерванную телефонную линию, и мы возвращались в направлении Плещениц.

После смерти Вельке командование над всеми нами принял Мелешко. Труп Вельке остался на сидении автомашины, где он ехал и был убит. Труп Данько мы взяли на автомашину. В обратном направлении автомашины возвращались в той же последовательности, в какой мы ехали из Плещениц. На автомашинах никто из нас не ехал, все мы [шли] по обе стороны автомашин, идущих посредине дороги. Лесные рабочие, о которых я вспоминал, работали на расстоянии 1 км от места, в котором мы имели столкновение с партизанами. По моему предположению, этих рабочих было около 20 чел., все были мужчины, разного возраста. Откуда были эти рабочие я не знаю, не знаю также, какие были деревни вблизи их работы. В том месте, где они работали, наши автомашины и мы задержались. Не помню или Мелешко сам или же кто-то из полицейских, по его приказу, позвал рабочих, чтобы вышли из леса на шоссе, что они все и сделали. Рабочих поставили на шоссе и Мелешко их спрашивал, что они знают о партизанах. Они ответили, что ничего об этом не знают и никаких партизан не видели. Когда мы тронулись идти, имея перед собой рабочих, то в это время один из них начал убегать в лес. Видел, что по убегающему рабочему стреляли полицейские: Лакуста, Катрюк, Иванкив и, наверное, Мелешко. Иванкив стрелял из ручного пулемета. Никто тогда на автомашинах не ехал. Несмотря на стрельбу, убегающему рабочему удалось счастливо убежать. Как только исчез он в лесу, то Мелешко сразу первым начал стрелять из имеющегося 10-зарядного карабина в оставшихся рабочих. Затем в этих рабочих стреляли также из ручного пулемета Иванкив, а также Лакуста и Катрюк. Другие полицейские, в том числе и я, в рабочих не стреляли. Находился я на расстоянии 10-15 м от этих полицейских, которые стреляли в рабочих, и видел точно, кто стрелял. Как по убегающему одному рабочему, так и по остальным лесным рабочим приказа стрелять никто не давал. Убили в этот раз приблизительно 12 рабочих. Расстреляли их на шоссе Плещеницы—Логойск в лесу, и трупы были оставлены на месте расстрела.

Не знаю, кто и что потом сделал с их трупами. Когда начали стрелять, то все рабочие упали на шоссе, и поэтому часть из них осталась жива. Затем Мелешко сказал им встать и приказал полицейскому Кнапу, чтобы он их отвел в Плещеницы. Кнап со своим отделением повел оставшихся рабочих в Плещеницы, а еще до этого, по приказу Мелешко, отъехали в Плещеницы автомашины только с белорусскими полицейскими, а также с трупами Вельке и Данько. Знаю, что на следующий день немец Кернер освободил из-под ареста всех задержанных лесных рабочих. Когда рабочих конвоировали в Плещеницы, то в это время к нам из Плещениц прибыло командование нашего батальона, а также остальные два взвода 1-й роты и вся 3-я рота. Командование приехало на автомашинах, одолженных, наверное, у жандармерии Плещениц, а полицейские пришли пешком. В составе командования прибыли: Смовский, Кернер, Васюра, Винницкий, переводчик Лукович, врач и офицер боепитания. На месте встречи с нами командование оставило автомашину, на которой приехало, и эта автомашина вернулась, наверное, к Горбатому мосту, а мы все пошли на то место, где имели столкновение с партизанами и где был убит Вельке. Когда мы дошли к этому месту, то с противоположной стороны из Логойска приехали к нам на автомашинах эсэсовцы. Приехали они на 7-8 военных автомашинах. Прибыли они численностью одной роты, а может быть и больше. Были они из бри-

115

гады «Дерлевана»*, размещавшейся в Логойске. Командирами этих эсэсовцев были немцы, а остальные составляли сбор разных национальностей, так как и в нашем батальоне. Командование СС и командование нашего батальона после короткого совещания дало приказ идти в левую сторону леса, в том именно направлении, откуда были раньше слышны крики «ура» и куда ушли партизаны. Лесной дорогой впереди шли эсэсовцы, а мы за ними.

Участок леса, через который мы переходили, был короткий. На опушке леса все задержались, с этого места была видна деревня Хатынь. Справа от нас вела дорога в эту деревню. Дорога была заросшая кустами. С левой стороны от деревни шел лес. Между дорогой и полосой леса в направлении деревни была открытая местность, покрытая глубоким снегом. После совещания командования, по дороге в направлении дер. Хатынь были направлены эсэсовцы, а с левой стороны краем леса в деревню пошла наша 3-я рота. 1-й нашу роту, в составе которой был и я, расставили на краю леса на широту открытого участка, отделяющего деревню от нас. Я находился в составе 1-го взвода 1-й роты командира Мелешко, и наш взвод занял позицию на краю леса на участке от указанной дороги, ведущей в деревню, а дальше были расставлены остальные наши два взвода 1-й роты. На участке, занимаемом нашим 1-м взводом, находилось также командование СС и нашего батальона, среди них был также Васюра. Немного дальше влево от командования был установлен тяжелый миномет. От края леса, где находился я с другими, до деревни Хатынь было 700-800 м. Когда эсэсовцы и наша 3-я рота подходили к деревне, то из деревни были слышны три винтовочных выстрела один за другим. Думаю, что это был сигнал тревоги партизан, потому что после этих выстрелов на противоположной от нас стороне деревни в лес побежали партизаны. За деревней видна была гора, а еще выше лес, и когда партизаны через эту гору убегали в лес, то их было видно. По убегавшим партизанам открыли огонь из имеющегося оружия наступающие на деревню эсэсовцы и наша 3-я рота. От нас в это время только миномет выстрелил несколько раз. Из миномета я видел, что стрелял офицер боепитания, фамилию которого не помню. Обстрел убегающих партизан длился 20 мин. В результате этого обстрела на горе около самого леса убили женщину-партизанку. Потом я лично видел ее труп, была это молодая женщина. Полицейский Катрюк затем мне показывал и говорил, что у убитой этой партизанки он забрал пояс и пистолет, а также ручные часы с браслетом. Было ли тогда убито больше партизан, этого я не знаю, потому что других трупов я не видел. После ухода из деревни партизан, мы по приказу командования с окраины леса пошли стрелковой цепью в таком составе, как занимали позицию вместе с командованием, в т.ч. Васюра и Мелешко, в деревню. Наша 3-я рота и СС еще до нас вошли в деревню Хатынь. Когда мы шли в деревню, то с правой стороны нашего движения начали гореть постройки деревни. Горело уже три дома с той стороны деревни, в которую вошли в нее эсэсовцы. Предполагаю, что они были подожжены потому, что в момент возникновения пожара стрельбы уже слышно не было. Не видел и не знаю, кто их поджег. Когда мы вошли в деревню Хатынь в составе 1-го взвода, я видел, как наши полицейские: Иванкив, Кмит, Катрюк и еще несколько фамилий, которых не помню, поджигали дома деревни. Полицейские эти были из 1-й роты и вместе со мною вошли они в деревню. Брали они солому, поджигали ее от огня горящих уже трех домов и этой соломой поджигали другие стро-

* Так в тексте. Имеется в виду «Дирлевангера». 116

ения. Подожгли они около 5 построек. Также видел, как эсэсовцы с той стороны, с которой они вошли, забирали из домов всех жителей, несмотря на пол и возраст, гнали всех собранных людей в противоположный конец деревни. Всех собранных жителей деревни Хатынь привели на левую сторону деревни. В этом месте также собралось все наше командование и СС. Собранных людей поместили в сарае, стоящем на окраине деревни. Не знаю, давал ли кто такое приказание. Когда я возвратился от того места, где лежал труп партизанки, то сарай, в который был согнан народ, уже горел. На расстоянии каких-то 15 м от горящего сарая стояло командование нашего батальона и СС. Я также подошел туда, где они стояли. Еще ближе к сараю к той стороне, в которой была дверь, стояли полицейские и эсэсовцы, и с этой именно стороны и я стал вместе с другими. Кто поджег сарай с людьми, я не видел. Дверь сарая была открыта, и я видел как из горящего сарая через открытую дверь выбегали люди. По выбегающим из сарая я видел как стреляли: немцы, эсэсовцы и некоторые наши полицейские. Из наших полицейских видел как по выбегающим из сарая людям стреляли: Иванкив из ручного пулемета, Катрюк из карабина, Кмит из пистолета, Лукович из пистолета, и другие, которых в настоящее время не помню. По выбегающим из сарая также стреляли немцы, которые служили в нашем батальоне. Когда уже почти весь сарай сгорел и не было видно, чтобы кто-то из находящихся там людей остался в живых, то тогда мы и наше командование отошли от сарая. Кто давал приказ поджечь сарай с людьми, не знаю. Не слыхал также, чтобы кто приказывал стрелять по людям, выбегающим из горящего сарая. Не знаю, сколько человек сожжено и расстреляно в сарае. Только знаю, что было там уничтожено много людей, женщин, детей и стариков. Предполагаю, что было там уничтожено больше чем 100 человек. Деревня Хатынь насчитывала 40-50 дворов. Все ли ее жители были сожжены или же расстреляны, этого я не знаю. Были сожжены все постройки деревни. Вся деревня уже горела, когда был подожжен сарай с людьми. Сарай этот подожгли как последнюю постройку. Грабил ли кто что в деревне из эсэсовцев, полицейских или немцев, я не знаю.

С наступлением темноты мы ушли из догорающей дер. Хатынь. Направились мы пешком в обратный путь в Плещеницы, а эсэсовцы в Логойск. Когда мы возвращались, то уже на шоссе к нам прибежал один пожилой мужчина лет 50, он имел опаленное лицо и на плечах обожженную одежду. Говорил, что он из деревни Хатынь. Когда, где и при каких обстоятельствах он обгорел, я этого не знаю. Плакал и просил, чтобы его забрали и сделали ему перевязку. Кернер приказал врачу, который был вместе с нами, чтобы он его забрал и позаботился о нем. Мужчина этот пришел с нами в Плещеницы. Что с ним затем произошло, я точно не знаю, но другие полицейские говорили, что он был освобожден. Вместе с командованием при горящем сарае я видел стоящих Васюру и Мелешко. Я лично не видел, чтобы в этой операции в деревне Хатынь Васюра или же Мелешко стреляли в кого-нибудь или же поджигали постройки, не знаю также, что они конкретно делали за время продолжения этой операции, кроме тех обстоятельств, о которых я в отношении их двоих показал. Полицейские, которые стреляли по выбегающим из горящего сарая людям, как Иванкив, Катрюк и Кмит, все они были из 1 -го взвода, командиром которого был Мелешко, но давал ли им Мелешко приказ стрелять в этих людей, я не знаю. Также не знаю, чтобы Мелешко давал приказание поджигать постройки деревни Хатынь [...]

ЦА КГБ. Арх. уг. д. № 26613. Т. 3. Л. 237-257. Перевод с польского. Заверенная копия.

117

№67

Из протокола допроса свидетеля С.А. Хренова

г.Гродно                                                                                                    16 мая 1974 г.

[...] В начале весны 1943 года первая и третья роты 118-го батальона выезжали из Плещениц на карательную операцию в район деревни Большая Губа, где в тот же день утром партизанами из засады был убит немец-гауптман из нашего батальона, фамилии его не помню. Из рассказов сослуживцев мне известно, что того немцагауптмана из Плещениц сопровождал по шоссейной дороге в сторону Логойска Мелешко Василий с группой полицейских из первой роты. Когда партизаны убили немца, то Мелешко прибыл в расположение батальона и сообщил о случившемся. В связи с этим первая и третья роты, а также командир батальона Смовский, начальник штаба Васюра, капитан Винницкий и немцы, служившие в батальоне, по тревоге выбыли в район Большой Губы. Уехал вместе с ними и Мелешко. Выезжали на автомашинах. Мне также приходилось выезжать на эту операцию с пушкой, так как к тому времени я уже был в подразделении Бескандерова. Выезжал наш расчет из Плещениц в числе последних. Везли мы пушку на лошадях. С нашим расчетом был и командир Бескандеров. Когда следовали в район Большой Губы, то на шоссейной дороге за Горбатым мостом мы встретили командира взвода Пасечника вместе с другими полицейскими из первой роты, конвоировавшие группу задержанных людей в гражданской одежде по направлению Плещениц. Следуя дальше по шоссейной дороге, я видел в лесу с правой стороны возле шоссе три или четыре убитых человека, по-моему, мужчин. Из полицейских никого я там не видел. Потом кто-то из сослуживцев, кто именно, не помню, мне говорил, что в том месте, где я видел убитых мужчин, полицейскими первой роты с участием Мелешко были расстреляны лесорубы. Сколько всего человек там было расстреляно, я затрудняюсь сказать. Возле дороги я видел только трех или четырех убитых. Они были видны с дороги. Дальше в лес я не ходил. Затем мы прибыли к Большой Губе, где встретили командира роты Винницкого и еще кого-то из полицейских, находившихся с ним. Бескандеров подходил к ним и Винницкий указал, в каком направлении следовать нам дальше. На шоссе напротив Большой Губы я видел тогда несколько мотоциклов с колясками. С пушкой мы потом поехали влево от шоссейной дороги, проехали некоторое расстояние и заняли исходную позицию в березнике, примерно в 400 метрах от деревни, которая была тогда сожжена. Названия деревни я сейчас не помню. К нашему прибытию в тот район в деревне уже находились полицейские первой и третьей рот. В окружности деревни были выставлены посты. Перед нашим орудийным расчетом также была поставлена задача вести огонь по партизанам в случае их внезапного нападения. Я находился все время при пушке. Слышно было, как в деревне велась стрельба из автоматического оружия и винтовок, а потом начали гореть дома. Мне лично в деревню не приходилось ходить. Из нашего расчета с поста уходил в деревню Бардыш Михаил. Из пушки нам не приходилось там стрелять. К концу дня мы возвратились в Плещеницы. В то время кто-то из сослуживцев по первой роте, кто именно - не помню, рассказывал мне в Плещеницах, что в сожженной деревне все жители были уничтожены в одном сарае, и что в этом злодеянии принимали участие полицейские первой роты нашего батальона и немцы-эсэсовцы из Логойска. Назывались тогда фамилии пулеметчика Иванкива со взвода Мелешко и

118

других полицейских из первой роты, но кого именно - не помню, которые стреляли по людям в сарае. Больше про эту операцию ничего показать не могу [...]

ЦА КГБ. Арх. уг. д. № 26613. Т. 4. Л. 44, 49-51. Подлинник.

№68

Из протокола допроса свидетеля Н.И. Савченко

г.Гродно                                                                                                    22 мая 1974 г.

[...] Примерно в марте 1943 года первый и третий взводы первой роты вместе с немцем гауптманом, фамилии его не помню, выехали на автомашинах в сторону Минска. Цели их выезда я не знаю. Говорили, что взводы сопровождали куда-то немца. Мелешко и Панкив тоже выезжали в группе полицейских, сопровождавших немца. По дороге их обстреляли партизаны, убили немца гауптмана, ранили Мелешко. Не знаю каким образом об этом стало известно командованию батальона. Видимо, оттуда кто-то приезжал в батальон, так как во время объявления тревоги по батальону уже было известно, что партизаны убили гауптмана и ранили Мелешко. Весь батальон был поднят по тревоге и на автомашинах выехал к месту боя. Выезжали все подразделения: строевые взводы, расчеты станковых пулеметов, пушки. Я хорошо помню, что по тревоге к месту боя выезжали Васюра, Смовский, Лещенко, Кушнир, Билык. Лично я ехал на третьей автомашине.

На шоссе наша автомашина остановилась там, где стояли две первые автомашины. Там же находились полицейские, сопровождавшие гауптмана и приехавшие на двух первых автомашинах. Среди полицейских было несколько человек гражданских. В кювете лежало много трупов мужчин и женщин. Со слов полицейских я узнал, что расстреляны люди, которые работали в лесу в районе убийства партизанами гауптмана. Я не видел как их расстреливали, но полицейские говорили, что в этом злодеянии приняли участие полицейские, выезжавшие сопровождать гауптмана и задержавшие лесорубов и прибывшие из Плещениц на двух первых автомашинах. Я видел только, как во время движения автомашин полицейский Кнап, ехавший на следовавшей впереди нас автомашине, стрелял из ручного пулемета. Он находился возле борта кузова, пулемет был установлен на кабине, и мне хорошо было видно, как он вел огонь из пулемета. Говорили, что по лесорубам стрелял и Лакуста. Стреляли ли лесорубов Васюра, Мелешко, Панкив, Кушнир, Лещенко, Билык сказать не могу, не видел. Когда мы подъехали к месту расстрела, все они уже находились там, стояли возле убитых и на шоссе. Сколько человек было там расстреляно, сказать не могу, их не считал. Я видел не менее десяти трупов.

Оставшихся в живых лесорубов под конвоем отправили в расположение батальона в Плещеницы. Все остальные полицейские поехали к месту боя, где встретили прибывших, якобы из Минска, эсэсовцев. Кто конвоировал оставшихся в живых лесорубов в Плещеницы, не помню. Васюра, Мелешко, Панкив, Лещенко, Кушнир, Билык вместе с остальными прибыли к месту боя. Все полицейские 118-го батальона и прибывшие эсэсовцы по команде Смовского, Васюры, рассыпавшись в цепь, пошли по лесу преследовать партизан в левую сторону от шоссе, если двигаться со

119

стороны Плещениц. По лесу прошли километров пять, никого не встретили. Все находились в боевой готовности. Я сейчас не могу достоверно сказать, какое подразделение и в каком месте цепи двигалось. Мне представляется, что первая рота шла в середине. Здесь находилось и командование батальона, в том числе и Васюра. С одной стороны от нас шла третья рота, с другой - эсэсовцы. В таком порядке мы подошли к деревне Хатынь. Название деревни я узнал в то время и помню его с тех пор. Я видел как по деревне бегали какие-то мужчины. Когда мы подошли к деревне, то из деревни в нашу сторону раздалось несколько выстрелов. Видно было, как группа мужчин уходила из деревни в сторону леса. Мы в свою очередь открыли огонь по деревне и отходившим в лес людям со всех видов оружия: винтовок, ручных и станковых пулеметов, пушки 45 мм. Стреляли по деревне и людям все полицейские, в том числе я, Мелешко, Панкив, Лещенко, Васюра, Кушнир, Билык. Я полагаю, что в деревне были партизаны, которые отошли в лес. Мы их догонять не стали, ворвались в деревню Хатынь, согнали всех жителей в один сарай, который сначала подожгли, а затем открыли огонь по находившимся в сарае людям. Когда мы прибыли в деревню, командир батальона Смовский, начальник штаба Васюра, немцы дали команду согнать всех жителей в указанный ими сарай. Полицейские первой, третьей рот, эсэсовцы бегали по домам, выгоняли на улицу жителей и конвоировали их в сарай. Командир батальона Смовский, начальник штаба Васюра и немцы в это время стояли возле сарая, командовали полицейскими, сгонявшими в сарай людей. Вместе с командирами я видел и Мелешко. Людей в сарай сгоняли: первый взвод первой роты в полном составе, командиры отделений и взводов, их адъютанты из второго и третьего взводов первой роты, эсэсовцы. Где находились Билык и Лещенко, не могу сказать. Мне припоминается, что Лещенко какое-то отношение имел к станковому пулемету, но какое, не могу вспомнить. Панкив вместе с подчиненными полицейскими сгонял людей в сарай. Когда людей загнали в сарай, установили два станковых пулемета против него. Один напротив угла сарая, второй - в центре, рядом с командирами Смовским, Васюрой и другими. Первую роту поставили полукругом перед сараем. Полицейские третьей роты стояли немного дальше, как бы продолжая оцепление сарая от первой роты. Кто поджег сарая, в который загнали людей, не знаю.

Когда сарай загорелся и люди начали кричать, поступила команда открыть огонь по находившимся в сарае людям. Командовали возле сарая немец, Васюра и Винницкий. Здесь находился и Смовский. По находившимся в сарае людям стреляли все полицейские из первой роты, в том числе Мелешко, Панкив, Кушнир. Мне помнится, что Лещенко командовал станковыми пулеметами и сам стрелял из карабина. В самый момент расстрела людей Лещенко я не видел, но перед этим он устанавливал станковые пулеметы, командовал расчетами. Кроме того, вооружен был карабином. Не могу категорически утверждать, но мне сохранилось в памяти, что Васюра по находившимся в сарае людям стрелял из пистолета. Мелешко, Панкив, Кушнир стреляли из винтовок. Почему-то мне кажется, что в то время автоматов ни у кого не было. Но может быть, я забыл. Правда, у немцев были автоматы. По находившимся в сарае людям стреляли минут пять. Велась стрельба и из станковых, ручных пулеметов. Кто были первыми номерами станковых пулеметов, не помню. В то время я еще не всех полицейских знал по фамилиям. Помню, что расчетами станковых пулеметов во время установки их командовал Лещенко. Кроме названных мною полицейских по находившимся в сарае людям стреляли Лакуста, Кнап и

120

другие. Я хорошо помню, что в уничтожении жителей деревни Хатынь принимал участие и командир нашего взвода Франчук. После расстрела жителей деревни Хатынь мы возвратились в Плещеницы. Еще во время обстрела в деревне загорелось несколько домов. Остальные подожгли полицейские вручную. Из поджигавших дома я помню только Кнапа и Пинчука. Других не помню.

Я хорошо помню и категорически утверждаю, что в расправе над жителями деревни Хатынь принимали участие и лично стреляли Васюра, Мелешко, Лещенко, Панкив, Кушнир. Билык тоже был в деревне, но стрелял ли он, не могу сказать, не припоминаю, где он находился в момент расстрела людей. Людей расстреляли не меньше сотни, однако точного количества погибших людей не знаю. Там были расстреляны мужчины, женщины, дети, старики. Сгоняли в сарай всех, кого застали в деревне [...]

ЦА КГБ. Арх. уг. д. № 26613. Т. 4. Л. 85, 88-92. Подлинник.

№69

Из протокола допроса свидетеля Г.Г. Лакусты

г.Минск                                                                                                   19 июня 1974 г.

[...] 22 марта 1943 года первый и третий взводы первой роты под командованием Вельке и Мелешко выехали на автомашинах в сторону Логойска. Действительной цели выезда я не знаю. Говорили, что мы ехали проверить телефонную связь. Напротив деревни Хатынь нас обстреляли партизаны, убили немца Вельке, командира третьего отделения первого взвода Данько и несколько полицейских, ранили Мелешко и шофера легковой автомашины, фамилии его не помню. Мы в свою очередь открыли огонь по партизанам, которые сразу отступили в направлении деревни Хатынь. Оставшись за старшего, Мелешко приказал задержать работавших недалеко в лесу гражданских лиц и отконвоировать их в расположение батальона в Плещеницы. Он при этом заявил, что гражданские знали о засаде партизан, но нам об этом не сообщили, а, наоборот, помахали руками. Взвод Пасечника, то есть третий взвод нашей роты, собирал лесорубов, так мы назвали тех гражданских, с правой стороны шоссе, если ехать из Логойска, первый взвод - с левой. Всего мы задержали и выгнали на шоссе около 50 мужчин и женщин. Мелешко приказал лесорубов конвоировать в Плещеницы, а сам на автомашине уехал в расположение батальона. Он же увез трупы убитых Вельке и полицейских. Когда мы от места задержания лесорубов прошли километров четыре—пять, из Плещениц к нам прибыли второй взвод первой роты, третья рота, командование батальона. Приехали они на автомашинах. Когда к нам подъехала первая автомашина, кто-то из прибывших на автомашине из Плещениц полицейских крикнул: «Куда вы гадов этих ведете, их надо расстреливать». Из кузова первой автомашины по лесорубам открыли огонь из ручного пулемета. Лесорубы начали разбегаться по сторонам. По команде немца и я со своими полицейскими открыл огонь по убегавшим лесорубам и начал их преследовать. Все полицейские первого и третьего взводов первой роты, конвоировавшие лесорубов, а также часть полицейских, прибывших из Плещениц, стреляли по

121

лесорубам, в результате чего двадцать шесть человек было убито. Стрелял ли Мелешко по лесорубам, - а он вместе с другими полицейскими прибыл из Плещениц на автомашинах, - не знаю, не видел, я со своим отделением преследовал лесорубов, которые убегали в лес. Васюры возле лесорубов я не видел. Панкив стрелял из карабина, Кушнир - из винтовки. Стреляли ли Лещенко, Строкач и Билык, сказать не могу, не видел. Несколько человек лесорубов осталось в живых, и их отправили под конвоем в расположение батальона в Плещеницы. Остальные каратели, в том числе и Мелешко, Билык, Лещенко, Строкач, Панкив, Субботин, соединившись с прибывшими из Логойска эсэсовцами, пошли преследовать партизан в направлении деревни Хатынь. Когда мы подходили к деревне Хатынь, то в ней раздался выстрел, который, видимо, являлся сигналом. Полицейские 118-го батальона и эсэсовцы по команде старших командиров открыли огонь по деревне Хатынь со всех видов оружия. Стреляли пушка, минометы и станковые пулеметы. Они прикрывали наступление на деревню строевых подразделений. Стрелял по деревне и Лещенко из своего станкового пулемета, Субботин из миномета и Билык из пушки. Полицейские взводов, наступая на деревню, в свою очередь стреляли по деревне из имеющегося у них на вооружении оружия. Панкив стрелял из карабина, Кушнир из винтовки, Мелешко из автомата. Во время наступления на деревню Хатынь я увидел впервые во время этой операции начальника штаба Васюру. Он находился в районе наступления третьей роты. Вместе с Васюрой находился командир третьей роты Нарядько, которому Васюра отдавал какие-то распоряжения. Всеми карателями командовали Кернер, Смовский, Васюра и один офицер из подразделения эсэсовцев. Партизаны ушли в лес, но два партизана были убиты. Ворвавшись в деревню, командиры приказали собрать всех жителей села и согнать их к одному отдельно стоявшему сараю. Сгонять людей я получил команду от Мелешко. Кто ему дал эту команду, не знаю. Полицейские первой и третьей рот 118-го батальона, эсэсовцы согнали всех жителей к сараю, а затем в сарай и закрыли в нем. В числе других полицейских арестовывали жителей деревни Хатынь, сгоняли их к сараю и загоняли в сарай Панкив, Мелешко, Кушнир. Когда людей загнали в сарай, то перед сараем установили два станковых пулемета. Помню, что был установлен пулемет Лещенко. Первого номера второго пулемета не помню. Но хорошо помню, что возле станковых пулеметов находились Топчий, Поляков, Строкач, Ныкля. Кто из них был первым номером второго станкового пулемета, сказать не могу. Хорошо знаю, что из одного станкового пулемета стрелял Лещенко. Кроме станковых пулеметов перед сараем выстроили всех полицейских первой роты и часть третьей роты, в числе других в строю перед сараем стояли Панкив и Кушнир. После этого сарай, в котором были закрыты все жители деревни Хатынь, подожгли переводчик Лукович и один эсэсовец. Люди в сарае начали кричать. Кернер, Смовский дали команду открыть огонь по находившимся в сарае людям. Огонь был открыт из двух станковых пулеметов. Стреляли все полицейские первой роты, в том числе Панкив, Мелешко, Кушнир, Лещенко, Строкач. Стрелял ли Васюра по находившимся в сарае людям сказать не могу, не видел. Где он находился в момент расправы над жителями деревни Хатынь, не помню. Но он был в деревне Хатынь. Это я хорошо помню, сам лично видел его там. В момент расправы над жителями деревни Хатынь, деревня была оцеплена полицейскими третьей роты и эсэсовцами с целью обеспечения безопасности карателей, непосредственно осуществлявших расправу над жителями деревни Хатынь. Всего в сарае было сожжено и расстреляно около 150 человек, в том числе женщи-