Из показаний свидетеля О.Ф. Кнапа 3 страница

94

ла реветь и показала, где у них погреб. Она не понимала нас, видимо подумала, что мы пришли грабить, потом сказала, что погреб в сенях. Я предложил ей взять тряпки, одеяло и спуститься в погреб с ребенком. У нас не было времени, потому мы подтолкнули ее, спустили в погреб, набросали туда тряпок, подали ведро с водой и порекомендовали замотать тряпками себе и ребенку голову, обливаться водой, если будет гореть дом. Закрыв люк погреба, мы вышли на улицу. Увидели двигавшихся в нашу сторону Катрюка с ручным пулеметом чешского производства и Филиппова с автоматом. Они шли с конца села в центр. Мы возвратились на свое место в оцепление. Отсюда я увидел, что сарай, к которому сгоняли людей, загорелся. Сразу около сарая раздалась пулеметная, винтовочная и пистолетная стрельба. Криков людей я не слышал. Возможно, они и были, но их заглушала сильная стрельба. Кто стрелял по сараю, не видел. Но когда мы проходили за село, то я видел около сарая стояла первая рота. В оцеплении села полицейских первой роты я не видел. Тогда же около сарая я видел командиров Смовского, Васюру, Винницкого, Мелешко, Нарядько, Билыка. Вскоре нас сняли с оцепления и мы проходили возле горевшего сарая. Сарай догорал. Видно было, что крыша упала внутрь сарая. Криков и стонов из сарая слышно не было. Около сарая никто уже не стоял, только мимо проходили стоявшие в оцеплении полицейские. Названные выше офицеры стояли на опушке леса. Первая рота находилась около леса и поджидала нас. Все село уже было объято пламенем. Горели все дома и надворные постройки. Кто поджигал дома, сказать не могу, не видел. Все полицейские 118-го батальона возвратились на шоссе к автомашинам и уехали в поселок Плещеницы. Эсэсовцы уехали в сторону Логойска. В то время я уже хорошо разбирался в особенностях выстрелов из разного вида оружия, поэтому хорошо разобрал, что около сарая стреляли из станковых и ручных пулеметов, автоматов, винтовок, и даже были слышны пистолетные выстрелы. Хотя мне и не было видно, что делалось около сарая, но операция эта закончилась тем, что всех жителей села, в том числе женщин, стариков, детей, загнали в сарай и сожгли живыми, а тех, кто пытался выбраться из пламени - расстреливали. Село полностью сожгли. Результаты этой карательной операции известны каждому, кто в ней участвовал [...]

ЦА КГБ РБ. Арх. уг. д. № 26613. Т. 2. Л. 198, 200-204, 212. Заверенная копия.

№58

Из протокола допроса свидетеля СП. Мышака

г.Гродно                                                                                                        14 мая 1974 г.

[...] В феврале или марте 1943 года, точной даты не помню, но еще лежал снег, один или два взвода первой роты под общим командованием Мелешко сопровождали из Плещениц в сторону Минска немецкого офицера в звании гауптман Бельке. Они выехали на грузовых автомашинах. Цели их выезда не знаю. Были разговоры, что они выезжали проверять телефонную линию. Километрах в 6-7 за Горбатым мостом на шоссе Плещеницы—Логойск они были обстреляны партизанами из засады. Вельке и еще один немец пулеметчик ручного пулемета, фамилию его за-

95

был, были убиты. Мелешко и шофер легковой автомашины легко ранены. Я с ними не выезжал, поэтому обстоятельств обстрела партизанами Вельке и сопровождавших его полицейских, поведения полицейских в момент и после обстрела, не знаю. Припоминается, что в батальон кто-то приехал на грузовой автомашине и сообщил командованию батальона о случившемся. В связи с этим все находившиеся в Плещеницах подразделения 118-го батальона, за исключением караула, были подняты по тревоге и на прибывших из жандармерии четырех грузовых автомашинах выехали к месту боя. В составе третьей роты выехал туда и я. Полицейские разместились не по подразделениям, а кто на какую сел. Я ехал на второй автомашине. На одной со мной автомашине ехали Солоп Сергей, Шумейко, Субботин Григорий, Шульга и другие, в том числе и ряд полицейских первой роты. На шедшей впереди нас автомашине ехали Билык Петр, Абдуллаев, Набережный, Сторожук и другие. Вместе со всеми выезжал и начальник штаба батальона Васюра. Но на какой автомашине он ехал, с кем, не помню. Из командования батальона, кроме Васюры, выезжали шеф батальона немец Кернер, командир батальона Смовский, командиры рот Винницкий и Нарядько. На какой автомашине они ехали, была ли в составе колонны легковая автомашина, не помню. За Горбатым мостом, примерно на середине пути между Горбатым мостом и местом обстрела партизанами Вельке, мы встретили большую группу гражданских лиц, которых конвоировали в Плещеницы, выезжавшие сопровождать Вельке полицейские, в том числе и Лакуста, Катрюк. Был ли в числе сопровождавших гражданских лиц полицейский Панкив, не помню. На допросе 23 июля 1973 года я показывал, что Мелешко ехал в кузове грузовой автомашины, двигавшейся сзади гражданских лиц, и стоял за установленным на кабине автомашины ручным пулеметом и, когда гражданские лица начали разбегаться, он расстреливал их из ручного пулемета. Еще раз продумав хорошо эту операцию, я вспомнил, что сзади грузовой автомашины я не видел. Мелешко я видел в числе полицейских, расстреливавших гражданских лиц, но не на автомашине, а на шоссе. Сопровождал ли он гражданских лиц или прибыл вместе с нами из Плещениц, не помню. Припоминается только, что Мелешко был на месте расстрела гражданских лиц и стрелял по ним из автомата, а не из ручного пулемета, как я показывал раньше. Дело было так. Когда мы подъехали к шедшим навстречу нам под конвоем гражданским лицам, последние начали разбегаться по сторонам. Конвоировавшие их Лакуста, Катрюк и другие полицейские открыли по убегавшим огонь. По убегавшим открыли огонь и соскочившие из автомашин Солоп Сергей, Субботин Георгий, Шумейко, я и другие полицейские, прибывшие на автомашинах из Плещениц. Здесь в числе стрелявших по убегавшим гражданским лицам полицейских я и увидел Мелешко, который стрелял из автомата. Мелешко я запомнил потому, что у него была забинтована голова или рука, точно не помню что. Хорошо помню, что командир третьей роты Нарядько из пистолета пристрелил раненого гражданского около дороги. Много гражданских было убито как возле дороги, так и дальше в лесу. Возможно, некоторым удалось бежать. Часть гражданских осталась в живых. Их под конвоем отправили в расположение батальона в Плещеницы. Сколько человек было убито, я сказать не могу, так как убитых и оставшихся в живых не считал. Полагаю, что было убито около 15-20 человек. Я хорошо помню, что на месте расстрела гражданских лиц был и начальник штаба Васюра, который стрелял по убегавшим из автомата немецкого образца. Помню, что Васюра, Нарядько, Мелешко кричали на полицейских: «Бейте, не дайте ни одному убежать». Сами стреляли по убегавшим

96

и командовали находившимися на месте расстрела полицейскими. Я хорошо помню и категорически утверждаю, что Васюра, Мелешко, Субботин стреляли по убегавшим и находившимся на шоссе гражданским лицам. Васюра и Мелешко стреляли из автоматов, Субботин - из винтовки. Принимали ли участие в расстреле гражданских лиц Панкив и Билык, не помню. Позже со слов сослуживцев я узнал, что гражданские лица работали в лесу, недалеко от места обстрела партизанами группы Вельке. Их задержали полицейские из сопровождавших Вельке взводов первой роты и конвоировали в расположение батальона в Плещеницы. Кто и в связи с чем дал команду задержать их, не знаю. Возможно, их задержали по подозрению в принадлежности к партизанам. Но, как я слышал, оставшихся в живых лесорубов, которые были доставлены в расположение батальона, отпустили, так как они никакого отношения к партизанам не имели. После совершения расправы над лесорубами все полицейские, в том числе и те, кто конвоировал лесорубов до расстрела, поехали к месту обстрела партизанами группы Вельке. Конвоировать оставшихся в живых лесорубов в Плещеницы было выделено не более десяти полицейских. Кто их конвоировал не помню. Васюра, Мелешко, Субботин, Панкив, Билык вместе с другими выехали к месту убийства Вельке. Выехал туда и я. Когда прибыли к месту убийства партизанами Вельке, там уже находились прибывшие из Логойска эсэсовцы. Здесь стояли их автомашины и мотоциклы. Полицейских 118-го батальона до нашего прибытия там не было. По команде Кернера, Смовского, Васюры и командиров рот все каратели стали прочесывать лес в левую сторону от шоссе, если ехать со стороны Плещениц. В каком порядке двигались первая и третья роты 118-го батальона, а также эсэсовцы, не помню. Я лично шел с первым или вторым взводом третьей роты. От шоссе по лесу мы прошли километров пять—шесть. В лесу никого не встретили. Вышли к селу Хатынь. Название села я узнал в суде по делу Лакусты. В то время я не знал как называлось село. Рассматривая предоставленную мне топографическую карту Белорусской ССР масштаба 1:500 000, я нашел деревню Хатынь. Она расположена именно в том месте, где нами и была совершена расправа над жителями села. Когда мы двигались к деревне Хатынь, я слышал несколько выстрелов. Кто и по ком стрелял, не знаю. Во всяком случае тот взвод третьей роты, с которым шел я, по деревне Хатынь не стрелял. Стреляли ли другие подразделения, сказать не могу, но выстрелы слышались из винтовок и пулеметов. Убегавших из села людей я не видел. Каратели оцепили деревню Хатынь со всех сторон. Командир первого взвода третьей роты Гнатенко провел третью роту через село на противоположную сторону под лес и приказал рассредоточиться в цепь, никого из села не выпускать и в село не впускать. Всех, кто попытается бежать из села или прорваться в село, расстреливать. Командир третьей роты Нарядько остался в центре села. Он стоял около сарая с группой офицеров. Я помню, что в группе офицеров около сарая стояли Кернер, Смовский, Васюра, Винницкий, Мелешко, Нарядько, Билык, Лукович. К ним потом подошел и Гнатенко. Там же находились командиры из эсэсовского подразделения. Командиры о чем-то совещались. Почти рядом с офицерами около сарая стояла первая рота 118-го батальона. Не все полицейские третьей роты стояли в оцеплении деревни. Некоторые из них находились в селе. Находясь в оцеплении деревни в 30-50 метрах от домов, я видел как эсэсовцы, полицейские первой роты 118-го батальона и некоторые полицейские третьей роты начали сгонять жителей деревни Хатынь к тому сараю, возле которого стояли командиры. Подгоняли ли людей к сараю или сразу загоняли в сарай, сказать не могу.

97

С моего места сарай виден не был. Сгоняли людей к сараю Солон Сергей, Филиппов, Катрюк и другие полицейские, всех за давностью назвать не могу. Потом я услышал возле сарая крики, плач. Потом сарай загорелся. Кто и каким образом его поджег, не знаю. Когда сарай загорелся, возле него раздалась винтовочная, автоматная, пулеметная стрельба. Слышны были и пистолетные выстрелы. В то время по звукам я мог хорошо различать из какого вида оружия стреляют. Слышны были очереди станкового и ручных пулеметов. Кто стрелял по сараю, не видел. Но когда мы проходили за село, то возле сарая я видел полицейских первой роты и командиров Кернера, Смовского, Васюру, Винницкого, Нарядько, Мелешко, Билыка, переводчика Луковича. Вскоре нас сняли с оцепления. Мы проходили мимо догоравшего сарая. Видно было, что крыша сарая упала вовнутрь. Криков и стонов в сарае слышно не было. Находившиеся в нем жители деревни Хатынь к этому времени уже были расстреляны. Возле догоравшего сарая никого из полицейских уже не было. Кернер, Смовский, Васюра, Винницкий, Нарядько, Мелешко, Билык стояли возле леса. Недалеко от командиров стояла первая рота, которая поджидала нас. Деревня Хатынь была объята пламенем. Горели все дома. Кто поджигал дома, не знаю. Расстреливали ли лично Васюра, Мелешко, Панкив, Билык жителей деревни Хатынь, сказать не могу, не видел. Где находился Субботин в момент расправы над жителями деревни Хатынь, не помню. Во время этой операции все жители деревни Хатынь, в том числе женщины, дети, старики, были согнаны в сарай, расстреляны и сожжены в нем. Деревня сожжена. После того, как мы подошли к командирам и поджидавшей нас первой роте, все полицейские 118-го батальона возвратились на шоссе и уехали в Плещеницы. В расправе над жителями деревни Хатынь участвовали полицейские первой, третьей рот, все расчеты станковых пулеметов, минометное подразделение и расчет пушки. Правда, один расчет станкового пулемета в этот день входил в состав караула, охранявшего Горбатый мост. Но какой расчет там был, не знаю. Не участвовали в расправе над жителями Хатынь и те полицейские, которые находились в наряде в расположении батальона, и конвоировавшие в Плещеницы оставшихся в живых лесорубов. Я хорошо помню и категорически утверждаю, что Васюра и Мелешко, Субботин, Панкив и Билык участвовали в расправе над жителями деревни Хатынь, руководили подчиненными полицейскими и всей карательной операцией. Но стреляли ли они по находившимся в сарае жителям деревни Хатынь, сказать не могу, не видел. Я стоял в оцеплении деревни и сарай за домами мне виден не был [...]

ЦА КГБ РБ. Арх. уг. д. № 26613. Т. 4. Л. 6—11, 14. Заверенная копия.

98

№ 59—60

Показания Т.П. Топчего

№59

Из протокола допроса свидетеля Т.П. Топчего

г.Гродно                                                                                                  25 июля 1973 г.

[...] По периоду службы в 118-м полицейском батальоне я знаю ряд операций, предпринимавшихся батальоном по борьбе с партизанами и уничтожению мирного населения.

В частности, когда мы находились в поселке Плещеницы, то с участием двух рот - первой и третьей 118-го батальона и подразделения эсэсовцев в марте 1943 года была уничтожена деревня Хатынь, по тому времени Плещеницкого района Минской области, вместе с ее жителями. Название деревни Хатынь я запомнил с периода войны. Находилась она приблизительно в 15-16 километрах в южном направлении от Плещениц и в 5-6 километрах с левой стороны от шоссейной дороги Плещеницы—Логойск, если смотреть, следуя из Плещениц на Логойск. Я был очевидцем уничтожения Хатыни, так как в составе первой роты 118-го батальона мне приходилось выезжать на эту операцию. Это была одна из первых операций с моим участием в Плещеницком районе. Запомнилась мне данная операция еще и потому, что в тот день с утра партизанами был убит шеф первой роты нашего батальона немец Вельке в звании гауптмана. Куда и с какой целью он выезжал тогда, мне не известно. Из имевшихся в то время разговоров в батальоне я знаю, что Вельке в сопровождении группы полицейских первого и третьего взводов первой роты, [к] которым придавался и выезжал вместе с ними один расчет станкового пулемета из четвертого взвода, на легковой и трех грузовых автомашинах следовали из Плещениц по шоссейной дороге в сторону Логойска. Примерно в 5-7 километрах от Горбатого моста по направлению Логойска возле деревни Большая Губа они наскочили на засаду партизан, и были партизанами убиты гауптман Вельке, командир отделения украинец Данько, пулеметчик ручного пулемета Шнайдер и еще один рядовой полицейский, фамилию которого затрудняюсь вспомнить. Командир первого взвода Мелешко Василий и шофер легковой автомашины Хоптенец получили легкие ранения.

Когда Вельке и другие полицейские были убиты, то об этом вскоре стало известно в штабе нашего батальона. В связи с этим в батальоне была объявлена тревога и в спешном порядке выбыли к тому месту все другие подразделения 118-го батальона, находившиеся в Плещеницах. В частности, выбыла третья рота под командованием Нарядько, второй и четвертый взводы первой роты, а также командир роты Винницкий, начальник штаба Васюра Григорий, командир батальона Смовский и примерно до 10 человек немцев из 118-го батальона, в том числе майор Кернер. Некоторые из командиров и Кернер выехали на легковой автомашине. Полицейские первой роты и возможно некоторые из третьей роты выехали на двух или трех грузовых автомашинах. Где были взяты эти автомашины, я не знаю. Кем-то из командиров была дана команда погрузить на автомашины станковые пулеметы, и мы это сделали. На одну из грузовых автомашин мы погрузили свой станковый пулемет и всем расчетом, в который входили Щербань Семен, Поляков Павел, Строкач Иван

99

и я, в числе других полицейских выехали из Плещениц в район деревни Большая Губа. Название этой деревни я помню с периода войны. Вместе с нами на одной автомашине, насколько помню, ехали пулеметчик ручного пулемета Гурский Николай, Власенко Андрей и другие полицейские. Наша автомашина выехала из Плещениц и двигалась по шоссе, кажется, второй. На первой автомашине ехали, насколько помню, Ильчук Гора, Кнап Остап - первый номер ручного пулемета, Заяц Василий, являвшийся вторым номером у Кнапа, Звирь Николай, Лещенко Василий, Ваврин Павел, Дякун Михаил, Ныкля Дмитрий и другие полицейские.

Командир нашего взвода Слаутенко Михаил вместе с расчетом станкового пулемета выехал из Плещениц с утра сопровождать гауптмана Вельке, вместе с ним выезжали тогда первый номер станкового пулемета Кремлев Павел, Титоренко Григорий и еще двое полицейских из их расчетов. Вторая рота, насколько я помню, к тому времени еще не возвратилась в батальон и в поселке Плещеницы ее тогда не было. О том, чтобы выезжали тогда полицейские плещеницкой районной полиции, я этого не знаю. Я лично никого из полицейских в черных шинелях с нами не видел.

Когда мы проехали после Горбатого моста некоторое расстояние, то на шоссейной дороге в лесу мы встретили группу людей в гражданской одежде, которых тогда называли лесорубами. Возле них находились полицейские из первого взвода, из которых я помню Лакусту Григория, Пыпу Николая и Дзебу Петра. Всего было примерно человек 10-12 полицейских. Остальных полицейских по фамилии не помню. На несколько минут раньше нас подъехали к группе задержанных лесорубов полицейские, следовавшие на первой грузовой автомашине. Когда наша автомашина подъехала вплотную к первой и остановилась, то была дана команда выгружаться. Выгружались в то время и полицейские из первой автомашины. Когда мы выгружались, то в то время раздались крики со стороны задержанных лесорубов. Это полицейские начали прикладами винтовок избивать лесорубов. Я лично видел как лесорубов избивали один полицейский высокого роста из первого взвода, фамилию его сейчас затрудняюсь вспомнить, и Ваврин Павел из расчета станкового пулемета, который прибыл на первой автомашине. Полицейские ругались на лесорубов и беспощадно их избивали прикладами винтовок. Некоторые лесорубы стали затем разбегаться по сторонам, но полицейские открыли по ним огонь и часть убегавших убили. Я видел как люди падали на землю, скошенные огнем полицейских. Сколько всего человек было убито на бегу, затрудняюсь сказать. Я видел как были убиты недалеко от дороги четыре или пять человек. Два человека, как я помню, убежали. Полицейские вели по ним огонь, но не попадали и убегавшие смогли уйти на большое расстояние. Поэтому я считаю, что им удалось убежать. В числе полицейских, стрелявших по убегавшим лесорубам, я видел Лакусту Григория, Пыпу Николая и Ваврина Павла. Стреляли по убегавшим и из ручных пулеметов, но кто именно из полицейских, я сейчас не помню. У Лакусты Григория был тогда на вооружении карабин, и он стрелял по людям из карабина. Это я хорошо помню. Те лесорубы, которые не пытались бежать, продолжали стоять на шоссе. Ложили ли их полицейские на дорогу и расстреливали ли лесорубов в лежачем положении, я не могу сказать, не видел. С того места я в числе других полицейских пошел лесом по направлению к деревне Большая Губа. Шли мы цепью и прочесывали лес. При этом тянули на себе станковый пулемет. Прочесывали лес по левую сторону от шоссейной дороги примерно с полчаса, а может быть и больше. Затем мы вышли на бугор, недалеко от деревни Большая Губа, где встретились с полицейскими своего баталь-

100

она, и кто-то из командиров, кто именно, не помню, нам сказал, что наш пулеметный расчет должен следовать в направлении деревни Хатынь и догнать первую роту. Нам было сказано, что первая рота вместе с третьей ротой и подразделением эсэсовцев, прибывших на мотоциклах и автомашинах из Логойска, только что двинулись лесом в сторону Хатыни в целях преследования партизан. Вскоре мы догнали свою роту и вместе двигались на Хатынь. По пути в лесу я видел тогда командира первого взвода Мелешко Василия, у которого было обвязано лицо белой тряпкой, а точнее лобная часть головы. Двигаясь по лесу в сторону Хатыни, все подразделения нашего батальона и эсэсовцев составляли единую цепь. Шли только в одном направлении. Затем вышли на опушку леса, за которым было открытое пространство, и примерно в 300—400 метрах от опушки леса находилась деревня Хатынь. Дома ее были как бы разбросаны в одну линию. С одного конца деревни, насколько помню, со стороны Логойска дома стояли в низине, а с другого конца, со стороны Плещениц дома находились на возвышенности.

Вскоре, как вышли на опушку леса, деревню Хатынь стали брать в окружение. С одной стороны ушли эсэсовцы, а с другой - полицейские третьей роты. Оба эти подразделения пошли в обход деревни, а первая рота затем, в рассыпную, пошла прямо полем, в деревню. Когда эсэсовцы и полицейские третьей роты обошли деревню и сомкнулись, то наша рота замкнула цепь между ними с противоположной стороны. Находясь на опушке леса, когда окружалась Хатынь, я видел, как из деревни в противоположную сторону от нас начали убегать люди по два, по три человека. В это время подбежал к нашему пулеметному расчету командир взвода Слаутенко и приказал открыть огонь из пулемета по убегавшим. Первый номер расчета Щербань Семен залег за станковый пулемет и начал стрелять, но поскольку не был установлен правильно прицел в пулемете, то пули ложились поблизости от нас. Это заметили находившиеся поблизости командиры взводов Мелешко Василий и Славутенко Михаил. Они подбежали к нам и начали ругаться. Затем вместо Щербаня и меня залегли за пулемет Мелешко и Славутенко. Первый из них поставил правильно прицел и дал очередь из пулемета по убегавшим людям, а второй направлял ленту с патронами. Был ли кто-либо из убегавших убит, я затрудняюсь сказать, так как было это на большом расстоянии, приблизительно, на расстоянии до 700-800 метров. После этого Мелешко, Славутенко в числе многих других полицейских ушли в деревню. Наш пулеметный расчет был оставлен на прежнем месте на опушке леса с задачей не выпускать никого из деревни и предотвращать возможное нападение партизан из леса. Где находились другие станковые пулеметы, не знаю. Поблизости с нами их не было. Вместе со мной на посту находились Щербань Семен, Поляков Павел и Строкач Иван. На определенном расстоянии были в оцеплении деревни и другие полицейские первой и третьей рот, но кто конкретно, я сейчас не помню. Когда были на посту, то я видел, что в самой деревне находились не только полицейские нашего батальона, а и эсэсовцы в маскировочных халатах. Вскоре в деревне начали гореть дома вместе с надворными постройками. Раздавалась стрельба из автоматического оружия и одиночные выстрелы в деревне. По обстановке было всем ясно, что в деревне идет расправа с мирным населением, однако из нашего расчета никому не приходилось уходить в деревню. Находились мы на посту до самого конца и были примерно в 300-400 метрах от края деревни. На нашем участке оцепления из деревни никто не бежал и со стороны леса партизаны не наступали.

Когда мы возвращались из Хатыни в Плещеницы, то Швейко Юрий и еще ктото из полицейских первой роты, кто именно еще, не помню, которые находились в

101

самой деревне, рассказывали мне и, возможно, другим из расчета станкового пулемета Щербаня о том, что полицейские 118-го батальона и эсэсовцы всех местных жителей Хатыни загнали в один сарай и расстреляли. Тот сарай вместе с трупами и возможно некоторыми еще живыми людьми сожгли. В числе других полицейских 118-го батальона и эсэсовцев, находившихся у сарая и расстреливавших жителей деревни, Швейко и другие сослуживцы называли Иванкива Ивана и Темечко Михаила, оба они были из первого взвода Мелешко. При этом говорили, что Иванкив расстреливал людей из ручного пулемета, а Темечко - из десятизарядной винтовки. Когда мы возвращались из Хатыни, то по дороге я видел Темечко Михаила с десятизарядной винтовкой, Лакусту Григория, Иванкива Ивана с ручным пулеметом, Филиппова Василия с автоматом, Кнапа Остапа с ручным пулеметом, Лозинского Ивана, Курку, Катрюка Владимира, Ильчука, Панкива, Лещенко Василия и его расчет. Многие из полицейских 118-го батальона везли из Хатыни награбленное имущество, гнали скот. По прибытии из Хатыни на шоссейную дорогу Плещеницы—Логойск в районе деревни Большая Губа я видел майора Кернера и рядом с ним стояли Смовский, начальник штаба батальона Васюра и командир первой роты Винницкий. В то время к ним подбежала какая-то женщина в крестьянской одежде и о чем-то с ними говорила. Я был от них на близком расстоянии и понял, что женщина что-то просила у них. С того места наш батальон уехал в Плещеницы. Эсэсовцы уехали в направлении Логойска. Сколько точно было мотоциклов и автомашин у эсэсовцев, я затрудняюсь сказать, не помню.

По прибытии из Хатыни в Плещеницы на второй или третий день кто-то из моих сослуживцев, кто именно не помню, рассказывал мне о том, что оставшихся в живых лесорубов полицейские Дзеба Петр и другие доставили в Плещеницкий гарнизон и сдали якобы немецкой жандармерии. Было выяснено, что задержанные лесорубы не имели связи с партизанами, и их отпустили домой.

Хочу дополнить, что на карательную операцию по уничтожению деревни Хатынь выезжал еще пулеметчик ручного пулемета из третьего взвода первой роты Сахно. В чем выражались конкретные его действия в Хатыни, я не знаю. Вместе со мной в оцеплении его не было. Я только видел его, когда мы возвращались из Хатыни в Плещеницы. Помню, что в 118-м батальоне его называли по кличке «Махно» [...]

ЦА КГБ РБ. Арх. уг. д. № 26613. Т. 2. Л. 174-180. Заверенная копия.

№60

Из протокола допроса свидетеля Т.П. Топчего

г.Гродно                                                                                                25 апреля 1974 г.

[...] В марте 1943 года, в день убийства партизанами гауптмана Вельке, полицейскими первой и третьей рот 118-го батальона с участием эсэсовцев из Логойска была уничтожена деревня Хатынь и ее жители. В этой операции участвовала вся первая рота, в том числе командир взвода Мелешко Василий, которого я видел возле Хатыни. Вместе со мной на эту операцию выезжали из Плещениц на автомашинах Лещенко Василий, Щербань Семен и Строкач Иван.

Следуя по шоссейной дороге в сторону Логойска, за Горбатым мостом мы встретили на шоссе группу людей, которых тогда называли лесорубами. Задержанных

102

конвоировали в направлении Плещениц полицейские первого и третьего взводов первой роты, выезжавшие утром для сопровождения гауптмана Вельке. Когда мы встретились, то конвоировавшие полицейские начали избивать лесорубов прикладами оружия. Лесорубы стали разбегаться по сторонам, и полицейские открыли по ним огонь. В результате этого несколько человек было убито. Я лично видел до пяти убитых, которые лежали недалеко от дороги. У места расстрела лесорубов в числе других полицейских находились тогда командир взвода Мелешко Василий, командир отделения Думыч Григорий, пулеметчик Иванкив, Кушнир Иван и помощник командира третьего взвода Панкив. Я видел, как Иванкив из ручного пулемета стрелял по разбегавшимся лесорубам. Стреляли ли по людям Мелешко, Думыч, Панкив и Кушнир не помню. Вместе со мной к месту расстрела этих людей прибыли на автомашинах полицейские второго и четвертого взводов, в том числе Лещенко Василий, Щербань Семен и Строкач Иван. Сколько всего человек было там убито я затрудняюсь сказать, всех убитых не считал. Кто из полицейских стаскивал трупы убитых в одно место, я не видел. Знаю только, что оставшихся в живых лесорубов Дзеба и еще кто-то из полицейских, кто именно не помню, погнали в Плещеницы.

После этого события мы двинулись по лесу цепью и прибыли к Хатыни. Когда полицейские и эсэсовцы брали ее в кольцо, то из деревни в противоположную сторону от нас начали убегать люди по два, три человека. Заметив убегающих, командир взвода Славутенко приказал нашему пулеметному расчету открыть огонь по ним. Щербань Семен начал стрелять, но насколько прицел правильно не был установлен в пулемете, то пули ложились близко от нас. Это заметили Мелешко Василий и Славутенко Михаил и стали на нас ругаться. Вместо Щербаня и меня залегли за станковый пулемет они сами. Мелешко на моих глазах правильно поставил прицел и дал очередь из пулемета по убегавшим людям, а Славутенко направлял ленту с патронами. После очереди Мелешко более не видно было, чтобы люди убегали. Был ли кто-либо убит Мелешко, я затрудняюсь сказать. Это было на большом расстоянии, и мне к тому месту не приходилось подходить.

Когда Хатынь была окружена, то Мелешко Василий со своим взводом в том числе Думыч Григорий, Иванкив, Кушнир и помощник командира третьего взвода Панкив в числе других полицейских ушли в деревню. Наш пулеметный расчет был оставлен на опушке леса с задачей не выпускать никого из деревни и предотвращать возможное нападение из леса партизан. Вместе со мной на посту находились Щербань Семен, Строкач Иван и Поляков Павел. Прибыл со своим станковым пулеметом к Хатыни и Лещенко Василий. Я видел его, когда подходили к деревне. Где он находился во время расстрела жителей в деревне, не знаю. Поблизости от нашего поста других пулеметных точек не было.

Когда находившиеся в деревне каратели учиняли расправу над мирными жителями, то я слышал с поста оцепления крики людей, стрельбу, а также видел пылавшие в огне дома.

При возвращении из Хатыни полицейские Швейко Юрий и еще кто-то, кто именно, не помню, рассказывали мне, что полицейские нашего батальона и эсэсовцы загнали всех жителей в один сарай и расстреляли. Они говорили, что в расстреле людей в сарае в числе других карателей участвовали Мелешко Василий и Пасечник со своим взводом.