2020-07-12
121
Вдоль шоссе мы прошли километров пять, затем повернули влево и вышли к деревне Хатынь. Перед деревней партизаны нас обстреляли. Все каратели заняли
85
позицию перед деревней и открыли по ней огонь. По деревне стреляли из пушки, минометов, станковых и ручных пулеметов, винтовок. Я находился в составе второго взвода первой роты. Во время наступления на деревню третьей роты нашего батальона я не видел. Когда партизаны отступили, наша рота постояла перед деревней минут тридцать, затем поступила команда двигаться в нее. В деревне Хатынь я увидел эсэсовцев. Когда они прибыли, не знаю. Кернер, Смовский, Васюра приказали сгонять всех жителей деревни к сараю. Первый, третий взводы, в том числе Мелешко и Панкив, эсэсовцы сгоняли людей к сараю. Наш второй взвод, в том числе и Кушнир, стоял в оцеплении деревни и людей к сараю не сгонял. Мы стояли недалеко от сарая и я хорошо видел, что людей сгоняли Мелешко, Панкив. Васюра, Кернер, Смовский и один офицер эсэсовец находились около сарая и командовали карателями. Они же дали команду загнать всех людей в сарай, что и было сделано. После этого перед сараем установили два станковых пулемета, первыми номерами которых являлись Лещенко и Кремлев, и всех полицейских первой роты, в том числе и наш взвод. Где в это время находились полицейские третьей роты, не помню. Когда установили карателей перед сараем, стоявший рядом с Кернером, Смовским и Васюрой переводчик Лукович поджег крышу сарая, в котором было закрыто около ста пятидесяти человек: женщин, детей, стариков, мужчин. Люди начали кричать, стучать в дверь. Кернер, Смовский и Васюра приказали открыть огонь по закрытым в сарае людям. Командиры взводов приказали нам стрелять по сараю. Все находившиеся около сарая полицейские открыли огонь по закрытым в нем людям. Стреляли Лещенко, Кремлев и Строкач из станковых пулеметов, Мелешко из автомата, Панкив и Кушнир из винтовок. Субботина и Билыка я не видел. Стрелял ли Васюра я не видел, но по его, Смовского и Кернера, приказу расстреляны и сожжены жители деревни Хатынь. Я хорошо помню, что Васюра участвовал в расправе над жителями деревни Хатынь, руководил действиями всех карателей, приказывал сгонять людей в сарай, загонять в него и расстреливать. Каратели по сараю стреляли до тех пор, пока не затихли крики людей и не обвалилась крыша сарая. Все загнанные в сарай люди погибли в нем, спастись никому не удалось. После учинения расправы над жителями деревни Хатынь первую роту отвели за деревню к лесу, откуда я видел, что все дома в деревне Хатынь горели. Полагаю, что дома в деревне жгли эсэсовцы и полицейские штаба, третьей роты. Когда нас отвели к лесу, Кернер, Смовский и Васюра оставались еще в деревне и командовали находившимися в ней карателями. В тот же день к вечеру мы возвратились в Плещеницы. Кто забирал имущество в деревне Хатынь, не видел. Я знаю, что Мелешко, Панкив, Лещенко и Строкач домов в деревне Хатынь не поджигали, после совершения расправы над людьми они вместе с другими полицейскими первой роты отошли к лесу. Поджигали ли дома в деревне Билык и Субботин и лично Васюра сказать не могу, не знаю[...]
ЦА КГБ РБ. Арх. уг. д. № 26613. Т. 4. Л. 243-244, 250-253, 260. Заверенная копия.
86
№54
Из протокола допроса свидетеля О.Ф. Кнапа
пос. Кучино Пермской области 31 мая 1986 г.
[...] 22 марта 1943 года гауптман Вельке в сопровождении 1-го и 3-го взводов 1-й роты 118-го батальона выехал из Плещениц в сторону Логойска. На шоссе Плещеницы—Логойск в районе деревни Большая Губа они были обстреляны из засады партизанами, в результате чего Вельке, немец-пулеметчик Шнайдер и двое полицейских были убиты, а командир взвода Мелешко и водитель легковой автомашины легко ранены. Об этом доложил находившимся в Плещеницах Смовскому и Васюре сам Мелешко, прибыв туда. 2-й взвод 1-й роты и 3-я рота были подняты по тревоге и вместе с присоединившимися к ним жандармами и полицейскими местного гарнизона на автомашинах жандармерии выехали к месту убийства Вельке, в район Горбатого моста. Карателей возглавляли майор Кернер, Смовский и Васюра, ехавшие в легковой автомашине. Едва наша колонна проехала Горбатый мост, как ехавшие на первой автомашине полицейские внезапно открыли стрельбу. Наша автомашина, которая следовала второй, остановилась, мы спрыгнули на землю и бросились на выстрелы. Там мы увидели разбегавшихся безоружных людей в гражданской одежде, по которым полицейские из первой автомашины вели огонь. Мы также стали стрелять по убегавшим. Кто дал команду стрелять, не знаю. Все происходило, на мой взгляд, стихийно. Я также произвел по убегавшим несколько выстрелов. Беспорядочная стрельба продолжалась недолго. Вскоре по чьей-то команде она была прекращена. На залитом кровью шоссе я лично увидел не менее 10 трупов, много трупов лежало на обочинах шоссе, были убитые и в лесу, куда расстреливаемые пытались убежать. Среди погибших были мужчины, женщины и подростки. Несколько человек были ранены. Позже от сослуживцев мне стало известно, что расстрелянные нами на шоссе люди были мирными жителями, которые работали на вырубке леса вдоль шоссе, неподалеку от места засады партизан. После убийства Вельке полицейские их задержали по подозрению в сочувствии партизанам и конвоировали в Плещеницы. Оставшихся в живых лесорубов вновь построили в колонну и отконвоировали в Плещеницы. Какова их дальнейшая судьба не знаю. На месте расстрела лесорубов я видел Васюру. Принимал ли он участие в расправе над ними, мне не известно.
После расстрела лесорубов по распоряжению Смовского и Васюры полицейские 1-й и 3-й рот, а также жандармы и полицейские из Плещениц развернулись в цепь и стали прочесывать лес вдоль шоссе в направлении Логойска. Километров через 5 мы повернули влево и вышли к деревне Хатынь. У этой деревни мы встретились с эсэсовцами, которые прибыли из Логойска. В это время из деревни по нам открыли огонь партизаны. Каратели ответили стрельбой по Хатыни из всех видов оружия, в том числе и из тяжелого. Бой был скоротечным. Ввиду явного численного и огневого перевеса карателей партизаны были вынуждены оставить деревню и отступить в лес. После этого каратели беспрепятственно вошли в Хатынь. Два—три дома, подожженные, очевидно, во время перестрелки горели. Вскоре нашему взводу последовала команда расположиться в цепь полукольцом напротив ворот большого деревянного сарая, к которому полицейские первого и третьего взводов 1-й роты совместно с эсэсовцами стали сгонять жителей деревни. 3-я рота в это время оцепила Хатынь с целью предотвращения возможного нападения партизан и исключить бегство в лес кого-либо из жителей деревни. Часть полицейских 118-го батальона
87
и эсэсовцев вместе с полицейскими и жандармами из Плещениц обыскивали дома и надворные постройки, грабили имущество жителей деревни, забирали скот. Всеми действиями карателей руководили Кернер, Смовский и Васюра, а также офицерэсэсовец. Цепь полицейских, в которой находился и я, была расположена метрах в 30 от сарая. Напротив ворот сарая, перед самой цепью был установлен станковый пулемет, первым номером которого был полицейский Лещенко. После того, как всех жителей Хатыни согнали в сарай, по распоряжению командования батальона полицейские первого и третьего взводов также стали в цепь перед сараем. Кернер, Смовский, Васюра и офицер-эсэсовец находились у сарая, командовали карателями. Мне трудно судить о том, какую конкретно кто из них давал команду. Но, находясь от них в непосредственной близости, я хорошо видел, что они все четверо осуществляли руководство карательной акцией в Хатыни. После того, как все жители деревни были согнаны в сарай и заперты в нем, переводчик Лукович поджег соломенную крышу сарая. Находившиеся в нем люди стали кричать, плакать, молить о пощаде, ломиться в запертые ворота. В этот момент кто-то из командиров, уже отошедших от сарая и расположившихся у фланга цепи полицейских, дал команду открыть по сараю огонь. Все стоявшие в цепи, и я в том числе, открыли по находившимся в сарае людям стрельбу. Вместе с нами по сараю с людьми вел огонь из своего автомата Васюра. Это я видел хорошо, так как он находился в непосредственной близости от меня, не более чем в 10-15 метрах. Стреляли до тех пор, пока не обвалилась пылающая крыша сарая и не затихли крики и стоны, находившихся там людей. Всего карателями было уничтожено примерно 150 человек, в основном женщин, стариков и детей. Вся деревня, насчитывающая примерно 30 домов была сожжена, а имущество ее жителей карателями было разграблено [...]
ЦА КГБ РБ. Арх. уг. д. № 26613. Т. 11. Л. 139, 143-150. Подлинник.
№ 55—56
Показания И.Д. Петричука
№55
Из протокола допроса свидетеля И.Д. Петричука
г.Гродно 31 мая 1973 г.
[...] В частности, я припоминаю карательную операцию, во время которой была уничтожена одна деревня вместе с ее жителями в Плещеницком районе Минской области. Названия деревни я не помню. Возможно, что и ранее не знал, как она называлась. В этой операции приходилось участвовать и лично мне. По времени операция происходила в один день. Было это примерно в марте 1943 года, вскоре после того, как наш взвод третьей роты переехал из Логойска в Плещеницы. Это была первая операция, на которую я выезжал из Плещениц. Запомнилась мне данная операция еще и потому, что в тот день с утра был убит партизанами из засады шеф первой роты нашего батальона гауптман Вельке. Куда и с какой целью выезжал
88
тогда Вельке мне неизвестно. Из имевшихся в то время разговоров в батальоне знаю, что он из Плещениц следовал по шоссейной дороге в сторону Логойска в сопровождении группы полицейских первой роты и примерно в 5-7 километрах от Горбатого моста по направлению к Логойску наскочил на засаду партизан. Когда Вельке был убит, то об этом было сообщено в штаб батальона и сразу же по тревоге выбыли к тому месту все подразделения нашего батальона. В частности, выбыли вся третья рота, находившиеся в расположении батальона полицейские первой роты, командиры рот Нарядько и Винницкий, командир батальона Смовский и примерно человек 8 немцев из нашего батальона, в том числе майор Кернер и обер-лейтенант Герман. Я видел как в числе первых выехали на легковых автомашинах по шоссе в сторону Логойска Кернер, Смовский, Герман, Винницкий, Нарядько, переводчик Лукович и кто-то еще из немцев. Минометы и станковые пулеметы отправлены на повозках. Остальные каратели, в том числе и я, двигались пешком. Шли мы по шоссейной дороге Плещеницы—Логойск. Проходили Горбатый мост, где в то время стоял караульный пост нашего батальона. Как мне помнится, в карауле у Горбатого моста находилось отделение Козловского Андрея из третьей роты. Миновав Горбатый мост, мы прошли по шоссейной дороге еще некоторое расстояние, а потом стали прочесывать лес по левую сторону дороги, если смотреть по ходу нашего движения. Встречных автомашин с немцами или полицейскими нашего батальона на своем пути я не видел. Пройдя некоторое расстояние по лесу, мы прибыли в тот район, где был убит гауптман Вельке. Там уже находились тогда Кернер, Смовский, Герман, Винницкий, Нарядько, переводчик Лукович и другие полицейские из первой роты. Видел я в том районе и вырубленный лес со стороны от шоссейной дороги. Из гражданского населения там никого не видел. По дороге стояли грузовые автомашины нашего батальона. Их было три или четыре. На этих автомашинах полицейские первой роты сопровождали гауптмана Вельке. Были там и легковые автомашины, на которых приехали Кернер, Смовский и другие офицеры. Где находилась в то время легковая автомашина Вельке и его шофер я не помню. Труп Вельке, а также убитые вместе с ним полицейские из первой роты были доставлены в Плещеницы на грузовой автомашине перед объявлением тревоги. Они были доставлены полицейскими первой роты, однако кем конкретно, сейчас не помню. Грузовая автомашина, доставившая убитых, снова ушла по направлению Логойска. На ней уехало какое-то подразделение карателей. Однако кто именно уехал на этой автомашине, за давностью времени не помню.
Вспомнил я сейчас, что в нескольких метрах от того места, где был убит гауптман Вельке, находилась деревня Губа. Это была небольшая деревушка. Она стояла на горке при шоссе. Название деревни Губа я знал в период войны, так как мне часто приходилось проезжать мимо нее, выезжая в Плещеницы, когда наш взвод стоял в Логойске. Расстреливались ли тогда карателями мирные граждане на шоссейной дороге между Горбатым мостом и деревней Губа, а также в лесу, где лежал вырубленный лес, мне неизвестно. Убитых людей при проческе леса и у дороги от Горбатого моста по направлению Логойска я не видел.
После того, как третья рота прибыла в район деревни Губы, вскоре туда приехали со стороны Логойска эсэсовцы. Их было приблизительно 60-70 человек. Приехали эсэсовцы на автомашинах и мотоциклах. Когда они приехали, то я в то время находился в числе других полицейских на шоссе. Видел, что у них была одна грузовая автомашина, одна или две легковых автомашины и примерно до шести
89
мотоциклов с колясками. Все находившиеся там подразделения карателей 118-го батальона и эсэсовцев, после согласования плана действий, двинулись цепью по лесу в левую сторону от шоссейной дороги Плещеницы—Логойск, если смотреть, следуя из Плещениц на Логойск. Цель была прочесать лес и преследовать партизан, которые якобы ушли в восточном направлении после обстрела полицейских нашего батальона на шоссе. Подразделения карателей в самом начале распределились следующим образом: с левого фланга по ходу движения эсэсовцы, с правого фланга шла третья рота под командованием Нарядько, а посредине двигались первая рота под командованием Винницкого, майор Кернер, Смовский, переводчик Лукович и немцы из нашего батальона. По лесной просеке за нами ехали повозки со станковыми пулеметами и минометами. Двигались по лесу медленно. На своем пути ни партизан, ни мирного населения я не встречал. Не слышно было, чтобы и на других участках цепи карателей кто-либо встречался в лесу. Прошли лесом примерно 5-6 километров и вышли затем к одной деревне. Между опушкой леса, куда мы вышли, и деревней имелось поле. Как только вышли на опушку леса, то от Смовского и его шефа Кернера поступила команда оцепить деревню со всех сторон. Эта команда передавалась по цепи во все подразделения. Получив такую команду, третья рота пошла в оцепление деревни с одной стороны, кажется, с правой по ходу движения, а эсэсовцы стали окружать ее с левой стороны. Каратели первой роты становились в оцепление между нашей ротой и эсэсовцами, устанавливая на опушке леса минометы и станковые пулеметы. Когда мы заходили лесом, чтобы оцепить деревню, то в это время другие каратели нашего батальона открыли огонь по деревне из пулеметов и минометов. Были ли в деревне партизаны, и убегал ли кто-либо из деревни, когда каратели открыли по ней огонь, я не видел. После прекращения огня по деревне третья рота и эсэсовцы сомкнули цепь. В составе третьей роты я со своим отделением также находился в оцеплении деревни. Местные жители этой деревни находились тогда дома. Это было видно из оцепления, так как люди выходили из домов, переходили из одного дома в другой. Деревня была небольшой, с одной улицей. Дома были разбросаны. В оцеплении я находился со своим отделением примерно в 60 метрах от края деревни. Когда деревня была окружена, то я видел с поста оцепления, как в саму деревню пошли многие каратели 118-го батальона и из подразделения эсэсовцев. Пошли в деревню как командиры, так и многие рядовые полицейские нашего батальона. В частности, я видел как ушли в деревню командир третьей роты Нарядько, командир первой роты Винницкий, командир батальона Смовский, майор Кернер, обер-лейтенант Герман, переводчик Лукович, командир взвода первой роты Пасечник, каратели из первой роты Панкив, Лакуста, Катрюк, Слижук Иван, командир взвода третьей роты Гнатенко и многие другие. Видел я также, как в деревню катили станковый пулемет из первой роты. Кто конкретно из карателей катил этот пулемет в деревню, сейчас не помню. Вскоре, находившиеся там каратели стали сгонять всех жителей деревни в одно место на улице. Сгоняли всех, кто был дома, в том числе женщин, детей и стариков. Потом собранных людей каратели загнали в сарай и заперли там. Сарай этот находился примерно на середине деревни. К сараю был подкачен кем-то из карателей первой роты станковый пулемет. Находились в то время у сарая Смовский, Кернер, Винницкий, Нарядько, Герман, Лукович, Лакуста, Катрюк, Думыч и другие. Видел я также в числе этих карателей и полицейского из первой роты Кнапа. Находились у сарая и эсэсовцы в зеленых шинелях. Близко к сараю я лично не подходил, так как не имел на это раз-
90
решения. Мне и моему отделению было приказано находиться на посту оцепления и я не мог уходить с поста. Расстояние от моего поста до сарая, в который загонялись мирные люди, было примерно 250 метров. На таком примерно расстоянии я рассмотрел Смовского, Кернера, Винницкого, Германа, Нарядько, Луковича, Лакусту, Катрюка, Думыча и Кнапа среди карателей, находившихся у сарая. Находившимися там карателями и был открыт по сараю с людьми огонь. Помню, что по сараю велась стрельба из станкового пулемета длинными очередями. Раздавались как будто и взрывы гранат у сарая или дальше сарая в деревне. Почти одновременно, как была открыта стрельба, загорелся сарай с людьми. Обреченные на гибель люди стали кричать. Крики разносились по всей деревне. Каратели, не прекращая огня из пулемета, расстреливали людей в сарае. Возможно, стреляли по сараю с людьми каратели и из другого оружия, но из-за очередей станкового пулемета трудно было мне определить. Когда люди были расстреляны и сожжены вместе с сараем, то каратели нашего батальона и эсэсовцы занялись грабежом имущества. Погрузив на подводы награбленное имущество, перед отъездом каратели подожгли все дома и надворные постройки. Кто из карателей поджигал дома, я сейчас не помню. На посту оцепления я находился до того времени, когда была подожжена вся деревня и все каратели собрались к отъезду. Перед моим отделением стояла задача не выпускать никого из деревни на своем участке оцепления и не допускать проникновения партизан в деревню. На участке моего отделения из деревни никто не бежал. Не наступали и партизаны на деревню в том направлении. Кто конкретно из карателей стрелял по сараю с людьми в деревне, я сам не мог определить на том расстоянии, на котором находился от места расстрела. Но когда возвратились в этот день в Плещеницы, то командир взвода роты Гнатенко Дмитрий и кто-то еще из полицейских первой роты, находившиеся у места расстрела людей, рассказывали мне и другим сослуживцам, что по сараю с людьми стреляли обер-лейтенант Герман, Лакуста, Катрюк, переводчик Лукович и некоторые другие каратели из 118-го батальона и из подразделения эсэсовцев. Они также рассказывали, что командир батальона Смовский расстрелял из пистолета ребенка пяти—шестилетнего возраста, который вылез из горящего сарая из-под ворот и пытался бежать. Это я хорошо помню. Сколько всего людей было уничтожено в этой деревне, я не могу сказать, так как, пожалуй, никто из карателей не занимался подсчетами своих жертв. Видел, что в сарай сгоняли каратели большое количество людей, в том числе женщин и детей. Как называлась деревня, я не могу вспомнить. Был я в ней только один раз, во время этой операции. Помню, что находилась она в 5-7 километрах от шоссейной дороги Плещеницы—Логойск и деревни Губы в восточном направлении. Выезжал ли на эту операцию начальник нашего штаба батальона Васюра, я не помню [...]
ЦА КГБ РБ. Арх. уг. д. № 26613. Т. 11. Л. 133-138. Заверенная копия.
№56
Из протокола допроса свидетеля И.Д. Петричука
г.Гродно 28 мая 1986 г.
[...] Как я сейчас вспомнил, начальник штаба батальона Васюра участвовал в карательной операции по уничтожению деревни Хатынь и ее жителей в марте 1943
91
года. В тот день с утра на шоссейной дороге Плещеницы—Логойск возле дер. Большая Губа партизанами из засады были убиты гауптман Вельке и еще двое—трое полицейских из первой роты нашего батальона. Об этом было сообщено в штаб батальона и командование батальона по тревоге подняло всех полицейских, находившихся в расположении батальона. В район случившегося выбыли тогда первыми на автомашине немцы Кернер, Герман, командир батальона Смовский, начальник штаба Васюра, командиры рот Винницкий и Нарядько. Это я сам видел. Вслед за ними выбыли на операцию полицейские первой и третьей рот, в том числе и мое отделение в полном составе. Шли мы пешком, некоторые ехали на повозках с тяжелым оружием. Везли туда станковые пулеметы, минометы, пушки. Когда мы прибыли к месту назначения, то я видел на шоссейной дороге у Большой Губы командира батальона Смовского, начальника штаба батальона Васюру, командиров рот Нарядько и Винницкого, немцев Кернера, Германа. Вскоре к нам подъехали со стороны Логойска на автомашине и мотоциклах немцы-эсэсовцы. Затем поступила команда от наших командиров рот Нарядько и Винницкого следовать цепью в восточном направлении в Хатынь. Роты развернулись и пошли цепью по лесу в этом направлении. По лесной дороге вслед за нами везли станковые пулеметы, минометы, тянули пушки. Когда вышли на опушку леса, откуда была видна впереди деревня Хатынь, то поступила команда обойти деревню с обоих флангов и взять ее в оцепление. Такая команда исходила от штаба нашего батальона, а ее передавал в роте командир Нарядько. Наша рота шла для оцепления Хатыни с правого фланга, и в это время по самой деревне с опушки леса был открыт огонь из станковых пулеметов и минометов. Когда огонь прекратился, то полицейскими первой и третьей рот, а также эсэсовцами Хатынь была оцеплена плотным кольцом. В то время в ней находились жители. Вошли в деревню Кернер, Смовский, Васюра и эсэсовские офицеры. От них поступила команда согнать жителей деревни в один сарай, что и было сделано полицейскими. Сгоняли в сарай всех, кто был обнаружен в Хатыни. Эту деревню назвали партизанской, хотя партизан в ней я не видел. Когда одна часть полицейских из первой и третьей рот сгоняли жителей в сарай, то вторая часть полицейских разошлась по дворам и занялась грабежом. Полицейские грузили на подводы хлеб, скот и другое имущество, представлявшее ценность. Я со своим отделением был в оцеплении Хатыни, но, как командир отделения, все время не стоял на одном месте. По цепи я переходил в другие места, разговаривал с командирами других подразделений, подходил близко к сараю, в который загонялись жители деревни. Тогда я видел около сарая командира батальона Смовского, начальника штаба батальона Васюру, немцев Кернера, Германа, командиров рот Нарядько и Винницкого. Там находились и другие полицейские нашего батальона, а также эсэсовцы. Когда женщины, дети и другие жители Хатыни были заперты в сарае, то сарай стали забрасывать полицейские гранатами. Гранаты взрывались, из сарая раздавались крик и плач людей. Затем по сараю был открыт ружейно-пулеметный огонь. Картина была жуткой. В то время я видел, как от сарая в сторону леса бежал ребенок лет 6-7 и был убит выстрелом в него. От чьей пули он был убит я не могу точно сказать, но по возвращении в Плещеницы были разговоры среди полицейских батальона, что по бежавшему ребенку стрелял либо Смовский, либо кто-то другой, стоявший вместе с ним около сарая. Сарай потом был подожжен. Вскоре были подожжены и другие постройки Хатыни. К нашему отъезду вся деревня горела. Сейчас я ознакомился со своими показаниями, которые давал 31 мая 1973 года на
92
допросе в Управлении КГБ БССР по Гродненской области по делу Лакусты и других. Я тогда давал показания об операции по уничтожению Хатыни и ее жителей. Эти свои показания я подтверждаю с учетом тех уточнений и дополнений, которые показал сегодня на допросе. Как сейчас на допросе вспомнил Васюра был на этой операции [...]
ЦА КГБ РБ. Арх. уг. д. № 26613. Т. 11. Л. 122-126. Подлинник.
№ 57—58
Показания СП. Мышака
№57
Из протокола допроса свидетеля СП. Мышака
г.Гродно 23 июля 1973 г.
[...] В феврале—марте 1943 г., месяц точно не помню, но еще лежал снег, один или два взвода, хорошо не помню, сопровождали выехавшего на легковой автомашине или проверять телефонную связь, или в Логойск немецкого офицера в звании гауптман по фамилии Вельке. Взводы выехали на грузовых автомашинах. Какие взводы выезжали, не помню. Хорошо помню, что с гауптманом выезжал, а может и командовал, выехавшей группой полицейских лейтенант Мелешко Василий. Они ехали по шоссе в сторону Минска. Километрах в 6-7 за Горбатым мостом они были обстреляны партизанами из засады, а Вельке, еще одного немца, пулеметчика ручного пулемета, фамилию его забыл, партизаны убили. Шоферу легковой автомашины осколками разбитого лобового стекла поцарапало лицо. Легко ранили Мелешко. Я с ними не выезжал, обстоятельств обстрела Вельке и сопровождавших его полицейских, а также поведения полицейских в момент и после обстрела, не знаю. Помню, что в расположение кто-то приехал на грузовой автомашине и сообщил, что партизаны обстреляли выехавшие взводы и убили Вельке. В связи с этим все находившиеся в поселке Плещеницы подразделения 118-го батальона были подняты по тревоге и на прибывших из жандармерии 4 автомашинах выехали к месту боя. В составе 3-й роты выезжал туда и я. Ехал я на второй автомашине. Полицейские разместились на машинах не по подразделениям, а кто на какую сел. Со мной на одной автомашине, помню, ехали Солоп Сергей, Шумейко, Котов, Субботин Георгий, Шульга. Других не помню. На первой автомашине ехали Билык, Сторожук, Гнатенко, рядовые Хачатурян, Абдуллаев, Набережный, Филиппов и другие, которых сейчас не помню.
Проехав Горбатый мост, примерно по середине пути от Горбатого моста до места засады, мы встретили группу гражданских лиц в окружении полицейских, выезжавших сопровождать Вельке. Лакуста, Катрюк шли с конвоем. Мелешко сзади ехал в кузове грузовой автомашины и стоял за установленным на кабине ручным пулеметом. При подъезде нашей колонны к этому шествию, гражданские лица стали разбегаться кто куда, в лес. Мелешко начал расстреливать их в упор из ручного
93
пулемета. Стрелял по убегавшим из автомата и Лакуста. По убегавшим открыли огонь и остальные конвоиры. Присоединились к ним соскочившие из автомашины Субботин Георгий, Солоп Сергей, Шумейко. Стреляли и другие соскочившие из машины, но я всех не запомнил. Я тоже соскочил с машины, но по убегавшим не стрелял. Я лично видел, как Нарядько из пистолета добил раненого. В конечном итоге много гражданских было убито. Возможно, некоторым удалось бежать. Когда эта кровавая расправа с невооруженными гражданскими лицами окончилась, мы, в том числе и группа Мелешко, поехали дальше к месту обстрела партизанами группы Вельке. Прибывшие с нами местные полицейские оставшихся в живых гражданских повели в Плещеницы. Им было придано и несколько наших полицейских, но кто, не помню. Убито было около 15-20 человек, столько же примерно осталось в живых. Убитых и оставшихся в живых я не считал и точно их количество назвать не могу. Позже со слов сослуживцев я узнал, что гражданские лица работали в лесу недалеко от места обстрела партизанами группы Вельке, их задержали полицейские из сопровождавших Вельке взводов 1-й роты нашего батальона. Оставшихся в живых лесорубов, как мне кто-то говорил, отпустили по домам, так как не была установлена их принадлежность к партизанам. Расстрел лесорубов был произведен прямо на шоссе и в кювете. Лесорубы стали разбегаться, и по ним был открыт огонь в упор со всех видов оружия. Поэтому немногим удалось сбежать в кювет.
Когда мы прибыли к месту боя, там стояли автомашины и мотоциклы прибывших из Логойска эсэсовцев. Наших там никого не было. Рассыпавшись в цепь, все каратели пошли прочесывать лес, левую сторону шоссе, если ехать со стороны Плещениц. Расположение карателей в цепи не помню. Я лично шел с первым или вторым взводом третьей роты. По лесу прошли километров 5-6. Вышли к селу, которое стояло поперек нашему движению. Во время движения к селу я слышал несколько выстрелов, однако кто и по ком стрелял не знаю, убегавших из села людей не видел. Каратели село оцепили со всех сторон. Командир первого взвода третьей роты, его фамилия якобы Гнатенко, провел третью роту через село на противоположную сторону под лес, приказал рассредоточиться в цепь и никого не выпускать из села, и не пускать в село. В случае, если кто попытается бежать - стрелять. Названия села не знаю, но на местности смогу его показать. Командир 3-й роты Нарядько остался с группой офицеров в центре села около сарая. Я помню, что около сарая стояли Смовский, Васюра, Винницкий, Мелешко, Нарядько, Билык, Лукович. К ним потом ушел Гнатенко. Недалеко от офицеров стояла первая рота нашего батальона.
Находясь в оцеплении в 30-50 метрах от села в центральной его части, я хорошо слышал крики и плач женщин, детей. Видел, как прибывшие из Логойска эсэсовцы сгоняли жителей села к сараю. Хорошо видел, что по селу ходили полицейские 118-го батальона Солоп Сергей, Филиппов, Катрюк. Ходили и другие, но сейчас не помню кто. С моего места видно было только, как людей гнали к сараю. Сам сарай закрывался домами и не видно было, что делается около него. Я слышал в ближайшем доме крик ребенка. Стоявшему рядом со мной полицейскому, фамилии его не помню, предложил пойти вместе со мной в дом и посмотреть, что там происходит. В это время в конце села со стороны Плещениц загорелось несколько домов. Мы поняли, что деревню будут сжигать. Когда я и стоявший рядом со мной полицейский вошли в дом, из которого слышен был крик ребенка, то увидели на кровати молодую женщину с прижатым к груди младенцем. Она нас сильно испугалась, стала громко кричать, просила не убивать ее. Я сказал, чтобы она переста-
