2020-07-12
124
122
ны, дети, старики. После расправы над жителями я видел, что в деревне несколько домов горело. Но в деревне оставались еще эсэсовцы, которые полностью сожгли деревню Хатынь. В тот же день мы возвратились в Плещеницы. Мелешко по находившимся в сарае людям стрелял из имевшегося у него на вооружении немецкого автомата. Панкив и Кушнир - из винтовок. Лещенко и Строкач - из станковых пулеметов. Билык и Субботин тоже участвовали в этой операции. Во время наступления на деревню Хатынь Билык стрелял по ней из пушки, а Субботин - из миномета. Чем они занимались в деревне, не знаю. Субботин, Билык, Лещенко, кроме того, на вооружении имели винтовки. У Билыка был и пистолет [...]
ЦА КГБ РБ. Арх. уг. д. № 26613. Т. 4. Л. 170, 179-182, 187. Заверенная копия.
№70
Из протокола допроса свидетеля И.М. Лозинского
г.Минск 20 июня 1974 г.
[...] В марте 1943 года после убийства партизанами немецкого офицера Вельке на шоссейной дороге Плещеницы—Логойск по приказанию Мелешко Василия полицейские первого и третьего взводов первой роты с участием Панкива и Литвина задерживали и выгоняли на дорогу мирных граждан, занимавшихся вырубкой леса. В этом приходилось участвовать и мне. Дав указания полицейским задержать лесорубов, сам Мелешко на одной грузовой автомашине в срочном порядке уехал в Плещеницы для доклада в штаб батальона об убийстве гауптмана Вельке и других полицейских. Задержанных лесорубов полицейские гнали по дороге в сторону Плещениц. Когда отошли от места задержания примерно на один—полтора километра, то нам встретилась грузовая автомашина с полицейскими первой роты, прибывшая из Плещениц. В кабине сидел Мелешко. В это время лесорубы стали разбегаться и по ним полицейские открыли огонь. Стреляли по лесорубам многие полицейские из числа конвоировавших и прибывших на автомашине вместе с Мелешко. Стреляли ли по лесорубам сам Мелешко, Панкив и Литвин, я затрудняюсь сказать, но все они при этом были. Сколько человек там было убито, я не могу сказать. Видел я около семи трупов убитых лесорубов. Часть лесорубов осталась в живых, и после этого кто-то из полицейских первой роты, кто именно не помню, погнал их в Плещеницы.
|
|
|
В тот же день полицейскими первой и третьей рот 118-го батальона и эсэсовцами была уничтожена деревня Хатынь вместе с ее жителями. Находясь в самой Хатыни, я видел в деревне начальника штаба Васюру, Смовского, Винницкого, Кернера, Мелешко. Они давали указания подчиненным командирам сгонять жителей деревни в сарай. По их приказанию полицейские первой роты, в том числе Панкив со своими подчиненными полицейскими и Литвин, выгоняли людей из домов и в общей массе загоняли в сарай. Это же приходилось делать мне и другим полицейским первой роты. Когда людей загнали в сарай, то кто-то из полицейских запер дверь снаружи и поджег соломенную крышу сарая. Перед сараем со стороны дверей по указанию Кернера начальником штаба Васюрой и Винницким была проставлена полукругом цепь полицейских из первой роты, примерно в 30 метрах от сарая.
|
|
|
123
Справа и слева цепи были установлены два станковых пулемета с обращением стволов на сарай. Позади цепи находились Кернер, Смовский, Мелешко, Васюра, Винницкий и другие офицеры, а также немцы. Затем кто-то из них дал команду стрелять и был открыт ружейно-пулеметный огонь по сараю с людьми. В числе других полицейских находились в цепи и стреляли в сторону сарая Панкив и Литвин из нашего взвода. Стреляли по сараю с людьми и с обоих станковых пулеметов. Это я видел, так как мне самому приходилось там быть и принимать в этом участие. Помню, что один станковый пулемет, из которого велся огонь по сараю, был расчета Лещенко. Об этом я знаю из разговоров полицейских при возвращении в Плещеницы. Кто из этого пулемета вел огонь по сараю с людьми, сам Лещенко или кто-либо другой, я затрудняюсь сейчас сказать, не помню. Из какого подразделения был установлен там второй станковый пулемет, не знаю, но видел я два станковых пулемета. Огонь по сараю с людьми велся примерно минут десять. Убегавших из сарая людей я не видел. Все, кто был в сарае, погибли. После расправы с людьми полицейскими были подожжены дома с надворными постройками. Кто конкретно из полицейских первой роты поджигал там постройки, я сейчас не помню [...]
ЦА КГБ РБ. Арх. уг. д. № 26613. Т. 4. Л. 216, 218-221, 230. Подлинник. Рукопись.
№71
Из протокола допроса свидетеля М.Д. Курки
г.Минск 24 июня 1974 г.
[...] Когда батальон стоял в Плещеницах, то группа полицейских первой роты во главе с командиром взвода Мелешко выезжала для сопровождения гауптмана Вельке в направлении Логойска. В этой группе был и я. На шоссейной дороге Плещеницы—Логойск мы наскочили на засаду партизан и Вельке был убит партизанами. Было убито и несколько полицейских из числа украинцев. После этого по приказанию Мелешко, как старшего командира, полицейские задержали большую группу мирных граждан, занимавшихся в том районе вырубкой леса, выгнали их на шоссейную дорогу и стали конвоировать в сторону Плещениц. Среди полицейских, которые задерживали и конвоировали лесорубов, был и я. Когда от первоначального места мы прошли некоторое расстояние, конвоируя лесорубов, то навстречу нам подошла со стороны Плещениц грузовая автомашина с полицейскими из нашего батальона. Кто конкретно из полицейских приехал на автомашине, сейчас я не помню. Когда мы встретились с автомашиной, лесорубы стали разбегаться по сторонам в лес. В это время поднялся шум. Полицейские открыли стрельбу по лесорубам и многих убили. Находясь там, я видел, что в числе других полицейских по лесорубам стреляли командир взвода Мелешко из автомата и полицейский из первого взвода Иванкив из ручного пулемета. Мелешко появился и был возле нас тогда, когда мы встретились с грузовой автомашиной. Возможно, он и приехал на этой автомашине. Сколько всего было убито лесорубов я затрудняюсь сказать. Видел я на том месте на обочине дороги человек 10-12 убитых и несколько раненых. Кто-то из полицейских, кто именно не помню, раненых лесорубов на дороге добивал. При
124
этом находился и Мелешко, как старший командир. Затем с того места я ушел и как поступали с трупами убитых, не знаю. Оставшихся в живых лесорубов кто-то из полицейских угнал после в направлении Плещениц.
|
|
|
В тот же день, после расстрела лесорубов, я в составе первой роты 118-го полицейского батальона был в деревне Хатынь Плещеницкого района. Видел я в Хатыни, как полицейские нашего батальона с участием всей первой роты согнали жителей деревни в один сарай и расстреляли, сарай сожгли. В момент расстрела людей, а также когда их загоняли в сарай, я видел возле сарая в числе полицейских командира своего взвода Мелешко и начальника штаба батальона Васюру. Когда людей загоняли в сарай, Мелешко и Васюра там суетились и давали свои указания полицейским. Что конкретно они говорили, я сейчас не помню. Оружейно-пулеметный огонь по закрытым в сарае людям был открыт полицейскими тогда, когда загорелась крыша сарая. Стреляли многие полицейские первой роты, которые находились в цепи возле сарая, в том числе и наш взвод. Стреляли ли сами Мелешко и Васюра сказать не могу, не видел. Находились ли в то время возле сарая Лещенко и Кушнир, не помню. Позже, когда людей расстреляли, я видел в Хатыни Кушнира и Лещенко со станковым пулеметом. В чем конкретно выражалось их участие в совершенных злодеяниях в Хатыни, сказать не могу. Перед уходом дер. Хатынь полицейскими нашего батальона была сожжена [...]
ЦА КГБ РБ. Арх. уг. д. № 26613. Т. 4. Л. 270-278. Подлинник. Рукопись.
№72
Из показаний подсудимого В.А. Мелешко на заседании Военного трибунала КБВО
г.Минск 13 мая 1975 г.
[...] В марте 1943 года, числа не помню, возможно и 22 марта, как указано в обвинительном заключении, я со своим взводом выезжал из поселка Плещеницы в сторону Логойска. Целью поездки было обеспечение работы по восстановлению линии телефонной связи, нарушенной партизанами.
Тогда с нами вместе выезжал и 3-й взвод 1-й роты вместе с командиром взвода Пасечником. С нами был и шеф нашей роты немец Вельке.
Я, Вельке, ручной пулеметчик Шнайдер (он из фольксдойче) и шофер Хоптенец ехали на легковой автомашине, а остальные полицейские - сзади на трех грузовиках. Вельке сидел впереди с шофером, а я со Шнайдером - на заднем сидении.
|
|
|
Примерно на половине пути между Плещеницами и Логойском мы увидели более 30 человек, а возможно и 50, лесорубов, работавших слева у шоссе по ходу нашего движения. Когда мы проехали их и успели отъехать километра полтора— два, с возвышенности из леса из засады партизаны обстреляли нашу легковую машину. Немец Вельке и пулеметчик Шнайдер были убиты, а шофер Хоптенец ранен осколками лобового стекла. Я не был ранен, выскочил из машины и спрятался за задним колесом машины. Вельке и Шнайдер не сразу были убиты. Вельке сначала был ранен в правую руку, ему пальцы пулей перебило. Он все пытался вынуть пи-
125
столет из кобуры, но не смог этого сделать. Потом он с большими от ужаса глазами побежал по открытому месту, там и настигла его вторая пуля. Шнайдер тоже вначале был ранен, залег рядом со мной сзади машины. Он просил меня перевязать его, но у меня нечем было. Тогда он попытался вести огонь из ручного пулемета, тут он и был убит. Грузовые машины, которые от нас отстали, тоже остановились, полицейские выскочили из них и залегли вдоль шоссе, затем открыли огонь по тому месту, где была засада. Находившийся там командир отделения моего взвода Данько тоже был убит, когда пытался продвигаться по кювету вперед.
Когда все утихло, мы прочесали то место, откуда стреляли партизаны, но их там уже не было, мы только обнаружили стреляные гильзы.
Когда партизаны прекратили обстрел, я перевязал Хоптенца, раненого осколками лобового стекла в лицо и голову, приказал собрать трупы убитых. Вельке положили в легковую машину, а остальные трупы полицейских погрузили в грузовую машину.
Я никакого ранения не получил, не имел никаких повреждений. Это легко проверить. Я и следователю говорил - проверьте, если было ранение, то остались следы его. Не было поэтому у меня и повязки на голове. У Хоптенца была повязка, я его перевязывал.
Поскольку из оставшихся командиров я был старшим, то я дал команду задержать лесорубов, которых мы видели недалеко от места засады. Так я сделал потому, что у меня возникло подозрение о связи этих людей с партизанами, так как засада была недалеко от них, и они, возможно, знали о ней, но не предупредили нас. Я приказал отконвоировать лесорубов в Плещеницы в жандармерию, чтобы там выяснили, не имели ли они связи с партизанами и нет ли среди них партизан. Полицейские стали выгонять лесорубов на шоссе, при этом били прикладами, ругали. Когда всех лесорубов собрали на шоссе, я дал команду Пасечнику конвоировать их в Плещеницы, а сам на грузовой автомашине поехал туда, чтобы сообщить о случившемся.
Прибыв в Плещеницы, я доложил командиру батальона Смовскому и начальнику штаба батальона Васюре обо всем. Была объявлена тревога. Все оставшиеся в батальоне полицейские, кроме охраны, во главе с командирами на автомашинах поехали к месту убийства Вельке и других полицейских. Я тоже поехал с ними. Всего было 4-5 грузовых автомашин, я ехал в кабине первой автомашины. Все были возбуждены.
Мы проехали так называемый Горбатый мост и примерно через 3 километра за ним встретили своих полицейских, которые конвоировали лесорубов. Когда мы приблизились к ним, ехавшие на автомашинах полицейские бросились к лесорубам и начали их избивать, сразу стрельба раздалась. Те начали разбегаться. Тогда конвоировавшие и вновь приехавшие полицейские открыли по лесорубам огонь из ручных пулеметов и винтовок.
В результате карателями было убито много лесорубов. Сколько точно не знаю, возможно, и 26 человек, как указано в обвинительном заключении. Я видел в кювете у шоссе не менее 16 трупов. Я лично по лесорубам не стрелял и такой команды не давал.
Оставшихся в живых лесорубов собрали и под конвоем направили в Плещеницы. Конвоировали их полицейские моего взвода, которых я выделил по приказанию командира батальона. Были ли раненые среди лесорубов, я не помню. Не видел, чтобы кто-либо из полицейских добивал раненых лесорубов. Я лично в них не стрелял и не достреливал раненых. Когда я выскочил из машины и подошел к лесорубам,
126
то полицейские уже в них стреляли, в том числе стрелял в них из моего взвода Иванкив из ручного пулемета. После обстрела нас партизанами и убийства Вельке старосту среди лесорубов я не видел и с ним не разговаривал, он ко мне не обращался.
Остальные каратели остались, в том числе и я с частью своих полицейских, и поехали к месту, где был убит Вельке. Это было примерно в 13-14 часов. Вскоре к нам на помощь из Логойска прибыло подразделение СС. Командование нашего батальона и подразделения СС посовещались и решили двигаться дальше. В обсуждении плана операции я не участвовал. Полицейские нашего батальона двинулись с правой стороны шоссе. Эсэсовцы - вдоль шоссе слева, а в общем было направление на деревню Хатынь. Только тогда я не знал названия этой деревни, узнал впоследствии.
В 17 часов 40 минут председательствующий объявил перерыв судебного заседания до 9 часов 30 минут 13 мая 1975 года.
В 9 часов 30 минут 13 мая 1975 года председательствующий объявил судебное заседание продолженным.
Продолжение показаний подсудимого Мелешко
Всего на Хатынь тогда наступало 150-160 полицейских нашего батальонаи 100 человек эсэсовцев.
Как я понял, мы стали двигаться в направлении Хатыни в связи с тем, что в ту сторону ушли партизаны.
Я со своим взводом двигался в том направлении, которое указал командир роты Винницкий. В том же направлении двигались и другие полицейские. Как только мой взвод вышел из леса, показалась поблизости деревня, из которой начали убегать люди. Кто были эти люди - местные жители или партизаны, - не знаю. Командир роты Винницкий приказал открыть огонь по убегавшим людям и по самой деревне. Выполняя приказ командира роты, я скомандовал полицейским своего взвода стрелять и сам стрелял из винтовки СВТ по убегавшим людям, которые находились от нас в 500-600 метрах. Когда вошли в деревню, я видел только труп женщины, у которой командир отделения моего взвода Катрюк забрал пистолет. Но полицейские говорили, что было убито в деревне несколько человек.
По деревне и убегавшим людям велся сильный огонь из всех видов оружия, в том числе из станковых и ручных пулеметов и миномета. Поэтому невозможно сказать, кем конкретно из карателей были убиты те люди.
Когда вошли в деревню, то поступила команда - всех жителей Хатыни собрать в центр деревни. Такую команду я получил от Винницкого и, в свою очередь, приказал своему взводу. Мои подчиненные стали ходить по домам и выгонять людей. Я лично находился на улице, контролировал действия своих подчиненных. Сам же в дома не заходил и людей оттуда не выгонял.
Людей собрали на улице в центре деревни, где находилось командование батальона и эсэсовцы. Затем я получил от Винницкого команду конвоировать собранных жителей - стариков, женщин и детей - к сараю, стоявшему неподалеку. Я такой приказ дал командирам отделений Лакусте и Катрюку, которые стали с подчиненными конвоировать жителей к сараю. Я тоже с подчиненными шел туда. Людей загнали в сарай, дверь закрыли. Стало ясно, что их будут уничтожать. Непосредственно в сарай я людей не загонял и не приказывал это делать своим подчиненным. По приказу Винницкого я выставил в оцепление сарая полицейских своего взвода. В оцеплении находились и другие каратели. Там же, возле сарая, находились
127
Смовский, Васюра, Кернер и другие. Я недолго побыл около них, а затем по указанию Винницкого пошел к своим подчиненным в оцепление.
Тут загорелся сарай с людьми. Поджег его переводчик штаба Лукович. Люди в сарае стали кричать, просили о пощаде, слышались вопли, жуткая была картина, страшно было слушать. Выломали дверь из сарая, выскочил горящий человек. Тогда Кернер приказал открыть по сараю огонь. Мне такой приказ дал Винницкий, а я передал его своим подчиненным. Все каратели, стоявшие в оцеплении, стали стрелять в людей, находившихся в сарае, стреляли и из двух станковых пулеметов, которые были установлены по обе стороны сарая. Из одного стрелял пулеметчик Лещенко. Мои подчиненные тоже стреляли из винтовок. Я лично не стрелял, хотя у меня и была винтовка СВТ, я не мог стрелять по безоружным, ни в чем не повинным людям. Все согнанные в сарай люди - в основном женщины, старики и дети более 100 человек были расстреляны и сожжены.
Имущество жителей разграбили эсэсовцы и полицейские 3-й роты. Мой взвод в этом не участвовал. Затем все дома и постройки Хатыни были сожжены. Вторая рота нашего батальона в этой операции не участвовала, так как она тогда в Плещеницах не находилась.
Сколько жителей было убито тогда в Хатыни, - не знаю, но более 100 человек. Возможно и 149 человек, как указано в обвинительном заключении. Также не знаю, сколько было сожжено домов, вся деревня была сожжена. Это было 22 марта 1943 года - в тот же день, когда были расстреляны лесорубы. Расправа началась в послеобеденное время, а к вечеру все закончилось и мы возвратились в Плещеницы. Как я понял, уничтожили жителей и деревню Хатынь в отместку за убийство партизанами немца капитана В ельке [...]
ЦА КГБ РБ. Арх. уг. д. № 26613. Т. 7. Л. 45, 55-60. Ксерокопия.
№73
Из протокола допроса свидетеля М.И. Хоптенца
г.Гродно 24 июня 1986 г.
[... ] В марте 1943 года большая группа полицейских во главе с немцем гауптманом Вельке на легковой и трех грузовых автомашинах выехали в направлении поселка Логойска из поселка Плещеницы. Откуда батальону были приданы грузовые автомашины, не знаю, ими управляли шоферы-немцы. Легковой управлял я. В моей автомашине ехали Вельке и один лейтенант из украинцев, которого называли заместителем командира роты. Фамилии лейтенанта не знаю. С какой целью совершался выезд, я не знаю. Говорили, что поехали проверять телефонную связь. Из Плещениц мы выехали в таком порядке: впереди грузовая автомашина, за ней я на легковой, следом за мной еще две грузовых автомашины с полицейскими. Помню, что на первой автомашине на кабине был установлен ручной пулемет. Проехав некоторое расстояние от Плещениц, шедшая впереди грузовая автомашина остановилась. У нее отказал бензонасос. Вельке или лейтенант, кто не помню, приказали ручному пулеметчику с пулеметом пересесть в мою автомашину, что он и сделал. Колонна дви-
128
нулась дальше. Хорошо помню, что как только моя автомашина начала спускаться с бугра на шоссе, из лесу по нашей автомашине был открыт огонь. Стреляли с левой стороны шоссе. Вельке приказал мне остановиться. В этот самый момент пули попали в лобовое стекло, которое разбилось. Осколками стекла засыпало мне глаза. Все мы выскочили из автомашины. Вельке стал убегать от автомашины по полю и был убит. Пулеметчик залег в кювете впереди автомашины и тоже был убит. Я лег за переднее колесо, лейтенант - за заднее. Лейтенант из имевшейся у него десятизарядной винтовки открыл огонь в ту сторону, откуда мы были обстреляны. Я стрелять не мог, так как протирал глаза и во время протирания порезал их. У меня винтовки не было, вооружен был пистолетом. Вступили в бой и ехавшие на грузовых автомашинах полицейские. Несколько полицейских пытались пробиться к нам на помощь, но были убиты. Перестрелка, как мне показалось, длилась долго. Партизаны ушли. После боя лейтенант перевязал мне глаз, приказал погрузить труп Вельке в легковую автомашину и отвезти его в расположение батальона в поселок Плещеницы. Я один, без сопровождения, повез труп Вельке в Плещеницы. Куда ушел лейтенант с полицейскими, не могу сказать, но, когда я уезжал, они оставались на месте боя. Полицейские были возбуждены, злы, находились в замешательстве, испуге. Когда я отъезжал, грузовых автомашин на месте боя уже не было. Куда они девались не могу сказать: или не видел, или не обратил внимания, куда они уехали. Следуя в Плещеницы, я по дороге ни выезжавших с нами полицейских, ни гражданских лиц не видел. Полицейские остались на месте боя. Уже подъезжая к Горбатому мосту со стороны поселка Логойска, я встретил две или три грузовых автомашины, двигавшиеся из Плещениц. Были ли то те автомашины, которые везли сопровождавших нас полицейских или другие, не могу припомнить. В автомашинах ехали командиры батальона Кернер и Смовский, другие офицеры и рядовые полицейские. Как они узнали о случившемся, не могу сказать. Были позже разговоры, что телефонисты залезли на столб и позвонили в батальон, доложили об убийстве Вельке и других. Когда я встретил грузовые автомашины, последние остановились. Это же сделал и я. Кернер подошел к моей автомашине, посмотрел труп Вельке, приказал мне везти его в Плещеницы в расположение батальона. О случившемся меня не расспрашивал. С Кернером стояли и другие командиры батальона, но в настоящее время - не помню кто. Я сразу уехал. Когда я привез труп Вельке в расположение батальона и остановился возле штаба, оттуда вышел высокий худой немец в звании оберлейтенанта, он или работал в немецком штабе, или был его начальником, распорядился вынести труп Вельке из автомашины. Где его положили, не знаю, так как я сразу ушел в свою комнату и оттуда не выходил. Находясь в своей комнате, я слышал как привезли в расположение батальона трупы убитых полицейских, но из комнаты не выходил. У меня резали глаза, не мог смотреть. Никого из офицеров-украинцев в батальоне, когда привез труп Вельке, я не видел. Правда, я почти не находился на улице. Все время лежал в своей комнате. Кажется, один из проживавших со мной переводчиков сказал мне, что в расположение батальона пригнали заложников - лесорубов, которые должны знать, кто обстрелял нас. Я понял, что привели в батальон тех лесорубов, которых я видел, следуя по шоссе до нападения партизан. Я видел человек десять, стоявших около дороги с пилами и топорами. Через окно я видел лесорубов. Они были в гражданской одежде. Были ли среди них женщины, не помню. Кто, когда, при каких обстоятельствах задержал и доставил в расположение батальона лесорубов-заложников, не знаю. В тот же день Кернер возвратился
129
в батальон. Приехал ли он один или возвратились все полицейские, не помню. Кернер зашел ко мне в комнату и сказал, что на следующий день меня отправят самолетом в Минск, в госпиталь. И действительно, на следующий день меня отправили самолетом в город Минск. Когда я уезжал из расположения батальона, то уже видел Смовского и других командиров батальона, выезжавших к месту убийства Бельке и других. Поэтому полагаю, что они возвратились в день выезда. Были ли совершены какие-либо злодеяния полицейскими батальона в день убийства Бельке, расстреливались ли работавшие в лесу граждане, сжигалась ли деревня Хатынь, и уничтожались ли ее жители, не знаю. Результатами выезда не интересовался. Мне было недотого[...]
ЦА КГБ РБ. Арх. уг. д. № 26613. Т. 11. Л. 254, 257-260. Подлинник.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ПАМЯТЬ
№74
Письмо министра культуры БССР М.А. Минковича22 секретарю ЦК КПБ П.М. Машерову23 с предложениями по увековечению памяти погибших воинов и партизан, жертв фашизма
30 декабря 1965 г.
На территории Белоруссии проделана значительная работа по благоустройству и увековечению памяти погибших воинов и партизан в годы Великой Отечественной войны. Особенно эта работа активизировалась в период подготовки к празднованию 20-летия освобождения Белоруссии и 20-й годовщины со дня разгрома немецко-фашистских захватчиков. Вместе с этим имеется еще много знаменательных мест: мест боевых действий партизан и воинских частей с немецкими захватчиками, мест массового захоронения жертв фашизма, сожженные деревни и люди, которые до сих пор не изучены и не увековечены.
В целях увековечения памяти жертв фашизма и сожженных деревень, воинов и партизан, павших в боях за свободу и независимость нашей Родины, активной деятельности подпольщиков, мест стоянок партизанских бригад и соединений, мест боев партизан и воинов Советской Армии с немецко-фашистскими захватчиками, считаем необходимым:
— во всех городах республики установить обелиски с перечнем на них воинских частей и партизанских бригад, принимавших участие в освобождении этих городов;
— выявить места крупнейших сражений Советской Армии и партизан, прежде всего, в Витебском, Бобруйском и Минском «котлах». Установить обелиски в этих местах в честь одержанных побед над фашистской армией;
— выявить места дислокации и боев партизанских бригад, крупных диверсий, размещение в городах подпольных организаций и явочных квартир и установить на них мемориальные доски;
— установить скульптуры на местах гибели Героев Советского Союза;
— выявить все населенные пункты, полностью сожженные фашистами и установить обелиски с указанием количества уничтоженных в них местных граждан, а также установить имена жертв фашизма;
— установить обелиски или мемориальные доски в местах дислокации подпольных обкомов КПБ, обкомов ЛКСМБ и редакций областных газет;
— выявить населенные пункты, которые были полностью сожжены, но после войны возрождены, и установить памятные обелиски;
— восстановить партизанский лагерь в лесу у д. Колодино Дзержинского района, где дислоцировались бригады «Беларусь» и «Буревестник». Превратить лагерь в филиал музея истории Великой Отечественной войны;
— на месте бывшей деревни Хатынь Логойского района, полностью сожженной фашистами вместе со всем населением и не возрожденной, создать музей-заповедник с комплексом соответствующих сооружений;
— в Масюковщине, на месте расположения лагеря советских военнопленных, в котором погибло 80 тысяч советских граждан, построить павильон и в нем создать
133
постоянную экспозицию о злодеяниях фашистов на территории Белоруссии. Павильон сделать филиалом музея Великой Отечественной войны;
— создать мемориальный музей партизанской славы в т.п. Россоны и д. Иканы Борисовского района, как филиал музея истории Великой Отечественной войны;
— открыть мемориальный музей Героя Советского Союза М.Ф. Шмырева на его квартире в г. Витебске, сделав его филиалом Витебского областного краеведческого музея;
— на местах концлагерей и местах массового уничтожения и захоронения жертв фашизма установить памятники, обелиски или мемориальные доски с указанием количества жертв;
— на предприятиях, в учреждениях, вузах, колхозах и совхозах создать постоянные стенды «Они сражались за нашу Родину», на которых поместить портреты активных участников Великой Отечественной войны, работающих на этих предприятиях или учащихся в этих учебных заведениях;
— на улицах, носящих имена героев, установить мемориальные доски с данными о героях и кратким описанием их подвигов;
— воздвигнуть памятники дважды Герою Советского Союза Шутову С.Ф. уроженцу Белоруссии;
— создать советы ветеранов войны во всех областях и крупных городах республики;
— во всех районах, городах и областях создать отделения - общества по охране памятников культуры.
Музею истории Великой Отечественной войны:
— в 4-х месячный срок создать передвижной музей «Белорусский народ в Великой Отечественной войне Советского Союза» для обслуживания населения отдаленных населенных пунктов республики;
— в музеях республики создать мемориальные залы «Герои Советского Союза», с перечнем в нем героев, уроженцев Белоруссии, сынов братских народов, прославившихся на белорусской земле;
— разработать маршруты туристских походов по местам боев Советской Армии, партизан и коммунистического подполья Белоруссии.
Госстрою БССР и Союзу художников Белоруссии до 1 мая 1966 года разработать 15-20 вариантов памятников-обелисков и мемориальных памятников для рекомендации их к установлению на знаменательных местах, связанных с Великой Отечественной войной.
Институту истории АН БССР, Союзу художников БССР, музею Великой Отечественной войны и Государственному комитету по печати при Совете Министров БССР подготовить и издать в течение 1966-67 гг.:
— иллюстрированный альбом «Великий подвиг народа» (о вкладе белорусского народа в победу над фашистской Германией);
— монографию «Белорусский народ в Великой Отечественной войне»;
— военно-исторические памятники периода Великой Отечественной войны на территории Белоруссии (путеводитель-справочник);
— «Герои Советского Союза - наши земляки» (с кратким описанием подвигов белорусских героев);
— «Битва за Белоруссию» (сборник воспоминаний участников Великой Отечественной войны);
134
— сборник воспоминаний бывших партизан;
— «Их именами названы улицы» (в Минске и областных центрах республики);
— серию буклетов, открыток и плакатов Героев Советского Союза. Госкомитету по кинематографии при Совете Министров БССР организовать в
1966-67 годах выпуск серии киноочерков «Герои - наши земляки» и создать фильм «Памятники Великой Отечественной войны».
