Суждение и предложение

Суждение есть высказывание определенности, но это мысленное, а не языковое высказывание. Аристотель часто смешивал грамматическое и логическое при словесном выражении этого последнего но это не значит, что Аристотель точно не различал логическое и языковое. Недостаток языкового высказывания мысли у Аристотеля не является недостатком его логики; более того — мы не должны думать, что Аристотель сводит мысль к языку (как это замечается у представителей математической логики, например у Лукасевича)[81].

Языковая форма высказывания суждения есть предложение. Суждение выражается предложением, но их отождествление является ошибкой. Каждое суждение выражается предложением, но не каждое предложение является языковым выражением суждения; например, вопросительные, восклицательные и повелительные предложения не выражают суждений, хотя содержат определенные мысли. Не каждое предложение и не каждая мысль может быть суждением. Мысль, в которой нет утверждения иди отрицания, не представляет суждения.

Языковое выражение суждения многообразно. Одним и тем же предложением может быть выражено множество суждений и одно и то же суждение может быть выражено в нескольких предложениях. Например, предложение «способ производства определяет общественную жизнь» мо­жет выражать различные суждения смотря по тому, какое слово этого предложения имеет ударение; а именно суждения: 1) «Способ производства (именно он) определяет...», 2) Способ производства определяет общественную...» (именно общественную). 3) «Способ производства определяет...» и т.п. С другой стороны, одно и то же суждение может быть выражено различными предложениями. Самым простым случаем этого обстоятельства является то, когда одно и то же суждение высказываем на различных языках.

Структура предложения и его части, с одной стороны, а с другой стороны, структура суждения и его части, отличаются друг от друга. Суждение состоит из двух основных частей — субъекта и предиката; а предложение имеет столько частей, сколько содержит слов. Предложение подчиняется грамматическим, а суждение логическим правилам. Множество языков выражают одну и ту же мысль. Если возможен соответствующий мысли один единственный символический язык, то и тогда он будет именно языком и поэтому — одним из языков; он увеличит на одно существующее количество языков. Нельзя сводить мысль к языку. Так как множество языков выражает одну и ту же мысль, поэтому, и существует множество грамматических систем, а логика только одна. Предложение есть условный знак, или совокупность знаков, оно есть символ, который может быть различным; но, несмотря на это, оно может выражать одну мысль; а суждение есть не символ, а совершенно определенное объективное в мысли. Форма суждения отличается от формы предложения. Суждение есть форма мысли, а предложение — форма речи. Предложение есть не только форма языкового выражения суждения, оно выражает и умозаключение. Одно и то же предложение может быть как формой выражения суждения, так и формой выражения умозаключения; это в том смысле, что в грамматике нет специфической языковой формы для выражения умозаключения. Умозаключение и суждение — различные логические формы, тогда как в грамматике имеются только предложения, которые применяются для выражения этих двух логических форм.

Предложение высказывает отношение, все содержание суждения находится в предикате. Чтобы превратить предложение в суждение, его содержание надо отделить от копулы.

Поэтому неправильно сведение суждения к предложению, логики — к грамматике. Здесь имеются две, а не одна наука о двух закономерностях; в случае их отождествления обе теряют смысл (как это показывает история логики и грамматики).

Правда, суждение как мысль, не существует вне предложения, оно выражается предложением, для него необходимо предложение. Но это обстоятельство вовсе не указывает на их тождество. Суждение и соответствующее ему предложение не существуют помимо друг друга, но суждение есть определенная мысль, а предложение, как таковое, не является мыслью. Мы должны отличать друг от Друга собственную форму мысли, например форму суждения, и форму языкового выражения мысли; например, предложение есть форма языкового выражения суждения, как формы мысли.

С точки зрения некоторых логиков (например, Гегеля), если предикат суждения есть единичное, а не общее (более общее чем субъект), то мы имеем дело с предложением, а не суждением; суждение должно ставить и разрешать проблему. Например, следующие выражения являются предложениями, а не суждениями: 1) «Аристотель родился в 384 году до нашей эры», 2) «Цезарь перешел Рубикон» и др. Против такой точки зрения можно сказать только то, что единичное понятие тоже содержит своеобразную общность, именно содержательную общность (как это было выяснено выше). Там, где видят только единичность, она не всегда такова, если иметь в виду именно содержательную общность. Поэтому правильна мысль, согласно которой в каждом суждении должна быть общность. Без общности нет никакой мысли (применение каждого слова с необходимостью подразумевает общность)[82]. Если в логике отношений обе стороны суждения являются единичными, например в суждении А=В, то предикатом будет равенство, которое, как содержательная общность, относится и к А и к В.

Суждение не может не содержать общность не только потому, что предикат должен быть более общим чем субъект, но и потому, что (и это главное) суждение само есть единая мысль, охватывающая (с точки зрения содержательной общности) его стороны. Субъект и предикат являются моментами суждения, как единой мысли. Само суждение, как единство, есть общность, именно содержательная общность (это обстоятельство осталось за полем зрения как старой, так и новой формальной логики). Такая общность характерна для суждения, а не для предложения. Предложение есть общее постольку, поскольку оно является общим для множества предложений, но для него, не характерно логическое единство частного и общего, изучаемое только логикой.

Суждение рефлексивно, а предложение нет. В предложении не осуществляется логическая рефлексивность, а в суждении она может и должна осуществляться. Вуд в работе «Анализ познания» пишет, что предложение «не существует предложений» (There are no propositions) содержит противоречие по отношению к факту существования предложения, а не логическое противоречие. Если бы это «самоотрицающее» предложение содержало логическое противоречие, тогда оно должно было бы содержать предложение «существуют предложения»; это невозможно, поэтому и не существует самоотрицающихся предложений[83]. И в самом деле, невозможно существование самоотрицающегося, т.е. рефлексивного предложения. Но неправильно отождествление суждения с предложе­нием, как это делает Вуд. Суждение рефлексивно, тогда как предложение не является рефлексивным. Суждение рефлексивно логически, так как отрицание суждения само есть суждение. Правда, в предложении нет противоречащего ему предложения (не устно и не письменно), но суждение есть мысль и отрицающее его суждение тоже есть мысль, так что отрицание суждения есть суждение, отрицание суждения утверждает суждение; оно является рефлексивным логическим. Здесь видно и то, что для логической рефлексивности необходимо внутреннее противоречие, внутреннее отрицание, диалектика. Рефлексивность суждения и вообще логическая рефлексивность непонятна для формальной логики, тем более, для такой логики, которая сводит логическое к грамматическому и в частности — суждение к предложению.

Логика имеет дело с суждением, а не с предложением; последнее изучается совершенно другой наукой. Сведение суждения к предложению означает упразднение логики, как независимой науки. Только диалектическая логика компетентна изучать диалектичность рефлексивности суждения. Поэтому она и стоит выше формальной и представляет высшую ступень развития логики.