Мальчишка из доставки (5)

Когда расследование смерти Джонни стало набирать обороты, для моего дедушки и его товарищей все сложилось плохо. Они были удивлены тем, насколько безжалостны были копы; так, словно что-то знали и были уверены в их виновности. Сначала это казалось невероятным, но в конце концов все они отправились в тюрьму за смерть Джонни. Под давлением полиции они обвиняли друг друга. Ссора вспыхнула не в «Марксмане», а в пабе «Баулерс Рест», тихом заведении, спрятанном на улице Митчелл-стрит. Вероятно, они пошли туда, чтобы сличить свои показания, прежде чем давать их копам. Но они поспорили, и дело дошло до драки. В тот день Карми довольно сильно избил Лози, и, я думаю, Джок воспользовался этим: они с Лози сговорились свалить ответственность за убийство Джонни на здоровяка Карми.

Карми и Лози сидели на противоположных концах стойки бара «Марксман» и тянули свои напитки. После спора, по общему мнению, они никогда больше не перекинулись и словом ни друг с другом, ни с дедушкой Джоком. Хотя, может быть, это и чушь. Людям нужны мифы, они создают их из любой ерунды, а потом отчаянно цепляются за них, чтобы придать хоть какой-то смысл своим пустым жизням. Но что было точно, так это то, что вмешательство полиции положило конец их близкой дружбе. «Марксман» – очень маленький паб, и в нескольких шагах от него было много других, в которых они могли бы напиваться с тем же успехом. Но, я думаю, ни один из них не хотел отступать.

Как бы то ни было, когда были предъявлены обвинения, они держались той версии, что Джонни убил один только Карми. Подробностей дела я не помню, но на суде они обвиняли друг друга в том, что случайно столкнули Джонни в док в ходе пьяной ссоры из-за карточного долга. Джока и Лози осудили за соучастие, неоказание помощи и отказ содействовать полиции. Судебные разбирательства были открытыми, и в памяти остался зал галдящих, чуть ли не скандирующих, точно на футбольном матче, болельщиков. В то время шотландские газеты с готовностью освещали совершавшиеся в городе уголовные преступления, выделяя целые колонки для рабочих окраин. Сейчас это осталось в прошлом, уступив место политике игнорирования, чтобы не пугать жителей пригородов и туристов. Но тогда дело моего дедушки Джока освещали достаточно широко.

Всем троим дали тюремные сроки. В случае Джока и Лози они были недолгими, но стоит учесть, что они были уже очень старыми людьми, когда отправились за решетку. Можно сказать, ситуация для них двоих была еще более тягостной, чем для Карми, так как их окружили всеобщим презрением за крысятничество: подставлять своих же корешей, такие вещи здесь не прощали.

Старика Джока в тюрьме разбил инсульт, и поэтому его освободили досрочно. Но к тому времени его молодая вторая жена, которая просила нас, чтобы мы звали ее тетя Морин, а не бабушка или «Ба», уже успела бросить его ради молодого парня. Лози дожил до конца тюремного срока более менее благополучно. А вот Карми в последствии умер в тюрьме.

После освобождения Джок доживал последние годы в доме престарелых в Гордон-Корт. Его лицо было искажено памятной мне кривой усмешкой, которая, благодаря удару, отныне стала его постоянным выражением – изо рта у него всё время текла слюна, а взгляд казался злобным. Друзей у деда не осталось. Как будто теперь, когда он был повержен, люди смогли открыто признать, каким подонком он был. Лози, возможно, из-за их подлого предательства, никогда не навещал его.

Когда я в последний раз посетил его в Гордон-Корт, я знал, что он скоро умрет. Несмотря на то, что за ним ухаживали достаточно хорошо, его постель была сбита. От деда несло какой-то дурно пахнущей едой, и мне стало противно. Тогда я решил рассказать подонку о своей роли в его истории:

- Помнишь, как вы услышали, что Джонни размозжили голову? Вы обвиняли в этом друг друга: ты, Карми и Лози. Но вы всегда задавались вопросом, кто прикончил его на самом деле, кто разбил ему башку.

Реакция была ошеломляющей. Джок не мог говорить, но, казалось, он стоит на пороге еще одного инсульта. Его лицо покраснело, и он хватал ртом воздух, точно выброшенная на берег треска.

- Это был я, – сказал я ему. Тогда мне было лет восемнадцать, и я не мог поверить, что раньше боялся этого старого овоща. – Да, я добил его. Уронил большой валун на голову. Для копов это, само собой, стало знаком. Они расценили это как убийство, а не самоубийство, не просто как смерть докера, отошедшего от дел и решившего так закончить свою жизнь. Так они и вели расследование. И еще кое-что: они знали, кто был виноват в случившемся, потому что я рассказал им о тебе. Позвонил копам, навел их на тебя и объяснил, что дедушка Джок прибьет меня, если узнает, – сколько страха и ненависти было в направленном на меня взгляде старика. Я наслаждался этим зрелищем и смеялся в его хрипящее лицо. – Это был я. Клал я на тебя и на всех остальных!

Почему? Я мог видеть этот вопрос в его глазах, казалось он собрал все силы в попытке задать его.

- Джонни попросил об этом меня, – сказал я ему, – а мне он всегда очень нравился. Я доделал за вами грязную работу. Никто из вас не позаботился о том, чтобы добить его. Я разбил ему голову, когда он сказал «давай», словно он командовал собственной казнью. Второй причиной было то, что мне в кайф было тебя обставить.

Я взбил подушку, на которой лежал дед, и подтянул его повыше. Как он корячился, пытаясь дотянуться до меня! Это было даже забавно! Я поднял его под подмышки и потом позволил ему упасть.

- Да тебя никак удар хватил, старая обосранная кукла? – рассмеялся я.

После, уж не помню зачем, я отправился в «Чиппи» на Джанкшн-стрит и взял ужин с пирогом.

Пару недель спустя Джок действительно помер. Я был на его похоронах. Вообще-то, я не собирался туда идти, и еще накануне вечером говорил, что ни за что не буду присутствовать, но пришел. Мне просто хотелось попрощаться с ним по всем правилам. Там был один старик, моя мама и еще Джо. Они шутили, суетились и поспешили покончить с этим. Тот старик – наверное, это был Лози, вряд ли нашелся бы кто-то еще. Все это, нахуй, было пустой тратой времени. Штука в том, что его все ужасно ненавидели.

 

Место происшествия

Снимая зеленую куртку Антона с капота фургона и вешая ее на ручку двери, Франко слышит истошные крики Ларри, отражающиеся от стен заброшенного склада. Антон молчит, но его нож, без сомнения, говорит. Франко испытывает желание открыть тяжелую деревянную дверь, чтобы лучше оценить стиль молодого человека. Однако, пока Ларри вопит, Антон не прислушивается к происходящему снаружи. Фрэнк Бегби садится в фургон и задом припарковывает его к двери, оставляя зазор около пяти дюймов.

Антон, увлеченный своим карательным предприятием, замечает, что что-то пошло не так, только когда слышит плеск льющейся на бетонный пол жидкости. Он поворачивается и видит сопло бензиновой канистры, просунутой в щель и обильно извергающей свое содержимое. Бензин пропитывает его кроссовки и даже джинсы скорчившейся в углу окровавленной фигуры, сейчас имеющей только отдаленное сходство с тем, кто звался Лоуренсом Томасом Уайли.

- Какого черта, – Фрэнк Бегби слышит, как Антон кричит внутри здания и срежещет дверью, хлопающей по задней части фургона. – Франко! Что за херня! Зачем ты так поступаешь... Хочешь наказать его, просто позвони в полицию, – говорит Антон задыхающимся, почти заискивающим тоном. В панике он протискивает руку и часть лица в щель в двери, что только дает Франко возможность залить его бензином. Он отступает назад с воем, плюясь и умоляя: – ЧТО ТЫ ТВОРИШЬ? МЕНЯ-ТО ЗА ЧТО?!

Антон снова наваливается на дверь, и даже не пытается отодвинуться, когда Франко снова начинает поливать его бензином.

- Почему? Я думал, мы заодно. Я же сказал тебе, я пальцем не тронул Шона.

- И я тоже те г'рил, что не считаю тебя виновным в смерти бедняги Шона, – он слышит какие-то бормотания и вздохи идущие из глубины склада. Что-то покаянное. Наверное, это Ларри. - И я вправду благодарен те, что ты отделал этого гавнюка.

- Какая-то странная благодарность, – Антон задыхается, – Зачем ты делаешь это? С какой целью? – умоляюще спрашивает он, пытаясь подавить панику в голосе.

- Ну, ты упомянул, что собирался убить мою жену и деток, – Франко подходит к двери ближе, – и мне твои слова были очень неприятны. С твоей стороны глупо говорить такое. Ты разочаровал меня; я думаю, что ты мог бы уже понять, что есть тип людей угрожать которым бессмысленно. Это первая причина...

Антон пытается протиснуть голову в узкую щель:

- Я НЕ ТО ИМЕЛ ВВИДУ!

- Спокойнее, парень, – голос Франко Бегби звучит встревожено. – Умей проигрывать с достоинством.

- Послушай, – Антон усмехается, – Мои мальчики не оставят в покое тебя и твою семью. Они в курсе, что я тут с тобой встречаюсь.

- Что-то пока нет признаков массовой паники среди твоих котанов, приятель. Ни звонков, ни смс. Может быть, они тебя и слушаются, но, как знать, может, многим ты успел перейти дорогу. Так что я рискну. – Он машет мобильником Антона перед его лицом.

- Постой...

- Вторая причина, – Франко просматривает список звонков на его телефоне, – все считают, что ты убил Шона. Так просто людей не переубедишь. Нет такой опции, вроде как включить-выключить. Я тяжким трудом заработал свою репутацию, кореш. Это дурная репутация, но и за нее пришлось дорого заплатить, – объясняет Франко, мрачнея, когда из глубины здания доносится вой Ларри.

- Я НИКОГДА... Я НИКОГДА... НИКОГДА, ФРАНКО.... – с мокрыми прилизанными волосами и испуганным лицом Антон выглядит совсем юным.

- И есть еще одна причина, честно говоря, довольно жалкая, но что поделать. Я кайфую от этого, – он усмехается, чувствуя, как вибрирует у него в кармане телефон Антона Миллера. Скоро здесь могут появится его шестерки. – Случалось убивать людей, но сжигать заживо новый для меня опыт, – объясняет Франко и возвращается к прерванному занятию, обильно поливая бензином все вокруг.

Антон отходит вглубь, а потом снова кидается к проему прерывисто дыша:

- У МЕНЯ ЕСТЬ МНОГО ДЕНЕГ! Я МОГУ ЗАПЛАТИТЬ ТЕБЕ! ВОТ УВИДИШЬ, Я НЕ ОБМАНУ! БОГОМ КЛЯНУСЬ!

Фрэнк Бегби сжимает кулак и бьет в самый центр мокрого, обрамленного дверью лица. Голова Антона замирает. Он ненадолго замолкает, утирая кровь, текущую из носа, но вскоре продолжает свои мольбы:

- ВСЕ, ЧТО УГОДНО! ПРОСТО СКАЖИ МНЕ, ЧТО ТЫ ХОЧЕШЬ!

- Я собираюсь заполучить то, что хочу, прямо сейчас, кореш, – Франко поджигает спичку о коробок и бросает ее внутрь. Тут же раздается свист и треск быстро распространяющегося огня, звук взрыва, и полоса пламени вырывается в дверную щель, заставляя Франко поспешно отскочить. Франко кажется, что он все еще слышит тихие стоны Ларри, но даже если это и так, крики Антона вскоре заглушают их. С сожалением Франко снимает зеленую кожанку ганстера с ручки двери и проталкивает внутрь. Хорошая была куртка, да и по размеру должна была бы подойти.

Франко смотрит на мобильный Антона. Пара пропущенных вызовов и смс, самые настойчивые из которых от Райана. Судя по тексту, это его более опытный и напористый подельник. Франко изучает смс Антона, которых оказывается довольно много, пытаясь расшифровать закодированные инструкции, которыми они полны. Франко борется с телефонной раскладкой и шрифтами, а так же отдающимися в голове угасающими криками молодого человека, но все-таки умудряется отправить Райану сообщение: «Все в порядке. Встретимся у меня через 30 мин».

Затем он садится за руль фургона и отгоняет машину, освобождая дверь. К его удивлению, из проема вырывается пылающая фигура Антона. Огненный шар, бегущий прямо на него. Франко готов поспорить, что молодой человек вряд ли способен его видеть, и просто отодвигается в сторону, позволяя горящей фигуре добежать до края и упасть вниз, в сухой док.

Понимая, что наступают сумерки, Франко смотрит вниз и видит черную изломанную фигуру Антона. Он не движется, но все еще горит. Внезапно вспомнив о «догонялках» Уорнер Бразерс – мультфильмах о Билли Койоте, он чувствует как внутри него нарастает щекочущее веселье. Затем Франко возвращается к складу и открывает обуглившуюся изнутри деревянную дверь. Запах почти невыносим; в воздухе висит густой дух горелого жира и серы. Внутренние стены кирпичной постройки закопчены, а содержимое превращено в руины и пепел. Огонь сжег весь кислород, проходивший через отдушину, это и привело к взрыву. Затем он видит останки Ларри. Его лицо разбито и окровавлено, хотя остальное тело кажется странно нетронутым и покоится на куче почерневшей одежды. Франко смотрит на пустые глаза своего старого друга, уже не видящие, хотя эти гребанные вставные зубы по-прежнему мерцают белым.

- Поганый задрот, – произносит Бегби, выходя на улицу и с наслаждением вдыхая свежий воздух.

Солнце скрывается за зданиями складов на дальней стороне пристани, предвещая похолодание. Франко берет ключи от фургона. Он осторожно спускается по в док по ступенькам-скобам. Каждый шаг его медленного спуска отдается острой болью в ноге. Нащупав, наконец, здоровой ногой дно, он проходит по усыпанной обломками сухой земле к тому, что было Антоном, и кладет ключи во все еще неповрежденный карман джинсов, обтягивающих раздувшееся, бесформенное тело. Он берет телефон, медленно и кропотливо набирает сообщение: «Тебе предстоит умереть за то, что ты сотворил со мной, жирдяй» на номер, который выучил наизусть, и засовывает телефон в тот же карман, что и ключи.

Затем Фрэнк Бегби отворачивается от тела и в угасающем свете дня смотрит на пугающие железные прутья лестницы, врезанные в каменные стены сухого дока. Некоторые из них истончились от ржавчины; вскоре совсем стемнеет и единственным источником света будет тусклый фонарь, сияющий сверху. Нога сильно болит, и подъем обещает быть тяжелым.

Поставив здоровую ногу на первую ступеньку, он начинает движение. Ладони кажутся липкими и скользкими от пота, ногу разрывает от боли, и по мере того, как он поднимается выше, тьма все сгущается, разрываемая лишь светом уличного фонаря. Он не осмеливается смотреть вниз, но взглянув вверх чувствует, что никогда не сможет подняться. Он концентрируется на вдохах. В какой-то миг он представляет, что его подошва соскальзывает, проржавевший насквозь прут ломается под его весом, и он падает на дно сухого дока, ломает кости и попадает в ловушку. Там, внизу, ему останется только ждать смерти в компании обгоревшего трупа, или тюрьмы, если место происшествия обнаружат скоро.

Затем он наконец дотягивается до верхней ступеньки. Он замирает, чтобы отдышаться, и внезапно чувствует сильную боль в протянутой руке. Взглянув вверх, он видит ботинок, наступивший на его руку. Затем ему на лицо льется какая-то жидкость. Острый аромат мочи наполняет ноздри. Фрэнк Бегби смотрит на темные очертания писающей на него фигуры и понимает: вот пришла и его очередь.