2020-07-12
81
Фрэнк Бегби еле удерживается от того, чтобы обнять жену.
- Мэлани, – его дыхание срывается, и он выставляет перед собой руки, отодвигая ее от себя: – Не прикасайся ко мне, дорогая...
Судорожность его жеста и волна запаха застойной мочи останавливают Мэлани, и она замирает.
- Я весь обоссан.
- Какого черта, Джим! – Нос Мэлани морщится, и она даже отступает на шаг назад. – Что случилось? – спрашивает она неожиданно визгливо.
Он изо всех сил пытается подавить поднявшееся в нем раздражение. Какого хрена она вообще здесь делает?
- Это длинная история, – начинает он и зло щурится при виде Дэвида «Тайрона» Силы, выходящего из машины.
Сила, наполовину освещенный уличным фонарем, глядит на него с отеческим презрением. Он достает из салона автомобиля пакет с влажными салфетками для рук и кладет его на капот лимузина перед Фрэнком Бегби.
- Сделай с этим что-нибудь.
Бегби кивает и начинает вытирать руки, лицо и волосы. Наконец он чувствует себя достаточно чистым, чтобы поцеловать жену и сжать ее руку.
- Один отморозок затеял со мной небольшую потасовку в туалете паба, и мы оба упали в переполненный унитаз. – Он глухо смеется. Затем он спрашивает Мэлани, не сводя глаз с Дэвида Силы: – Ты в порядке?
- Я в порядке, – говорит она успокаивающе, понимая его скрытность. Присутствие Тайрона не способствует откровенности. – Как насчет тебя?
- Я в порядке. Я расстроился из-за того, что случилось с Шоном. Когда я вернулся сюда, первое время я действительно был не в себе, – на этот раз он говорит правду.
Мэлани осторожно касается предплечья Фрэнка. Они садятся на задние сиденья лимузина. Когда Сила занимает место на водительском сиденье и трогает с места, Мэлани смотрит на его массивную бритую голову и толстую шею. Несмотря на то, что он помог ей найти мужа, Мэлани испытывает к нему неприязнь, природу которой сама не понимает.
- Мы искали везде и всюду, не так ли, Мэлани? – лукаво заключает Тайрон, словно затеял все это только для того, чтобы помочь ей в поисках. Он включает музыку и лимузин едет по темному пустынному Лейтскому бульвару под звуки «California Dreamin» от «Mamas&Papas». – Это для калифорнийских мамы и папы сзади, которые будут мечтать о том, как обнять своих милых малюток, – он поворачивается, чтобы продемонстрировать широкую натянутую улыбку. – Три года и пять лет, так Мэлани сказала, верно, Фрэнк?
- Верно, – соглашается Бегби осторожно. – Как случилось, что вы двое объединились?
- Я искала тебя, – начинает Мэлани и осекается перехватив взгляд мужа, который снова указывает на то, что эту историю лучше рассказать, когда они будут наедине.
- Как и я, – подхватывает Тайрон. – Ну и если молодая красивая американка бродит по такой дыре как Лейт, ей точно не удастся надолго ускользнуть от моего внимания. Таким образом, мы объединили наши усилия, – заключает он, и смех сотрясает его крепкие плечи.
Фрэнк и Мэлани держаться за руки и напряженно молчат. Несмотря на все его попытки очиститься, в теплом салоне лимузина остатки мочи Майкла высыхают у него на волосах и футболке, распространяя вокруг себя резкий запах. Сила даже пару раз зажимает нос, демонстрируя отвращение, но не удерживается и нарушает тишину лирическим замечанием об опустевших под вечер дорогах:
- Хотелось бы, чтобы всегда было так, как сейчас. Тогда вождение стало бы удовольствием.
Они сворачивают на усыпанную гравием дорожку и подъезжают к особняку из красного песчаника. Когда они входят в дом, Сила объявляет:
- Я приготовлю ромашкового чая для нас с Мэлани. А ты, Фрэнк, не пойми меня неправильно, но чтобы без обиняков: ты ужасно воняешь, – Тайрон потягивает Бегби шелковый халат. – Так что предлагаю тебе спуститься на цокольный этаж и воспользоваться моей прачечной. Душ тоже там есть.
Фрэнку Бегби крайне не хотелось выпускать Мэлани из виду. Но она уговорила его уйти, и он рассудил, что бы если Сила намеревался причинить ей вред, у него было много возможностей сделать это раньше. Так что он кивает и спускается вниз, по пути слушая, как Дэвид Сила помпезно превозносит достоинства Мурдо Мэтисона Тейта.
Цокольный этаж представляет собой огромное хаотически организованное пространство. Здесь почти нет стен, за исключением перегородок, отделяющих душевые и прачечную. Большую часть занимает большой тренажерный зал и находящаяся в задней части дома мастерская. Фрэнк Бегби снимает с себя одежду и отправляет джинсы, футболку и носки в стиральную машину. Отложив в сторону трусы, он вливает в отсек для порошка жидкий гель с ароматом лайма и устанавливает режим стирки. Затем он идет в душ, включает краны на полную мощность и вымывает из волос остатки мочи сына. Он думает о Майкле, избавляясь от следов его присутствия с помощью геля-скарба с персиковым ароматом. Наблюдать за вспышкой гнева сына было все равно, что смотреть 3D-фильм о собственном прошлом. История повторилась. Мантра «не делай то, что я делал» оказалась бесполезной. Лучший способ удостовериться, что ваши дети не вырастут мудаками – это не быть мудаком самому, ну или хотя бы не показывать им свои темные стороны. Для популярного художника в Санта-Барбаре это легче, чем для алкаша-зека из Лейта.
Выйдя из душа и высушившись, Фрэнк Бегби натягивает трусы и шелковый халат Тайрона. Он так ужасно висит на нем, что Бегби не может удержаться от смеха. Затем он поворачивается, чтобы осмотреть остальную часть огромного подвала.
Тренажерный зал указывает на то, что Тайрон, очевидно, тягает железо, и калории, которые он потребляет в неимоверном количестве, откладываются не только в виде жира, но и мышц, скрывающихся под его толстым слоем на груди, плечах и руках. В свое время этот громоздкий человек был известным уличным бойцом, и он до сих пор прибегает к грубой физической силе, пусть и редко, чаще оставляя грязную работу своим подчиненным.
Тем не менее, мастерская раскрывает темную сторону характера Силы. Большая ее часть занята двумя скамьями полными всевозможных станков и ручных инструментов. Плоскогубцы, щипцы, отвертки, но больше всего здесь ножей, в том числе набор метательных в коробке. Франко никогда не принимал Дэвида Силу за любителя постолярничать на досуге, и увиденное заставляет Франко утвердиться в решении как можно скорее вывести Мэлани из этого дома.
Хотя до конца стирки осталось сорок минут, Фрэнк спешит вернуться к ней. Он поднимается по лестнице, чувствуя себя нелепым и неловким в огромном шелковом кимоно, и раздумывает, не было ли это злым умыслом со стороны Тайрона: сделать его уязвимым. Подойдя к Мэлани и Дэвиду Силе, он слушает их болтовню о мертвых художниках. Затем он обнимает ее по-настоящему: теперь, смыв с себя ядовитую вонь, он с благодарностью впитывает в себя родной запах жены. Сила смотрит на них лукаво и почти враждебно, и Франко, развернув Мэлани к себе лицом, говорит максимально убедительно:
- Послушай, у нас с Дэвидом есть пара вещей, которые нам нужно прояснить. Иди в гостиницу, собирай вещи. Я подъеду, как только моя одежда высохнет.
- Ни за что. Я больше с тобой не расстанусь!
- Мне действительно нужно извиниться перед моим старым товарищем, – говорит Фрэнк умоляюще, заметив как надулся Тайрон. – Иди и собирайся. Позвони своей маме. Узнай, как дела у Грейс и Евы.
Мэлани смягчается при упоминании дочек и проверяет время на экране мобильного:
- С тобой без меня ничего не случится?
- Ну, – Фрэнк Бегби смеется, – если я не появлюсь в гостинице в течение девяноста минут, на этот раз у тебя есть мое специальное разрешение позвонить в полицию.
Дэвид "Тайрон" Сила выглядит обиженным, реагируя на сказанное кислой миной.
Это не проходит мимо Бегби.
- Послушай, – обращается он к Мэлани, – нам со старым приятелем надо наверстать упущенное, и я уже сказал, что мне стоит принести извинения. Когда я последний раз наслаждался его гостеприимством, я был немного груб, – признается он и оборачивается к Тайрону: – Как там раньше у нас говорили? Приходите в гости, пока целы кости?
Сила улыбается, и Мэлани смотрит на них с презрением. Джим редко так выражается, но всякий раз, когда она слышит подобное, она чувствует холод и отчуждение. Она отодвигается от мужа на несколько дюймов. От Фрэнка, как все здесь его называют.
- Знаешь, я действительно пойду и оставлю здесь вас и ваши дерьмовые бандитские хохмы.
- Извини, детка, – Франко приподнимает брови, раздраженно поджимает губы. – Можно твой телефон?
Мэлани отстраненно вручает ему трубку и садится на диван, сосредотачивая все свое внимание на развешанных по стенам картинах. Франко звонит Терри и заказывает такси.
Тайрон начинает говорить об одной из картин Мердо Мэтисона Тейта, Фрэнк Бегби молча ждет звонка от Терри, и через пятнадцать минут тот перезванивает. К особняку подъезжает такси, и Мэлани поднимается с места.
- Я скоро к тебе присоединюсь, – заверяет ее Франко.
- Ладно, – соглашается она прежде, чем уйти. Франко наблюдает из окна, как она садится в такси Терри.
- Она недовольна, – замечает Тайрон.
- Это пройдет, – Франко поворачивается к нему. – Я больше беспокоюсь о водителе, которому придется терпеть ее всю дорогу!
- Ты серьезно?
- Помнишь Джуса Терри?
- Партнер по бизнесу Биррелла? Поставщик красоток?
- Да.
Тайрон кратко улыбается, затем выражение его лица меняется:
- Нам, блядь, нужно поговорить. Этот разговор должен был состояться еще несколько дней назад, – произносит он отрывисто и указывает Франко на пустое место на диване напротив.
Фрэнк Бегби поднимает руки в знак капитуляции и садится:
- Когда я был тут последний раз, меня сильно колбасило, – говорит он, печально качая головой. – Ну, эта штука с Шоном, это задело меня сильнее, чем я думал... Кстати, что там с Нелли? Как он?
- Все еще в лазарете, – говорит Тайрон. – Ты пробил ему печень. Он был на грани жизни и смерти какое-то время, но сейчас пошел на поправку.
Франко чувствует, как его отпускает беспокойство.
- Итак, я решил, что ты помиришься со мной, если я позабочусь о твоей маленькой проблеме, – замечает он, наблюдая, как сумрачное лицо Тайрона озаряется, словно из-за туч показалось солнце.
Затем Сила недоуменно морщится, и глубокие борозды на его лбу заставляют Франко вспомнить о Чанге, китайском шарпее его соседей в Санта-Барбаре.
- О чем ты говоришь, Фрэнк?
- Антона больше нет, – сообщает Фрэнсис Бегби нарочито небрежно, наслаждаясь тем, как ошеломляюще действует на Силу эта информация. – Да, бедный Ларри тоже пострадал, но что уж теперь, – Франко сопровождает свои слова улыбкой и легким пожатием плеч.
- Ты прикончил его? Миллера? Он мертв? Ты шутишь!
- Отправь своих парней в доки. В старом сухом доке у заброшенного завода вы найдете Антона, а Ларри поблизости, в здании заброшенного склада. Его машина должна быть припаркована там.
- Как ты... что случилось?
- Давай сойдемся на том, что они играли с огнем и обожглись.
Тайрон в волнении требует подробностей, и Франко в общих чертах обрисовывает происшедшее, опуская только то, что касается Майкла. Он не хочет вмешивать своего сына, и если уж Майкл когда-нибудь столкнется с его бывшим босом, в этом не будет его вины. Слушая рассказ Франко, Тайрон не может сдержать счастливой улыбки, которая то и дело появляется на его лице:
- Молодец, Франко, сынок! Я знал, что ты опомнишься!
- Обдумав все, я понял, что Антон самый вероятный виновник смерти Шона, – лжет Франко и переводит тему: – Послушай, в прошлый раз я невежливо обошелся с твоей выпивкой, – признает он, – но, может быть, мы исправим это сейчас, раз уж моя жена ушла? Калифорнийцы. – Он закатывает глаза. – В конце концов, это нужно отметить, – он встает и подходит к мраморному коктейль-бару. – Ты не против?
- Вовсе нет, ты заслужил это, и мне тоже налей! Франко, ты сейчас темная лошадка, – качает Тайрон головой: – Я недооценил тебя. Что касается Мэлани, ты просто счастливчик, – улыбается он. Тайрон смотрит, как Бегби наполняет виски сверкающие хрустальными гранями стаканы и продолжает лирически: – Я в этом всегда ошибался; связывался с более доступными девчонками, с которыми и поговорить-то не о чем, или они просто скучно рассказывают о своих семьях и мелочных ссорах. Я всегда думал, что это лучший вариант, но такие отношения быстро утомляют.
- Мэлани понравились картины? – спрашивает Бегби, заворачивая крышку на бутылке и осторожно отставляя виски в глубь бара. – Она разбирается в них получше, чем я.
- О да, – Тайрон с гордостью оглядывает стены. – Она, представляешь, оказалась знатоком Мудро Мэтисона Тейта; я был впечатлен. Ничего не скажешь, отличный выбор, Франко.
Фрэнсис Бегби оборачивается к Дэвиду Силе:
- Знаешь, ты справедливо подозревал меня, Дэвид; насчет того, что я не изменился на самом деле. Раньше я считал, что боюсь, что кто-то причинит вред Мэл или моим детям. Теперь я понял, что это был самообман, – Франко протягивает ему порцию солодового виски. – В действительности я боялся того, что никто не попробует причинить им вред. Потому что мне было нужно. Да, блин, я все еще наслаждаюсь дракой, но теперь мне нужен более веский повод, чтобы в нее влезть. Например, семья, – говорит он, возвращаясь к дивану, и ставит свой собственный стакан на журнальный столик. Затем он вертит в руках одну из сигар Дэвида Силы. – Они и впрямь хороши?
- Конечно, – мурлыкает Тайрон, с благодарностью отпивая от своего виски. – Раскури пару.
- В Америке мне сказали, что это называется ПРЛ: Пограничное Расстройство Личности. Благодаря трансакционному анализу, тренингам ассертивности, управлению гневом, когнитивной терапии и даже искусству, мои вспышки агрессии почти полностью исчезли.
Он засунул сигару в мини-гильотину и обезглавил ее. Затем он зажег ее и раскурил, извергая шлейф голубого дыма.
Он передает сигару Дэвиду Пауэру, который встает и подходит к маленькой белой панели на стене, нажимая несколько пикающих кнопок. – Лучше отключить детекторы дыма, – объясняет он, когда Фрэнк Бегби смотрит, как на потолке гаснет мигающий зеленым светом диск. Пауэр садится, откидывается на спинку стула и благодарно потягивает скотч, пока Бегби раскуривает вторую сигару.
- Терапия просто подавила ПРЛ и заставила меня нуждаться в веской причине, – продолжает он. – Какой может быть только семья, даже если за этим не стоит столь уж большая любовь.
- Конечно, – соглашается Тайрон.
- Забавно, как премьер-министр может обречь целое поколение на нищенское будущее, или подчиниться приказу и уничтожать иракских женщин и детей в никому не нужной войне, а историки будут называть его великим, – размышляет Бегби. Затем он смеется: – А возьмем тебя или меня, ну, оборвем мы несколько жизней, которые не несут никому пользы, да что там, просто вредят обществу – и вот мы уже злодеи!
Тайрон выглядит задумчивым:
- Иногда я думаю, что мне следовало заняться политикой. Например баллотироваться в этот чертов местный совет. У вас есть что-то подобное в вашей Калифорнии?
- Не пойми меня неправильно, – кивает Бегби. – Я не социальная служба и не Робин Гуд, и любой мудак, которого я прикончил... Я сделал это только для своих собственных целей. Но, правда, тут с какой стороны поглядеть.
- Будем здоровы! – Тайрон поднимает свой бокал, а Бегби смотрит, как он делает один, два, три небольших глотка.
- Будем здоровы! – поддерживает Фрэнк Бегби тост, окуная губы в виски. До чего же противно. Он понимает, что ему никогда не нравился вкус алкоголя, только опьянение. Затем Франко улыбается толстому мужчине, и снова тушит свою сигару в стакане скотча, наблюдая как тот смотрит на это не верящим, а потом полным гнева взглядом.
- Какого хуя! – восклицает Тайрон в неистовстве и пытается встать, с явным намерением разорвать Фрэнка Бегби голыми руками.
Но ему так и не удается подняться. Вместо этого он падает на диван. Он смотрит на Фрэнка Бэгби, тщетно силясь что-то сказать, но язык отказывается слушаться его, только слюна тонкой струйкой течет из его рта, прежде чем он проваливается во тьму.
Когда Дэвид Тайрон Сила пробуждается, он не может и шелохнуться. На этот раз, в отличие от воздействия позаимствованного у Ларри рогипнола [Снотворное средство, которое при смешении со спиртным вызывает потерю сознания и ряд сильных побочных эффектов, на западе его еще называют «наркотик изнасилования», так как, растворяясь в алкоголе рогипнол остается бесцветным и безвкусным, – прим. переводчика], его оковы оказываются внешними; его запястья связаны за спиной, и он догадывается, что врезающийся в них металл ничто иное, как застегнутые полицейские наручники. Хуже того, он не может говорить и едва дышит из-за кляпа с шариками и цепями. Он с удивлением обнаруживает, что привязан к столу, а голова приподнята чем-то вроде подложенного под подбородок куска дерева.
Франко возвышается над ним, одетый в только что постиранную одежду. Он вытягивает кляп, еще одну вещь Ларри, которую тот использовал для сексуальных утех с Фрэнсис Фланаган и, вероятно, с другими девушками. Тайрон, вернув себе дар речи, произносит холодно:
- Ты, блядь, уже перешел все границы!
- Конечно, перешел, – Фрэнк Бегби кивает в знак согласия: – Но это неплохо сработано.
- Какого черта ты хочешь?
- Ты не доволен? – говорит Бегби с фальшивым беспокойством. – Поднять тебя на стол было работой для троих человек. Я заслуживаю гребаную медаль. Я тут руки приложил, столярничал и гвозди забивал, – на его лице мелькает лучезарная улыбка, и он демонстрирует гвоздевой пистолет, добытый в мастерской Тайрона. Пленник осознает, что его подвижность ограничивают два ножа, закрепленные остриями внутрь и касающиеся его шеи с обеих сторон подбородка.
Затем Тайрон видит, что у Бегби что-то в руке – длинный шпагат, перекинутый через одну из люстр на потолке. На другом его конце – маленький свинцовый блин, снятый со штанги, весом пять фунтов.
– Небольшой, но сработает быстро. Имей ввиду, я его немного усовершенствовал. – Франко показывает ему утолщения, где к грузу приклеены нарезанные осколки бритвенных лезвий. Он позволяет диску болтаться в дюйме от лица Силы. Черный тяжелый чугун и поблескивающие бритвы завораживают и пугают гангстера. – Я же художник, не могу без креатива.
- Какого черта ты…
Сдержанный удар в лицо, во время которого лезвия рассекают его нос, заставляет Тайрона замолчать.
- Тссс... – Фрэнк Бегби прикладывает палец к губам. – Все дело в скорости. Чем она больше, тем сильнее удар, – объясняет он и уходит от Тайрона в сторону коридора, унося с собой свое орудие. Остановившись, он раскручивает устройство на гибком тросе, а затем приподнимает его на сорок пять градусов и только тогда разжимает руку, отпуская груз.
- ФР-РЭ-Э-ЭНК, – кричит Тайрон, – глядя как «блин» приближается к нему. Он пытается уклонится от удара, и лезвия ножей врезаются ему в шею, заставляя ее кровоточить. Раскручиваясь в воздухе, железный груз с глухим стуком врезается в его лицо, раскурочивая щеку. – КАКОГО ХУЯ? – взвизгивает Тайрон, а затем замечает, что Бегби вместо того, чтобы снова запустить «блин», отсоединяет его от троса. В его груди мелькает проблеск надежды, и несколько мгновений ему кажется, что это отвратительное испытание осталось позади, и Бегби сделал все, что хотел.
Сняв груз, Бегби позволяет ему со стуком упасть на деревянный пол и прикрепляет к шпагату что-то еще: зубило с утяжеленной болтами рукоятью, обмотанной изолентой.
- Это другая штука, – объясняет он.
Дэвида Силу охватывает сильный страх:
- Подожди... – говорит он.
Фрэнк Бегби оглядывается на него, возбужденно щелкает пальцами и говорит восторженно:
- Я ждал, когда ты скажешь это дурацкое словцо. Припоминаешь, что мы говорили, когда расправлялись с твоими должниками? Мы были настойчивы и грубы, а они умоляли «подождать». Помнишь, как мы смеялись над ними? Что же теперь ты не смеешься, как же так, приятель? – Бегби ухмыляется, и от его насмешливой лекции у Силы холодеет кровь. Франко отходит подальше, потом резко повернувшись поднимает зубило на сорок пять градусов, точно бейсбольную биту, отпускает его и смотрит, как оно летит к цели.
Тайрону удается повернуть голову вправо. Нож глубоко впивается в шею, но зубило не попадает в глаз, а пронзает плоть под скулой. Проникнув где-то на глубину дюйма, оно застревает. Кровь сочится из обеих ран, и Тайрон в панике кричит:
- ФРЭНК!
- Да, так меня зовут, – отзывается Бегби с сухим смешком. У Джима жизнь удалась, но быть Фрэнком порой гораздо веселее.
- Какого хуя, – Тайрон борется с болью, раздирающей его лицо, и судорожно выдыхает, – чего ты нахуй добиваешься?
- А, вот ты о чем, – отвечает Бегби равнодушно. – Мне не сдалось твое бабло. Не сдались твои услуги. Я хочу, – он снимает со стены одну из работ Мердо Мэтисона Тейта, – услышать, чо ты скажешь об энтой мазне.
- Что?..
- Чо-чо. Через плечо. Расскажи мне об ней.
- Я что тебе блядский... – начинает Сила и прерывает себя истошным: – НЕ-Е-ЕТ! – когда Бегби вонзает в картину лезвие. Он разрезает холст снизу вверх и бросает его обрывки под стол.
Он снимает со стены еще одну картину.
- Мож, про эту хрень мне расскажешь?
Тайрон сосредотачивается, напряженно удерживая шею и пытаясь сфокусироваться на картине. Его коллекция живописи, его настоящее наследие. Он смотрит на полотно, потом на Франко:
- Это ран... ранний Мурдо Мэтисон Тейт, – говорит он, и зубило, застрявшее в его скуле, с каждым словом причиняет ему все большую боль, – Он только что закончил колледж искусств в Глазго, и затем уехал в Италию... в Тоскану... Умбрию...
- Да он, блядь, хорошо устроился.
- Я не могу понять, – умоляюще спрашивает Сила: – за что? Я помогал тебе!.. И на похоронах заткнул этого отброса Мориссона!
- Он просто гребанный пьянчуга. А ты пытался настроить меня против Антона Миллера. Я сделал то, что ты хотел, но токо потому что это было нужно мне самому. И сейчас я делаю то, что мне нужно, – заявляет Фрэнк Бегби. – Видишь ли, в чем фишка, на самом деле ты никогда мне не нравился.
Тайрона захлестывает ярость, сильнее боли и страха:
- Вот как! Блядь, я дал тебе работу, когда ты был никчемным сосунком, клоуном! Я приблизил тебя к себе!
- Ты втянул во все это мою жену. Зря ты ее сюда привез!
- Да я пальцем ее не тронул! Я ей помог!
- Мне пох помог ты – не помог. – Бегби держит картину на вытянутой руке и смотрит на нее прищурившись. Что-то в его позе наполняет Тайрона недобрым предчувствием. – Факт в том, что ты ее сюда привез. Это те так не сойдет!
- Я постарался помочь ей найти тебя! Я не мог оставить девушку в беде! Я обращался с ней вежливо, Фрэнк, – тянет Тайрон умоляюще.
К его облегчению, Бегби опускает картину, кладя ее под стол.
- Знаешь, что хуже всего? Когда ты просто обвиняешь кого-то, а сам ничего не делаешь. Так ты сделал с этим беднягой Антоном. Чтобы подставить меня.
- Чта.... я ни в жисть, – булькает Сила, и кровь сочится из его шеи и лица, растекаясь темной и липкой лужей по лакированной поверхности стола. Бегби видит, что страх заставил его вернуться в детство, к тому толстому обиженному мальчику, которым Сила, возможно, был до того, как начал обижать других.
- Ты рассказывал, что отрубил кому-то руку; этому мудаку Сыщику.
- Это был просто его мизинец, – быстро вставляет Сила.
- И ты, блядь, подставил нас, когда поставил на ту работу в Ньюкастл. Ты не знал, успеем ли мы унести ноги.
Воспаленный мозг Силы хватается за возможность исправить заблуждение Бегби об этом старом деле.
- Я, блядь... Это устроил Донни Лэйнг...
- Но его здесь нет, и никто не подтвердит, что там случилось, – Бегби освобождает руки Дэвида Силы и, схватив правую, понуждает его положить ее на стол ладонью вниз.
- Ты не прав, – ревет Сила, отчаянно сопротивляясь, но прежде чем он успевает сжать кулак, Бегби берет один из ножей, приставленных к шее Тайрона, и пришпиливает его руку к столу.
Дэвид Сила не чувствует боли в руке, только осколки стекла, вонзающиеся в его грудную клетку при каждом движении. Он пытается дотянуться до Бегби свободной рукой, но его движения ограничены гвоздями, которыми его одежда прибита к столу.
Бегби берет большой топор и размахивает им над головой Тайрона.
- НЕТ... ФРЭНК... ПОЖАЛУЙСТА...
Бегби вонзает лезвие топора в запястье Силы. Обрубок взлетает вверх, теперь оторванный от ладони, прижатой к столу, и по комнате разлетается алая кровяная струя. Бегби удается отскочить назад и не запачкаться. Он подбирается к Дэвиду Силе сзади, и тот чувствует, как Бегби поднимает его правую ногу и стягивает ботинок и носок.
- Прекрати... – стонет Сила жалобно и, отведя взгляд от разрубленного запястья и ладони, решает закрыть глаза, чтобы не созерцать лужу собственной крови, сочащейся из его лица.
- Почему же я должен прекратить? Потому что это плохо калечить людей? Ты никогда так не считал. Или потому что у тебя есть деньги? Назови мне причину.
- Фрэнк. Мы были корешами... – Сила дергается в своих узах, в жалких потугах вырваться. Он снова открывает глаза, и его налитые кровью белки в красных прожилках дрожат. – Какого хуя ты творишь? – Он чувствует, что в его голос проникают истерические нотки, и опять закрывает глаза в попытке успокоится.
Франко игнорирует его, вытаскивая зажигалку. Освещает ее пламенем холст на стене над буфетом из грецкого ореха. Он вспоминает, как Тайрон говорил, что это была лучшая работа Мурдо Мэтисона Тейта «Лес близ залива Гавоч».
- Масляная краска и, вероятно, грунт, вполне горючие материалы, – рассуждает он. – Да, держу пари, что этот залив скоро загорится и превратится в кучу пепла, блядь, – он злобно смотрит на Тайрона. – Тем более, что я полил эту хрень и все остальные в этой комнате – бензином.
Ощущение, что еще несколько его картин были сняты со стен, заставляет Тайрона открыть глаза и осмотреться. То что он видит подтверждает его худшие опасения.
- Нет! Да, пусть я тебе не нравлюсь, – он задыхается, его грудь содрогается, и он икает, подавляя рвотные позывы: – Но не картины... Нет, только не эти работы... Ими будут наслаждаться будущие поколения! Ты художник, – умоляет он, – ты не можешь так поступить!
- Нет, – возражает Франко, и глаза его блестят как стеклянные шарики, – мне нравится создавать картины. Но плевать, что будет с ними после. Когда я закончил одну, я уже работаю над другой, как-то так.
- ТЫ БЛЯДСКИЙ...
Дэвид Пауэр так и не заканчивает предложение, поскольку Фрэнк Бегби вставляет ему в рот кляп и наблюдает, как окровавленное лицо его бывшего босса краснеет и раздувается еще сильнее. Культя все еще кровоточит, поливая стол густой бордовой кровью, стекающей каплями на паркет.
- Успокойся... и дыши через нос, – советует он, – Мо быть, я слишком долго тут вожусь, кореш. Но скоро воздух тут испортится. Знаешь, что такое «Мышеловка»? Настольная игра? Играл в нее недавно, есть над чем голову поломать, так-то. Может быть, это тебе покажется слишком сложным, да и времени у меня мало, но в сложившейся ситуации это не требует особых усилий, – объясняет Франко, перебирая и выдергивая некоторые из гвоздей, которые удерживали путы на ноге Силы. Затем он приподнимает его ногу и кладет ее на небольшой табурет, который он установил на столе, и натягивает шнурок вокруг щиколотки. – Спокойно, – инструктирует Франко, возвращаясь назад и указывает Тайрону: – Ты не видишь этого, но к твоей руке тоже привязана веревка. Если ты переместишь их... – Тайрон давиться рвотой, которая поднимается из недр его желудка и не находя выхода возвращается назад, а затем следит за взглядом Франко и видит ряд небольших крючков, ввинченных в стену. Шнур, кажется, проходит через каждый из них. Другой конец шнура привязан к горящей свече, которая стоит в наполненной бензином посудине. Она на серванте, прямо под «Лесом близ залива Гавоч». – Не двигайся.
Но это невозможно: нога Дэвида Пауэра неловко поднята на 45 градусов. Он должен держать свою ногу неловко согнутой, чтобы удерживать табурет на месте. Но он чувствует, что табурет скользит под тяжестью давящей на него ноги. Боль и страдание растут в геометрической прогрессии, и он не может удерживать их в себе. Сила извивается и пытается вырвать верхнюю часть тела из тисков удерживающих его пут, в ужасе разглядывая обрубленное запястье и прибитую к столу ладонь, хотя зубило, торчащее из его лица, частично закрывает обзор. Он издает стон – жалкий приглушенный звук где-то между мольбой и проклятием – в спину удаляющегося Фрэнка Бегби, который вставляет компакт-диск с «Chinese Democracy» в дорогую звуковую систему Силы. Динамики грохочут на полную мощность.
- Крошечное дополнение, - Бегби улыбается. - Только не говори, что тебе не нравится.
Затем Фрэнк Бегби вынимает кляп изо рта Дэвида Силы, и ему становится немного легче, но ненадолго, поскольку Франко заменяет кляп длинным широким ножом, который он вонзает Дэвиду Силе прямо в рот. Слышится скрип зубов и визг Силы, резкий, скулящий. Бегби кажется, что большая часть этих звуков исходит из носа.
- Работаю с глиной, ебанный в рот, – говорит Франко. – Тебе чертовски больно, но продолжай в том же духе, кореш, – убеждает он и тянет нож вверх, разрывая лицо Пауэра, словно бумагу, в то время, как его другая рука толкает и поворачивает застрявшее в скуле зубило. – А теперь – грандиозный финал, – говорит он тоном хозяина, собирающегося предложить своему гостю роскошный десерт.
Толстяк больше не издает ни звука, и Фрэнк Бегби видит, что его глаза плотно закрыты. Но нога Силы все еще задрана на табурет и остается неподвижна.
- Молодец, Дэвид, – искренне говорит Франко. – Не уверен, что тебя это утешит, но я уважаю твою стойкость, кореш. И я солгал на счет того, что всегда не любил тебя: по большей части я не имел ничего против тебя, плюс-минус, – признает он.
С этими словами Фрэнк Бегби поворачивается и выходит, как раз перед тем, как измученный, изуродованный и обезумевший Дэвид Сила чувствует, что табурет выскальзывает из-под его ноги. Спустя несколько болезненных, наполненных ужасом секунд, покровитель искусств сдается и видит через завесу собственной крови, как пламя свечи опаляет «Лес близ залива Гарвоч» под аккомпанемент грохочущей рок-музыки.
Снаружи Франко спокойно наблюдает за эркером. Его дыхание не сбивается, когда он видит, как языки пламени лижут картины Тайрона, и огонь распространяется по всей зале. Он смотрит на извивающегося в огне бывшего босса и вспоминает их старый офис на Георг-стрит и сейф, который Сила заполнял деньгами, собранными в игровых автоматах. Когда он добавлял в свой тайник новый мешочек, его глаза победно блестели, точно он был гигантской белкой, запасавшей орехи на зиму. Теперь этот потный жирдяй бьется в судорогах, пытаясь вырваться из уз посреди костра, в который превратился его стол из красного дерева. Он видит, как глаза Силы лопаются и вытекают из глазниц, а язык выпадет из того, что было ртом, как усталый слизень, сползающий с потрескавшейся стены. Когда огонь наконец скрывает останки Силы от его взгляда, Фрэнк Бегби удаляется по тихой, темной, усаженной развесистыми деревьями улице. Пора.
Лишь через десять минут, уже дойдя до Далкит-роуд, он слышит вой пожарных сирен. Вероятно, они едут к пылающему особняку Дэвида Тайрона Силы.
Он добирается до гостиницы, где находит Мэлани, ожидающую его на стойке регистрации. Внутри темно, если не считать теплого пастельно-зеленого света от лампы на конторке. Сонный ночной портье выходит из темноты и бросает на Бегби пристальный взгляд.
Такси Терри подъезжает, чтобы отвезти их в аэропорт. Франко просит его совершить небольшую экскурсию по городу. Не обращая внимания на постоянную болтовню таксиста, но понимая, что весь этот треп в основном адресован Мэлани, Франко смотрит на темный город и подсветку Эдинбургского замка с чувством, что, возможно, это последний раз, когда он его увидит. Конечно, существовала вероятность того, что он приедет сюда с выставкой, но, несмотря на обещания, данные Джону Дику, эта затея не кажется ему хорошей.
Они с Мэлани устали после бессонной ночи, но радуются, что им удалось избежать утренних пробок.
- Как знать, мож, я в гости к вам нагряну, – предупреждает Терри с усмешкой, прежде чем попрощаться. – Ко мне поступило предложение немного поработать в долине Сан-Фернандо, – смеется он, пожимая руку Франко и подмигивая Мэлани.
В этот ранний час аэропорт выглядит заброшенным, на табло светится всего несколько стыковычных рейсов, и единственным работающим заведением оказывается Costa Coffee. Он читал, что эта сеть была одной из компаний, которая выступила против лейбористов на выборах. Он прислушивается к глухому, скользящему стуку чашек и блюдец по фанерным столам, и его голова пульсирует точно с похмелья. Он потирает покрасневшие глаза. Они бизнес-классом летят в Лондон, где после часа ожидания пересаживаются на стыковочный рейс в Лос-Анджелес.
Полет
Дорогой костюм плохо сочетался с растрепанным видом, раскрасневшимся лицом и спотыкающейся походкой: типичный нервный пассажир, который не может сесть на самолет, не думая о том, что тот потерпит крушение, и начинает выпивать еще в аэропорте. Такого можно встретить в каждом полете, и рейс «British Airways» Лондон – Лос-Анджелес не исключение. Он неуверенно идет по проходу к своему месту, сжимая в ладонях маленькие бутылочки с красным вином, которые ему дала сочувствующая стюардесса. На ходу он открывает одну из бутылочек, и крышечка выскальзывает из дрожащих, потных пальцев. Она закатывается под стул, и пассажир наклоняется за ней, рыгая и пытаясь подавить внезапную тошноту.
Он наталкивается прямо на сидящего у прохода Франко Бегби, и вино из открытой бутылочки выливается прямо на его белую футболку, расползаясь темным кровавым пятном.
- Боже мой, мне так жаль, простите.
Франко смотрит на пятно, а потом на пьяного:
- Думаешь, достаточно сказать «простите»? Мне чо... – Франко чувствует, как рука Мэлани обхватывает его запястье, глубоко вдыхает и улыбается сперва ей, а потом уже и напуганному пьяному. – Не переживай. Со всяким может случиться.
- Я действительно не хотел, – бормочет пьяница.
- Не парься, приятель, – повторяет Франко, и материализовавшаяся стюардесса уводит пьяного на его место.
- Я не собирался трогать этого бухарика, – говорит Фрэнк Мэлани.
Она смотрит на него с сомнением:
- То есть все было под контролем?
- Конечно, – заявляет он. Жена не сводит с него пристального взгляда, всем видом показывая, что этого ответа ей не достаточно.
- Слушай, я много раз говорил, что важнее всего для меня мы и наши девочки: я не стал бы рисковать этим.
Когда Мэлани заговаривает, ее голос звучит недоверчиво:
- Я люблю тебя, Фрэнк, я очень тебя люблю. Но ты живешь в параллельной моральной вселенной. И там все, чтобы ты не сделал, так или иначе оправдано, по ее странным законам.
- Да, – кивает он с обезоруживающей откровенностью, – и я хочу попасть в твою вселенную. Я прилагаю все усилия для этого. Каждый день. Для нас. Ты по-прежнему думаешь, что у «нас» есть шанс?
Мэлани знает ответ, хоть он и не прост. В тюрьмах Шотландии и Калифорнии она видела всех тех жалких созависимых женщин, которые оставались со своими ущербными мужьями, и поклялась, что сама никогда не станет одной из них. Но дети все усложняли, как и мысль о том, что когда она сошлась с этим человеком, она знала, кто он такой, и, может быть, подсознательно удовлетворяла какую-то из своих глубинных потребностей. И вместо того, чтобы проанализировать ситуацию с профессиональной точки зрения, Мэлани Фрэнсис просто отдалась охватившему ее чувству. Теперь поздно об этом жалеть. Но есть кое-что, что ей следует узнать. И кое-что, что следует узнать ему.
Поэтому она рассказывает свою собственную историю. Про то, как она предала его, позвонив в полицию, о преследовании Гарри Паллистера и смерти Марчелло Сантьяго. Только на очень короткое мгновение, когда она рассказывает о телефонных звонках Гарри, Мэлани видит, как в глазах мужа вспыхивает гнев. Но затем он исчезает.
- Я была не права, – признает она. – Мне нужно было тебя послушать. Прости меня.
- Все нормально, – Фрэнк сжимает ее руку. – Я знаю, что ты не хотела ничего плохого. Ты была права, мы должны были позвонить в полицию сразу. Это все я и мои дурацкие привычки, моя месть тем двоим была плохой идеей. Мне так жаль, что тебе пришлось терпеть Гарри Паллистера и его домогательства.
Но Мэлани мало отпущения грехов. У нее есть более серьезная причина для переживаний.
- Те мужчины на пляже. Ты убил их?
Вдох-выдох, вдох-выдох, вдох.
Франко недовольно поджимает губы и поворачивается к жене:
- Я тебе уже говорил: я взорвал их машину. Я хотел поквитаться с ними, но их там не было. Так что мне пришлось вернуться домой, бродить дальше по пляжу было неразумно по многим причинам. Если бы я встретил их там, то или они бы убили меня, или я бы порвал их на куски. И студенты с кампуса засняли бы это на свои телефоны и выложили на ютуб.
Мэлани с облегчением вдыхает пересушенный кондиционерами воздух салона самолета. Фрэнк не пострадает, на этот раз ему удалось взять под контроль свою темную сторону. Сантьяго нашли на нефтяной платформе, Кувер по-прежнему числился в розыске. Мэлани не сомневается в том, что муж был способен убить этих двоих. Однако позаботиться о том, чтобы избавиться от тел и улик... Это требовало большого хладнокровия и было не в его стиле. Он бы не смог.
- Я должна была спросить. Гарри тебя подозревает.
Фрэнсис Бегби гладит ее по руке.
- Полицейские везде одинаковы. Лишь бы поскорее закрыть дело. И мне кажется, он, блядь, на тебя всерьез запал. Не то что бы я мог его в этом винить. – Он поднимает бровь.
Столь банальная лесть не действует на Мэлани. Она пристально смотрит на мужа. Фрэнк спокоен и кажется искренним, но она не может отделаться от ощущения, что он сделал что-то ужасное.
Он видит беспокойство в ее взгляде.
- Слушай, я не собираюсь ввязываться в драки, хорошо это или плохо, – подчеркивает Фрэнк. – Я просто хочу продолжить жить своей жизнью. Нашей жизнью. Мне нужно подготовиться к выставке...
- Мне посрать на твою выставку, – чеканит Мэлани так резко, что он вздрагивает. – Подводя черту под вышесказанным: мне мало того, что ты защищаешь меня, мою семью и друзей от остальных, мне нужно знать, что ты в состоянии защитить нас от себя самого. Если ты не можешь гарантировать мне этого, прямо сейчас, глядя мне в глаза – между нами все кончено.
Фрэнк Бегби не думает. Он не прибегает к дыхательным упражнениям. Он действует по наитию, потому что в глубине души знает: если сейчас он не будет честным с той, кого любит, ему придется уйти:
- Конечно же. Я лучше умру, чем причиню боль любому из вас. Если бы я посмел обидеть тебя, я бы отнесся к себе так же, как к каждому, кто попытается тебе навредить.
По щеке Мэлани катится слеза, но ее дыхание остается ровным. Он чувствует ее огромную силу и как всегда опирается на нее. Без Мэлани он снова стал слабаком, позволил втянуть себя в старые распри. Хотя в итоге это и обернулось к лучшему. Мэлани протягивает руку к его лицу, и он с удивлением чувствует под ее пальцами горячую влагу.
- Значит, я не живу с монстром, – улыбается она, поднимая глаза и целуя его мокрую щеку.
- Точняк, – у Франко перехватывает дыхание. – С человеком. С испорченным мудаком, который старается исправиться.
Мэлани смотрит ему в глаза и качает головой:
- Ну, ты мог бы стараться и получше.
Ее тон заставляет его чувствовать себя подобранной дворнягой. Любимым, но опасным домашним животным. Он понимает, так оно и есть, и ему еще предстоит заработать право на другое отношение.
- Я буду. Ради тебя и девочек. Я на все ради вас готов.
- Наверное, я такая же чокнутая, как и ты, но я тебе верю, – говорит Мэлани, и они заключают друг друга в объятия.
Когда они перестают обниматься, Фрэнк глядит на Мэлани испытующе, и ее снова охватывает беспокойство.
- Я должен тебе кое-что сказать.
Мэлани Фрэнсис едва дышит. Она чувствует, как опускаются ее плечи. Он сделал что-то ужасное. Я знала.
- Я знаю, кто убил Шона.
- Дэвид Сила сказал мне, что это был тот молодой гангстер, Антон.
- Нет, это был не он. Сила просто хотел стравить меня с Антоном.
- Ты должен сейчас же сообщить это полиции.
- Я не могу.
- Ты только что дал мне слово! Как это не можешь, какого хуя.
Он берет ее руки в свои и говорит тихо:
- Это был Майкл. Мой другой сын. Он убил своего старшего брата, – она сидит в ступоре, пока Фрэнк рассказывает ей, как все было. – Так что я не могу сдать своего сына копам, – заключает он наконец.
- Нет, конечно, не можешь, – соглашается она, чувствуя себя совершенно вымотанной.
И затем он объясняет, почему поверил, что Майкл действительно виновен, и говорит, что никогда не сможет оправдать себя за свое дурное влияние на сына. Мэлани терпеливо слушает, пока он не заканчивает. Тогда она облокачивается на Фрэнка и, эмоционально опустошенная, мгновенно засыпает на его плече.
Фрэнк вытирает лицо рукавом, открывает ноутбук, надевает наушники и позволяет Малеру проникнуть в его мозг, расслабляя его. Он наслаждается тем, как выравнивается и замедляется его дыхание.
Один... два... три.. кто... мы...
Его мысли уходят в царство полусна, полусвоспоминания. Мальчик на дне старого дока стоит рядом с умирающим Джонни Твидом и смотрит на него. Маленький Фрэнсис Бегби держит валун, готовый освободить его. Что за слово произнес Джонни? Возможно, «подожди», но он не уверен.
В чем он был уверен, так это в том, что это было последнее слово Джонни.
«Мы мышление С‑ Л‑ М…» [СЛМ (YLT Yong Leith Team – в приблизительном переводе, Союз Лейтской Молодежи, печально известная банда в Шотландии, возникшая в Эдинбурге 70-х годов. Эта банда действует до сих пор и относится к полуорганизованной преступности. Члены банды любят оставлять аббревиатуру YLT в качестве граффити, – прим. переводчика]
Зона турбулентности. Мэлани открывает глаза и сжимает его руку, когда самолет немного трясет, прежде чем движение выравнивается. Теперь Фрэнк Бегби сидит, предвкушая встречу с калифорнийским солнцем, пока песня из альбома «Chinese Democracy», название которой он не может припомнить, снова сменяется Малером.
Подошедшая стюардесса предлагает им напитки.
- Мне простую воду, пожалуйста, – говорит он. Затем он смотрит на проснувшуюся Мэлани и целует ее в щеку: – Так хорошо быть рядом с тобой. Знаешь, по чему я действительно соскучился?
- По чему?
- По нашим прогулкам с девочками по пляжу. Мы должны отвезти их в Деверо-Слау, заповедник дикой морской природы, там разводят птиц. Крачки скоро будут гнездиться.
- А я с нетерпением жду, когда наши занятия сальсой возобновятся, – говорит Мэлани таинственно понижая тон.
Франко усмехается. Ощутив дискомфорт в мочевом пузыре, он поднимается и направляется к передней части самолета. В предбаннике он кивает женщине среднего возраста, когда она освобождает тесную капсулу туалета. Она отворачивается, делая вид, что встречи не произошло. Писая, Фрэнк Бегби размышляет о том, существуют ли правила этикета для общих туалетов в небе. Должен ли он игнорировать женщину, избавить ее от очевидного смущения? Живя в тюрьме, мало что узнаешь о приличиях. Надо спросить Мэлани.
Это чувствует себя освобожденным от Эдинбурга и всего того негатива, что с ним связан. Он больше никогда не отдастся во власть этой чепухи. Когда придет время приехать в родной город с выставкой, он не собирается задерживаться там надолго: поприсутствует на открытии, повидается с Джоном и, возможно, с Элспет и ее семьей, по-настоящему насладится обществом Грега. Он отряхивает член от капель мочи, застегивает молнию на брюках, моет руки и рассматривает пятно от красного вина на футболке. По форме оно напоминает Ирландию. Он прикидывает, можно ли сделать с этим что-нибудь прямо сейчас, но понимает – чтобы отмыть такое нужно больше, чем просто вода, и любые попытки застирать футболку на себе ни к чему хорошему не приведут. Кроме того, теперь он находит это забавным.
Выйдя из туалета, Фрэнсис Бегби сразу натыкается на испуганный взгляд человека, пролившего на него вино. Однако Фрэнк обращает на него мало внимания, сосредоточившись на пассажире, сидящем слева: он мгновенно узнает его, несмотря на очки и поредевшие волосы. Бывший мальчик из Форта выглядит сильно постаревшим; он одет в голубую рубашку с расстегнутым воротом и темно-синие брюки и читает журнал под названием «DJ».
Фрэнк Бегби нависает над нервозным самолетным пьяницей, и наклоняется к старому знакомому, когда тот, почувствовав чье-то присутствие, опускает журнал и поднимает голову. Его глаза широко распахиваются в шоке: он узнает мальчика с дислексией, за которого он когда-то принял наказание, в порыве солидарности подростковой дружбы.
Фрэнк Бегби продолжает дышать медленно и ровно – вдох через нос, выдох через рот - и с улыбкой приветствует его:
- Здравствуй, старый приятель. Давно не виделись.
БЛАГОДАРНОСТИ
Спасибо Элизабет Квинн, Робину Робертсону, Кэтрин Фрай, Тому Маллену, Тревору Энглсону, Тиффани Уорд, Алекс Мебед, Джону Ходжу, Дэнни Бойлу, Эндрю Макдональд, Роберту Карлайлу, Гранту Флемингу, Сели и Кассандре из кафе «Две сердца королевы», Чикаго, L.J.
Над переводом работали: Донна Вита, Алена Шувалова, бета-ридинг Ирина Кузнецова, Вероника Парфенова, Наталья Гриневич; так же благодарим Daria Vega за поиск ошибок и помощь в переводе реалий современной Великобритании на литературный (или разговорный) русский.
–
