Сражение при Ольтенице

пехоты, и в тот решительный момент, когда батальоны гренадер пошли на приступ неприятельских батарей, т. е. около двух часов дня, он двинул драгун с артиллерией во фланг туркам; казакам же приказал обскакать с. Гамза-Киряк, сбить кавалерийский полк и с тыла ударить по турецкой пехоте.

Крутой каменистый овраг не остановил быстроты наступления, и кавалерия в карьер вынеслась на противоположный его берег. Сотник Кульгачев со взводом донской батареи опередил свою конницу и, прикрытый лишь личным конвоем князя Бебутова, подскакал к фланговому неприятельскому батальону не далее 50 саженей и осыпал его картечью. Третий дивизион драгун, под командой майора Петрова, ударил в шашки. Однако турецкий батальон, несмотря на быстроту и стремительность нашей атаки, успел перестроиться в каре с орудиями по углам и встретил драгун огнем. Передние ряды турок были сбиты, но задние с ожесточением отбивались штыками и стреляли в упор, уложив 80 наших храбрецов. Майор Петров, переменив свою поднятую на штыки лошадь, продолжал напирать на каре и, пробив его угол, захватил орудие. Подоспевший 4-й дивизион драгун поддержал своих товарищей, захватил, несмотря на продолжавшееся упорное сопротивление турок, второе орудие и довершил поражение флангового турецкого батальона.

Тем временем казаки опрокинули регулярный кавалерийский полк, отбили его знамя и заскакали в тыл правому флангу турок. Эти одновременные удары поколебали неприятеля; он дрогнул и обратился в бегство, причем казаки взяли 4 орудия. К чести турецкой артиллерии надо сказать, что она отличалась истинной неустрашимостью и самоотверженностью. Оставаясь после бегства пехоты без прикрытия, артиллеристы продолжали стрельбу и гибли на своих орудиях. Лафеты и тела почти всех отбитых орудий были облиты кровью их храброй прислуги.

411

Когда эти описанные действия происходили на нашем левом фланге, неприятель продолжал в центре оказывать сильное сопротивление отряду генерала Кишинского. Здесь турки засели в сел. Угузлы, для овладения которым Кишинский двинул свои войска тремя колоннами. Средняя — из 2 ³/₄ батальона и 12 орудий⁶⁰ — направилась на селение с фронта, левая — из 3 рот и 4 орудий⁶¹ — в обход слева и правая — из 1 ¹/₂ батальона и 4 орудий⁶² — в обход справа.

Средняя и левая колонны быстро двигались вперед под прикрытием своих батарей и, несмотря на сильный огонь противника, ворвались на штыках в селение, откуда вытеснили неприятеля. Правая же колонна была встречена двумя турецкими батальонами и кавалерийским полком и оказалась в затруднительном положении; однако стойкость пехоты и саперов и искусное действие артиллерии этой колонны остановили напор многочисленного неприятеля, а дружный удар в штыки и здесь обратил его назад.

Вслед за этим весь отряд генерала Кишинского перешел в преследование бегущего неприятеля, переправился через овраг и построился на высотах противоположного берега речки Мавряк-чай; здесь отряд генерала Кишинского примкнул к правому флангу гренадерской бригады, которая стояла уже на месте взятых неприятельских батарей.

Во время боя на нашем фронте и левом фланге кавалерия нашего правого фланга под начальством командира нижегородских драгун князя Чавчавадзе выдерживала натиск несоразмерно превосходящих турецких сил, направленных в обход нашего правого фланга.

Верховья речки Мавряк-чай образуют к западу от с. Угузлы овраг, отделявший наш правый фланг от противника и без особого затруднения доступный для перехода кавалерии. Можно было, несмотря на волнистую местность, рассмотреть, что густые колонны регулярной турецкой кавалерии (два уланских полка) и 8 батальонов пехоты тянулись по дороге, которая шла вдоль упомянутого оврага и потом переходила на нашу сторону в расстоянии около версты выше с. Угузлы. Не было сомнения, что эта колонна направлялась в обход правого фланга князя Чавчавадзе. Толпы курдов, шедшие слева и впереди регулярных войск, приближались уже к тому месту, где дорога пересекала овраг.

Князь Чавчавадзе, сознавая всю опасность замыслов неприятеля, если бы ему удалось утвердиться на нашей стороне оврага, построил свой отряд в боевой порядок. 1-й и 5-й дивизионы нижегородских драгун стали в развернутом фронте, имея между собой четыре орудия донской № 7 батареи; в резерве стал 2-й дивизион драгун в колонне к атаке, а 2-й дивизион сборного линейного казачьего полка и сборная сотня милиции были направлены вправо от драгун для удержания курдов.

412

Между казаками и курдами завязалась сильная перестрелка, а турецкий кавалерийский полк, расположенный в эскадронных колоннах в одну линию левее пехоты, рассыпал фланкеров и двинулся вперед на наших драгун.

В то же время 4 батальона неприятельской пехоты с 6 орудиями заняли позицию правее кавалерии и открыли по нашим войскам сильный огонь, а сзади первой линии показалось еще 4 батальона; курды же приняли влево и заняли скат горы Караял.

Князь Чавчавадзе, оставив казаков против курдов, выдвинул вперед 1-й дивизион драгун и взвод артиллерии, приказав 2-му дивизиону следовать за первым, а пикинерному с двумя орудиями наблюдать за пехотой.

После залпа двух конных орудий, подскакавших на ближний картечный выстрел к неприятельской кавалерии, первый дивизион драгун понесся на нее в атаку. Дружный удар в шашки остановил неприятеля, а когда на него ударил подоспевший 2-й дивизион, то турецкая кавалерия была в совершенном беспорядке опрокинута на свою пехоту. Неприятельские батальоны собирались ударить драгун во фланг, но на них был направлен пикинерный дивизион. Он опрокинул батальоны и заставил их отступить. Первая попытка неприятеля перейти через овраг была, таким образом, отбита, и князь Чавчавадзе отвел драгун на прежнюю позицию.

Едва наши драгуны успели остановиться, как турки снова перешли в наступление. Батальоны их выстроились в одну линию с орудиями в интервалах, а кавалерия выдвинулась вперед. Князь Чавчавадзе тотчас же повторил свою атаку, но, чтобы не допустить неприятеля охватить наши фланги, он построил все три дивизиона развернутым фронтом в одну линию с орудиями в интервалах. И в этот раз турецкая кавалерия не выдержала натиска драгун; несколько храбрейших турок дождались удара в шашки, прочие же в беспорядке бежали за свою пехоту. Пользуясь этим, драгуны атаковали пехоту и, несмотря на сильный ее огонь, расстроили несколько батальонов и захватили два орудия.

Чрезмерное превосходство противника не позволяло нижегородцам извлечь всех выгод из их блестящей атаки. Турки, несмотря на громадные потери, имели еще достаточно войск, чтобы с решимостью противодействовать нашим драгунам. Неприятельская кавалерия еще два раза пыталась перейти в наступление, но князь Чавчавадзе вновь водил драгун в атаку, пользуясь той минутой, когда турецкая кавалерия закрывала при движении вперед свою артиллерию, и успевал опрокидывать наступавшие на него массы. Последнее же усилие турок кончилось в третьем часу дня их бегством.

Описанный бой покрыл неувядаемой славой доблестных нижегородских драгун. В продолжение двух с половиной часов они

413

беспрерывно повторяли атаки превосходящего противника и каждый раз с полным успехом. Донская № 7 батарея также ни одной минуты не оставалась праздной. Выскакивая при наступлении наших войск вперед, она подготовляла расстройство неприятеля и быстро поспевала на угрожаемые пункты.

Было около половины третьего дня, когда наши войска двинулись вслед за разбитым на всех пунктах неприятелем, довершая его поражение. Кавалерия левого фланга была Канонир Чиликин                  выслана вперед для преследо-

под Ольтеницей             вания турок, бежавших по су-

(см. приложение № 59)        ботанской дороге; за нею сле-

довали батальоны генерала Кишинского на Баш-Кадыклар, а гренадерская бригада — на ОртаКадыклар. Кавалерия правого фланга, до крайности истощившая лошадей в беспрерывных атаках, была оставлена для прикрытия обоза и раненых.

Несколько пушечных выстрелов было достаточно, чтобы заставить неприятеля бросить свои два лагеря. С этой минуты отступление турецких войск обратилось в бегство по дороге на Карс; курды же и милиция вскоре совершенно разбежались в разные стороны, грабя по дороге своих.

Наши войска, прекратив преследование, поздним вечером были возвращены обратно и расположились лагерем близ источников речки Мавряк-чай. Не имея с собой в наступившую морозную ночь палаток, они нашли удобный приют под турецкими шатрами двух отбитых лагерей. Баш-Кадыкларское сражение продолжалось около трех часов, но ввиду многочисленности неприятеля, выгод его позиции и тех чрезвычайных усилий, которые потребовались от нашего малого отряда для одержания победы, потери князя Бебутова не могли не быть большими. Мы потеряли убитыми 9 офицеров и 308 нижних чинов и выбывшими из строя ранеными и контужеными 1 генерала, 48 офицеров и 928 нижних чинов. Неприятель оставил убитыми на поле сражения свыше 1500 человек, в том числе Ибрагима-пашу, 2 полковых и 5 батальонных командиров. Общая же потеря турок составляла до 8000 человек.

414

В руки победителей досталось 24 орудия, 13 зарядных ящиков, знамя, 13 значков, много артиллерийских лошадей, ружей и французских штуцеров с прицелом на 1000 метров, а также два богатых лагеря. Добыча была так велика, что в течение трех дней успели перевезти на наш бивак только часть ее, а остальное пришлось уничтожить⁶³.

Турки в паническом страхе безостановочно бежали до самого Карса. Милиция, опередившая регулярные войска, прибыла в Карс первая и произвела на базаре общий грабеж без разбора национальностей. Курды не дошли до крепости, грабили своих же дорогой и рассеялись во все стороны по домам.

Так печально для турок кончилась встреча нашего десятитысячного отряда с 36 000-м корпусом Рейс-Ахмеда-паши, который в надежде на хорошее обучение своих войск и их многочисленность гордо говорил своим солдатам в начале боя: «Смотрите, какая горсть имеет дерзость идти на вас! Мы не будем бить этих неверных, а окружим их, разберем по рукам и отведем в Карс!».

Следует, однако, заметить, что нашими начальниками были отмечены положительные по сравнению с прежним временем качества турецких войск, которые в бою выказали большое мужество и хорошее обучение⁶⁴.

Лучшее впечатление производила турецкая артиллерия. Материальная часть ее была в большинстве английского изготовления, офицеры и прислуга исполняли свой долг выше всяких похвал, и большая часть их умирала на орудиях в то время, как пехота бросала свою артиллерию. Пехота была хорошо обучена строю и движениям, так что не верилось, что это молодое, недавно призванное под знамена войско; но в открытом бою она не всегда была достаточно стойкой. Кавалерия, несмотря на хороший конский состав и хорошую езду, также не отличалась стойкостью, и наши драгуны ее легко опрокидывали.

Неудача, однако, быстро привела турецкий корпус в расстройство. Прибывшие в Карс остатки этого корпуса тщетно приводились в порядок иностранными офицерами (Кмети, Гюйон и другие), но трудно было что-либо сделать с этой деморализованной поражением толпой. Недостаток в продовольствии, благодаря злоупотреблениям интендантства, невыдача содержания и плохо организованная санитарная служба — все это были причины, которые также содействовали полному расстройству армии.

Для подкрепления Карсского корпуса туда притянули 2000 кавалерии из Эрзерума и 10 000 человек из Ардагана, выдвинув к этому последнему пункту из Эрзерума отряд Сари-паши в 6000 человек при 16 орудиях.

К зиме в Карсе находилось всего 25 тысяч при 30 орудиях⁶⁵, в Ардагане 5—6 тысяч и в Баязете столько же при 7—8 тысячах

415

курдов. Этот последний отряд первоначально предполагал начать наступление на Эривань, но, узнав о поражении главного корпуса, отказался от активных действий. Войска в Гурии оставались в прежнем составе, а резерв в Эрзеруме уменьшился до 7 батальонов и 12 осадных орудий.

Наш отряд 23 ноября вернулся в Александрополь и расположился там на зимние квартиры. Ближайшим следствием победы князя Бебутова было увеличение нашего влияния на пограничное население. Жители Баш-Шурагельского санджака добровольно вернули наших пленных и отбитый в разное время скот, прося принять их в русское подданство⁶⁶.

Известие о победе князя Бебутова было получено в Петербурге 5 декабря и на следующий день было отпраздновано торжественным выходом и молебствием. Нечего и говорить о том радостном впечатлении, которое победа эта произвела на императора Николая, гордого выдающимся геройским подвигом своих войск. Князь Бебутов получил орден Св. Георгия 2-й степени, генералы Багговут, князь Багратион и князь Чавчавадзе — ордена Св. Георгия 3-й степени; остальные участники также получили многочисленные награды, нижние же чины по 10 знаков отличия на роту, батарею и дивизион и по 2 рубля на человека⁶⁷.

Баш-Кадыкларская победа обеспечивала Александропольскому отряду спокойную зиму, но положение на обоих наших флангах, в Гурийском и Эриванском отрядах, оставалось еще невыясненным. С обеих сторон приходили донесения об усилении турецких войск, и во всякое время можно было ожидать их перехода в наступление.

Гурийский отряд получил, как уже известно, подкрепление из Ахалцыха, а усиление Эриванского отряда было возложено на князя Бебутова. С этой целью были выделены под начальством генерала Кишинского 3 ¹/₂ батальона, 4 орудия и 4 сотни из Александрополя и Ахалкалаки, с которыми он должен был усилить Эриванский отряд и, вступив в командование этим отрядом, очистить наши пределы от неприятельских партий. По окончании возложенного на него поручения генерал Кишинский должен был возвратиться со своим отрядом в Александрополь, конвоируя из Эривани осадную артиллерию, необходимую для предположенного на следующий год движения к Карсу.

У крепости Ахалкалаки до прибытия на Кавказ 13-й пехотной дивизии не было самостоятельного отряда, а войска, прикрывавшие эту крепость и расположенные у с. Орловка, подчинялись полковнику Шликевичу, начальнику всех войск, расположенных в Ахалцыхском уезде. С прибытием же 13-й дивизии

416

Сражение у Четати

(с рисунка тушью Прянишникова)

явилась возможность обратить внимание и на этот пункт, имевший значение как связывающий Ахалцых с Александрополем и как прикрывающий путь из Ардагана через Ахалкалаки и Орловку на Цалку и Тифлис.

Первоначально предполагалось направить на Ахалкалакский участок три батальона Белостокского полка, а полковник Шликевич должен был с 1 ¹/₄ батальона Мингрельского полка, 6 орудиями и 3 ¹/₂ сотни милиции перейти в Орловку; расположенные же там 2 батальона Эриванского и Тифлисского полков и 6 орудий

надлежало отправить в Александрополь. Но полковнику Шликевичу было, ввиду сбора турецких войск у Ардагана и появления в Ардаганском участке больших партий курдов, приказано оставаться до прибытия белостокских батальонов у Ахалкалак и принять под свое личное начальство все там сосредоточенные войска⁶⁸.

В конце октября здесь было получено донесение о появлении на самой границе турецкого отряда силой в 2000 человек при 6 орудиях. Произведенная для проверки этого донесения рекогносцировка выяснила, что на границе появились лишь значительные массы курдов, а регулярные турецкие войска в количестве 4000 человек при 6 орудиях продолжают оставаться в Ардагане. Поэтому отряд полковника Шликевича оставался расположенным у Ахалкалак, имея 9 рот с двумя орудиями, раскинутыми по духоборским селениям, и две сотни милиции, высланными для наблюдения за границей к с. Сульда.

Вскоре, однако, турецкие конные партии стали проникать в наши пределы и производить грабежи в пограничных селениях. 29 октября отряд турок, около 1000 человек, начал сосредоточиваться против сел. Керзак. Находившийся в этом пункте начальник штаба отряда подполковник Циммерман сделал распоряжение о спешном сосредоточении к этому пункту от Ахалкалак и Богдановки 1 ¹/₂ батальона и 4 горных орудий. Войска эти выступили с пунктов квартирования на рассвете 30 октября и могли прибыть к месту назначения не ранее 4 часов дня. Тем временем турки успели ограбить Керзак, который только к вечеру был вновь занят подполковником Циммерманом с подошедшими подкреплениями. Одновременно неприятель сжег беззащитный Хозанинский карантин⁶⁹.

417

31 октября 3-й батальон Белостокского полка получил приказание двинуться из Керзака в Александрополь. Турки воспользовались уменьшением наших сил, атаковали в числе 2000 человек Керзак, заняли его, а ночью произвели нападение и на сел. Орловка. Эти нападения при невозможности противодействия им вызвали распоряжение о выселении жителей под защиту наших отрядов на Цалку. Впрочем, нападение на Орловку было отбито направившимся туда с пути 3-м батальоном Белостокского полка, который ввиду утомления и оставленного при быстрых передвижениях обоза не мог немедленно продолжать движения к Александрополю. Тяжелое положение Ахалкалак и появление турецких скопищ на сообщениях этого пункта с Ахалцыхом и Александрополем заставили князя Бебутова временно приостановить движение части войск Ахалкалакского отряда к Александрополю.

Это дало возможность и здесь нам перейти к активным операциям.

3 ноября подполковник Циммерман выступил с 13-й ротой Мингрельского полка и 160 казаками из Ахалкалак к с. Оны, надеясь захватить в нем турок врасплох, но и неприятель выступил к нам навстречу.

В произошедшем столкновении успех оказался на нашей стороне благодаря подошедшим на помощь двум ротам Белостокского полка с двумя горными орудиями, и турки были опрокинуты на Керзак. 11 ноября также произошло удачное дело наших двух конных дружин с турками у с. Курдадема, кончившееся отступлением турок⁷⁰. К 14 ноября мы сосредоточили к Хертвикскому ущелью отряд силой в 3 сборных батальона и 3 сотни, что заставило турок очистить с. Хертвик и отойти к границе.

Эти мелкие успехи дали возможность новому начальнику Ахалкалакского отряда князю Орбелиани 3-му 21 ноября выступить из Ахалкалак по направлению к границе с целью вытеснить из наших пределов турецкие отряды⁷¹. После ночлега в с. Оны он разделил свой отряд на две колонны, направив одну на Сульду, а другую на Керзак. Это движение заставило турецкие войска очистить нашу границу и отойти к Ардагану. Население пограничных Чалдырского и Ардаганского санджаков явилось к начальнику отряда с просьбой пощады и с обещанием полной покорности в случае занятия нами Ардагана. Однако такое предприятие являлось с нашей стороны невыполнимым. Даже в случае захвата незначительным отрядом князя Орбелиани Ардагана ему невозможно было бы зимовать в этом пункте, менее удаленном от Карса, чем от Ахалкалак, и пути сообщения с которым были к тому же крайне плохи; поэтому 24 ноября князь Орбелиани вернулся в Ахалкалаки, расположив свой отряд в окрестностях этого города.

418

В конце ноября князь Бебутов сделал новое распределение войск, чтобы более сосредоточить части, по необходимости до этого времени разрозненные. В Ахалкалакский отряд назначались, под начальством князя Багратиона-Мухранского три батальона Эриванского полка с 4 орудиями, а два батальона Белостокского полка с 4 орудиями должны были направиться в Ацхур и войти в состав Ахалцыхского отряда. Части же Тифлисского и Мингрельского полков, входившие в состав Ахалкалакского отряда, перемещались в Эриванский отряд.

Князь Воронцов при общей слабости наших сил на Кавказе до прибытия туда 13-й пехотной дивизии главное внимание обращал на прикрытие границы в важнейшем направлении со стороны Карса и Батума. Для обеспечения же Эриванской губернии со стороны Баязета и Кагызмана мог быть уделен лишь один батальон⁷² при двух орудиях кроме казачьих постов кордонной линии и грузинского линейного батальона, занимавшего Эриванскую крепость.

Казачьи посты Сурмалинского участка должны были в случае наступления турок сосредоточиваться к постам Аргуджинскому и Каравансарайскому; ближайшей поддержкой им могли служить три сотни милиции у д. Паузкун, а общим резервом — отряд из 5 рот, 2 орудий, 200 казаков и 1400 милиционеров, расположенный в Оргове. С такими силами представлялось невозможным удерживать неприятеля на всем протяжении Сурмалинского участка нашей границы, почему и было сделано распоряжение вывести при известии о наступлении турок чиновников и все казенное имущество из Кульп, Аралыка и Орговского карантина в Эривань⁷³.

Уже 10 октября приступили к сбору постов, так как, по донесениям лазутчиков, турки предполагали в скором времени вторгнуться в числе 10 000 человек при 8 орудиях (в действительности там было не более 6000 человек, под начальством Селима-паши) из Баязета в наши пределы в двух колоннах через Оргов и Каравансарай. Если бы эти слухи оправдались, то положение Орговского отряда, выдвинутого к самой границе, являлось бы очень опасным. К тому же местное татарское население явно показывало сочувствие туркам, а армянское население отличалось трусостью, и набранная из него милиция заявляла о нежелании драться в том случае, если Орговский отряд не будет усилен пехотой. На местных курдов, в общем пока еще спокойных, также трудно было рассчитывать при первых, хотя бы и незначительных, успехах турок. Ввиду этого начальнику передовых постов полковнику Хрещатицкому было приказано в случае явной «тщательно проверенной» опасности отходить не далее р. Аракса, прикрывая выселение туда же из пограничных деревень армянских семей.

Около 20 октября передовые турецкие части одновременно появились со стороны Баязета у Оргова и со стороны Кагызмана у

419

Кульп. Ввиду слухов, что это движение предпринято неприятелем с целью овладения Эчмодзианским монастырем, Эриванский отряд, усиленный двумя ротами и двумя орудиями, был переведен к Эчмодзиану. Известие это до того встревожило князя Воронцова, что, несмотря на нежелание ослаблять Александропольский отряд, он приказал двинуть оттуда на выручку Эчмодзиана часть сил. Впрочем, войска эти, пройдя два перехода, вернулись назад, так как турецкие отряды вновь отступили к Кульпам и Оргову.

28 октября Эриванский ^{Князь В. О. Бебутов}        отряд силой в 3 ¹/₂ батальона,

10 орудий, 4 сотни казаков и 16 сотен милиции выступил под начальством полковника Колюбакина из Эчмодзиана к Араксу. Полковник Колюбакин 31-го числа отправил для выяснения сил неприятеля, появившегося со стороны Кульпы, отряд силой в 2 роты, сотню казаков и 5 сотен милиции в сел. Араб-Керли с приказанием, в случае наступления превосходящих неприятельских сил, отходить к Амарату. В то же время полковник Хрещатицкий должен был с 3 сотнями произвести рекогносцировку от сел. Игдырь к Оргову. Впереди Амарата в резерве оставались 4 роты при 4 орудиях и в самом селении 2 батальона и 6 орудий.

От разбитой перед Кульпами партии курдов удалось узнать, что с этой стороны оперирует лишь незначительная партия в 800 человек, отделившаяся от отряда из Баш-Шурагеля, действовавшего против Александрополя, и что других сил с этой стороны у турок не было. Поэтому полковник Колюбакин оставил свою конницу на правом берегу Аракса, а с пехотой и артиллерией стал у Сардар-Абада, чтобы следовать затем к Эчмодзиану⁷⁴.

10 ноября турки вновь перешли в наступление со стороны Оргова и начали грабить окрестные селения. Высланному из Сардар-Абада к Игдырю конному отряду полковника Хрещатицкого, поддержанному 2 батальонами и 2 орудиями, не удалось уже завладеть Игдырем ввиду занятия его превосходящими силами турок, но удачным боем перед этим селением он способствовал переселению за Аракс армянского населения.

420

О турецких силах, сосредоточенных у с. Игдыря и в Кульпах, у нас были настолько преувеличенные сведения, что эриванский губернатор генерал Назаров стал спешно готовиться к серьезной обороне Эривани. Вместе с тем после Баш-Кадыкларского боя и генерал Бебутов решил усилить Эриванский отряд, направив туда генерала Кишинского с 3 ¹/₂ батальона, 4 орудиями и 4 сотнями. Генерал Кишинский должен был перейти на правый берег Аракса, очистить Сурмалинский участок от неприятеля и, присоединив к себе батальон Гренадерского великого князя Константина Николаевича полка, вернуться в Александрополь с осадным парком, направляемым туда из Эривани.

Хотя в конце ноября выяснилось, что силы турок у Игдыря и Кульп оказались в действительности не более 4 тысяч и после БашКадыкларского боя они спешно очистили Сурмалинский участок и отступили к Баязету, назначение генерала Кишинского не было отменено. Исполнив свою задачу, он в начале декабря вернулся в Александрополь, а Эриванский отряд расположился по квартирам следующим образом: батальон, 2 орудия и сотня в Кульпах, такой же силы отряды в Араб-Керли и Амарате и остальные 6 рот при орудиях были оставлены в Эчмодзиане⁷⁵.

Говоря об Эриванском отряде, следует добавить несколько слов о том положении, которое в начале кампании заняла Персия.

Когда в октябре начались среди турецких курдов враждебные нам волнения и наследники умершего Сеид-шаха, находившегося в дружеских сношениях с Шамилем, объявили фесехад (религиозный поход) в наши пределы, это враждебное настроение перешло и за границу Персии, населенной курдами. Брат Сеид-шаха ШейхСалек, который проживал в Персии, в Бердассуре, являлся главным агитатором среди курдов, почему наше правительство потребовало от шаха удаления Шейх-Салека и удержания курдов.

Персидское правительство хотя и принимало ряд мер, но действия его были нерешительны и тем как бы поощряли курдов. Причину к этому следует искать главным образом в деятельной агитации турецких и в особенности английских агентов. Персидский шах пребывал в нерешительности; с одной стороны, он находился под влиянием агитации англичан, с другой же — он не хотел упустить возможности поживиться за счет турок в случае нашей удачи. Поэтому он не решался принять энергичных мер против своих курдов и даже против вторжения через Персию в наши пределы турецких орд, но в то же время не препятствовал и нам производить в большом количестве в Персии закупки муки для Александропольского отряда.

Однако в начале ноября шах обратился к императору Николаю с предложением наступательного союза, причем он обязывался выставить на границе с Турцией в Хое отдельный корпус

421

в 60 000 человек, который должен был бы действовать вместе с корпусом князя Бебутова. Государь был очень обрадован этой вестью. «Слава Богу, — пометил он на донесении князя Воронцова, — хотя мало действительной помощи, но все же оттянет часть турок»⁷⁶.

Для руководства действиями персидского корпуса была отправлена из Тифлиса особая миссия во главе с генералом Санковским, которая должна была поддерживать связь с князем Бебутовым, сообщать персидскому главнокомандующему те сведения, которые князь Бебутов признает необходимыми, и руководить действиями персидской армии, насколько это будет признано желательным персидским правительством⁷⁷.

Шах, действительно, отдал приказ о сборе войск и назначил главнокомандующим Азис-хана, но дело подвигалось медленно. В середине ноября в Хое было лишь 5 слабых полков тысячного состава при 12 орудиях, к следованию туда готовилось 6 полков и в Айбеджане предполагалось набрать еще 10 полков; артиллерия же должна была быть усилена еще 38 орудиями.

Все эти распоряжения еще не были приведены в исполнение, как совершенно неожиданно шах предъявил нам как непременное условие его союза требование значительной денежной субсидии и гарантий. Вместе с этим персидское правительство продолжало потворствовать агитации турок среди персидских курдов и не препятствовало туркам делать в Персии значительные закупки всех продовольственных запасов.

Император Николай был очень недоволен такой двусмысленной политикой шаха. Генерал Санковский получил приказание оставаться на границе впредь до особого распоряжения, а нашему посланнику в Тегеране было предложено передать шаху, что государь отказывается от всякого союза с Персией, а тем более от предлагаемого ею нравственного содействия, и ограничивается лишь требованием полного ее нейтралитета⁷⁸.

Князь Бебутов, как уже было сказано, воспользовался успехами Ахалцыхского отряда, чтобы в середине ноября усилить Гурийский отряд, за который он в то время наиболее опасался. На границе Гурии, действительно, стоял корпус турецких войск, одержавший успех, хоть и незначительный, у поста Св. Николая. Корпус этот насчитывал в своих рядах свыше 20 тыс. человек, лучше других снабженных, так как имел по берегу и морем удобное сообщение с Батумом, который служил для него базой.

Князь Гагарин против этих сил имел в Озургетах и его окрестностях всего 5 ¹/₂ батальона полевых войск, ³/₄ линейного батальона, 12 орудий и 14 ¹/₂ сотни милиции⁷⁹; гарнизон Поти состоял из ³/₄ Гр у зинского линейного батальона и сотни Самурской милиции, в Редут-Кале стояли рота Черноморского линейного № 12 батальона и

422

сотня Самурской милиции, и на постах по границе были распределены 2 сотни казаков и 18 сотен милиции. В Кутаисе оставалось только 2 роты Брестского пехотного полка.

Всего же в Гурии было 8 батальонов, 12 орудий, 2 сотни казаков и 34 ¹/₂ сотни милиции численностью в 6237 нижних чинов и 3850 милиционеров.

Вторжение турок в Ахалцыхский район вынудило князя Гагарина отделить часть сил для обеспечения своего левого фланга. С этой целью проходы в Сурам и Вахан, а также ущелья Зекарское и Ханское, идущие из Абас-Тумана и Ахалцыха, были заняты милицией, а в резерве у

с. Богдад была поставлена рота Брестского полка, выдвинутая из Кутаиса. Вместе с тем ввиду возможности действия турок со стороны моря были перевезены запасы продовольствия из Поти и Редут-Кале к пристани на Рионе, у Чапан, который оборонялся ротой усиленного состава. За Поти князь Гагарин не опасался, считая, что расположенного там гарнизона и 5 орудий достаточно для противодействия высадке турок, но Редут-Кале признавался им без содействия флота совершенно беззащитным.

Гурийский отряд, стоя лицом к лицу с авангардом турецкого корпуса, должен был оставаться в постоянной готовности к бою, и редкий день проходил там без стычек на границе. 5 ноября турецкий отряд силой в 2000 человек при 2 орудиях напал на кочермах, вооруженных фальконетами, на устье р. Сепи и окружил расположенную там сотню мингрельской милиции, но сотня эта, подкрепленная дружиной князя Гуриели, отбила нападение и обратила турок в бегство. 7 ноября отряд в 3000 человек, напав на Чолокский пост, хотел вторгнуться в наши пределы на Лихаур, но был отбит милицией, которая преследовала турок на 6 верст по ту сторону границы. Также неудачны были и остальные нападения неприятеля на наши посты, почти непрерывно производимые в первой половине ноября.

По собранным сведениям, войска корпуса Селима-паши были к середине ноября расположены следующим образом: около 7000 человек в укрепленных позициях близ р. Чолок, имея в резерве