Влияние западной философии на русскую философскую мысль

Знакомство с философией Шеллинга и Гегеля облегчает понимание русской философии. Философия Шеллинга пользовалась более тёплым приёмом - по крайней мере, в религиозном сегменте русской мысли. На самом деле, есть некоторая истина в замечании Арсения Гульга (1921-1996) о том, что «русская философия - это шеллингианство». От Гегеля россияне предпочитали дистанцироваться, даже когда учились у него; в Шеллинге они нашли родственный дух. У взгляда на мир, как на органическое целое, в России было больше последователей, чем на Западе; и он сохраняет значение и по сей день. Учение Шеллинга об интеллектуальной интуиции оказалось особенно привлекательным для российских мыслителей. От Одоевского до Соловьева была воспринята концепция встречи внешней и внутренней реальности в сознании; в ХХ веке его идеями вдохновилась целая школа интуитивистов. Чаадаев был глубоко затронут философией Шеллинга об откровении; Киреевский и Соловьёв предпочитали его гносеологию; Одоевский и Булгаков, - его натурфилософию, а Алексей Лосев (1893-1988), - его эстетику и философию мифа. Многие из них нашли в учении Шеллинга мысль о том, чтобы рассматривать искусство и религию как источники рационального мышления.

Напротив, российская либеральная мысль шла по пути гегельянства. Но потом они все отходили от него, использовав его учение частями. Сюда входили Виссарион Белинский (1811-1848), Герцен, Михаил Бакунин (1820-1900). Главный момент недовольства Герцена Гегелем был такой же, как у Карла Маркса: жизнь - это не просто мышление, а главным образом, действие в мире. Захваченный революционными идеями, Бакунин обвинял Гегеля в чрезмерной созерцательности, в то время как славянофилы и религиозные философы отвергали его доктрину Абсолюта, познаваемого разумом. Единственно Борис Чичерин (1828-1904) принял сущностное ядро гегелевского учения об абсолютном понятии. Герцен нашёл в гегелевской диалектике «алгебру революции» - характеристику, которую позже поддержал Ленин.

Философская проблематика в исканиях русских писателей

Озабоченность философов по поводу «конкретного человека» питалась растущей русской реалистической литературой. Русские писатели создали ряд персонажей, страдание которых были осуждением социального порядка, угнетающего человеческое достоинство. Наиболее острые из вопросов, которые занимали русскую интеллигенцию, были сформулированы в названиях литературных произведений: роман Герцена «Кто виноват?» (1847), социалистическая утопия Чернышевского «Что делать?» (1863). Последний вопрос оказался особенно стойким: Лев Толстой в 1883 году и Ленин в 1902 году написали работы с похожими названиями.

В философско-этической части своих рассуждений Николай Чернышевский придерживался принципа «разумного эгоизма», согласно которому поступки человека должны согласовываться с его внутренними побуждениями и склонностями. Личное счастье, по Чернышевскому, должно согласовываться с общим благополучием; «одинокого счастья нет». Анализируя эстетическую проблематику, Чернышевский обосновывал тезис «Прекрасное есть жизнь». Объективность красоты определяет невозможность соперничества искусства с живой действительностью.

Учение Льва Толстого, основанное на принципе «непротивления злу насилием», является одной из самых ценных и глубоко развитых версий идеи ненасилия. Ненасилие (невосприимчивость к злу) в точном смысле этого слова означает только то, что человек не соглашается быть судьёй в вопросах жизни и смерти, не соглашается обвинять других людей, поскольку это не входит в его компетенцию, - все люди равны перед Богом. Это не предполагает, что мы должны полностью отказаться от любого суждения о действиях людей, но мы не имеем права судить всех людей одинаково. Никакое насилие не имеет оправдания: это всегда плохо. Но брат не может судить своего брата так же, как это может сделать его отец. И в сравнении с насилием разбойника насилие представителя государства намного хуже, потому что он притворяется моральным и обличает насилие в «законную» форму.

Одним из первых русских писателей, оказавших заметное влияние на западную философию, стал Фёдор Михайлович Достоевский (1821-1881). Его исследования религиозных, моральных и психологических аспектов человеческого состояния произвели глубокое впечатление как на современников, таких как Ницше, так и на более поздние фигуры, таких как Альберт Камю. Внутри России идеи Достоевского отражались в религиозно-философской школе начала ХХ века. В центре размышлений Ф. М. Достоевского находится человек, его противоречивая сущность. Бытие человека – это, прежде всего, нравственное бытие личности, бытие выбора между добром и злом. Свобода выбора понимается в христианском смысле. Человек, в сущности, свободен, но эта свобода может привести к самообожествлению и произволу («пожить по своей глупой воле»). Подлинная свобода связана с Богом, со слиянием с ним через любовь («Будешь любить всякую вещь и тайну постигнешь в вещах»). Отказ от свободы в пользу «хлеба» порождает рабство и пустоту. Достоевский – критик социалистического утопизма. Он противопоставляет социализму мирное объединение высших слоев общества с «почвой», русским народом («почвенничество»[14]). Его христианская антропология предвосхищает идеи экзистенциализма и персонализма в отечественной и зарубежной философии.