Номадизм в состоянии постмодерна

В наступившем новом тысячелетии можно зафиксировать значительные модификации образа жизни человека, который становится все более мобильным. Движение, изменение становятся главными ценностями нового состояния культуры, получившего название «постмодерн». Индивид осуществляет движение не только в физическом пространстве, но и в социальном и духовном. Неподвижность воспринимается в постмодерне как опасная девиация. Для описания этого явления введено понятие «номадизм».

Номадизм, который изначально характеризовал кочевой тип хозяйственной деятельности традиционных культур, в рамках постмодерна стал обозначать образ жизни, ориентированный на самоцельное движение без начальной и конечной точек отсчета, направленный на разрыв с любой закрепленностью.

 Важные экзистенциалы, выступавшие точками, определявшими маршрут человека в модерне, – Дом, Родина, Я – в постмодерне теряют свое значение и постепенно упраздняются. Высшей ценностью как традиционного номадизма, так и номадизма постмодерна признается движение, оно становится целью и смыслом номадизма. Состояние покоя, остановки в этой системе связано с трагедией, смертью. При этом номадическое движение в культуре постмодерна включает в себя ряд стратегических задач, которые позволили номадизму стать доминирующим образом жизни и мысли в новой культурной парадигме. К таким задачам относятся: стремление к безопасности (иммунологический аспект), освобождение от власти (эмансипационный), обретение бессмертия (иммортологический).

М. Хайдеггер, рефлексируя над сущностью философии, определил ее как тягу «повсюду быть дома. Такое понимание мира, при котором каждая его точка становится тождественной любой его другой точке». Акт философствования, согласно мыслителю, есть способ связать все точки пространства Вселенной, представив мир как целостный Дом. Однако подобная тяга характеризует и номада, который в традиционной культуре воспринимал мир синкретично, при этом в культуре постмодерна сам мир становится единообразным, воплощая тезис «Земля – наш общий Дом».

Номадизм постмодерна возникает в целях воссоздания единого пространства-времени культуры при сохранении индивидуальности каждого человека, он становится актом превращения космоса в полис. В этой экзистенциальной потребности «повсюду быть дома» реализуется иммунологический аспект ощущения безопасности в любой точке нахождения.

В традиционной культуре оседлость, по мнению А.В. Головнева, была девиацией, так как скученность людей и животных в одном месте способствовала возникновению инфекций, эпидемий, мору. «С переходом к оседлости и земледелию возросла смертность от инфекций, эпидемий вследствие загрязнения среды, скученности и тесноты. Характер питания ухудшился из-за обеднения рациона земледельцев, белкового голодания, что вызывало хронические заболевания и физическую деградацию». Постепенно номадизм традиционной культуры становится способом защиты не только от вредных вирусов и инфекций, но и от опасных смыслов.

Создатель философской иммунологии П. Слотердайк изучал возникновение защитных смысловых оболочек, названных сферами. Последние выступают способами пространственновременного координирования субъекта, способствующего ощущению безопасности. Архетипы сфер исследователь обнаруживает в различных культурах: в премодерне такой сферой был пузырь, в модерне – глобус. Культура постмодерна порождает вид сферы – пену, в которой отдельные пузыри не образуют единство, а представляют аморфное множество, сопоставимое с понятием ризомы.

В эпоху постмодерна – всеобщей профилактики и стерильности – сопротивляемость социокультурных организмов снижается. В такой среде собственные смыслы воспринимаются как «чужие», инородные. Безопасная среда начинает бороться сама с собой, способствуя нозокоматозу (появлению так называемых «внутрибольничных инфекций»). В подобных условиях вернуть ощущение безопасности можно только движением, переходом в иные реальности, в том числе виртуальные, когда процессуальность исключает возможность извлечения смысла из событийного ряда.

 З. Бауман, назвавший общество постмодерна «текучей современностью», обнаружил, что в нем естественным состоянием индивида является «непрерывный бег, осознание участия в этом всеобщем забеге». Причину этого движения он видит в состоянии беспокойства, переживаемом человеком постмодерна, и поиске ощущения безопасности. Для обеспечения безопасности в современных городах проектируются, по словам З. Баумана, «пространства вежливости», в которых предусмотрены действия индивидов, но не взаимодействия, и регламентированы встречи с незнакомцами. Такие места побуждают к действию, но не взаимодействию. К ним он относит торговые центры, именуя их «храмами потребления». Они не избавляют от беспорядков, пугающих различий, но делают их благообразными, безопасными, избавленными от риска. В торговом центре наблюдается баланс свободы и безопасности. Фланирование по «храму потребления» создает чувство общей идентичности, «любой встречный движим тою же целью, что и я, теми же мотивами».

 Широкое развитие туристической индустрии ориентировано на то, чтобы турист везде чувствовал себя «как дома». Где бы он ни был, его встречают привычные интерьер, пища, язык. Экзотика становится лишь театральной декорацией для привлечения путешествующих. Совершая поездку, субъект даже за границей попадает в знакомую домашнюю обстановку, испытывая чувство защищенности, которое могло быть снижено дома. В стерильном мире, которым пытается стать мир постмодерна, возникают новые непредусмотренные опасности, и их непредвиденность создает у человека чувство тревоги и страха. Единственным способом защиты от «еще не наступивших» опасностей выступает постоянное пребывание в движении. Эмансипационный аспект номадизма связан с освобождением от власти любой тотальности. К таким властным инстанциям культура постмодерна относит любой центризм, характерный для европейского сознания.

В номадизме рождается новая постмодерновая субъективность, свободная от единичной данности, способная к движению. Любая оседлость есть принудительная привязка, которую номадизм может преодолеть. По словам Р. Брайдотти, номадизм характеризует образ жизни и стиль мышления нового человека, номадаинтеллектуала, который не привязан к одной территории, к одному Дому, языку: «Номадизм – это не бездомность, но способность создавать Дом в любом месте». Постоянное скольжение по физическому, социальному, текстуальному пространству позволяет субъекту-номаду освободиться от закрепленности, а следовательно, от принуждения, власти. Страх перед кристаллизацией общества, возникновением тоталитаризма, фашизма привел постструктуралистов к разработке теоретического концепта номадизма, который призван быть оппозицией власти полиса, Государства. Культура постмодерна сформировала условия для воплощения этого концепта. Стирание национальных границ, проект мультикультурализма, идеи толерантности возвеличили ценность свободы, а способом ее обретения стал номадизм. В нем происходят отказ от единственно данной идентичности и погружение во множество возможностей, не исключая необходимость расовой, национальной, гендерной и любой другой определенности, а включая их в общее поле: и то, и другое, и третье. По мнению Р. Брайдотти, номадизм как освобождение должен осуществляться не только через пространственную мобильность, но и в акте мышления, в процессе писания, говорения.

Иммортологический аспект номадизма связан с трансформациями в постмодерне традиционных способов избегания смерти. Номадизм представляет собой не только движение, но и бесконечное становление, которое может беспрепятственно осуществляться не в пространстве линий и углов (характерном для модерна), а в системе, названной Ж. Делезом ризомой. Это а-структурное, а-иерархическое, а-центрированное пространство, вступающее в гибридные сборки с элементами разнородного генезиса. Человек-линзы, человек-протез, человек-автомобиль – примеры ризомных сборок. Существующая в культуре постмодерна возможность рассматривать индивида как становление, компонент ризомной сборки подразумевает потенциальную заменяемость любых органов иными: имплантами, бактериями, чипами, что позволяет говорить о бессмертии постчеловека.

 При наступлении постмодерна серьезным трансформациям подвергся Дом, который в предыдущие культурные эпохи символизировал устойчивую неподвижную точку, выступая началом маршрута или его концом. Сегодня можно заметить, что Дом лишен устойчивости, он может быть трансформируемым, передвижным, самодвижимым. Как пишет Б.В. Марков, Дом выступает гарантом жизни и ее защищенности: «Человек умирает столько раз, сколько раз ему приходится менять местожительства. Иметь кров и крышу – значит быть укрытым, таиться от хаоса Смерти». Подвижность Дома, превращение всего физического пространства в Дом делают его перемену невозможной, границу между жизнью и смертью

Иммортологический аспект тесно связан с эмансипационным, так как в культуре бессмертие изначально было символом власти, свойством избранных. В связи с этим попытки уклонения от смерти, приближение к бессмертию есть покушение на исключительные права власти. Возникнув в Возникнув в традиционной культуре как способ физического выживания индивида в природной среде, номадизм в культуре постмодерна становится стратегией защиты от власти, смыслов, неизбежности смерти. Образ жизни человека, связанный с постоянным движением, изменением, и социокульурная среда, способствующая распространению этого образа, создают благоприятные условия для идентификационных маневров, которые позволяют, ускользая, защищаться от разного рода опасностей.

МАРИЯ РЯПОЛОВА