Умеете ли вы задавать вопросы?

Святитель хорошо понимал важность умения задавать вопросы и надо отметить делал это исключительно хорошо. Вопросы для него, это врата, через которые читатель входит во внутрь царского града к Престолу Царя Великого.

“Вот мы намереваемся вступить, если благоволит Бог, в златой град, и даже драгоценнейший всякого злата. Рассмотрим же его основания и врата, сделанные из сапфира и маргаритов. Лучший руководитель наш — Матфей. Его дверью входим мы ныне; только нужно большое старание с нашей стороны, потому что, в ком он не видит усердия, того он изгоняет из града... Врата теперь еще заключены для нас; когда же увидим их отверстыми (т. е. когда решатся недоуменные вопросы), тогда узрим внутри его великий свет”- так начинает он свое толкование на Евангелие от Матфея.

И, далее, приводит большое количество вопросов, которые появляются в самом начале чтения Евангелия: “ Во-первых, для чего излагается родословие Иосифа, который не был отцом Христа? Во-вторых, откуда нам может быть видно, что Христос происходит от Давида, когда мы не знаем предков Марии, от которой Он родился, — ведь родословной Девы не показано? В-третьих, почему дается родословие Иосифа, который нисколько не причастен был рождению, а от каких родителей, дедов и прадедов Дева, которая была матерью Христа, не сказано? Кроме того, заслуживает исследования и то, почему евангелист, ведя родословие по мужской линии, упомянул и о некоторых женах. Затем, если ему так рассудилось, то почему он не перечислил всех жен, а умолчав о достославных, как, например, Сарре, Ревекке и подобных им, выставил только известных по своим порокам, например, блудницу, или прелюбодеицу, иноплеменницу, или чужестранку?.. Видите, сколько нам нужно внимания уже при самом начале Евангелия, хотя для иных это начало кажется яснее прочего, а для многих даже излишним, потому что представляет простое только перечисление имен. Далее, - заслуживает исследования и то, почему Матфей умолчал о трех царях. Если он умолчал о них, как о слишком нечестивых, то ему не нужно было бы упоминать и о других подобных. Вот и еще представляется вопрос: почему евангелист, разделив родословие на части по четырнадцати родов в каждой, в третьей части не соблюл этого числа? Затем: почему Лука упомянул о других именах, и не только не о всех тех, какие есть у Матфея, но и указал их гораздо больше, а Матфей привел и меньше и другие имена, хотя и он кончил на Иосифе, на котором прекратил родословие и Лука. Смотрите же, сколько нам нужно бдительности не только для того, чтобы разрешить недоумения, но и для того, чтобы узнать, что требует решения. Немаловажное ведь дело и суметь найти недоуменные вопросы. Вот и еще, например, недоуменный вопрос: каким образом Елизавета, происходя из колена Левиина, могла быть родственницею Марии? Но, чтобы не обременить вашей памяти множеством вопросов, остановимся здесь. Для возбуждения вашего внимания достаточно и того, если вы узнаете только, какие представляются здесь вопросы ”.

Вопросы позволяют возбудить внимание читателя. С этой целью Христос во время своих бесед с людьми, часто использовал притчи и трудные для понимания мысли, “ чтобы возбудить в иудеях желание предлагать ему свои вопросы”. Златоуст считает, что “речь легкая для разумения доводит многих до невнимательности” ,  поэтому Христос многое и говорил в притчах. Кроме того, “ притча отличает слушателя достойного от недостойного; достойный старается узнать смысл сказанного, а недостойный оставляет его без внимания”.

Толкование на книгу Деяний Апостолов, Златоуст также начинает с вопросов, и кажется, что в начале он дает возможность читателю самому найти вопросы, а потом предлагает свои: «Первую книгу написал я к тебе, Феофил» (Деян.1:1). Сколько, думаете, здесь вопросов? Первый: для чего (ев. Лука) напоминает ему (Феофилу) о первой своей книге (Евангелии). Второй: для чего называет (эту книгу) словом (λόγος), а не Евангелием, между тем как Павел называет ее Евангелием, когда говорит о Луке так: «брата, во всех церквах похваляемого за благовествование» (2Кор.8:18). Третий: для чего говорит: «о всем, что Иисус делал и чему учил». Если Иоанн, этот возлюбленный Христов, имевший такое дерзновение, удостоившийся приклониться к святой той груди, почерпнувший оттуда источники Духа, если уже он не осмелился сказать этого, но был так осторожен, что сказал: «многое и другое сотворил Иисус; но, если бы писать о том подробно, то, думаю, и самому миру не вместить бы написанных книг» (Ин.21:25), то, как этот (Лука) осмелился сказать: «Первую книгу написал я к тебе, Феофил, о всем, что Иисус делал и чему учил от начала»? Разве этот вопрос кажется вам маловажным? Притом, там (в Евангелии сказано): «достопочтенный Феофил»(Лук.1:3), имя с прилагательным почетным. А святые не просто так говорили, и мы, кажется, уже отчасти доказали и то, что в Писании ни одна иота, ни одна черта не употреблена напрасно. Итак, если столько вопросов во вступлении, то, как много времени потратили бы мы, когда бы стали рассматривать все по порядку? Вот, почему я должен был, миновав промежуток (т.е. от начала 1 гл. Деян. Апост. до 9 гл.), идти к Павлу.”

В минуты особого негодования, вызванного нежеланием слушателей напрягать свой ум в поисках вопросов, святитель либо вовсе отказывается показывать вопросы: “если замечу леность и невнимательность, то не покажу ни самых вопросов, ни решения их, следуя божественной заповеди, гласящей: «Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими» (Мф. 7:6)…”, либо обрушивает на них целый шквал вопросов, вводя их в недоумение: ”Что такое, скажите, пророчество? Что - повествования? Что - причта? Что - иносказание? Что - образ? Что - символ? Что - Евангелия?.. Почему четыре Евангелия? Почему не десять, почему не двадцать? Почему не многие приступали к составлению Евангелий? Почему не один? Почему ученики (Христовы)? Почему не те, которые не были учениками? Почему вообще (священные книги называются) Пи­саниями?”.

Порой он находит вопросы даже там, где их на первый взгляд, и быть не может: “Бытописатель, желая показать, что гадами называет пернатых птиц, бывших в море, прибавил: «и сотворил Бог рыб больших и всякую душу животных пресмыкающихся, которых произвела вода, по роду их, и всякую птицу пернатую по роду ее» (Быт.1:21). Разве может быть не пернатая птица? Что за нужда была говорить: «всякую птицу пернатую»?”. Или “почему Бог, когда создал звезды, не благословил их? Почему после создания не благословил растений и деревьев? Одно благословляет, другое не благословляет. Что было при­чиной такого превосходства?.. Видите, как кажущееся ничтожным изобилует бесчисленными вопросами? ”

Вопросы, с точки зрения Златоуста, следует с “точностью разграничивать”. Одни вопросы он называет тонкими, другие трудными, недоуменными, есть те, на которые можно ответить сразу, в то время как на другие требуется время, как например этот: “Подвигом добрым я подвизался, течение совершил, веру сохранил» (2Тим.4:7). Часто я, взяв в руки послание апостола и рассматривая это место, недоумевал, для чего Павел так превозносит себя: «Подвигом добрым я подвизался». Но теперь, кажется, по благо­дати Божией, я понял это”.

Не будет ошибкой, как нам кажется, выделить в отдельную группу вопросы, которые являются трудно разрешимыми - это так называемые парадоксы, хотя такого термина у Златоуста мы не найдем (парадоксы не следует путать с противоречиями или несогласием между евангелистами). Под парадоксом мы пониманием два утверждения которые противоречат и не согласуются друг с другом.  “...Последующее возбуждает еще больше недоумений. Сказав: «да минует Меня чаша сия», Он присовокупил: «впрочем не как Я хочу, но как Ты» (Мф. 26:39). Здесь, буквально, мы находим два противоположные одно другому желания, т. е. Отец желает, чтобы Он был распят, а сам Он не желает” -  вот парадокс над которым святитель будет размышлять и после тщательного исследования он найдет разрешение.

Приведем пример парадокса, связанного со словом Евангелие. “Хотя вы часто слышали, что благовестия (ευαγγέλια) не должны заключать в себе ничего прискорбного, однако, в них много прискорбного. «Где червь их не умирает, - говорится в них, - и огонь не угасает» (Мк.9:44); также: «и рассечет его, и подвергнет его одной участи с лицемерами» (Мф.24:51); также: «и тогда объявлю им: Я никогда не знал вас; отойдите от Меня, делающие беззаконие» (Мф.7:23). Не станем же обольщать себя, воображая, что они называются так (только) у нас по-гречески, или будто это все не относится к нам”. Вопрос, на который в данном случае надо ответить, почему Евангелие, как Благая Весть, несет в своем благовестии много прискорбного?

Следующий парадокс связан с противоречием, которое, на первый взгляд, свидетельствует о непослушании апостолов словам Христа.Интересно отметить, что этот парадокс Златоуст обнаружил неожиданно для самого себя, в ходе беседы с паствой, о чем и сообщает ей: “Но в то время как я говорил, мне пришло на мысль нечто, заслуживающее исследования, о чем и необходимо сказать теперь. Что же это такое? Я говорил, что и вид апостольских одежд доставляет нам великую пользу; но между тем как я говорил об этом, мне пришел на мысль закон, который дал Христос апостолам и который говорит: «не берите с собою ни золота, ни серебра, ни меди в поясы свои, ни сумы на дорогу, ни двух одежд, ни обуви, ни посоха» (Мф.10:9,10); а между тем оказывается, что Петр имел сапоги. Так, когда ангел пробудил его от сна и выводил из темницы, то сказал ему: «опояшься и обуйся, надень одежду твою и иди за мною» (Деян.12:8). И Павел в послании к Тимофею говорит: «принеси фелонь, который я оставил в Троаде у Карпа, и книги, особенно кожаные» (2Тим.4:13). Что говоришь ты? Христос заповедал не иметь и сапогов, а ты имеешь и фелонь, а у другого есть и сапоги? … действительно достойно исследования, почему они, во всем повинуясь Христу, в этом случае, по-видимому, нарушают закон Его? ”.

Еще один парадокс мы находим в “Беседе против не пришедших в собрание”, святитель недоумевает: “В самом деле, в словах: “если враг твой голоден, накорми его; если жаждет, напой его”, содержится заповедь прекрасная, исполненная любомудрия и полезная как для делающего, так и для получающего это; но следующие затем слова приводят в великое недоумение и, по-видимому, не согласны с мыслью, выра­женною в первых, “ делая сие, ты соберешь ему на голову горящие уголья ””.

Итак, мы видим, что отправной точкой в поисках смысла для Златоуста являются вопросы, обилие которых может привести неопытного слушателя в замешательство. “Но чтобы, присовокупляя недоумения к недоумениям, не привести вас в замешательство, приступим теперь к разрешению вопросов ” - спешит успокоить святитель.