2020-07-01
176
Оркестровое вступление к Первой части кантаты открывается изложением скорбного роспева "Со святыми упокой". Сергей Иванович использует не весь церковный напев, а делает лишь частичную его цитату. Танеев внес значительные изменения и в гармонизацию роспева - если в Обиходном роспеве преобладают тонико-доминантные соотношения, то у Танеева это доминанта натурального минора. Появление VI и IV трезвучий погружает в субдоминантовую сферу, более того, первое проведение темы останавливает не на тонике, а на субдоминанте. Натуральный минор и плагальность подчеркивает ладовый колорит русской темы.
Сам роспев развивается в фактурном плане - гомофонность сменяет аккордовую фактуру, а затем композитор начинает работать с мелодией полифонически.
Первое проведение темы композитор поручает струнной и деревянной духовой группе, что придает звучанию темы особую собранность. Во втором проведении (h-moll) фаготы и валторны выдерживают октаву, создавая ощущение ожидания, а на этом фоне у группы струнных звучит сама тема в октавный унисон. Подобное звучание делает напев аскетичным, строгим. Далее мотив вновь возвращается к духовым, начинает уплотняться фактура, заявляет о себе труба, появляются напряженные звучания увеличенных аккордов. Скорбным ответом на резкое звучание трубы звучат струнные, точно отголосок. В конце тема вновь возникает у деревянных духовых, а последнее ее проведение в оркестровой интродукции у валторны, как бы сворачивает действие, подготавливая нас к появлению хора.
Тема "Иду в неведомый мне путь”
"Иду в неведомый мне путь... — размышление о «жизни после жизни». Здесь переплетены три переживания: плач об уходе из этого мира, страх перед миром новым и надежда на прощение.
Отрывок, избранный Танеевым, представляет собой рассказ о размышлениях св. Иоанна Дамаскина о смерти и о сочинении им песнопения на смерть одного из монахов. Получилось неканоническое переложение православной заупокойной стихиры, произносимой как бы от лица ушедшего:
Иду в неведомый мне путь,
Иду меж страха и надежды,
Мой взор угас, остыла грудь,
Не внемлет слух, сомкнуты вежды.
Лежу безгласен, недвижим,
Не слышу братского рыданья,
И от кадила синий дым
Не мне струит благоуханье.
Но вечным сном пока я сплю
Моя любовь не умирает.
И ею, братья, вас молю,
Да каждый к Господу взывает:
"Господь, в тот день, когда труба
Вострубит мира преставленье,
Прийми усопшего раба
В Твои небесные селенья".
Эта тема во многом отличается от первой оркестровой: она подвижнее, ритмическая свобода и широкие мелодические ходы, которые происходят от речевых интонаций взволнованного обращения, придают ей черты декламационной выразительности. Тема появляется поочередно в каждом голосе - сопрано, басы, тенора.
В интермедии Танеев работает с элементом темы, который приходится на слова "Мой взор угас, остыла грудь, не внемлет слух, сомкнуты вежды". Эта все та же вторая тема, но измененная. Интонации плача и трагичность характеризуют ее. Это взрыв огромной драматической силы, первое динамическое нарастание. В их тесситуре появляется нота соль # - это восходящая квинта, как порыв души, и после - поступенное движение вниз.
Второй раздел (свободная часть) открывается появлением у тромбонов напева "Со святыми упокой...", который после подхватят струнные, а на него накладывается тема "Иду в неведомый мне путь". Здесь композитор меняет и тональности, и очередность, в которой появляются голоса. Тема обретает объем, уплотняется фактура, появляются восходящие движения, стремительно движущиеся вверх.
Так же, как и в интермедии, в свободной части Танеев работает с отрывком "Мой взор угас..." Вновь у медных появляется мотив "судьбы", но уже не хор отвечает на него, а скрипки, и лишь после них вступит хор с темой в расширении. Хор звучит величественнее, диапазон расширился; в оркестре появляются подголоски, тема "Со святыми упокой" судьбоносно звучит у медных. И в последний раз этот напев звучит в исполнении всего оркестра, но медные духовые придают теме особую суровость, непоколебимость, тема утвердилась.
Вторая часть
Вторая часть кантаты (Des-dur): хорал "Но вечным сном пока я сплю..." (хор a capella) -- своеобразная "молитва о надежде". Эта середина кантаты, как маленький островок покоя и света, но в тоже время - это затишье перед бурей, ожидающей нас в третьей части. Иллюзия блаженного покоя внезапно прерывается переходом в ощущение грозы: вступление медных духовых, подобное ударам грома, суровое вступление хора и оркестра на словах "И ею, братья, Вас молю, да каждый к Господу взывает..." и кульминация - троекратный хоровой возглас: "Господь!", который предваряет третью часть кантаты.
Третья часть
Третья часть, монументальная двойная фуга "В тот день, когда труба..." рисует перед слушателем фреску Конца Света, подобно Dies Irae из большинства католических реквиемов. Музыкальными средствами она буквально материализует картину Апокалипсиса, описанную в Откровениях Иоанна Богослова:
8-7: Первый Ангел вострубил, и сделались град и огонь, смешанные с кровью, и пали на землю; и третья часть дерев сгорела, и вся трава зеленая сгорела.
Второй Ангел вострубил, и как бы большая гора, пылающая огнем, низверглась в море; и третья часть моря сделалась кровью,
и умерла третья часть одушевленных тварей, живущих в море, и третья часть судов погибла.
Третий ангел вострубил, и упала с неба большая звезда, горящая подобно светильнику, и пала на третью часть рек и на источники вод. [...]
Четвертый Ангел вострубил, и поражена была третья часть солнца и третья часть луны и третья часть звезд, так что затмилась третья часть их, и третья часть дня не светла была — так, как и ночи.
Слушая эту часть кантаты, невольно начинаешь лицезреть апокалипсических всадников, обезумевших от зова трубы Предвечного. Вновь возникает мотив «Со святыми упокой…», поочередно проявляясь то в оркестре, то в хоре. Однако здесь он приобретает новую окраску, отличную от той, которую имел в первой части — это уже не поминальная молитва, а грозное напоминание о Страшном Суде и бренности мира земного. Кульминация этой части напоминает мощный церковный хорал, который неожиданно обрывается. Разрушив в этой части «мир до основания» последним коротким аккордом в низком регистре, Танеев тут же, в небольшом эпилоге, воскрешает его, подарив нам виртуозно выполненную имитацию поминальной молитвы.
Заключение «Прийми усопшего раба в Твои небесные селенья…» рисует образ православной заупокойной молитвы — все тот же роспев «Со святыми упокой…», но уже в традиционной его форме — сосредоточенного осмысления Ухода и кроткого поминовения. Тихое, сдержанное звучание хора сравнимо с ровным пламенем свечей в полумраке небольшого храма
Кантатаво многих отношениях стала художественным воплощением идей Танеева, касающихся «русской полифонии» и представляет собой первый образец лирико-философской кантаты в русской музыке.
Список литературы:
1. Е.В. Фетисова. Новое о Танееве. М.: ООО «Дека-ВС», 2007. – 428 с.
2. О. А. Штейнер. С.И. Танеев и Серебряный век. - Москва, 2007. - 236 с.
3. В.В. Протопопов. История полифонии в ее важнейших явлениях. Русская классическая и советская музыка. - Москва, 1962. – 150 с.
4. П.И. Чайковский. Танеев С. И. Письма. - Москва, 1951. – 555 с.
5. Н.Ю. Плотникова. Танеев С.И. Духовная музыка. – Москва, 1999. – 360 с
6. С.С. Попов. С.И. Танеев. Личность, творчество и документы его жизни. К 10-летию со дня его смерти: 1915–1925. - Москва, 1995. – 405 с.
7. С.В. Евсеева. Народные и национальные корни музыкального языка С.И. Танеева. - Москва, 1963. – 235 с.
