Некоторые проблемы исполнения обязательств из неосновательного обогащения

Правовое регулирование обязательств из неосновательного обогащения претерпело существенные изменения по сравнению с ранее действовавшим законодательством. Эти изменения порождают значительные сложности и неясности в правоприменительной практике. Многие из них были устранены в результате многочисленной судебной практики. Однако, ряд вопросов так и остаётся нерешённым.

В частности, это касается и весьма важных проблем, которые связаны с применением норм ст. 1109 ГК РФ, содержащей исключения из ст. 1102 ГК. В частности, очень актуален вопрос, связанный с применением подп.4, ст.1109 ГК, который закрепляет, что возврату не подлежат денежные суммы и иное имущество, которые предоставлены во исполнение несуществующего обязательства, если приобретатель докажет, что потерпевший знал об отсутствии обязательства либо имущество им было предоставлено в целях благотворительности.

Между тем, законодательное требование родового характера вещи привело в судебной практике к тому, что подп.4 ст.1109 ГК в большинстве случаев стал использоваться лицами, которые получили имущество по недействительной сделке или же незаключенному договору (в подобных ситуация кондикционный иск применяется субсидиарно), для обоснования возражений против требований о возврате неосновательно приобретённого.

В результате, Президиум ВАС указал, что подпункт 4 ст. 1109 ГК РФ может быть применен лишь в тех случаях, когда лицо действовало с намерением одарить другую сторону и с осознанием отсутствия обязательства перед последней [12].

Таким образом, для применения подп. 4 ст. 1109 ГК РФ необходимо наличие одного из двух юридических фактов:

1. предоставление имущества во исполнение заведомо (для потерпевшего) несуществующего обязательства;

2. предоставление имущества во исполнение несуществующего обязательства в благотворительных целях.

Определяя первый юридический факт как мнимую сделку, представляется, что что сама передача имущества во исполнение заведомо несуществующего обязательства во многих случаях уже может квалифицироваться как мнимая сделка. Исходя из того, что исполнение обязательства представляет собой юридическое действие, которое направлено на прекращение обязательства, то оно также представляет собой сделку (ст.153 ГК РФ). Т.к. несуществующее обязательство не может быть прекращено, то исполнение заведомо несуществующего обязательства всегда означает отсутствие у исполняющего его лица намерения создать правовые последствия, соответствующие исполнению этого обязательства.

         Но, применение первого юридического факта вышеуказанного подпункта оказывается неприменимым, т.к. соответствующее исполнение представляло бы собой мнимую сделку, последствия которой в ст.170 ГК не установлены. Следовательно, применялся бы п.2 ст.167 ГК, который в свою очередь исключает применение подп.4 ст. 1109 ГК, т.к. указывает на обязанность сторон возместить друг другу всё полученное по сделке. 

Как отмечается в п. 11 Обзора, положения подп. 4 ст. 1109 ГК не применяются к требованиям о возврате исполненного по недействительной сделке, поскольку при применении последствий недействительности ничтожной сделки следует руководствоваться положениями п. 2 ст. 167 ГК, которые не связывают обязанность стороны подобной сделки вернуть другой стороне все полученное с наличием условий, предусмотренных пп. 4 ст. 1109 ГК [13]. В силу ст. 1103 ГК в этом случае подлежат применению специальные правила, регулирующие последствия недействительности сделок.

Также, можно привести пример применения норм подп.4 ст.1109 ГК из судебной практики, проанализировав Определение Московского городского суда [14]. ООО «ГРЕЙ» (далее по тексту Общество) обратилось в суд с иском к Каргаполову А.П. о возврате суммы неосновательного обогащения в размере 1 325 000 (один миллион триста двадцать пять тысяч) рублей 00 копеек.

В обоснование требований, Общество указало, что 23.01.2018г. направило оферту Каргаполову с предложением заключить договор поставки. В отношении момента заключения договора поставки действует общее правило, предусмотренное п.1 ст.433 ГК РФ, согласно которому договор признается заключенным в момент получения лицом, направившим оферту, ее акцепта. Это правило Обществу было известно.

Исходя из опыта предшествующих отношений с ответчиком и предложенных условий договора поставки, истец полагал, что оферта будет акцептована на предложенных условиях. Рассчитывая на это, истец произвёл поставку, не дождавшись получения акцепта. Однако Каргаполов отказался от подписания оферты.

Ответчик в свою очередь, указал на то, что истец знал об отсутствии обязательства, т.к. правила подписания оферты ему известны.

Суд, руководствуясь подпунктом 4 статьи 1109 ГК РФ, вынес следующее решение: В удовлетворении исковых требований Общества с ограниченной ответственностью «ГРЕЙ» к Каргаполову А.П. о возврате суммы неосновательного обогащения в размере 1 325 000 (один миллион триста двадцать пять тысяч) рублей 00 копеек - отказать.

Анализируя вышеприведённое определение суда, можно заключить, что потерпевший, добросовестно допустивший ошибку в своих расчетах, не может требовать возврата по сделке. Конечно, вряд ли такое положение можно счесть соответствующим намерениям законодателя. Именно поэтому, применять подп.4 ст.1109 ГК следует с учетом положений п.1 ст.10 ГК РФ, который не допускает злоупотребление правом в любой форме. Это означает, что, возражения приобретателя возвратить неосновательно приобретенное имущество со ссылкой на подп.4 ст.1109 ГК необходимо проверять исходя из недопустимости злоупотребления правом. Поэтому, в вышеприведённом определении суда, подпункт 4 ст.1109 ГК не подлежит применению, но не в силу его несовместимости с п.2 ст.167 ГК, а в связи с тем, что оставляя себе неосновательно полученное имущество на основании ст.1109 ГК, истец в данном случае злоупотребил бы правом [15].

 Ещё одним вопросом исполнения обязательств из неосновательного обогащения является то, подлежит ли возмещению стоимость улучшений имущества, неосновательно произведенных истцом для ответчика без его просьбы. Сомнений в том, что ответчик в подобной ситуации обогащается, не возникает только в случае, если эти улучшения были осуществлены по его просьбе. В этом контексте представляет интерес Постановление Президиума ВАС РФ от 02.03.2010 N 14824/09. Истец обратился к ответчику с требованием о взыскании стоимости неосновательного обогащения, возникшего вследствие неоплаты работ по кладке стен на объекте, где по договору подряда им осуществлялись другие строительные работы. Выполнение спорных работ договором не предусматривалось. Ответчик подал встречный иск о взыскании вреда, утверждая, что подрядчик использовал его строительный материал для возведения стен самовольно, работы выполнил некачественно и они не были приняты. Президиум ВАС РФ оставил в силе решение суда первой инстанции об удовлетворении иска о взыскании неосновательного обогащения и об отказе во встречном деликтном иске. Суд также указал, что вопрос о наличии или отсутствии у ответчика обогащения в форме сбережения имущества подлежит разрешению с учетом субъективной пользы для него, которая очевидна, если была выражена воля ответчика на получение соответствующих предоставлений. Ведь в противном случае создаются возможности для навязывания лицам каких-либо услуг, в которых они не нуждались, с последующим требованием произвести их оплату, что, безусловно, влечёт нарушение принципа недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в частные дела (ст. 1 ГК РФ), а также ст. 981 и 983 ГК, где действия в чужих интересах без поручения ограничивают возможность предъявлять требования вознаграждения.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Согласно естественному праву является справедливым, чтобы никто не становился богаче посредством причинения ущерба или обиды другому [16]. Таким образом, возникнув ещё в римском праве, институт кондикции в современной российской цивилистике носит универсальный характер защиты гражданских прав. И Т.Д.