Оккультизм, или Магия 1 страница

Существование гималайских Махатм

Существуют ли Риши?

Дополнение

ПРИЛОЖЕНИЕ

ГОЛОС БЕЗМОЛВИЯ

Предисловие к пекинскому изданию 1927 года

От переводчика

Предисловие автора

Голос Безмолвия

Два Пути

Семь Врат

Список сокращений

Примечания

Словарь иностранных слов и выражений

 

ОТ РЕДАКЦИИ

Публикуя тематические сборники из произведений Е.П.Блаватской мы надеемся, что читатель, ознакомившись с творчеством этой неутомимой труженницы, стремящейся к истинной Мудрости и свету Истины, сможет воздать должное уважение ее жизненному подвигу.

Понять истинное значение магии в жизни человека, различие между «белой» и «черной» магией, а также между оккультными науками и оккультными искусствами необходимо каждому из нас, настолько часто мы сталкиваемся с ними в жизни.

«Магия — это наука, глубокое знание оккультных сил природы и законов вселенной, управляющих ви­димым и невидимым миром». «Именно оккультизм — синтез всех известных научных открытий, самым важным из которых является наличие потенциальной психи­ческой энергии у каждого физического атома материи, — служит тем первоисходным цементирующим раствором, что удерживает крае­угольный камень, лежащий в основании всех религий древности».

Невозможно говорить об оккультном обучении не определив верно понятия «магия» и «оккультизм», но также невозможно и обойтись лишь «книжным знанием», идя по пути духовного роста. Не ограничиваясь анализом известных трудов по оккультизму и магии, характеристикой известных оккультных школ и всевозможных «сект», Е.П.Блаватская дает рекомендации по подготовке «будущего оккультиста», предупреждая о некоторых опасностях пути, давая советы тем, кто предпочел практический оккультизм.

«Как правило, оккультизм представляет собою опасное, обоюдоострое оружие для тех, кто не готов посвятить ему всю свою жизнь. Теория оккультизма, не подкрепленная серьезной практикой, всегда останется в глазах людей, настроенных против столь непопулярного занятия, пустым, бредовым досужим вымыслом...»

«Целью искателя духовной мудрости является восхождение на более высокий план бытия; он должен стать новым человеком, во всех отношениях более совершенным, нежели в настоящий момент, и если ему это удастся, соответственно увеличится сила и диапазон его способностей и возможностей...»

И в заключение хотелось бы обратить внимание на предупреждение, сделанное Е.П.Блаватской:

«Оккультизм — это не накопление сил психиче­ских или интеллектуальных, хотя и те, и другие — его слуги. Оккультизм также не погоня за счастьем, в общепринятом понимании этого слова, ибо первый шаг к нему — жертва, второй — самоотречение. Оккультизм есть наука жизни, искусство жить».

Е.Логаева

МАГИЯ

НАУКА МАГИИ

Во время своего пребывания в Итаке, где очень мало читают спиритические газеты в целом, и «Ban­ner of Light» в частности, но где, по счастью, в нескольких домах гостеприимно встречают «Scientist», я узнала, благодаря вашей газете, о необычайно интересной и в высшей степени эрудированной атаке редакционной статьи «Banner of Light» на «магию»; или, скорее, на тех, кто имеет глупость верить в магию. Поскольку намеки, касающиеся лично меня, благопристойно завуалированы, по крайней мере, в отрывке, который я видела, и поскольку, похоже, жертвой религиозного всесожжения на алтаре, воздвигнутом ангелам некоторыми, вроде как ревностными спиритуалистами, избрали лишь полковника Олькотта, я оставляю этому джентльмену са­мому позаботиться о себе, если он сочтет это нужным, и скажу всего несколько слов по поводу якобы несуществующей магии.

Если бы я захотела выступить просто от своего имени и основать свою защиту магии лишь на том, что видела сама и достоверно знаю об этой науке после многих лет проживания в Индии и Африке, то, возможно, мистер Колби назвал бы меня «без­ответственной женщиной» — с той непредубежденной, спиритуализированной вежливостью, которая так отличает почтенного издателя «Banner of Light»; такое уже случалось. Поэтому, в противовес его поразительной уверенности в том, что никакой магии не существует и никогда не существовало на свете, я постараюсь найти авторитеты ему под стать, а может, и повыше, и таким образом опровергнуть ранее упомянутое утверждение.

Таким неортодоксальным спиритуалистам как я, в на­ши дни нужно быть осторожными и предусмотрительными, если они не хотят, чтобы их с неослабной жаждой возмездия преследовала могущественная армия «индийских контролеров» и «всевозможных гидов» нашей светлой Страны Вечного Лета.

Когда автор редакционной статьи пишет, что он «вовсе не считает невероятным существование духов-обманщиков, старающихся одурачить алчущих оккультного знания, внушая им мысль, что такая вещь как магия существует» (?), тогда, с другой стороны, я могу ему ответить, что не только считаю это веро­ятным, но абсолютно убеждена и готова поклясться под присягой, что не раз духи, либо элементарные, либо мало развитые, называясь Теодором Паркером, совершенно явно дурачили и непочтительно водили за нос нашего уважаемого редактора «Banner of Light», заставляя его, например, верить в то, что Апеннины находятся в Испании.

Далее, опираясь на подтверждения многих образованных спиритуалистов, широко известных своей честностью и правдивостью, я могла бы привести бессчетное количество доказательств и примеров, когда элементарные диака, esprits malins et farfadets, а также другие, столь же ненадежные и невежественные обитатели мира духов, прикрываясь помпезными, широко известными в мире именами, вдруг выдавали недоумевающим свидетелям такую жалкую, неслыханную, несусветную чушь, а иногда и просто ересь, что многие, дотоле искренне верившие в спиритуалистическую философию, либо молча уносили ноги, либо, ежели они прежде были приверженцами римской католической церкви, набожно старались припомнить, какой рукой наносят крестное знамение, а вспомнив, пламенно восклицали: «Vade retro, Satanas!» Таково мнение любого образованного спиритуалиста.

Если бы доктор Дж.Бэрд, этот неутомимый Аттила, преследователь и гонитель современного спиритуализма и медиумов, высказался подобным об­разом против магии, то я бы не удивилась, ибо лучшим противоядием от мистики и спиритических измышлений всегда считалась глубочайшая преданность слабительному из ртути и александрийского листа; но для убежденного спиритуалиста, веря­щего в невидимые, таинственные миры, кишащие существами, истинная природа которых все еще представляет неразгаданную тайну, признать, а вслед за этим саркастически отвергнуть все, что было до­казано и во что верили бесчисленные века миллионы людей, более мудрых, нежели он — слишком дерзко! И этот скептик — редактор ведущей спиритической газеты! Человек, первейшая обязанность которого — помогать своим читателям неустанно и упорно искать Истину, в какой бы форме она ни предстала; но который, вместо этого, отваживается ввергнуть тысячи людей в заблуждение, пришпилив их к собственной притворной лояльности и легковерию. Каждый серьезный, искренний спиритуалист должен согласиться со мной в том, что, если современный спиритуализм еще хотя бы несколько лет будет пребывать в таком же состоянии хаотической анархии или еще худшем, если он продолжит следовать тем же безумным курсом, прорастая со всех сторон пустыми гипотезами, основанными на суеверных, беспочвенных идеях, тогда Бэрды, Марвины и прочие, известные как научные (?) скептики, будут действительно торжествовать.

Действительно, отвечать на такие смехотворные, невежественные утверждения, вроде того, что заставило меня взяться за перо, кажется пустой тратой времени. Начитанному спиритуалисту, наткнувшемуся на утверждение, что «существование такой науки, как магия, никогда не было и не будет доказано», не нужен ни мой, ни чей-то другой совет — он просто пожмет плечами и улыбнется, как, возможно, он улыбнулся замечательной попытке духов мистера Колби реорганизовать географию, поместив Апеннины в Испании.

Но неужто вы никогда в жизни не открывали ни одной книги, помимо собственных протоколов о том, как Том, Дик и Гарри спускались из высших сфер, дабы напомнить дядюшке Сэму, что тот порвал гетры или сломал свою трубку на Дальнем Западе?

Неужто вы думали, что магия — удел ведьм, летающих верхом на помеле и оборачивающихся черными кошками? Но даже эта суеверная чушь, хотя она всегда называлась колдовством, а не магией, не покажется такой уж глупостью тому, кто твердо верит в трансформацию миссис Комптон[1] в Кети Бринкс. Законы природы неизменны. Условия, при которых медиум может трансформироваться, будучи всецело поглощен духом, и принять вид другого существа, будут иметь силу всегда, когда этот дух или, скорее, сила захочет принять форму кошки.

Проявление сил магических есть проявление сил естественных, превосходящих обычные процессы природы. Чудо не является насилием над за­конами природы, разве только для невежд. Магия — это наука, глубокое знание оккультных сил природы и законов вселенной, управляющих видимым и невидимым миром. Спиритуализм в руках адепта превращается в магию, ибо он владеет искусством соче­тания законов вселенной, не нарушая ни одного из них и, таким образом, не совершая насилия над природой. В руках опытного медиума спиритуализм становится бессознательным колдовством; ибо, позволяя себе стать беспомощным орудием в руках разнообразных духов — о которых он не знает ничего, кроме того, что они сами позволяют ему узнать — медиум, даже не осознавая этого, открывает дверь сообщения между двумя мирами, через которую прони­кают слепые силы природы, скрывающиеся в астральном свете, а также хорошие и дурные духи.

Сильные гипнотизеры, глубоко осведомленные в своей области, такие, как барон Дюпоте, Регаццони, Пьетро Д’Амичис из Болоньи — маги, ибо они стали адептами, посвященными в великую тайну на­шей Матери-Природы. Такие ученые, а к выше названным можно добавить Месмера и Калиостро, управляют духами, а не позволяют им или их подчиненным управлять собой; в руках этих людей спиритуализм в безопасности. Однако, в отсутствии опытных адептов, одаренному ясновидением медиуму лучше положиться на счастливый случай и удачу и стараться судить о древе по его плодам. Нечистые духи редко изберут проводником чистого, до­бродетельного человека; но еще реже чистые духи изберут нечистых проводников. Подобное притягивает подобное.

Но вернемся к магии. Таких людей, как Альберт Великий, Раймонд Луллий, Корнелий Агриппа, Парацельс, Роберт Фладд, Евгений Филалет, Кунрат, Роджер Бэкон и им подобных, в наш скептический век обычно почитают за выдумщиков, а современных спиритуалистов и медиумов и того хуже — за шарлатанов и трусов; но никогда еще никто не считал философов-герметиков глупцами и идиотами, за кого, к несчастью для нас и для нашего дела, каждый неверящий принимает всех, преданных спиритуализму. Сегодня герметикам и философам могут не верить, могут сомневаться в них, как и во всем остальном, но мало кто ставил под сомнение их знания и возможности при жизни, ибо они всегда могли доказать то, что утверждали, управляя теми силами, которые теперь управляют беспомощными меди­умами. У них были свои наука и философия, помогавшие отметать смехотворные отрицания, а мы, сентиментальные спиритуалисты, убаюкивая себя сладенькой колыбельной, не можем отличить ложных явлений от истинных, и нас ежедневно обводят вокруг пальца подлые шарлатаны. Даже если в те времена и сомневались, как ныне в спиритуализме, все же этих философов почитали и боялись даже те, кто не верил полностью в их оккультные силы, ибо это были гиганты интеллекта. Глубокие знания, равно как и развитые интеллектуальные способности, всегда будут уважать и почитать; но над нашими медиумами и их приверженцами смеются и издеваются, и все мы страдаем от того, что феномены предоставлены причудам и проделкам своевольных и шаловливых духов, а мы совершенно не в состоянии их контролировать.

Сомневаться в магии — значит отрицать саму историю, а также свидетельства очевидцев за четыре тысячи лет. Начиная с Гомера, Моисея, Гермеса, Геродота, Цицерона, Плутарха, Пифагора, Аполлония Тианского, Симона Мага, Платона, Павзания, Ямвлиха, и продолжая этот бесконечный ряд великих личностей, историков и философов, каждый из которых либо верил в магию, либо сам являлся магом, вплоть до таких современных авторов, как В.Говит, Эннемозер, Гугенот де Муссо, маркиз де Мирвиль и покойный Элифас Леви, который сам был магом — среди всех этих величайших имен лишь один мистер Колби, редактор «Banner of Light», не признает существования такой науки, как магия. Он простодушно верит, что вся священная армия библейских пророков — начиная с отца Авраама, включая Христа — просто медиумы; по мнению мистера Колби, ими всеми управляли! Представьте только, что Христом, Моисеем, Аполлонием Тианским управляет «индийский гид»!!! Возможно, почтенный редактор игнорирует тот факт, что в те времена древние гораздо больше знали о медиумизме, нежели мы, и, кажется, он совсем не осознает, что сивиллами, пифиями и прочими медиумами руководили верховные жрецы и посвященные в эзотерическую теургию и мистерии храмов. Теургия была магией; как и в наше время, сивиллы и пифии были медиумами, но верховные жрецы были магами. В их руках были все секреты теологии, которая включала в себя и магию, или искусство призывать духов-помощников. Они владели наукой различать духов; наукой, которой мистер Колби не владеет совершенно — к его глубочайшему сожалению, несомненно. С помощью этой силы они управляли духами по желанию, открывая доступ к своим медиумам лишь благим сущностям. Таково объяснение магии — реальной, су­ществующей, белой, или священной магии, которой сегодня пора бы быть в руках науки; и так будет, если только наука усвоит уроки, наглядно преподаваемые спиритуализмом вот уже двадцать семь лет.

Вот причина, по которой в былые времена неразвитым духам не позволялось провозглашать ересь. Оракулы сивилл или жриц никогда не смогли бы утверждать, что Афины — индийский город, или переносить гору Арарат в Египет.

Далее, если бы скептический автор редакционной статьи уделял меньше времени болтовне индийских духов и больше полезным лекциям, он смог бы узнать, что у древних были и незаконные медиу­­мы, я имею в виду тех, кто не принадлежал к какому-то определенному храму; следовательно, духи, управлявшие этими медиумами и не контролируемые опытной рукой мага, были предоставлены самим себе и могли выделывать со своими беспомощными орудиями всякие штуки; этих медиумов считали одержимыми и обуянными, что и было на самом деле; другими словами, по библейскому выражению, «в них вселялось семь бесов». Более того, подобных медиумов было предписано предавать смерти, ибо нетерпимый Моисей, маг, посвященный в мудрость Египта, сказал: «Ворожеи не оставляй в живых»[2]. Только египтяне и греки, более человечные и справедливые, чем Моисей, брали таких медиумов в храмы, и если выяснялось, что они не способны исполнять священные обязанности прорицателей, то их лечили — так же, как Иисус Христос лечил Марию Магдалину и многих других, «изгоняя семь бесов». Мистер Колби и Кo должен либо полностью отрицать чудеса, сотворенные Христом[3], апостолами, пророками, тавматургами и магами, и следовательно, каждую частицу духовной и мирской истории, либо признать су­ществование в этом мире некой силы, способной управлять духами, хотя бы только злыми и неразвитыми, элементариями и диака. Чистые духи, развоплощенные, никогда не спустятся в нашу сферу, если только их не притянет поток мощной симпатии и любви, либо для выполнения определенной миссии.

Я далека от мысли осмеять или вызвать отвращение ко всем медиумам. Я сама спиритуалистка, если, как говорит полковник Олькотт, под словом «спиритуалист» понимать твердую веру в бессмертие нашего духа и знание о существовании постоянной возможности общаться с духами умерших и близких нам людей — либо через честных, чистых медиумов, либо посредством Тайной Науки. Но я не являюсь одной из тех фанатичных спиритуалистов, коих много в любой стране, которые слепо верят утверждениям любого «духа», ибо видела слишком много различных феноменов, Америке и не снившихся.

Я знаю, что магия действительно существует — и десять тысяч редакторов спиритических газет не смогут изменить мою веру в то, что я знаю. Существует белая и черная магия — и ни один, когда-либо путешествовавший по Востоку и исследовавший данный вопрос, не может в этом усомниться.

Моя вера тверда, и посему я готова поддерживать и защищать любого честного медиума, а иногда даже того, кто кажется нечестным; ибо я слишком хорошо знаю, какими беспомощными орудиями и жертвами становятся медиумы в руках неразвитых невидимых существ. Я также знаю насколько порочны и злобны элементарии и до какой степени они могут овладеть не только сенситивным медиумом, но и любым другим человеком. Хотя я могу быть «без­ответственной дамой» в глазах «слишком ответ­ственных» за вред, который приносится честным спиритуалистам несправедливостью, од­­но­бокостью и спиритическим сентиментализмом, все же с уверенностью могу сказать, что обычно мне нужно немного времени, чтобы определить, обманывает ли медиум сознательно или оттого, что им управляют.

Итак, магия существует и существовала с доисторических времен. Начавшись с самофракийских мистерий, она непрерывно следовала своим курсом, приостановившись на время в связи с исчезнове­нием теургических обрядов и церемоний христианизи­рованной Греции; затем она возобновилась в нео­платонической и александрийской школах; перешла, путем посвящения, к различным отдельным ис­следователям и философам; несмотря на яростные преследования церкви, благополучно миновала средневековье и вновь обрела известность в руках таких адептов, как Парацельс и некоторые другие; и, в конце концов, исчезла из Европы вместе с графом Сен-Жерменом и Калиостро, укрывшись от жестокосердного скептицизма в своей родной обители на Востоке.

В Индии магия никогда не умирала и процветает там так же, как и всегда. Как и в Древнем Египте, ее практикуют только в тайных пределах храмов и называют, как и раньше, «священной наукой». Ибо это действительно наука, основанная на естественных оккультных силах природы, а не просто слепая вера в глупую болтовню хитрых элементариев, готовых силой удержать настоящих развоплощенных духов от общения с близкими людьми.

Недавно некий мистер Менденхол посвятил несколько колонок в «Religio-Philosophical Journal» вопросам, расспросам и критике таинственного Братства из Луксора. Он предпринял безуспешную попытку добиться ответа от этого Братства и таким образом разгадать загадку сфинкса. Я могу удовлетворить м-ра Менденхола. Братство Луксора является одной из секций Великой Ложи, членом которой я состою. Если этот господин питает сомнения по поводу моего утверждения, а я уверена, что дело обстоит именно так, то он может, ежели пожелает, написать в Луксор, дабы получить дополнительные сведения. Если же Семеро из Комитета окажутся столь грубы, что не ответят и откажутся предоставить нужную информацию, тогда я могла бы предложить ему маленькую сделку. У мистера Менденхола, насколько я помню, есть две жены в мире духов. Обе эти леди материализуются у М.Мотта и часто подолгу беседуют со своим супругом, клятвенно заверявшим нас в этом несколько раз, более того, он утверждал, что не сомневается в подлинности этих духов. А если так, то пусть одна из этих усопших дам назовет мистеру Менденхолу секцию Великой Ложи, к которой я принадлежу. Ибо для истинных, подлинных развоплощенных духов, ежели обе являются тем, за кого себя выдают, это сущий пустяк: им нужно всего-навсего спросить других духов, прочитать мои мысли и так далее, а для развоплощенной сущности, бессмертного духа это простейшая вещь в мире. Если джентельмен, которому я бросаю этот вызов, хотя и не имею чести быть с ним знакомой, скажет мне, как называется секция, а название нашей Ложи знают три неофита в Нью-Йорке, тогда я обещаю предоставить мистеру Менденхолу факты, касающиеся этого Братства, состоящего не из духов, как он думает, а из живых смертных, и, более того, если он пожелает, наладить прямой контакт с Ложей, как я делала это для других. Однако, мне кажется, мистер Менденхол ответит, что духи не смогут правильно назвать Ложу, ибо ни Ложи, ни Секции не существует — и тем самым положит конец нашей дискуссии[4].

 

 

МАГИЯ

В «The Indian Tribune» от 15-го марта появилось письмо о взаимосвязи Теософского Общества с Арья Самадж. Кажется, автор не является врагом нашего дела, и не настроен враждебно по отношению к Обществу; поэтому я постараюсь деликатно исправить некоторые допущенные им ошибки. Так как он подписался «Член Общества Самадж», следовательно, он должен почитаться нами как брат. Похоже, что к поспешному отречению от слишком тесной связи между нашим Обществом и Самадж его подтолкнуло необоснованное опасение скомпроментировать прекрасное имя последнего некоторыми нашими странными высказываниями! Он говорит:

Я был удивлен, услышав, что в Обществе состоят люди, верящие в магию... Если это и есть вера Теософского Общества, то могу лишь заверить ваших читателей, что Арья Самадж в этом плане не имеет с ним ничего общего... Что же касается вопросов ведического учения и ведической философии, то здесь, можно сказать, их позиции совпадают.

Вот именно на это я и хотела бы ответить. Суть вопроса состоит в точном определении слова «магия» и в правильном понимании того, что такое ведиче­ское «учение и философия». Если под словом «магия» понимать популярные суеверия: веру в колдунов, ведьм и привидения; если это понятие допускает участие сверхъестественных сил; если оно предполагает веру в чудеса, то есть феномены, выходящие за рамки естественных законов — тогда, от лица всех теософов, будь то все еще не изменивший своих воззрений скептик, исследователь простых феноменов или просто верящий в них, будь то даже так называемый современный спиритуалист, то есть тот, кто непременно верит, что медиумические феномены совершаются человеческими духами — мы категориче­ски отвергаем подобное обвинение.

Мы не видели «The Civil and Military Gazette», которая, похоже, так хорошо знакома с нашими доктринами, но если она намеревалась обвинить тео­софов в подобной вере, то, как и многие другие Gazettes и Reviews, она пишет о том, о чем не имеет ни малейшего представления.

Наше Общество не верит в чудеса — ни в бо­жественные, ни в дьявольские, ни в человеческие, как не верит оно ни во что, ускользающее от суда философской и логической индукции или силлогиче­ского метода дедукции. Но если искаженный и относительно новый термин «магия» понимать как высшее знание и глубокое проникновение в сокрытые силы природы — те оккультные и таинственные законы, которые составляют конечную основу каждого элемента — будем ли мы, как древние, считать, что этих элементов четыре или пять, или поверим современным подсчетам, дошедшим до шестидесяти; если, опять-таки, под магией понимать древнее учение святилищ, известное как «поклонение Свету» или божественная, духовная мудрость, в противо­положность поклонению тьме и невежеству; если вспомнить, что от нее произошли слова «Maha», ма­ги, или «Maginsi», как называли инициированных высших жрецов античности арии, мидийцы и египтя­не, и «Meghistom» зороастрийцев (от корня «Meh’al» — великий, ученый, мудрый) — тогда мы, теософы, «признаем свою вину».

Мы действительно изучаем эту «Науку наук», прославленную эклектиками и платониками александрийских школ и практиковавшуюся теургами и мистиками всех веков. Если же магия постепенно приобрела дурную славу, то это произошло вовсе не из-за ее собственной никчемности, но вследствие невежества и недопонимания ее основного значения; особенно же благодаря хитрой политике христиан­ских теологов, которые боялись, как бы многие феномены, совершенные посредством естественных (хотя и оккультных) законов, не изобличили и, таким образом, не умалили «божественных библейских чудес», и потому навязывали людям мысль, будто все явления, которых они не могли понять и объяснить, творятся при содействии личного дьявола. Точно так же можно обвинить магов древности в том, что они обладали не большим знанием бо­жественных истин, скрытых сил и возможностей физического закона, нежели их последователи — не­образованные персидские мобеды или индусские махараджи той бесстыдной секты, которая известна нам как валлабачарья[5]; оба эти слова произошли от персидского «мог», или «маг», и санскритского «маха».

Человеческое невежество лишило красоты и благородства многие прекрасные истины, сделав из них посмешище. И Платон, и даже скептик Люциан — оба признавали великую мудрость и глубочайшие знания магов; а Цицерон, говоря о тех, кто жил в его времена в Персии, называет их «sapientium et doctorum genus majorum». И если это так, то мы долж­ны, очевидно, признать, что эти маги, или «чародеи», стояли несравненно выше современных Маскелинов и Куков или некоторых мошенников-медиумов — они были вовсе не теми чародеями, на которых глазе­ет Лондон, платя по шиллингу за место. Искусство таких теургов и философов, как Пифагор, Плотин, Порфирий, Прокл, Бруно, Парацельс и многих других великих людей сегодня приобрело дурную славу. И если бы наш брат — теософ Томас Алва Эдисон, изобретатель телефона и фонографа, жил во времена Галилея, то ему пришлось бы искупать грех своего изобретения (способа фиксирования на поверх­ности металла и сохранения на долгие годы звука человеческого голоса) на дыбе или на костре, ибо его талант был бы объявлен даром Дьявола. И все же, даже такое злоупотребление грубой силой, направленное на сокрытие истины, не смогло бы обратить научные открытия в глупое и низкое суеверие.

Но наш друг, соизволив опуститься до нашего уровня хотя бы в одном отношении, признается, что в вопросах «ведического учения и философии» позиции Арья Самадж и Теософского Общества совпадают. Мне остается обратиться за помощью к авторитету, который для моей цели подходит более, нежели столь осмеянные магия, теургия и алхимия. Я имею в виду Веды, ибо каждая строчка священных книг ариев дышит магией. Без магии нельзя понять ни одну из шести великих школ арийской философии. И мы изучаем ее как раз для того, чтобы понять их и осветить скрытый summum bonum этой колыбели всех восточных философий, Вед, и более поздней брахманистской литературы. Стоит нам пренебречь этим изучением, и мы, вкупе со всею Европой, вынуждены будем поставить «Веды» в интерпретации Макса Мюллера значительно выше «Веда-бхашья» свами Даянанды Сарасвати. Нам пришлось бы оставить неопровергнутым заявление этого англо-немецкого санскритолога, утверждающего, что за исключением Ригведы, ни одна из четырех священных книг не достойна названия Веда, в особенности же «Атхарваведа», которая является абсурдом, магической бессмыслицей, составленной из жертвенных формул и заклинаний (см. его «Лекцию о Ведах»). Вот почему, невзирая на все эти превратные толкования, мы покорно просим позволить нам следовать аналитическому методу таких исследователей и практиков магии, как Капила, упоминаемый в «Шветашватара» упанишаде (гл. V, стих 2) как «Риши, получивший знания от самого Бога», великий авторитет йоги — Патанджали, знаменитый теург Шанкарачарья, и даже Зороастр, несомненно, получивший свою мудрость от посвященных брахманов Арьяварты. И мы не понимаем, почему это нашему брату из Арья Самадж понадо­билось выставлять нас на посмешище всего мира, представляя суеверными глупцами и галлюцини­рующими энтузиастами. Скажу даже больше: в то время как наш дорогой брат и остальные «члены» Самадж не способны и совершенно бессильны защитить свами Даянанду от софистики насмешников, подобных пандиту Махезе Чандре Ньяяратне из Калькутты, уверяющего, что «Веда-бхашья» — жалкая и неудачная попытка интерпретации, мы, теософы, не уклоняемся от этого тяжкого труда. Когда свами утверждает, что Агни и Ишвара — од­но и то же, пандит из Калькутты говорит, что это «чушь». Для него Агни — это грубый, видимый огонь, на котором он может перетопить масло и приготовить свой рисовый пирог. Очевидно, он не знает, а должен бы знать, если он изучал «магию», то есть ознакомился со взглядами средневековых розенкрейцеров (философов огня), их посвященных предшественников и последователей о божественном огне или свете, «чье внешнее тело есть пламя», что ведический Агни действительно есть Ишвара, и не что иное. Свами не делает никакой ошибки, когда говорит:

Агни включает в себя все божества, и Вишну включает в себя все божества. Эти два (божественных) тела, Агни и Вишну, две стороны жертвы.

На одном конце лестницы, спускающейся с небес на землю, находится Ишвара — Дух, Высшее Существо, субъективное, невидимое и непостижимое; на другом — его видимое проявление, «жертвенный огонь».

Это так ясно выражено во всех религиозных философиях древности, что просвещенный перс поклоняется не грубому огню, но божественному Духу внутри него, проявлением которого огонь является; и даже в еврейской Библии есть неприступный Ие­гова и его ниспадающий огонь, который пожирает дрова на алтаре и поглощает воду во рве (3 Цар., 18:38). И горящие кусты Моисея, и Святой Дух в евангелиях христиан, спускающийся, подобно языкам пламени, на головы учеников, собравшихся на Троицын день — это тоже видимое проявление Бога. Нет такой эзотерической философии, или, лучше сказать, теософии, которая не впитала бы в себя эту глубоко духовную идею, и каждую из них можно проследить вплоть до ведических священных книг. Вот что, цитируя Р.Фладда, теософа и алхимика средневе­ковья, говорит автор «Розенкрейцеров» в главе «Природа Огня»: