2020-07-12
232
“Господи благослови! Когда нападет снег, дай, Господи, хорошей погоды. Помоги в лес зайти и обратно выйти. Чтобы зверь показался лицом и шерстью. Ежели пойдем на реку, то пусть в реке будет рыба. Пусть попадаются бобры и ловятся выдры. Когда случится идти мимо берлоги, то увидеть медведя, и при первом выстреле из ружья текла бы из него кровь и был бы хорош шерстью. По возвращении домой, дай, Господи, похвалиться удачей; с покупателями также дай счастья быть знакомым и торговаться. ВЕЛИКОМУ ГОСУДАРЮ пособи, Господи, подать заплатить”.
Доклад Департамента полиции в Комитет Министров “О крестьянах Вятской губернии, судимых за неповиновение”. 23 сентября 1843 г.
[События при селении Быковское Нолинского уезда]
“Для прекращения таковых беспорядков бывший вятский губернатор Мордвинов отрядил из вятского гарнизонного баталиона к прежде отправленной им в Горбуновскую волость, в числе 150 человек военной команды, еще такое же число нижних чинов при двух орудиях, и 13 июня сам прибыл в селение Быковское, где, найдя в сборище до 600 человек крестьян, ничем не вооруженных, делал им сначала убеждения и увещания через священника, но крестьяне все единогласно объявили ему, что картофель для них неспособен, и что они расходиться не будут; после чего губернатор посылал несколько раз к толпе объявлять, что будет на ее стрелять, но толпа не двигалась, отвечая единогласно криком: “стреляйте, не поддадимся”. Губернатор наконец, заметив, что крестьяне начинали разбирать изгороди, показывая тем намерение вооружиться, приказал сделать залп из 48 ружей…
[События при селении Таранки Нолинского уезда]
Для приведения толпы в некоторое смущение, губернатор приказал сделать выстрел из 46 ружей и от сего хотя 30 человек повергнули на землю, но все прочие бунтовавшие, как и первой толпы, оставались неподвижными и никаких внушений не приняли, почему губернатор, присоединив к команде до 200 крестьян, взятых им из мирных селений, и запретив солдатам употребление штыков, приказал броситься на толпу с трех разных сторон… Между тем, когда команда бросилась на крестьян, показалась в стороне леса новая толпа, шедшая на помощь бунтовавшим, на которую губернатор приказал обратить одно орудие, заряженное картечью… В сей крайности приказано было дать выстрел из орудия, отчего толпа приостановилась и тогда губернатор, собрав наскоро человек 30 рядовых, велел им броситься на эту толпу и всех перевязать…”
Инспектор учебных заведений Казанского учебного округа, профессор Казанского университета Иоганн Фридрих Эрдман о заводах купцов Александровых. 1816 год.
“Мосоловской фамилии принадлежит в этой губернии 4 подобных завода, с двумя плавильными печами и 20 железными молотами; на заводах введены повсеместно цилиндрические раздувальные мехи. Эти заводы доставляют ежегодно 110 000 пудов литого чугуна… Большая же часть невыделанного чугуна идет на изготовление молотобойного полосового железа, которого вырабатывается ежегодно средним числом 50 000 пудов… Работа производится 1 300 собственных крепостных, а для рудокопания нанимаются еще 1 000 свободных людей. У каждого молота стоит по три человека, могущие еженедельно выковать 80 пудов”.
И. Ф. Эрдман о Медянской бумажной фабрике. 1816 г.
“…Она лежит в 15 верстах от города, в лесу, и состоит из двух зданий. В обоих вместе находится 9 голландеров, которые зимою топятся снизу при помощи маленьких котлообразных печек… Тряпье режут руками. По изготовлении бумаги ее обыкновенным способом проводят под 10 прессами (вальцами), потом проклеивают, развешивают на двух длинных шестах, укрепленных на подставках для просушки… 200 рабочих изготовляют здесь в течение года 20 тысяч стоп бумаги различного достоинства, от 6 до 12 рублей стопа”.
А. И. Герцен о посещении бумажной фабрики.
“Вчера был я на бумажной фабрике. Чудное впечатление сделали на меня машины. Огромные колесы влекутся с бешенством какою-то невидимою силою, обращая бездну других колес с треском и шумом. Я сошел вниз, и одна скользкая, мокрая доска отделяла меня от этого ада; стоило оступиться, чтоб погибнуть, но я остановился; треск, шум, обращение колес – все это наполняло меня чем-то поэтическим”.
Управляющий поведал Герцену о человеке, который оступился там и погиб.
Указ Александра I Н. П. Румянцеву. С.-Петербург, 29 декабря 1805 г.
“Граф Николай Петрович.
Усматривая из поданного вам письма от слободского купца Ксенофонта Анфилатова, что виды российского торгующего сословия начинают распространяться, и примечая с особенным удовольствием, что сей купец первый предпринял отправить на своих кораблях российские товары в порты Американских Соединенных Штатов, я поручаю вам объявить ему мое благоволение и принять меры, чтобы первые три корабля, в России построенные и ему, Анфилатову, принадлежащие и отправленные от него из здешнего или Архангельского порта с российским товарами в Соединенные Штаты, отпущены были без взымания тарифных пошлин; и равным образом, коль помянутые три корабля с американскими товарами прибудет в которые – либо порты наши, пошлин с привозимых на тех кораблях товаров не брать…“
Из письма купца К. А. Анфилатова к Слободскому градскому голове Платунову о причинах, побудивших его открыть в Слободском общественный банк на положенный им капитал. 1841. Прибавление к № 30 “Вятских губернских ведомостей”.
“С самого почти малолетства моего, употребив себя на труды и занятия во внутренней и внешней торговле и приобретя чрез то довольно ясное понятие вообще и о круге промышленности по торговле и разным внутри России ремеслам, всегдашнее имел я стремление достичь до того, чтобы дела мои служили к отечественной пользе и могу сказать… не обинуясь, что довольно счастлив был, что многие из моих предприятий, особливо по торговле внешней, послужили ощутительной для России торговли пользе и приобрели одобрение и от самого Правительства…”
9. Из прошения слободского мещанина Петра Смолина о зачислении в полк.2 сентября 1812 г.
“…Я один сын у матери своей, собственными своими трудами и силами по летам моим приобретаю себе пищу и содержу мать свою. Со крестом в сердце и с оружием в руках за великое поставлю себе счастие пролить кровь мою на ратном поле и тем доказать, что лукавство и лесть в устах Наполеона меня не коснется. Мне 17-й год, но рука крепка, оружие не выпадет из оной… Проживание свое имею в губернском городе Вятке в услужении по отданию моей матери у господина дворянского заседателя Лукина”.
