Военный революционный комитет

Докладывая в ЦК партии о поездке на Восточный фронт, Сталин и Дзержинский писали в январе 1919 г.: «...расследование показало, что в Советах Вятской губернии сидят ненадежные люди, комбеды в руках кулаков, партийные организации слабы, ненадежны, оторваны от центра, партийная работа заброшена, причем местные работники общую слабость партийно-советских учреждений стараются компенсировать усиленной работой ЧК, ставших на общем фоне развала партийно-советской работы единственными представителями Советской власти в провинции...». Все эти обстоятельства привели к тому, что партийно-советские учреждения «лишились опоры в деревне, потеряли связь с беднотой и стали налегать на ЧК, на репрессии, от которых деревня воет. Сами же ЧК, поскольку их работа не дополнялась положительной агитационно-строительной работой партийно-советских учреждений, попали в совершенно изолированное положение во вред престижу Советской власти». Картина весьма реалистична. На этом фоне возрастание роли чрезвычайных комиссий вполне закономерно.

В январе 1919 г. по инициативе прибывшей из Москвы следственной комиссии ЦК партии И. В. Сталина и Ф. Э. Дзержинского был образован чрезвычайный орган - губернский военно-революционный комитет, к которому перешла вся полнота власти в губернии. По мысли Ф.Э. Дзержинского ВРК должен стать «централизованным аппаратом... во главе с решительным товарищем». В представлении Сталина - это «узкая и подвижная организация». В состав ВРК вошли комиссар Уральского окружного комиссариата С. А. Анучин, представители Вятского губкома партии, губисполкома и губЧК С. А. Новоселов, П. П. Капустин и П. И. Малков. Возглавил комитет председатель Уральского областного Совета и член областного комитета большевиков А. Г. Белобородов. 2 апреля ими был издан секретный циркуляр, адресованный всем исполкомам, ревкомам и укомам партии. В нем речь шла о том, что «Советы потеряли всякий авторитет и утратили всякое доверие со стороны населения». Особенно неудовлетворительную работу проводят волисполкомы и волостные коммунистические ячейки, в которые «проникло много использующее свое служебное положение в корыстных целях преступного элемента. К ним репрессии должны быть усилены до самых крайних пределов». ВРК потребовал провести радикальную чистку как советских, так и партийных организаций.

Пристальное внимание было обращено на советских служащих. По данным комиссии Сталина и Дзержинского, «из 4766 работников и сотрудников советских учреждений Вятки 4567 человек занимали те же места при царизме». За их отношением к Советской власти внимательно следили гласные и негласные сотрудники губернской ЧК. Так на общем собрании служащих губернского военного комиссариата 13 мая 1919 г. выступление члена губкома партии Д. Е. Брусина вскоре превратилось в «обвинение служащих в саботаже и бездеятельности. Он призвал их открыто встать на сторону Колчака или Советской власти». Служащие – «большинство барышни с пышными прическами и нарядно одетые барчуки в сорочках и накрахмаленных воротничках - не стеснялись, бросали насмешки в адрес говорившего, так что председателю собрания пришлось делать им замечания». Докладчик по второму вопросу Коновалов доказывал, что горсовет состоял «наполовину из воров, хулиганов, купцов и проч. В продовольственных комитетах развито кумовство...».

Губернский ревком обратил внимание и на развлечения советских работников, которые «беспрерывно, чуть ли не ежедневно устраивали бал-маскарады, танцевальные вечера, вечеринки и т.д.». Средства на них добывались “ незаконным путем”. Когда от советских чиновников требовалось выполнение своих прямых обязанностей, то они работают «слабо и беспорядочно». А когда дело шло о том, чтобы обеспечить успех какого-нибудь бал-маскарада или вечера, то «не бывает никаких трений или формальных затруднений: советский аппарат обнаруживает необыкновенную гибкость и послушность». Подобные вечера были запрещены, а отделам народного образования было приказано «усилить работу... по устройству разумных развлечений...».

Советы

Ко времени завершения военных действий на территории губернии местные Советы, начиная с уездного, представляли собой своего рода военные штабы, которые выполняли задания вышестоящих исполкомов. В таком порядке, по военному, проводились и все распоряжения нижестоящими органами управления. Население смотрело на советских работников как на «обирал», так как представители власти лишь выколачивали продукты и деньги, заставляли выполнять повинности, ничего не давая взамен. Выборы в Советы проходили пассивно. Даже на уездных съездах было трудно найти подлинных представителей низов. Выборность в сельских Советах и волисполкомах свелась к отбыванию повинности. Нередки были случаи административного давления с целью вовлечения в советскую работу.

Негативное отношение к советским работникам сложилось и из-за тяжелого налогового гнета. Осенью 1919 г. крестьяне еще не полностью выплатили непосильный чрезвычайный революционный налог, установленный декретом ВЦИК от 30 октября 1918 г. Так, например, крестьяне Яранского уезда, из 28 млн. 300 тыс. руб. к середине октября 1919 г. внесли лишь 15 млн. 748 тыс. руб. По информации уездного финотдела за это время поступило «бесчисленное количество жалоб». Как подчеркивал председатель уездного исполкома Зыков, без «жестокостей нельзя было собирать налог».

Крестьяне Вятской губернии платили и другие налоги:

- местный подоходно-прогрессивный - 4,5 млн. руб.;

- поимущественный единовременный налог со сделок 10 тыс. руб. и выше;

- государственный подоходный налог;

- натуральный хлебный налог - с тех, у кого находили излишки хлеба;

- всеобщий налог на содержание исполкомов;

- налог с земель;

- единовременный налог, шедший семьям красноармейцев;

- сбор для детского питания и т. п.

Освобождение Урала от колчаковцев привело к массовому отъезду из Вятки советских работников, что вызвало серьезную озабоченность губкома и губисполкома. 26 июля 1919 г. на заседании президиума губисполкома выяснилось, что губернский (и ряд уездных) транспортный отдел остался без работников, отделы народного хозяйства «можно сказать опустели», на двери губернского продовольственного комитета «можно повесить замок и уйти». Кризис обострился также в связи с мобилизацией на фронт.

Президиум, понимая, что радикально проблему не решить, постановил «уральцев увольнять строго в порядке постепенности; привлекать новых работников из уисполкомов, а последние могут пополнять свои ряды из волисполкомов».

Катастрофическая ситуация сложилась практически во всех органах власти и управления губернии.

В Котельниче отъезд на Урал основного состава уисполкома и некоторых практически привел к параличу его работы, так как уехавших некем было заменить. Поэтому работа уездного исполкома, по словам его председателя Е. В. Слобожанинова, летом - осенью 1919 г. носила «чисто кабинетный характер».

В источниках сохранились яркие характеристики деятельности уездных и волостных Советов, исполкомов.

Обследование Байсинского волисполкома Уржумского уезда, проведенное в октябре 1919 г., показало, что он состоит из канцелярии и 5 отделов. Все члены исполкома «бездействуют исключительно из-за нежелания работать». Подобную картину рисует председатель уездного исполкома Михеев на V1 уездном съезде Советов в декабре 1919 г.: «... перед съездом я посетил 16 волисполкомов. Выяснилось, что члены многих находятся не на своих местах, не знают ни прав, ни своих обязанностей и неизвестно, кто управляет волостью». Волисполкомы «не сумели подчинить себе сельские Советы, а последние - граждан своей деревни, из-за чего управление волостью было беспорядочным». Продармейцы и комиссары, приезжая в такую волость, становились «полными хозяевами и гоняли исполкомы столько, сколько им было угодно...». Касаясь деятельности волисполкомов, уездный финансовый комиссар Баранов подчеркнул: «...работа двигается медленно и только постоянные выезды, толкание и применение репрессивных мер приводит к желаемым результатам».

Зав. отделом управления Орловского уезда, докладывая IХ уездному съезду Советов в 1921 г., констатировал печальный факт: работа волисполкомов находится «ниже всякой критики. Члены волисполкомов из-за короткого срока службы или сознательно не хотят, или по своей неразвитости не могут усвоить своих обязанностей». Нередко при ревизии обнаруживалось, что «распоряжения центра, губернской и уездной власти ими систематически не выполнялись и все дела находились лежащими в грудах без движения». Волостные комитеты труда, призванные проводить учет рабочей силы и способствовать выполнению повинностей, находятся «в полном хаосе, совершенно не проявляют своей инициативы, даже не имеют представления о возложенных на них обязанностях».

 Накануне нэпа советская государственность находилась в состоянии глубочайшего кризиса. Местные Советы были практически безвластны. У Советов не было ни полномочий, ни ресурсов, ни соответствующих кадров, ни реальных демократических процедур.

Образование и деятельность органов ВЧК-ОГПУ

ВЧК образовалась в декабре 1917 г. как структура в составе СНК. 19 марта 1918 г. по распоряжению ВЧК в губерниях и уездах стали создаваться местные комиссии, подотчетные исполкомам Советов. 3 апреля СНК Вятской губернии «принял это распоряжение к сведению».

 В апреле образовались ЧК в Вятке, Яранске и Слободском. По словам председателя Яранской ЧК Н. Н. Рыбакова, в 1918 году в работе «серьезной продуктивности быть не могло, так как в ее состав входили работники, не стоявшие на платформе Советской власти». 30 мая на заседании губисполкома после обсуждения доклада представителя городской ЧК Шишкина и телеграммы НКВД о порядке организации на местах соответствующих комиссий, было решено образовать губернскую ЧК. Первым ее председателем стал молодой, активный и авторитетный местный большевик П. П. Капустин. Первоначально комиссия состояла всего из 26 человек, в основном из рабочих Вятки.

Летом губернская ЧК приобрела первый опыт своей деятельности, активно участвуя в подавлении народных восстаний в Ижевске, Воткинске, Яранске, Нолинске и других местах. В то же время, чекисты стали играть большую роль в отношениях между различными звеньями партийно-советского аппарата. В июле в губернии вся власть перешла в руки Чрезвычайного революционного штаба в составе С. И. Малыгина, И. В. Попова, П. П. Капустина, Я. Урановского и Круль. В ответ на это представитель Уральской областной ЧК А. А. Медведев заявил о непризнании власти штаба и предъявил свои претензии на власть в губернии. Для стабилизации политической обстановки в Вятку прибыли представитель ВЧК и СНК Шимановский и дополнительные силы Уральской областной ЧК. Общими усилиями обеих ЧК, губернского и областного комитетов партии, ЦК РКП(б) конфликт удалось преодолеть.

Летом 1918 г. образовались ЧК в Котельниче и Малмыже. По воспоминаниям первого председателя Котельничской ЧК большевика В. Ф. Никитина, работа в ЧК была «самой сложной... Спал 2 – 3 часа в сутки, не более, и спал на столе в кабинете». В тот период ЧК работала в тесном контакте с уездной организаций РКП(б) и «фактически была властью во всем уезде». Чекисты, по словам Никитина, «работали без всяких законов, преподанных сверху, а законом были исключительно революционная совесть и самосознание». Кроме прямых политических функций ЧК проводила сбор налогов, раздел земли, покосов, даже участвовала в семейных разделах.

В августе Вятская губернская ЧК стала частью Уральской комиссии, которая размещалась в тот период в Вятке. Но трения между местными чекистами и уральцами углублялись, что привело к восстановлению в середине октября самостоятельной губЧК.

Осенью уездные ЧК образовались в Орловском, Нолинском, Глазовском и Елабужском уездах.

К концу 1918 г. в целом завершился процесс складывания системы чрезвычайных комиссий в губернии. Всего насчитывалось 12 уездных, одна губернская и ЧК в Царевосанчурске. Все попытки слияния губернской и областной комиссий ни к чему не привели. Это стало фактом лишь в январе 1919 г., когда деятельность губЧК распространилась на Пермскую губернию и Уральскую область.

На основе материалов II всероссийской конференции чрезвычайных комиссий 1 декабря 1918 г. ВЧК составила и разослала на места специальную инструкцию, в которой была четко определена структура, задачи, права и обязанности губернских и уездных ЧК. В ней отмечалось, что «члены местных ЧК назначаются и отзываются местными исполкомами и ВЧК... Коллегии ЧК должны состоять из коммунистов». Среди задач на первом месте указана «беспощадная борьба с контрреволюцией, наблюдение за местной буржуазией, производство дознания по государственным преступлениям». В случае, если замечено злоупотребление властью в советских учреждениях, то комиссия «немедленно принимает соответствующие меры, известив об этом президиум, а в экстренных случаях – председателя». При аресте ответственного советского или партийного работника ЧК немедленно извещало об этом соответствующее советское учреждение. Для эффективной работы чекистам предписывалось установить связь с «надежными партийными товарищами, которые информируют о случаях контрреволюционной агитации». В инструкции губернским ЧК предлагалось создать отделы: иногородний, секретно-оперативный, юридический и транспортный.

ЧК имели право производить следствие, причем губернские, фронтовые, армейские и областные ЧК могли применять высшую меру наказания. Штаты ЧК были установлены в следующем виде: для губернских комиссий - 97 чел., уездных - 24 чел.

Во второй половине 1918 г. на территории губернии действовали и другие органы государственной безопасности:

- ЧК на чехословацком фронте (ЧКЧСФ);

- Особый отдел при 3-ей армии Восточного фронта;

- Особый отдел при 7-ой армии Восточного фронта;

- Особый военный отдел ВЧК;

- Вятский военный трибунал;

- Вятский трибунал 24-ой армии;

- Вятский трибунал 3-ей армии.

Летом-осенью 1918 г. приговоры выносили также народные суды, областная и губернская ЧК, следственная комиссия Вятского губернского ревтрибунала.

Между этими органами не раз вспыхивали конфликты. Так, 17 ноября 1918 г. по постановлению общего собрания Уржумской парторганизации, был арестован председатель ЧК ЧСФ Путте и его ближайшие сотрудники Педашенко, Подосенов, Малюченко, Андреев и Догадкин «за хищение народного имущества и другие злоупотребления». Вятское отделение ЧК ЧСФ, отмечалось в постановлении, «ведет работу, подрывающую авторитет Советской власти, создавая благоприятную почву для белогвардейских мятежей. Им произведено хищение и полный разгром ранее конфискованного имущества». Представители ЧК ЧСФ «терроризируют волостные исполкомы и население».

Зимой – весной 1919 г. в губЧК стали составляться политические сводки о положении губернии. В них содержался детальный анализ ситуации в уездах, социальные отношения, деятельность политических и общественных организаций, отношение к власти, состояние большевистских организаций. Чекисты имели разветвленную сеть осведомителей: в церквах, на фабриках и заводах, в воинских частях, среди крестьян, во всех советских учреждениях и организациях.

Во время борьбы с Колчаком губернская ЧК осуществляла внесудебные расправы над политическими противниками режима. В частности, 14 февраля губернский ВРК издал приказ о расстреле лиц, уличенных в самогоноварении, но не разъяснил порядок его выполнения. Только в апреле по уездам была разослана инструкция, в которой указывалось, что «…приговоры к расстрелу могут выносить только революционные трибуналы и ревкомы не ниже уездного».

Значительную роль в деятельности ЧК играли лица латышской, еврейской и других национальностей, а также уроженцы других регионов.

Анализируя работу следственного аппарата ЧК, губернский ВРК критиковал его за то, что он «обыкновенно затягивает чуть ли не на полугодие следствие, не заканчивает его и никогда почти не составляет заключения, а просто, когда им надоест возиться с данным делом, препровождают его в губернский ревтрибунал и последний вынужден входить в длиннейшую переписку с уездными ЧК». Вместо скорого следствия и суда «получается безобразная канцелярская волокита и арестованные сидят месяцами, не зная существа обвинения».

После изгнания войск Колчака с территории губернии произошла некоторая стабилизация политической ситуации, и возник вопрос о целесообразности существования ряда уездных и районных комиссий.

25 февраля 1920 г. в Вятке проходила конференция представителей чрезвычайных комиссий и заведующих отделами управления уездов, участники которой обсуждали вопрос о реформировании уездных ЧК. На конференции выступил председатель губернской ЧК Г. М. Приворотский. В своем докладе он призвал чекистов перейти «от работы «топором», «с наскоку», «с плеча» к работе планомерной, систематической, артистичной, усовершенствуя наши методы и приемы борьбы настолько, чтобы можно было успешно бороться с ушедшим глубоко в подполье, изощрившимся в конспирации и осмотрительности врагом». Суть предложения Приворотского состояла в том, чтобы с помощью ЧК превратить советскую милицию в боевой, работоспособный орган. Для этого необходимо «обновить состав милиции, разбавив его свежей струей пылко-революционных и кипуче-деятельных чекистов», помочь «чекистам очистить свои ряды от авантюристических элементов, отрешиться от привычек, методов и приемов, не соответствующих духу коммунизма и задачам момента, перевоспитать свою психологию, самих себя». Вместо уездных ЧК и института уездных и районных уполномоченных создавались политические бюро при советской милиции, которые «являлись постоянным органом, вполне соответствующим духу времени и новым условиям мирного существования». Предусматривалось так же упразднение юридического отдела и передача его функций секретно-оперативному отделу, в руках которого сосредотачивалась вся основная работа ЧК. Особые отделы и части ВОХРа переходили в непосредственное подчинение губЧК. На конференции были тщательно рассмотрены кандидатуры руководителей уездных и городских отделов милиции. В большинстве ими стали прежние руководители уездных ЧК. Участники конференции пришли так же к единодушному выводу об увеличении штатных и нештатных осведомителей, последних – «минимум по одному в волости». В структуре губЧК появились уполномоченные по левым и правым политическим партиям, должостным преступлениям, наружному наблюдению и общим делам. Увеличилось количество агентов наружного наблюдения и в уездных политбюро.

Начиная с лета 1919 г. чекисты провели несколько операций по ликвидации действовавших и бывших противников большевистской власти. Так, в сентябре были арестованы члены партии кадетов общей численностью 86 человек. Летом чекисты совместно с Уржумским комитетом РКП(б) сфабриковали дело на членов руководства уржумской организации партии революционных коммунистов. В 1920 – 1922 гг. ЧК собрало материал на членов губернской организации энесов, правых и левых эсеров.

Арестованных направляли в концентрационный лагерь Вятки, о существовании которого нами известно с осени 1919 г. Вероятно, он возник весной-летом 1919 г. 27 ноября 1919 г. лагерь передан от губЧК отделу по управлению губернией губисполкома. Во время приема лагеря выяснилось, что он находится в «хаотическом состоянии: не имелось ни административного, ни хозяйственного, ни технического аппарата, работа канцелярии почти не велась и дела на заключенных отсутствовали». Администрация лагеря «почти все время менялась, поэтому к работе пришлось привлечь самих заключенных». С начала 1920 г. управление лагеря вошло в более или менее правильное русло.

Осенью 1919 г. в лагере насчитывалось свыше 300 заключенных, спустя полгода осталось около 70 чел. Большинство из них – «контрреволюционный элемент, арестованный до окончания гражданской войны». Заключенных по их просьбе направляли на работу в разные учреждения и организации.

Осенью 1919 г. Вятский губернский ревтрибунал так же был «завален делами, канцелярия работает недостаточно, масса подсудимых содержится в доме заключения в ожидании суда. Разгрузить трибунал можно только быстрым судопроизводством, что может быть достигнуто только в том случае, если члены ревтрибунала хорошо знакомы с судебным производством...». С этой целью 16 октября 1919 г. ревтрибунал просил отдел юстиции губисполкома ввести в его состав народного судью 3 участка Котельничского уезда, коммуниста с 1918 г. В. И. Балыбердина.

Циркуляром, датированным 20 декабря 1920 г., ЦК РКП(б) предписал «немедленно направить на работу во все ЧК... максимальное количество наиболее стойких, ответственных товарищей, чтобы заместить коммунистами все ответственные должности в ЧК. При последующих партийных мобилизациях ни в коем случае не направлять сотрудников без согласия коллегии. Одновременно начать постепенную планомерную смену давно работающих в ЧК товарищей новыми». Всем партийным комитетам ЦК предлагает «с чрезвычайным вниманием отнестись к подбору личного состава ЧК, а коммунистам, там работающим, сделать все возможное, чтобы не отрываться от жизни местных парторганизаций».

Некоторые уездные политбюро удалось полностью или частично укомплектовать коммунистами. Так, все 21 сотрудник Малмыжского политбюро состояли в партии, причем 15 человек вступили в нее в 1919-1920 гг. Большинство из них поступило на службу после изгнания войск Колчака с территории губернии, когда особого риска для них уже не было.

Таким образом, если при своем создании весной 1918 г. ЧК подчинялись исполкомам Советов, то позднее они фактически стали «карающим мечем» большевистской партии. Не случайно председатель губернской ЧК Б. Е. Швейкин на заседании губисполкома 5 марта 1919 г. подчеркивал, что многие коммунисты называли ЧК охранкой и «прямо говорили», что не хотят работать в ней. В результате – «подбор людей в ЧК, даже и на ответственных постах очень плох». Аналогичная ситуация сложилась и в других районах региона. Коллегия ВЧК, пытаясь изменить положение, в обращении «Всем губкомам РКП», датированном 6 августа 1920 г., объявила ЧК «прямыми органами коммунистической партии». В нем так же указывалось на необходимость «обязать всех коммунистов быть осведомителями». В качестве основной задачи предлагалось установление «более тесного контакта и взаимного понимания между ЧК, губкомами, коммунистами и рабочими».