2020-07-12
69
11.1-19. 450-416 гг. до н.э.: Вторжение Ксеркса в Грецию и его поражение.
О переправе Ксеркса в Европу (главы 1-4)
О битве при Фермопилах (главы (5-11)
О морском сражении, в котором Ксеркс боролся против греков (главы 12-13).
Как Фемистокл перехитрил Ксеркса и греки победили варваров в морской битве при Саламине (главы 14-18).
Как Ксеркс, оставив позади Мардония в качестве начальника, отступил с частью своей армии в Азию (глава 19).
Как карфагеняне с крупными вооруженными силами вели войну на Сицилии (главы 20-21).
Как Гелон, перехитрив варваров, убил некоторых из них и взял других в плен (главы 22-23)
Как Гелон, когда карфагеняне запросили мира, потребовал деньги с них и затем заключил мир (главы 24-26).
Суды прошедшие над греками, которые отличились в войне (глава 27).
Битва греков против Мардония и персов при Платеях и победа греков (главы 27-39).
Войны, которые вели против римлян эквы и жители Тускула (глава 40).
О строительстве Пирея Фемистоклом (главы 41-50). О помощи, которую царь Гиерон отправил Кимейцам (глава 51).
О войне, которая возникла между тарантинцами и япигами (глава 52).
Как Фрасидей, сын Терона и тиран Акраганта, потерпел поражение от сиракузян и потерял власть (глава 53).
Как Фемистокл, который бежал в поисках спасения к Ксерксу и подверг опасности свою жизнь, получил свободу (главы 54-59).
Как афиняне освободили греческие города в Азии (главы 60-62).
О землетрясении, которое произошло в Лаконии (глава 63).
О восстании мессенцев и илотов против лакедемонян (главы 63-64).
Как аргивяне сравняли Микены с землей и сделали город безлюдным (глава 65).
Как сиракузяне свергли царскую династию Гелона (главы 67-68).
Как Ксеркс предательски был убит и Артаксеркс стал царем (глава 69).
О восстания египтян против персов (глава 71).
О гражданских раздорах, которые произошли среди Сиракузян (главы 72-73).
Как афиняне потерпели поражение в войне с эгинцами и коринфянами (главы 78-79).
Как фокейцы воевали с дорийцами (глава 79).
Как Миронид-афинянин с горсткой солдат победил беотийцев, которые многократно превосходили их (главы 81-82).
О походе Толмида против Кефалении (глава 84).
О войне в Сицилии между эгестинцами и лилибейцами (глава 86).
О издании закона о петализме сиракузянами (глава 87).
Поход Перикла против Пелопоннеса (глава 88).
Поход сиракузян против Тиррении (глава 88).
О Паликах, как их еще называют, в Сицилии (глава 89).
О поражении Дукета и его чудесном спасении от смерти (главы 91)
1
Предыдущая книга, которая является десятой частью нашего повествования, завершена событиями года непосредственно перед переправой Ксеркса в Европу и официальных дискуссий, которые общее собрание греков вело в Коринфе о союзе между Гелоном и греками, а в этой книге мы покажем дальнейший ход истории, начиная с похода Ксеркса против греков, и завершим ее годом, предшествующим походу афинян против Кипра под руководством Кимона.[1]
(2) Каллиад был архонтом в Афинах, а римляне назначили Спурия Кассия и Прокула Виргиния Трикоста консулами, и элейцы отмечали семьдесят пятую Олимпиаду, в которой Астил из Сиракуз выиграл "стадию". Именно в этом году царь Ксеркс совершил свой поход против Греции по следующей причине. (3) Перс Мардоний был двоюродным братом Ксеркса и породнился с ним через брак, и он также славился среди персов своими дальновидностью и смелостью. Этот человек, будучи окрылен гордыней и, находясь на вершине своей физической силы, стремился возглавить огромное войско, и, поэтому, он уговорил Ксеркса поработить греков, которые всегда были врагами персов. (4) И Ксеркс, будучи убежден им и, желая изгнать всех греков из своих домов, послал посольство к карфагенянам, чтобы призвать их присоединиться к нему в его предприятии, и заключил с ними договор, о том, что он будет вести войну с греками, живущими в Греции, в то время как карфагеняне должны в то же время собрать большие вооруженные силы и покорить греков, которые жили на Сицилии и в Италии. (5) В соответствии с этим соглашением, карфагеняне собрали большое количество денег, набрали наемников из Италии и Лигурии, а также из Галатии и Иберии;[2] и в дополнение к этим войскам они набрали людей своей собственной расы со всей Ливии и Карфагена, и в конце концов, после трех лет в постоянной подготовки они собрали более 300 тысяч пехотинцев и двести боевых кораблей.
2
Ксеркс, соперничая с рвением проявленным карфагенянами, превзошел их во всех своих приготовлениях до такой степени, что он перещеголял карфагенян множеством народов под своим началом. И он начал строить корабли по всем землям вдоль моря, которое были подвластны ему, в Египте, Финикии, Кипре, Киликии, Памфилии и Писидии, а также Ликии, Карии, Мисии, Троаде и городах на Геллеспонте, в Вифинии и Понте. Потратив три года, как и карфагеняне, на свою подготовку, он снарядил более чем тысячу двести военных кораблей. (2) Он получил в этом помощь от своего отца Дария, который перед смертью сделал большие приготовления вооружений; ибо Дарий, после того как Датис, его полководец, потерпел поражение от афинян при Марафоне, продолжал гневаться на афинян за то, что они выиграли это сражение. Но Дарий, когда уже собирался переправиться[3] против греков, в своих планах был остановлен смертью, после чего Ксеркс, побуждаемый как замыслом своего отца, так и советами Мардония, как мы уже говорили, настроил свой разум на войну с греками.
(3) Теперь, когда все приготовления к походу были завершены, Ксеркс приказал своим адмиралам собрать корабли в Киме и Фокее, а сам он собрал пешие и конные силы со всех сатрапий и выдвинулся из Сузы. И когда он прибыл в Сарды, он направил вестников в Грецию, приказав им идти по всем государствам и требовать от греков воды и земли.[4] (4) Затем, разделив свое войско, он заранее отправил достаточное количество людей как к мосту на Геллеспонте, так и на рытье канала через Афон[5] на Херсонесском перешейке, таким образом, не только сделав проход для своих войск безопасным и коротким, но и надеяться величием своих подвигов нагнать страх на греков до своего прибытия. Тогда люди, которые были направлены производить эти работы, быстро завершили их, потому что очень много работников исполняли задачу. (5) И греки, когда они узнали о больших размерах Персидских вооружений, направили десять тысяч гоплитов в Фессалию защищать Темпейскую долину; Синетий[6] командовал лакедемонянами, а Фемистокл - афинянамии. Эти командиры направили послов в полисы и просили прислать солдат присоединиться к совместной защите прохода, потому что они страстно желали, чтобы все греческие государства внесли каждый свой вклад в оборону и действовали сообща в борьбе с персами. (6) Но так как большое количество фессалийцев и других греков, которые жили рядом с проходом, дали воду и землю посланникам Ксеркса, когда те прибыли, два стратега отчаялись защитить Темпеи и вернулись в свои собственные владения.
3
И теперь будет полезно перечислить тех греков, которые выбрали сторону варваров, для того, чтобы, высказав наше осуждение здесь, их пример мог бы, посредством позора, обрушившегося на них, послужить предостережением в будущем всякому, кто мог бы стать предателем общей свободы. (2) Энианы, долопы, мелийцы,[7] перребы и магнеты встали на сторону варваров, даже когда оборонительный отряд все еще находился в Темпейской долине, а после его ухода ахейцы из Фтии, локры, фессалийцы, и большинство беотийцев перешли к варварам. (3) Но греки, которые сошлись на съезд в Истме[8] постановили, что когда они добьются успеха в войне, греки, которые добровольно стали на сторону персов, должны платить десятину богам, и отправили послов к тем грекам, которые оставались нейтральными, чтобы призвать их присоединиться к борьбе за общую свободу. (4) Из последних некоторые присоединились к союзу без оговорок, а другие отложили всякое решение на неопределенный срок, цепляясь за свою безопасность в одиночку и с нетерпением ожидая исхода войны; аргивяне, тем не менее, отправляя послов на общий съезд, обещали вступить в союз, если съезд даст им участие в командовании. (5) Ибо их представители открыто заявили, что если они решат, что более страшно иметь грека стратегом, чем варвара хозяином, они предпочтут оставаться нейтральными, но если они имеют честолюбие для достижения лидерства над греками, они должны, как было заявлено, сначала совершить дела, достойные такого лидерства, а затем стремиться к такой чести. После этих событий, когда послы, присланные Ксерксом пришли в Грецию и потребовали землю и воду, все[9] полисы высказали в своих ответах рвение, связанное с их стремлением к свободе.
(6) Когда Ксеркс узнал, что на Геллеспонте готов мост и прорыт канал[10] через Афон, он оставил Сарды и направился в сторону Геллеспонта, и когда он пришел в Абидос, он повел свою армию через мост в Европу. И, когда он продвигался через Фракию, он добавил к своим войскам много солдат как от фракийцев, так и от окрестных греков. (7) Когда он прибыл в город, называемый Дориск, он приказал своему флоту явиться туда, и так оба рода войск были собраны в одном месте. И он провел там также пересчет всей армии, и численность его сухопутных войск была более восьмисот тысяч человек, а общее число его военных кораблей превосходило тысячу двести, из которых триста двадцать были греческими, греки составляли команды и на царских вспомогательных судах. Все остальные корабли числились как варварские; из них египтяне предоставили двести, триста - финикийцы, киликийцы - восемьдесят, памфилийцы - сорок, ликийцы тоже самое количество, также карийцы - восемьдесят, и из Кипра - сто пятьдесят. (8) Греки-дорийцы, жившие в Карии, вместе с родосцами и косцами послали сорок кораблей, ионийцы, вместе с хиосцами и самосцами, - сто, эолийцы вместе с лесбосцами и тенедосцами - сорок, Народы Геллеспонта, вместе с теми, кто жил на берегах Понта, - восемьдесят, и жители островов - пятьдесят, ибо царь привлек на свою сторону острова, лежащих в пределах Кинейской скалы[11] и Триоп и Суний. (9) Триремы составили большинство из перечисленных нами, а также транспорт для кавалерии числом восемьсот пятьдесят, и три тысячи триконтер. Поэтому Ксеркс был занят смотром вооружений в Дориске.
4
Греки, которые участвовали в съезде, когда пришло известие, что персидские войска рядом, поспешно приняли меры для отправки военных кораблей к Артемисию на Эвбее, признав, что это место наиболее подходит для встречи врага, и большой отряд гоплитов в Фермопилы, чтобы заранее занять проход в самой узкой части дефиле и не допустить проникновения варваров в Грецию; ибо они желали установить свою защиту внутри Фермопил, для тех, кто стал на сторону греков и сделать все от них зависящее для спасения союзников. (2) Начальником всей экспедиции был лакедемонянин Эврибад, а отрядом, посланным в Фермопилы командовал Леонид, царь спартанцев, человек большого мужества и полководческого таланта. Леонид, когда получил назначение, заявил, что только одна тысяча человек должна следовать за ним в поход. (3) И когда эфоры сказали, что он ведет, в целом, слишком мало солдат против большого войска и приказали ему взять с собой большее количество, он дал загадочный ответ: "Для предотвращения попадания варваров через проходы их очень мало, но для задачи, которую они в настоящее время выполняют, их много". (4) Так как этот ответ показался загадочным и неясным, его снова спросили, думает ли он, что ведет солдат для ничтожной задачи. После чего он ответил: "Якобы я веду их на защиту проходов, но на самом деле, чтобы умереть за общую свободу; и так, если послать тысячу, Спарта приобретет больше славы, когда они погибнут, но если все войско лакедемонян взять в поле, Лакедемон будет совершенно уничтожен, ибо ни один человек из них, для того, чтобы спасти свою жизнь, не посмеет обратиться в бегство". (5) Было поэтому лакедемонян одна тысяча, а вместе с ними триста спартиатов,[12] в то время как остальных греков, которые были отправлены с ними в Фермопилы, было три тысячи.
(6) Тогда Леонид с четырьмя тысячами солдат двинулся к Фермопилам. Локры, однако, которые жили рядом с проходом, уже дали землю и воду персам, и обещали, что займут проход заранее, но когда они узнали, что Леонид прибыл в Фермопилы, они изменили свое настроение и перешли к грекам. (7) И здесь же при Фермопилах собрались также тысяча локров, равное количество мелийцев,[13] и почти тысяча фокейцев, а также четыреста фиванцев другой партии, ибо жители Фив были разделены друг против друга по отношению к союзу с персами. Теперь греки, которые были составлены Леонидом к бою, будучи в таком количестве, как мы сказали, оставались в Фермопилах, ожидая прихода персов.
5
Ксеркс, после того как провел смотр своих вооружений, поспешил вперед со всей армией, а флот сопровождал сухопутные силы в их продвижении вплоть до города Аканф, а оттуда корабли прошли через место, где был прорезан канал в другое море, быстро и без потерь. (2) Но когда Ксеркс прибыл в залив Мелис,[14] он узнал, что враг уже захватил проход. Поэтому, соединив здесь со своими отрядами вооруженные силы, он призвал своих союзников из Европы, чуть меньше двухсот тысяч человек, так что теперь он обладал, в целом, не менее чем миллионом солдат без учета личного состава флота.[15] (3) Общее число масс, которые служили на военных кораблях и которые перевозили продукты и общее снаряжение, было не меньше тех, кого мы уже упомянули, так что отсчет, обычно даваемый о множестве людей, собранных вместе Ксерксом, не должен вызывать удивления; ибо люди говорят, что нескончаемый поток повозок шел вслед за бесконечной веренице народа, и что море было закрыто парусами кораблей. Однако, может быть, это было величайшее войско, из тех что когда‑либо было исторически засвидетельствовано, которое сопровождало Ксеркса.
(4) После того как персы расположились лагерем на реке Сперхей, Ксеркс направил посланников в Фермопилы, чтобы выяснить, среди прочего, что греки думает о войне с ним, и он приказал им сделать такое воззвание: "Царь Ксеркс приказывает всем отказаться от своего оружия, уйти целыми и невредимыми в родные места, и быть союзниками персов, и всем грекам, которые сделают это, он даст большие и лучшие земли, чем те, которыми они сейчас обладают". (5) Но когда Леонид услышал приказы посланников, он ответил им: "Если мы должны быть союзниками царя, мы будем более полезными, если мы сохраним наше оружие, и если мы должны будем вести войну против него, мы будем сражаться за нашу свободу лучше, если мы не отдадим его, а что касается земли, которую он обещает дать, греки научились у своих отцов, приобретать земли не трусостью, а доблестью".
6
Царь, услышав от своих посланников ответы греков, послал за спартанцем Демаратом, который был изгнан с родины и нашел убежище у него, и, насмехаясь над ответами, спросил лаконца: "Будут ли греки удирать быстрее, чем мои лошади смогут скакать, или же они осмелятся вступить в бой против таких сил?" (2) И Демарат, как нам говорят, ответил: "Ты сам знаешь мужество греков, так как ты используешь греческие войска, чтобы подавить бунты варваров. Так что не думаю, что те, кто дерется лучше чем персы, чтобы сохранить твое владычество, будут рисковать своей жизнью менее мужественно, сражаясь против персов, чтобы сохранить свою свободу". Но Ксеркс, насмехаясь над ним, приказал Демарату оставаться рядом с ним, с тем, что он мог засвидетельствовать бегство лакедемонян.
(3) Ксеркс со своим войском выступил против греков при Фермопилах. И он поставил мидийцев впереди всех других народов, либо потому, что он предпочитал их силу и мужество, либо потому, что он хотел уничтожить их отряд, потому что мидийцы сохранил гордый дух; владычество, которое осуществляли их предки, было свергнуто лишь недавно. (4) И он также определил вместе с мидийцами братьев и сыновей тех, кто пал при Марафоне, полагая, что они будут мстить грекам наиболее яростно. Затем, мидийцы, построенные к бою так, как мы описали, напали на защитников Фермопил, но Леонид тщательно подготовился и сосредоточил греков в самой узкой части прохода.
7
Последовавший бой был очень жарким, и поскольку варвары имели царя в качестве свидетеля их доблести, а греки помнили о своей свободе, и воодушевлялись к бою Леонидом, все это привело к достойному удивления ожесточению. (2) Действительно, так как сражаясь, люди стояли плечом к плечу и поражались ударами в ближнем бою, а ряды были плотно составлены, в течение значительного времени битва была равной. Но так как греки имели перевес в доблести и в величине своих щитов, мидийцы постепенно уступали, ибо многие из них были убиты, и не мало было раненых. Место мидийцев в сражении заняли кассийцы и саки, выбранные за свою доблесть, которые выдвинулись поддержать их; и вступили в бой со свежими силами против людей, которые были утомлены, но, выдержав опасности боя недолгое время, побитые и отброшенные солдатами Леонида, они отступили. (3) Ибо варвары использовали небольшие, круглые или неправильной формы, щиты, которые давали им преимущество в открытом поле, так как они, таким образом, получали возможность двигаться более легко, но в узких местах, где они не могли легко наносить раны врагам, построенным в сомкнутые шеренги, и чье тело защищали большие щиты, в то время как они, будучи в невыгодном положении по причине легкости своих защитных доспехов, неоднократно получали ранения.
(4) Наконец Ксеркс, видя, что вся окрестность вокруг прохода усеяна трупами, и что варвары бессильны против доблести греков, послал вперед отборных персов, известных как "Бессмертные", которые были наиболее прославленные и заслуженные среди всего воинства за свои доблестные деяния. Но когда и они бежали только после краткого сопротивления, то в конце концов, когда наступила ночь, они прервали сражение, варвары потеряли много убитыми, а греки малое число.
8
На следующий день Ксеркс, теперь, когда битва складывалась вопреки его ожиданиям, выбрав из всех народов своей армии таких людей, какие имели репутацию выдающегося мужества и смелости, после искреннего призыва, объявил перед боем, что если они возьмут штурмом проход, он щедро одарит их, но если они побегут, - наказанием будет смерть. (2) Эти люди бросились на греков, как один могучий поток и с большим ожесточением, но солдаты Леонида, закрыв свои ряды в это время, и сделав свое построение подобным стене, вступили в бой с жаром. И они так далеко зашли в своем рвении, что шеренги, которые имели обыкновение вступать в бой по очереди, не сменялись, и по причине своей бесконечной выносливости к испытаниям они оказались лучше и убили множество отборных варваров. (3) День они провели в противоборстве, соперничая друг с другом; ибо старые солдаты бросили вызов свежим силам молодежи, а младшие соревновали себя с опытом и заслугами своих старших товарищей. И когда, наконец, даже отборные варвары побежали, варвары, которые находились в резерве, перекрыли им дорогу и не позволили отборным солдатам бежать, и, следовательно, они вынуждены были повернуть назад и возобновить бой.
(4) Пока царь был в тревоге, полагая, что ни один человек не будет иметь мужества, чтобы снова идти в бой, к нему пришел некий трахинец, уроженец этой области, который был знаком с горной местностью. Этот человек был доставлен к Ксерксу и взялся провести персов по узкой и крутой тропе, так что люди, которые его сопровождали, зашли ли бы в тыл войску Леонида, которое, будет окружено, и таким образом, легко уничтожено. (5) Царь был в восторге, и осыпав подарками трахинца, отправил с ним 20 000 солдат под покровом ночи. Но один человек среди персов имени Тиррастид, кимеец родом, благородного и честного образа жизни, ночью дезертировал из лагеря персов в лагерь Леонида, который ничего не знал о поступке трахинца, и предупредил его.
9
Греки, узнав об этом, собрались вместе примерно в середине ночи и обсудили опасности, которые надвигалась на них. И хотя некоторые заявили, что они должны покинуть проход немедленно и искать спасению у союзников, утверждая, что любой, кто останется на месте, не сможет уйти живым, Леонид, царь лакедемонян, горя нетерпением приобрести для себя и для спартанцев награду великой славой, приказал всем остальным грекам отходить и добиваться безопасности для себя, для того, чтобы они могли бороться вместе с греками в битвах, которые еще предстояли; но что касается лакедемонян, сказал он, они должны остаться, а не отказываться от защиты прохода, ибо было уместно вождям Эллады с радостью умереть, стремясь заслужить славу.[16] (2) Сразу же, как только все остальные ушли, Леонид вместе со своими согражданами совершил героическое и поразительное деяние, и, хотя лакедемонян было мало (он удержал только феспийцев), он, имея всего не более пятисот человек, был готов встретить смерть во имя Эллады.
(3) После того как персы, которые были во главе с трахинцем, сделав свой путь по труднопроходимой местности, вдруг окружили Леонида между своими войсками, греки, отказавшись от всякой мысли о собственной безопасности и предпочтя взамен славу, в один голос просил своего командира вести их против врага прежде, чем персы узнают, что их люди завершили обход вокруг них. (4) И Леонид, приветствуя стремление своих солдат, приказал им быстро готовить завтрак, так как обедать им придется в Гадесе, и он сам, в соответствии с приказом, им данным, принимал пищу, полагая, что тем самым он может сохранить свои силы в течение длительного времени и выдержать напряжение борьбы. Когда они поспешно подкрепились, и все были готовы, он приказал солдатам напасть на лагерь, убивая всех, кто попадется на их пути, и пробиваться к большому царскому шатру.
10
Тогда солдаты, в соответствии с отданными им приказами, построившись плотным отрядом, напали под покровом ночи на лагерь персов, Леонид возглавлял атаку;[17] и варвары, из‑за неожиданности нападения и из‑за незнания причин этого, побежали сообща из своих палаток с большой суматохой и беспорядком, и, думая, что солдаты, которые отправились с трахинцем, погибли, и что все войско греков напало на них, они были поражены ужасом. (2) В результате многие из них были убиты войсками Леонида, а еще больше погибло от рук своих товарищей, которые по своему неведению приняли их за врагов. Так как ночь мешала какому‑либо пониманию истинного положения дел, и смятение, охватившее весь лагерь, послужило причиной, мы вполне можем поверить, большому урона, поскольку они продолжали убивать друг друга, в обстоятельствах не дающих возможности осмотреться, потому что не было ни приказов полководцев, ни какого‑либо требования пароля, ни, в целом, какого‑либо возвращения рассудка. (3) Действительно, если бы царь остался в царском шатре, он также легко бы мог быть убит греками и вся война достигла бы скорейшего завершениия, но, как это случилось, Ксеркс выбежал на шум, а греки ворвались в шатер и убили почти поголовно всех, кого они застали там. (4) На протяжении всей ночи они бродили по всему лагерю, разыскивая Ксеркса - разумный поступок, но когда рассвело, и все обстоятельства дела прояснились, персы заметив, что греки были немногочисленны, стали смотреть на них с презрением; однако, персы не отважились вступать в бой с ними лицом к лицу, опасаясь их доблести, но они окружили их с флангов и с тыла, и, пуская стрелы и бросая копья в них со всех сторон, они убили всех до единого. Вот что касается солдат Леонида, которые охраняли проход при Фермопилах, и такой конец жизни они встретили.
11
Достоинствам этих людей, кто не выразит удивления? Они единодушно не оставили пост, который Греция назначила им, но с радостью пожертвовали своею собственной жизнью ради общего спасения всех греков, и предпочли умереть мужественно, чем жить позорно. (2) А так же никто не будет сомневаться, что персы чувствовали ужас. Ибо какой человек из варваров мог представить себе то, что случилось? Кто бы мог ожидать, что отряд только в пятьсот человек, когда‑либо осмелится вступить в бой против мириадов? Поэтому какой человек более позднего времени, возможно, не подражал доблести этих воинов, которые, оказались в безвыходной ситуации, хотя их тела были побеждены, но дух их не был сломлен? Эти люди, таким образом, единственный из всех, о которых пишет история, в поражении приобрели больше славы, чем все остальные, которые победили в открытом бою. Ибо вынося приговор храбрецам, судить надо не о результате их поступков, а по их цели; (3) в одном случае распоряжается Фортуна, в другом это цель, которая заслуживает одобрения. Как человек должет судить о чьей‑либо храбрости, чем о таковой спартанцев, которые, хотя в численности и не равнялись даже тысячной доли врага, осмелились состязаться доблестью против несметного множества? Не было у них никакой надежды преодолеть многие тысячи, но они считали, что в храбрости они превосходят всех людей прежних времен, и они решили, что, хотя в бою они должны были биться против варваров, но на самом деле они состязаются и награды доблести ищут в соревновании со всеми, кто когда‑либо заслуживал восхищение своими походами. (4) В самом деле, они одни из тех, о кого мы знаем с незапамятных времен, кто предпочел соблюсти законы своего государства, а не свою собственную жизнь, не чувствуя горечи, что величайшая опасность угрожает им, но решив, что величайшее благо то, ради которого те, кто упражняется в доблести, должны умолять случай, сыграть роль в состязаниях такого рода. (5) И было бы оправданным полагать, что именно эти люди были более ответственны за общую свободу греков, чем те, кто позднее одержали победу в сражениях против Ксеркса; ибо, когда деяния этих людей приходили на ум, персы были встревожены, в то время как греки побуждались к осуществлению подобных героических подвигов.
(6) И, говоря в общих чертах, эти люди единственные из греков до своего времени достигли бессмертия из‑за своей исключительной доблести. Поэтому, не только писатели-историки, но и многие наши поэты отмечали их отважные подвиги, и один из них Симонид, лирический поэт, который написал следующий хвалебный панегирик[18], достойный их доблести:
Из тех, кто пал при Фермопилах
Все славной судьбы, достойной погибели;
Их могилы - алтарь, незабвенна памяти о них,
Вместо плача о их судьбе -
Хвалебная песнь. Такой саван, как этот
Ни изваять, ни всепоглощающему времени отнять.
Это гробница доблестных мужей, принесших
безупречную славу Элладе, для погребенных в ней.
И свидетельство Леонид, тогдашний царь
Спарты, который сам оставил после себя венец
Доблести могучей и бессмертной славы.
12
Теперь, когда мы поговорили достаточно долго о доблести этих людей, мы возобновим ход нашего повествования. Ксеркс, теперь, когда он получил проход, способом нами описанным, и завоевал, как говорит пословица, "Кадмейскую победу",[19] уничтожил лишь горстку врагов, в то время как сам потерял большое количество своих собственных бойцов. И после того как он завладел проходом силами своих сухопутных войск, он решил предпринять попытку побороться за море. (2) Поэтому сразу, призвав начальника флота Магабата, он приказал ему плыть против флота греков и попытаться со всем своим флотом вступить в морское сражение с ними. (3) И Мегабат, в соответствии с приказом царя, отправился из Пидны в Македонии со всем флотом и пристал к мысу в Магнезии, который носит имя Сепий. На этом месте поднялся сильный ветер, и он потерял более трехсот боевых кораблей и большое число транспортов для кавалерии и другие суда. А когда ветер утих, он снялся с якоря и пристал к Афетам в Магнезия. Отсюда он отправил двести триер, приказав командирам взять кружной путь, держа Эвбею справа, чтобы окружить противника.
(4) Греки располагались в Артемиссии в Эвбее и, имели всего двести восемьдесят трирем; из этих кораблей сто сорок были афинские, а прочие снарядили другие греки. Их навархом был спартанец Эврибиад, а афинянин Фемистокл управлял делами флот, ибо последний, по причине его дальновидности и полководческого опыта, пользовался большим уважением не только у греков во всем флоте, но и у Эврибиада лично, и все люди смотрели на него и внимали ему с воодушевлением. (5) И когда командиры кораблей собрались обсудить дело, все прочие предпочитали выжидать получения известий о продвижении противника, но только Фемистокл выразил противоположное мнение, доказав, что их преимущество состоит в том, чтобы плыть против врага со всем флотом в едином строю, ибо таким способом, заявил он, они возьмут вверх, атакуя на своих кораблях единым строем врага, построение которого будет нарушено беспорядком, так как они должны будут выходить из многих гаваней на некотором расстоянии друг от друга. В конце концов греки последовали его совету и отплыли против врага всем флотом. (6) И так как варвары выходили из многих гаваней, в самом начале Фемистокл, застав персов разрозненными, потопил много кораблей, и немалое количество вынудил обратиться в бегство и преследовал до берега, но позже, когда весь флот собрался, последовала ожесточенная битва, каждая из сторон получила превосходство в одной части линии, но не одержала полной победы, и с наступлением темноты дело было прервано.
13
После битвы налетел большой шторм и уничтожил много судов, которые были поставлены на якорь за пределами гавани, таким образом, казалось, что Провидение стало на сторону греков, с тем, чтобы уменьшить число варварских кораблей, и вооружения греков могли соперничать с ними и быть достаточно сильными, чтобы предлагать бой. В результате греки становились все более уверенными, в то время как варвары становились все более нерешительными перед столкновениями в которых они встречались. Тем не менее, оправившись после кораблекрушения, они вышли со всеми своими кораблями на врага. (2) И греки, с пятьюдесятью аттическими триремами, присоединившимся к ним, заняли позицию против варваров. Последовавший морской бой походил на битву при Фермопилах; ибо персы решили сокрушить греков и прорваться через Эврип,[20] в то время как греки, закрыв пролив, дрались ради спасения своих союзников на Эвбее.[21] В ожесточенном сражение много кораблей было потеряно обеими сторонами, и ночь заставила их вернуться в свои гавани. Награда за доблесть, говорят нам, в обоих сражениях было отдана афинянам среди греков и сидонянам у варваров.
(3) Затем греки, узнав об обороте событий имевших место при Фермопилах и обнаружив, что персы шли сухим путем против Афин, пали духом, в следствие этого, они отплыли прочь на Саламин и выжидали развития событий там. (4) Афиняне, видя опасности, угрожающие каждому жителю Афин, поместили в лодки своих детей и жен, и всякое полезное имущество, что смогли, переправили их на Саламин. (5) А персидский адмирал, не зная, что враг отступил, отправился на Эвбею со всем своим флотом, и взяв штурмом город гистийцев (Histiaeans), разграбил и разорил их земли.
14
Пока происходили эти события, Ксеркс отправился из Фермопил и двинулся через территорию фокейцев, грабя города и уничтожая посевы. Тогда фокейцы выбрали сторону греков, но, видя, что они не способны оказать сопротивление, народ покинул города и бежал в поисках безопасности в труднодоступные области на горе Парнас. (2) Затем царь прошел через земли дорийцев, не причинив им вреда, так как они были союзниками персов. Здесь он оставил часть своей армии и приказал наступать на Дельфы, чтобы сжечь священный участок Аполлона и увести посвятительные жертвы, в то время как он сам двинулся в Беотию с остальными варварами и расположился там станом. (3) Отряд, который была направлен ограбить оракула, проходил неподалеку от храм Афины Пронайи, но в этом месте вдруг с небес разразилась сильная гроза, сопровождаемая непрерывными молниями, и более того, шторм свободно вырывал огромные камни и швырял их в толпы варваров; результатом стало то, что большое количество персов было убиты, и весь отряд, напуганный вмешательством богов, бежал из этой области. (4) Так Дельфийский оракул, с помощью некого божественного провидения, избежал разграбления. И дельфийцы, желая оставить последующим поколениям бессмертный памятник появления богов среди людей, воздвигли рядом с храмом Афины Пронайи[22] трофей, на котором они написали следующие элегические стихи:
Служу памятником войне,
Стражем людей и свидетелем
Победы дельфийцев, подставивших меня,
В благодарность Зевсу и Фебу, которые
Прогнали грабителей городов - мидийцев
И распростерли свою защиту на бронзоувенчаную святыню.
(5) Тем временем Ксеркс, когда он прошел через Беотию, опустошил земли и сжег Платеи, которые стояли без жителей, потому что население этих двух городов бежали в глубь Пелопоннеса. После этого он вступил в Аттику и разорил посевы, а потом сравнял Афины с землей и предал огню храмы богов. И пока царь был занят этими делами, его флот отплыл из Эвбеи к Аттике, разорив по пути как Эвбею, так и побережье Аттики.
15
В это самое время керкиряне, которые снарядили шестьдесят триер, ждали под Пелопоннесом, не имея возможности, как они сами утверждали, обогнуть мыс Малея, но, как некоторые историки говорят нам, с тревогой ожидали перемены в войне для того, чтобы, если персы возобладают, они затем могли бы дать им воду и землю, а если победят греки, они приобрели бы доверие в том, что шли к ним на помощь.[23] (2) Но афиняне которые выжидали на Саламине, когда они увидели, что Аттика опустошена огнем и узнали, что священный участок Афины[24] разрушен, были крайне подавлены. Великий страх охватил также и других греков, которые, согнанные со всех сторон, теперь были заперты на Пелопоннесе сами по себе. Поэтому они сочли уместным, чтобы все, кто был облачен командованием, собрались на совет и обсудили свойства места, которое наилучшим образом должно послужить их целям борьбы в морском сражении. (3) Было высказано много идей различного вида. Пелопоннесцы, думая только о своей собственной безопасности, заявили, что борьба должна вестись на Истме, ибо он был сильно укреплен стеной, и таким образом, если они пострадают от какой‑либо неудачи в бою, побежденные были бы в состоянии отступить в убежище в наиболее подходящем доступном и безопасном месте Пелопоннеса, в то время как, если они запрут себя на маленьком острове Саламине, от опасностей, которые окружат их, было бы трудно спастись. (4) Но Фемистокл советовал бороться кораблями, собранными в Саламине, ибо он считал, что тот, кто имеет мало кораблей, будет иметь значительное преимущество в бою в узком проливе Саламина, против значительного численного превосходства. И вообще, он доказал, что область Истма была совершенно непригодной для морского боя; ибо борьба будет проходить в открытом море, и персы из‑за наличия места для маневрирования, легко бы одолели небольшой отряд кораблей своим значительным численным превосходством. И, показывая подобным образом многие другие факты, относящихся к случаю, он убедил всех присутствующих отдать свои голоса за план, им рекомендованный.
16
Когда, наконец, было принято совместное решение дать морское сражение при Саламине, греки занялись необходимыми приготовлениями, чтобы встретить персов и опасности битвы. Соответственно Эврибиад в сопровождении Фемистокла, взялся поощрять команды и воодушевлять их перед лицом предстоящей битвы. Однако, экипажи не обращали внимания на них, и как только они оставались одни, каждый из них стремился отплыть из Саламина на Пелопоннес, так как все были напуганы величиной персидского войска, ни один человек из них не обращал внимания на своего командира. (2) И сухопутная армия греков была ничуть не меньше напугана мощью противника, и не только потеря при Фермопилах самых прославленных воинов заставила их ужаснуться, но и бедствия, которые происходили в Аттике у них на глазах, довели греков до полного отчаяния. (3) Между тем участники съезда греков, наблюдая за волнениями среди народа и ужасом, преобладающим повсеместно, постановили построить стену поперек Истма. Работы были завершены быстро из‑за воодушевления и большого числа работников, но в то время как пелопоннесцы укрепляли стены, которые протянулись на расстояние сорока стадий, от Лехей до Кенхреи, войско вместе со всем флотом, которые бездействовали в Саламине, были настолько напуганы, что больше не подчинялись приказам своих командиров.
17
Фемистокл, видя, что адмирал, Эврибиад, не может перебороть настроение своих войск, и тем не менее осознавая, что узкая часть Саламинского пролива может оказать большую помощь в достижении победы, задумал следующие хитрость: он побудил одного человека перебежать к Ксерксу и заверить того, что корабли в Саламине собираются улизнуть из этого района и собраться на Истме. (2) Соответственно царь, полагая, что сообщенное этим человеком само по себе правдоподобно, поспешил предотвратить соединение греческого флота с сухопутными войсками. Поэтому он немедленно направил египетский флот с приказом блокировать пролив, который отделяет Саламин от Мегары.[25] Основную часть своих кораблей он направил в Саламин, приказав им вступить в соприкосновение с противником и боем решить исход. Триремы были составлены по народам, один за другим, для того, чтобы, говорящие на одном языке и знающие друг друга, некоторые команды могли бы помочь друг другу с готовностью. (3) Когда флот был построен таким образом, правое крыло удерживали финикийцы, а левое - греки, которые были подвластны персам.
Командиры ионийцев, состоящих в персидском флоте, послали человека из Самоса к грекам, чтобы предупредить их о решении царя и расположении войск в бою, и сказать, что в ходе боя они собираются покинуть варваров. (4) И когда самосец переплыл незамеченным и сообщил Эврибиаду об этом плане, Фемистокл, понял, что его хитрость сработала так, как он задумал, был вне себя от радости и призвал экипажи к битве; и, что касается греков, они были ободрены обещанием ионийцев, и, хотя обстоятельства заставляли их биться против их собственного желания, они с нетерпением вышли из внутренних областей Саламина на берег для подготовки к морской битве.
18
Когда, наконец, Эврибиад и Фемистокл завершили размещение своих сил, левое крыло было отведено афинянам и лакедемонянам, которые таким образом стояли против кораблей финикийцев, ибо финикийцы обладали различными преимуществами как по причине своей численности, так и мастерством в мореходстве, которое они унаследовали от своих предков. (2) Эгинцы и мегарцы образовали правое крыло, так как они, обычно, считались лучшими моряками после афинян и предполагалось, что они проявят большую стойкость, видя, что ни кто из греков не не будут иметь место для спасения в случае какой‑либо неудачи, произошедшей в ходе боя. В центре располагались остальные силы греков.
Именно в таком боевом порядке выплыли греки и заняли пролив между Саламином и Гераклеоном;[26] (3) царь дал приказ своим адмирал выступить против врага, а сам спустился на побережье к месту прямо напротив Саламина, с которого он мог наблюдать за ходом сражения. (4) Персы, когда они продвигались, с самого начала могли сохранять строй, так как у них было достаточно пространства, но когда они зашли в узкий проход, они были вынуждены убрать некоторые корабли с линии, создавая, таким образом, большой беспорядок. (5) Адмирал, который следовал впереди строя и который первым вступил в схватку, был убит после того, как проявил свой героизм. Когда его корабль потонул, беспорядок охватил флот варваров, ибо было много тех, кто теперь отдавал приказы, но разные люди отдавали разные команды. Поэтому они остановили продвижение, и сдерживая свои корабли, стали отступать туда, где было достаточно места. (6) Афиняне, заметив расстройство среди варваров, тотчас двинулись на врага, и некоторые из их кораблей били своими таранами, в то время как у других они разломали ряды весел, а когда гребцы больше не могли делать свою работу, многие персидские триремы, стоящие боком к противнику, были не раз серьезно повреждены носами кораблей. В результате они прекратили двигаться только задним ходом, но развернулись и поспешно бежали.
19
Несмотря на то, что финикийские и кипрские корабли афиняне одолели, суда киликийцев и памфилийцев, а также ликийцев, которые следовали за ними в строю, сначала стойко держались, но когда они увидели что сильнейшие корабли бегут, они также обратились в бегство. (2) На другом крыле битва была упорной и в течение некоторого времени борьба была равная, но когда афиняне преследовали финикийцев и киприотов до берега, а затем повернули назад, варвары, теснимые в строю вернувшимися афинянами, обернулись и потеряли много своих кораблей. (3) Таким образом греки взяли верх и одержали самую известную морскую победу над варварами; в сражении греки потеряли сорок кораблей, и более двухсот персы, не считая тех, которые были захвачены вместе с экипажами.
(4) Царь, для которого поражение было неожиданностью, казнил тех финикийцев, которые были главными виновниками начала бегства, и пригрозил, что посмотрит как покарать и прочих по их заслугам. И финикийцы, испугавшись его угроз, сначала ушли в порт на побережье Аттики, а потом, когда наступила ночь, отправились в Азию. (5) Но Фемистокл, чьи заслугой была достигнутая победа, придумал другую хитрость не менее остроумную, чем та, что мы описали. Действительно, так как греки боялись сражаться на суше против стольких мириад персов, он значительно сократил количество персидских бойцов следующим образом: он послал к Ксерксу слугу своих сыновей, чтобы сообщить тому, что греки собираются отплыть к понтонному мосту[27] и уничтожить его. (6) Соответственно царь, полагая, что сообщение правдоподобно, стал опасаться, что теперь, когда греки завладели морем, ему будет отрезан всякий путь, по которому он бы мог вернуться в Азию, и решил перебраться со всей возможной поспешностью из Европы в Азию, оставив позади в Греции Мардоний с кавалерией и пехотой, общей численностью менее 400 тысяч.[28] Таким образом, Фемистокл, за счет использования двух стратагем, доставил выдающиеся преимущества грекам.
Таковы события, которые произошли в Греции в это время.
ПРИМЕЧАНИЯ
[1] То есть, книга охватывает период 480-451 г. до н. э.
[2] Галлии и Испании.
[3] Т. е. из Азии в Европу через северную часть Эгейского моря.
[4] Подношение воды и земли было знаком верности или непротивления.
[5] Персидский флот потерпел кораблекрушение у горы Афон в 492 г. до н. э.
[6] Геродот (7.173) дает имя как Эванет.
[7] Жители Малеи (Malis также называемый Melis) в южной Фессалии, а не Мелос — остров в южной части Эгейского моря.
[8] В Коринфе.
[9] То есть, все полисы, которые присоединились к союзу.
[10] Использование этого канала «является проблематичным, и его существование ставилось под сомнение как в древности, так и в новое время, но подтверждается Фукидидом и все еще заметными остатками». (Munro в Camb. Anc. Hist. 4, p269).
[11] При входе в Черное море; Триоп и Суний являются мысами Карии и Аттики соответственно.
[12] Собственно полноправные граждане полиса Спарта.
[13] См. примечание 7.
[14] Диодор, в своем стремлении рассказать о безопасном проходе флота через канал, забегает вперед. Теперь он возвращается к маршу от европейской стороны Геллеспонта.
[15] Размеры армии Ксеркса часто обсуждаются. Манро (Camb. Anc. Hist. 4, pp271 и след.) делает вывод, что Ксеркс имел 180 000 комбатантов и флот в составе семьсот тридцать кораблей.
[16] Героизм спартанцев обесценен Манро (Camb. Anc. Hist. 4, pp297 и сл.), который считает, что Леонид надеялся, что он имеет «одним днем больше».
[17] Геродот (7.223) ничего не знает об этом нападении греков на персидский лагерь, и оно, конечно, совершенно невероятно, он говорит, что бой начался по инициативе персов примерно в то время, «когда рыночная площадь переполнена», то есть до полудня.
[18] Frag. 4 (Bergk). «Панегирик» не следует понимать в формальном смысле для пятого века до н. э. Существует значительные основания полагать, что следующие строки были частью поэмы, исполняемой в храме павших в Спарте. Смотри C. M. Bowra in Class. Phil. (1933), pp277-281.
[19] Имеется в виду дорого доставшаяся победа фиванцев над «Семью», описанная в книге 4.65. Определение этого понятия самим Диодором в книге 22 фрагмент 6.
[20] Пролив между Эвбеей и материком.
[21] Геродот (8.4) говорит, что эвбейцы просили флот оставаться у Артемисия до тех пор, пока бы они не смогли забрать свои семьи и имущество с острова.
[22] Этот храм Афины Пронайи («из предсвятыни») располагался рядом с храмом Аполлона (Paus. 10.8.6)
[23] Геродот (7.168) говорит то же самое о керкирянах, но с большей горечью. Позже они утверждали, что Этесии (летний северо–западный пассат) помешали им обогнуть мыс Малеа.
[24] Теменосом Афины был весь Акрополь.
[25] Закрыть путь по которому греки могли двигаться на запад и на юг на Пелопоннес; персидский флот уже заблокированы восточные проливы.
[26] Гераклеон — храм Геракла на материке, у самой узкий части пролива, отделяющего остров от Аттики (Плутарх, Фемистокл, 13.1).
[27] Через Геллеспонт (глава 3.6).
[28] Нам говорят в гл. 28.4, что численность армии была «более двухсот тысяч», и в гл. 30.1, что их было «около пятисот тысяч человек».
11.20-40. Война между Карфагеном и Сицилией, победа Гелона. Война между греками и персами, победа греков при Платеях.
Переводчик: Agnostik
20
Теперь, когда мы описали в достаточно подробно события в Европе, мы должны переключить наше повествование на дела другого народа. Карфагеняне, напомним,[1] дали согласие персам покорить сицилийских греков в то же самое время сделали приготовления в больших масштабах таких материалов, какие были бы полезны в продолжении войны. И когда они завершили все приготовления, они назначили полководцем Гамилькара, выбрав его как человека, который пользовался среди них самым высоким уважением. (2) Он принял на себя командование огромными силами, как сухопутными и так морскими, и отплыл из Карфагена с армией не менее трехсот тысяч человек и флотом из более чем двухсот боевых кораблей, не говоря уже о многих грузовых судах для перевозки запасов, насчитывающих более трех тысяч. Тогда, когда он пересекал Ливийской море, он попал в шторм и потерял суда, которые везли лошадей и колесницы. И когда он прибыл в сицилийский порт в гавань Панорма,[2] он высказался, что закончил войну, ибо он боялся, что море спасет сикелиотов от опасности борьбы. (3) Он отвел три дня на отдых своим солдатам, а также возместил ущерб, который нанес шторм его кораблям, а затем двинулся вместе со своим войском в Гимеру, флот шел вдоль побережья за ним. И когда он прибыл в область города, о котором мы только что говорили, он разбил два лагеря, один для армии, а другой для флота. Все корабли он вытащил на сушу и окружил их глубоким рвом и деревянным частоколом, и укрепил лагерь армии, который он поставил так, что он был обращен к городу, и тянулся так, что он охватывал местность от стен, вытянутых вдоль лагеря флота до холмов, нависающих над городом. (4) Если говорить в общем, он взял под свой контроль всю западную сторону, после чего он выгрузил все запасы из грузовых судов и сразу же отправил их, приказав возить зерно и другие материалы из Ливии и Сардинии. (5) Затем, взяв свои лучшие войска, он двинулся к городу, и окружил гимерцев, которые вышли против него, и убив многих из них, он поразил жителей города страхом. В результате Терон, правитель акрагантян, который вместе со значительным войском стоял, чтобы защитить Гимеру, в страхе поспешно послал в Сиракузы, умоляя Гелона прийти ему на помощь как можно быстрее.
21
Гелон, который также привел свою армию в готовность, узнав, что гимерцы были в отчаянии, отправился из Сиракуз со всей поспешностью в сопровождении не менее 50 тысяч пехотинцев и более пяти тысяч всадников. Он быстро преодолел расстояние, и когда он остановился в окрестностях города гимерцев, он вдохнул отвагу в сердцах тех, кто раньше был напуган силами карфагенян. (2) Ибо после разбивки лагеря, который был (расположен) применительно к местности около города, он не только укрепил его глубоким рвом и частоколом, но и направил весь корпус кавалерии против тех отрядов врага, которые рыскали по полям в поисках добычи. И конница, неожиданно появляется перед людьми, которые были разбросаны без всякого воинского строя по деревням, взяли в плен столько, сколько каждый человек мог гнать перед собой. И когда пленников числом более десяти тысяч привели в город, не только Гелон выразил большое одобрение, но и гимерцы также прониклись к врагу презрением. (3) Вслед за тем, что он уже совершил, все ворота, которые раньше Терон от страха забаррикадировал, наоборот, Гелон открыл через свое презрение к врагу, и он даже построил дополнительные, которые могли понадобиться в случае крайней необходимости.
Одним словом, Гелон, превосходя в своих действиях, как мастерством полководца, так и проницательностью, попытался сразу же выяснить, как он мог бы без всякого риска для своей армии, превзойти в военном искусстве варваров и окончательно разрушить их мощь. И его собственная изобретательность очень помогла устроить катастрофу при следующих обстоятельствах. (4) Он решил сжечь корабли противника, и в то время как Гамилькар был занят во флотском лагере с подготовкой великолепной жертвы Посейдону,[3] кавалеристы, прибывшие из сельской местности, доставили Гелону вестового, который вез донесение от народа Селинунта (Selinus), в котором было написано, что они пошлют кавалерию в тот день, который Гамилькар укажет в своем послании. (5) Наступил день, когда Гамилькар собирался отпраздновать жертву. И в этот день Гелон направил свою собственную конницу, которой приказал расположиться в непосредственной близости и скакать на рассвете к корабельному лагерю, как будто они союзники из Селинунта, и когда они проникнут внутрь деревянного частокола, убить Гамилькара и поджечь корабли. Он также послал разведчиков на холмы, видимые из города, приказав им подать сигнал, как только они увидят, что всадники находятся внутри вала. В свою очередь, на рассвете он построил свою армию и стал ждать сигнала, который должны были подать разведчики.
22
На рассвете кавалеристы подъехали к корабельному лагерю карфагенян, и когда стража пропустила их, думая, что это союзники, они сразу же поскакал туда, где Гамилькар занимался жертвоприношениями, убили его, а затем подожгли корабли; вслед за тем разведчики подали сигнал и Гелон двинулся со всей своей армией в боевом порядке против лагеря карфагенян. (2) Начальники финикийцев в лагере в начале вывели свои отряды навстречу сикелиотам, и составив полную линию, они настроились на жестокий бой; в одно и тоже время в обоих лагерях трубы подали сигнал к бою и раздались крики обеих армий, один за другим, каждый жаждал превзойти своих соперников силою своих ободряющих криков. (3) Кровопролитие было велико, и бой колебался туда и сюда, как вдруг высоко взметнулось пламя с кораблей и до каждого бойца дошло известие, что главнокомандующий убит; поэтому греки стали смелее и приободрились духом от полученной новости и, в надежде на победу, надавили на варваров с большей смелостью, а карфагеняне, впав в уныние и отчаявшись в победе, обратились в бегство.
(4) Так как Гелон отдал приказ не брать пленных, последовало великое избиение врага в бегстве, и в конце концов не менее 150 тысяч из них были убиты. Все, кто спасся из боя и бежал на сильную позицию, на первый порах отразили нападавших, но на позиции, которую они заняли, не было воды, и жажда заставила их сдаться победителям. (5) Гелон, который одержал победу в самой замечательной битве и добился успеха в первую очередь по причине своего стратегического мастерства, приобрел громкую славу не только среди сикелиотов, но и среди всех прочих народов; (6) ибо на память не приходит такой человек до него, который использовал бы стратагему, подобную этой, ни такой, который убил бы больше варваров в одном бою или взяли бы столько пленных.
23
Из‑за этого подвига многие историки сравнивали эту битву с той, в который греки сражались при Платеях, а стратагему Гелона с остроумной интригой Фемистокла, и отводят ему первое место, поскольку такие исключительные заслуги был показаны обоими мужчинами, некоторые в одном, а некоторым в другом. (2) А причина в том, что, когда народы Греции, с одной стороны, и Сицилии, с другой, были поражены тревогой перед столкновением с многочисленными варварскими армиями, это была первая победа сицилийских греков, которая придала мужество народам Греции, когда они услышали о победе Гелона; а что касается мужей, в обоих делах занимавших верховное командование, мы знаем, что в случае с персами царь спасся, и многие мириады вместе с ним, тогда как в случае карфагенян не только погиб полководец, но также все те, кто участвовал в войне были убиты, и, как говорится, что даже не нашлось человека, вернувшегося живым в Карфаген, чтобы доставить тяжелую новость. (3) Кроме того, самые выдающиеся вожди греков, Павсаний и Фемистокл, первый был предан смерти своими согражданами по причине его чрезмерной жажды власти и государственной измены, а второй был изгнан со всех частей Греции и искал убежище у Ксеркса, своего злейшего врага, за счет чьего гостеприимства он дожил до конца своих дней, тогда как Гелон после битвы каждый год получал большое одобрение из рук сиракузян, состарился царствуя, и умер почитаемый своим народа, и так велико было расположение к нему граждан, что его царство передавалось трем членам его дома.[4]
Однако теперь, когда эти люди, которые пользуются заслуженной славой, также и от нас получили панегирики, которых они заслуживают, мы вернемся к изложению предыдущего повествования.
24
Так случилось, что Гелон завоевал свою победу в тот же самый день, когда Леонид и его солдаты дрались против Ксеркса при Фермопилах,[5], как если бы божество умышленно устроило так, что как блистательнейшая победа, так и самое славное поражение должны были случится одновременно. (2) После сражения у города гимерцев двадцать боевых кораблей спаслись в битве, как раз те, которые Гамилькар оставил исполнять текущие потребности, и не вытащил на берег. Поэтому, хотя практически все остальные бойцы были или убиты или взяты в плен, эти корабли смогли отплыть прежде, чем были замечены. Но они приняли много беглецов, и в то время тяжело нагруженные по этой причине, они попали в шторм и затонули. Только горстка выживших благополучно добралась до Карфагена в маленькой лодке, чтобы сообщить своим согражданам краткую весть: "Все, кто переправился в Сицилию, погибли." (3) Карфагеняне, которые претерпели величайшую катастрофу вопреки своим ожиданиям, были настолько напуганы, что каждую ночь они тщательно охраняли город, в убеждении, что Гелон со всем своим войско должен решиться немедленно плыть против Карфагена. (4) И из‑за величайших потерь, город принял общественный траур, в то время как дома частных граждан наполнились плачем и причитаниями. Поскольку некоторые продолжали вопрошать о сыновьях, другие о братьях, в то время как очень большое количество детей, которые потеряли своих отцов, одни теперь на свете, горевали о смерти тех, кто породил их, и о своем собственном сиротстве, из‑за утраты тех, кто бы мог позаботиться о них. И карфагеняне, опасаясь, что Гелон сможет опередить их, переправившись в Ливию, сразу же направили к нему в качестве полномочных послов своих наилучших ораторов и советников.
25
Что касается Гелона, после победы он не только одарил всадников, которые убили Гамилькара, но и наградил за отвагу всех бойцов, которые сыграли важную роль. Наилучшую часть добычи он отложил в сторону, так как хотел украсить храмы Сиракуз трофеями; что же касается остальной добычи, большую ее часть он отдал наиболее заметным храмам Гимеры, а остальное, вместе с пленниками, поделил между союзниками, распределив ее в соответствии с числом тех, кто служил ему. (2) Города заковали пленных в цепи и использовали их в строительстве общественных зданий. Очень большое количество получили акрагантяне, которые благоустроили свой город и деревни, ибо так велико было количество пленников в их распоряжении, что многие частные лица имели до пятьсот невольников в своих домах. Большому числу пленных среди них способствовало не только то, что они выставили много солдат для боя, но и то, что в результате бегства, многие из беглецов удалились в глубь страны, особенно на земли акрагантян, и так как все они были взяты в плен акрагантянами, город был переполнен невольниками. (3) Большинство из них были переданы государству, и именно эти люди, которые добывали камни, построили не только величественные храмы богам, но и подземные трубопроводы, отводящие воду от города; они столь велики, что их строительство заслуживает рассмотрения, хотя об этом думали мало, так как построены они были с пренебрежением к расходам. По имени подрядчика Фаэкса (Phaeax), отвечающего за эти работы, из‑за известности сооружения, подземные трубопроводы от него получили название "Фаэции". (4) Акрагантяне также построили роскошную колумбетру (kolumbethra),[6] семь стадий в окружности и двадцать локтей глубиной. В нее были проведены воды из рек и родников, и она использовалась как рыбный пруд, который обильно снабжал рыбой, что использовалась в пищу и для украшения стола, а так как лебеди в большем количестве поселились на нем, на пруд было приятно смотреть. В более поздние годы, однако, пруд засорился от не ухоженности и был уничтожен по прошествии долгого времени; (5), но всю местность, которая была плодородна, жители засадили виноградной лозой и деревьями каждого сорта, размещенных близко друг к другу, так, что они получали от этого большие доходы.
Гелон, после роспуска союзников, во главе граждан вернулся в Сиракузы, и из‑за грандиозности своего успеха он восторженно принимался не только своими согражданами, но и по всей Сицилии, ибо он привел с собой такое множество пленных, что это выглядело так, словно остров захватил в плен всю Ливию. 26. И сразу пришли к нему послы как от городов, так и от правителей, которые раньше выступали против него, прося прощения за свои прошлые ошибки и обещая в будущем выполнять каждое его распоряжение. Со всеми из них он поступил справедливо и заключил союзы, перенеся свою удачу как подобает мужчине, не только по отношению к самому себе, но даже по отношению к карфагенянам, своим злейшим врагам. (2) Ибо, когда послы, посланные из Карфагена пришли к нему и слезно умоляли его обойтись с ними человеколюбиво, он даровал им мир, потребовав от них в счет понесенных военных расходов две тысячи талантов серебра, а также попросил их позже построить два храма, в которых они должны поместить копии договора. (3) Карфагеняне, неожиданно получившие спасение, не только согласился на все это, но и обещали дать в дополнение золотой венец Дамарете, жене Гелона. Ибо Дамарета по их просьбе весьма много содействовала заключению мира, и, когда она получила корону из ста золотых талантов от них, она отчеканила монету, которая была названа в честь нее дамаретион. Она стоила десять аттических драхм и сицилийские греки называли ее в соответствии с весом, пентеконталитрон.[7]
(4) Гелон обращался со всеми людьми справедливо, прежде всего потому, что таков был его характер, но не меньшим мотивом было то, что он очень хотел, чтобы все люди относились к нему доброжелательно. Например, он готовился отплыть в Грецию с большим войском и присоединиться к грекам в их войне против персов. (5) И когда он был уже готов выйти в море, какие‑то люди из Коринфа прибыли в Сиракузы и принесли известие, что греки выиграли морское сражение при Саламине и что Ксеркс и часть его вооруженных сил отступили из Европы. Поэтому он остановил свои приготовления к отплытию, тем не менее приветствовал воодушевление солдат; а потом он призвал их на сбор, приказав каждому из них явиться в полном вооружении. Что касается самого себя, он явился на сбор не только без оружия, но даже без туники, одетый только в плащ, и выйдя вперед, он предоставил отчет о всей своей жизни и всем том, что он сделал для сиракузян; (6) и когда толпа криками одобряла каждое его деяние, им упомянутое, и высказала особенное свое изумление тем, что он отдаст себя безоружным в руки любого, кто хотел бы убить его (так далек был он от опасения стать жертвой мести как тиран), что они объединились и провозгласили его единогласно Благодетелем, Спасителем и Царем.[8] (7) После этого происшествия Гелон построил замечательные храмы Деметре и Коре[9] из добычи, и сделал золотой треножник[10] стоимостью шестнадцать талантов, который он поставил в священном участке в Дельфах в качестве благодатной жертвы Аполлону. В более позднее время он намеревался построить храм Деметры в Этне, поскольку такового не было в том месте; но он не завершил его, так как его жизнь была прервана судьбой.
(8) Из лирических поэтов Пиндар был в расцвете сил в этот период. Вот, в целом, наиболее заметные событиях, которые произошли в этом году.
27
Когда Ксантипп был архонтом в Афинах, римляне избрали консулами Квинта Фабия Сильвана и Сервия Корнелия Трикоста.[11] В это время персидский флот, за исключением финикийского контингента, после поражения в морской битве при Саламине ушел в Кимы. Здесь он провел зиму, и с наступлением лета отплыл вдоль побережья в Самос, чтобы сторожить Ионию, и общее количество кораблей на Самосе насчитывало четыреста. Теперь они наблюдали за городами ионийцев, которые подозревались во враждебных настроениях.
(2) В Греции, после битвы при Саламине, поскольку афиняне, как полагают, внесли основной вклад в победу, и по этому поводу пребывающие в ликовании, и что стало общепризнанным фактом, они собрались оспорить у лакедемонян главенство на море, и, следовательно лакедемоняне, предвидя то, что должно было случиться, делали все возможное, чтобы смирить гордость афинян. Поэтому, когда присуждались призы за доблесть, благодаря власти, которой они пользовались, они вынудили решение, что полис Эгина получает получает приз, а из мужчин афинянин Амеиний, брат поэта Эсхила, ибо Амеиний, командуя триремой, первым протаранил флагманский корабль персов, потопив его и убив адмирала. (3) И когда афиняне выразили свой гнев на это незаслуженное унижение, лакедемоняне, боясь, что Фемистокл будет недоволен результатом и поэтому задумает какое‑либо великое зло против них и греков, удостоили его в два раза большими подарками, чем те, что были предоставлены, получившим награду за доблесть. И когда Фемистокл принял подарки, афиняне на сходке отстранил его от командования и передали должность Ксантиппу, сыну Арифрона.
28
Когда об отчуждении, возникшем между афинянами и другими греками стало широко известно, в Афины прибыли послы от персов и от греков. Те кто пришли от персов заверяли афинян, что если они выберут сторону персов, полководец Мардоний отдаст им на выбор любые земли в Греции, восстановит стены и храмы, и позволил городу жить по своим законам, но те, что пришли от лакедемонян, уговаривали афинян не поддаваться на уговоры варваров, но придерживаться своей верности по отношению к грекам, которые были с ними людьми одной крови и одного языка. (2) И афиняне ответили варварам, что персы не обладают землями достаточно богатыми, ни сокровищами в достаточном количестве, которые афиняне примут в обмен на измену делу греков, в то время как лакедемонянам они сказали, что сами они, забот, которыми ранее занимались на благо Греции, они и в дальнейшем не оставят и просили лакедемонянам поспешить в Аттику вместе со всеми своими союзниками. Ибо им было очевидно, добавили они, что Мардоний, теперь, когда афиняне высказались против него, двинется со своим войском против Афин. (3) И это действительно имело место. Ибо Мардоний, который стоял в Беотии со всеми своими силами, сначала пытался призвать некоторые города Пелопоннеса перейти к нему, распределяя деньги среди их вождей, но потом, когда он узнал ответ, который дали афиняне, в ярости повел все свое войско в Аттику. (4) Помимо частей армии Ксеркса, переданных ему, он сам набрал много других солдат из Фракии, Македонии и других союзных государств, - более двухсот тысяч человек. (5) С появлением в Аттике столь большого войска как это, афиняне направили гонцов с письмами к лакедемонянам, прося их помощи; а так как лакедемоняне все еще медлили, и варвары уже пересекли границу Аттики, они были встревожены, и снова, взяв своих детей и жен, и все, что они были способны унести в спешке, они оставили свою родину и во второй раз бежали в поисках убежища на Саламин. (6) И Мардоний был так зол на них, что разорил все поля, сравнял города с землей, и полностью разрушил храмы, которые все еще стояли.
29
Когда Мардоний и его армия возвратились в Фивы, греки собрались на съезд и постановили объединить усилия с афинянами и выдвинуть к Платеям основные силы, чтобы сражаться до конца за свободу, а также дали клятву богам, что, если они победят, то греки объединятся в торжествах в честь Праздника Свободы в этот день[12] и проведут праздничные игры в Пла
