Книга XIII. События 415- ГГ. Вс 2 страница

16.
В результате многие перепрыгивали на вражеские корабли, когда их собственные оказывались поврежденными и оказывались в гуще врагов. В некоторых случаях они бросали крючья, вынуждая врагов вступать в бой на своих кораблях, подобный сухопутному. (2) Часто люди, чьи собственные суда были уничтожены, перебирались на корабли противника и, перебив их защитников и скинув в море, становились обладателями триер. Таким образом, над гаванью стоял треск ломающихся кораблей и крики отчаянно убивавших друг друга в сражении людей. (3) Так, когда один корабль был захвачен несколькими триерами, вонзившими в него свои тараны, вода, поступающая в него, неминуемо погружала его в море со всем экипажем. Те, кто смог выплыть после того, как судно затонуло, были изранены стрелами и убиты ударами копий. (4) Между тем, кормчие, пораженные неразберихой, творившейся во время сражения из-за шума, не в силах были выполнять необходимые действия, да и отдаваемые приказы были не к месту, так как множество снарядов не давали гребцам выполнять отдаваемые келевстами[20] распоряжения. (5) Так, ни один человек не мог расслышать отдаваемые приказы из-за шума сражавшихся на кораблях людей и криков их ревностных товарищей на суше. (6) Весь берег был занят в одной части - афинянами, в другой - сиракузянами, там солдаты выстроились для поддержки тех, кто участвовал в морском сражении. (7) Расположившиеся на стенах зрители, всякий раз, видя как их солдаты одерживали верх, издавали одобрительные крики, но наблюдая их отступление, наполняли воздух печальными стонами и с молитвами и слезами обращались к богам. Иногда некоторые сиракузские триеры гибли под самыми стенами, и их экипажи гибли на глазах их родных, так, что родители становились свидетелями смерти их детей, а жены и сестры - несчастной кончины мужей и братьев.

17.
Долгое время, не смотря на множество смертей, борьба не подходила к концу, и никто, даже те, кто находился в отчаянном положении, не осмеливались отступать на сушу. Афиняне обращались к тем, кто выходил из битвы и направлялся на берег: "Вы думаете проплыть в Афины по суше?" А пехота сиракузян спрашивала тех, кто подводил к ним свои корабли: "Почему, когда мы хотели подняться на борт триер, вы не позволили нам участвовать в бою, а сами теперь предаете отечество? Вы перекрыли выход из гавани, чтобы не дать врагу ускользнуть и после этого сами хотите бежать на берег? Тогда как все вокруг гибнут нельзя желать более благородной смерти, чем смерть за отечество, которое вы позорно предаете". (2) Когда солдаты, находящиеся на суше, подобным образом упрекали бежавших на берег, те возвращались, хотя корабли их были разбиты, а сами они тяжело изранены. (3) Но, когда афиняне, стоявшие у города, подались назад, тогда находившиеся позади тоже стали отступать, так весь флот обратился в бегство. (4) Тогда сиракузяне с криками пустились в преследование за отступающими к суше кораблями. И те афиняне, которые не были убиты на море, добравшись до мелководья, соскакивали с кораблей и бежали к сухопутной армии. (5) Гавань была полна оружия и обломков кораблей, поскольку аттических кораблей погибло шестьдесят, а у сиракузян - восемь были уничтожены полностью, а шестнадцать сильно повреждены. Сиракузяне привели на берег все триеры, которые было возможно и, собрав тела своих погибших граждан и союзников, устроили им общественные похороны.

18.
Афиняне столпились у палаток стратегов и просили их задуматься о спасении не кораблей, а их самих. Демосфен заявил, что необходимо вывести как можно больше для прорыва блокады, и, если они неожиданно атакуют, то легко добьются успеха. (2) Но Никий советовал оставить корабли и пройти в глубь страны, в города их союзников. Этот план был всеми одобрен, и они, спалив корабли, стали готовиться к отступлению. (3) Но, когда стало известно, что афиняне собираются выйти в ночь, Гермократ посоветовал сиракузянам вывести вечером всю свою армию и заранее перекрыть все дороги. Но стратеги не одобрили это, потому, что многие из солдат были ранены и утомлены сражением. Тогда он отправил нескольких всадников в лагерь афинян, чтобы сообщить им о том, что сиракузяне уже отправили людей для захвата дорог и наиболее важных позиций. (5) Была уже ночь, когда всадники исполнили этот приказ, и афиняне, полагая, что это были люди из Леонтин, которые по доброй воле предупредили их и, обеспокоившись, отложили отправление. Если бы они не были таким образом введены в заблуждение, то благополучно бы ушли этой ночью. (6) На рассвете сиракузяне отправили солдат, чтобы те заранее заняли узкие проходы на дороге. Афинские стратеги разделили армию на две части. Больных и вьючных животных поместили в центре, а те, которые были сильны и были в состоянии сражаться, разместились во фронте и тылу. Демосфен возглавил одну часть, а Никий другую, и, таким образом, они пошли к Катане.

19.
Между тем, сиракузяне притянули в город на буксире 50 брошенных кораблей.[21] Затем сняли с триер и вооружили команды и стали преследовать по пятам афинян, непрерывно досаждая им и препятствуя продвижению вперед. (2) В течении трех дней, преследуя их по пятам и заняв все проходы, они преградили путь к Катане. Таким образом, они вынудили неприятеля идти по долине Элора,[22] и, окружив у реки Асинар, перебили 18 тысяч и взяли в плен 7000, среди которых были Демосфен и Никий. (3) Афиняне, видя, что путь им отрезан, вынуждены были сдаться на милость врага. Сиракузяне сразу же установили два трофея, на которые водрузили оружие каждого из двух стратегов, и возвратились в город.

[1] То есть, с 1184 до 415 гг. до н. э.

[2] Книга охватывает период между 415 и 404 гг. до н. э.

[3] Харий – архонт 415 г. до н. э.

[4] Местность в юго-восточной части Италии, называвшаяся по имени иллирийского племени япигов.

[5] (Lacinia). — В южной Италии, недалеко от Кротона, был распространен культ Юноны (греч. Гера), которая имела прозвище Лацинии, по имени леса Лациния.

[6] Мессинский пролив между восточной оконечностью Сицилии и южной оконечностью Италии. В самом узком месте имеет ширину 3,1 км.

[7] Стратеги с неограниченными полномочиями.

[8] Два корабля «Саламиния» и «Паралия» использовались для государственных нужд.

[9] Диагор Мелосский (2-я половина V в. до н. э.) – древнегреческий лирический поэт, получивший прозвище «Безбожник». В юности был благочестив, но отверг мнение общества о богах, став жертвой клятвопреступления. Написал книгу, в которой рассказал как и почему отверг традиционное представление о богах.

[10] Совр. Монте Компатри. Латинский город у подножия горы Альгид, окола 24 км. от Рима.

[11] Тисандр – архонт 414 г. до н. э.

[12] Деревушка близ Сиракуз.

[13] 413 – 404 гг. до н. э.

[14] Клеокрий – архонт 413 г. до н. э.

[15] Крепость в 12 км. от Афин.

[16] Т.е. до Ортигии.

[17] Мессапия. (Messapia) - в древности плоская юго-восточная оконечность Италии, населенная народом мессапиями.

[18] Фукидид говорит о 15 триерах. (7,46)

[19] 27 августа 413 г. до н.э.

[20] Келевсты – начальники команды гребцов.

[21] Имеются ввиду корабли, брошенные афинянами.

[22] Река на вост. побережье Сицилии.

13.19.4-33. Последствия поражения афинян в Сиракузской войне

 

(19)
(4) Тогда город весь день воздавал жертвы богам, а на следующий день было созвано собрание, на котором стали решать, что необходимо делать с пленниками. Человек по имени Диокл, один из самых уважаемых среди жителей, заявил, что афинские стратеги должны быть подвергнуты бичеванию, а затем казнены, а другие пленники должны быть брошены в каменоломни. Союзников же афинян необходимо продать как добычу, и они должны трудиться с афинянами, получая по 2 котила[1] ячменной муки. (5) Когда это заявление было объявлено, Гермократ взял слово и попытался доказать, что лучшая вещь, чем победа, это победа, проявляющая человечность. (6) Но, когда народ стал кричать в неодобрении и не позволили ему продолжать, человек по имени Никокл, потерявший в войне двоих сыновей, пробрался при поддержке своих слуг в силу своего возраста на трибуну. Люди, увидев их, перестали кричать, полагая, что он осудит заключенных. Как только наступило молчание, старик начал говорить.

20.
"Люди Сиракуз, я сам испытал несчастия войны не менее других, так как я, будучи отцом двоих сыновей, послал их на борьбу за свое отечество. А получил вместо них сообщение о их смерти. (2) Поэтому я каждый день скучаю по общению с ними и каждый раз вспоминаю о том, что они мертвы, но считаю их счастливыми и сожалею о своей собственной жизни и считаю себя самым несчастным из людей. (3) Поскольку они отдали жизнь во имя счастья своей страны, оставив бессмертную славу о себе. А я, лишенный в конце дней моих тех, которые должны мне быть опорой в старости, терплю двойное горе, так как потерял собственных детей и все надежды на потомство. (4) Чем благороднее их смерть, тем больше памяти они оставили о себе. Я имею все основания, чтобы ненавидеть афинян, так как из-за них я прибыл сюда, поддерживаемый не своими сыновьями, а слугами. (5) Теперь, как я понимаю, люди Сиракуз, вы собрались, чтобы обсудить вопрос касающийся лишь афинян, поскольку они принесли множество смертей и страданий нашей стране, и все, как я, понесшие страдания, желают поступить с ними жестоко. Но проявление жалости к побежденным послужит во благо государству и принесет честь и славу народу Сиракуз, которая распространится за рубежом среди всего человечества".

21.
"Афиняне действительно имеют право нести справедливое наказание за свою собственную глупость, но, в первую очередь, из рук богов, а затем от нас, которых они притесняли. (2) Замечательно, что боги неожиданно наказывают тех, кто начинает несправедливую войну с другими. (3) Кто мог ожидать, что афиняне, которые, имея 10000 талантов из Демоса, вторгнуться на Сицилию с флотом из двухсот кораблей и с более чем сорока тысячами людьми, но потерпят бедствие такого масштаба. Поскольку, после такой большой подготовки, ни судно, ни человек не вернулись, чтобы принести весть о постигшей их катастрофе. (4) Люди Сиракуз, видя из этого, что гордыня и честолюбие ненавистны и богам и людям, не подвергайте унижению себя прихотям удачи и не совершайте действий, превосходящих человечность. Какое благородство есть в убийстве человека, лежащего у ваших ног? Какая слава от жестокости и мести? Поскольку тот, кто оказывается непримиримым к людям, находящимся в бедствии, вреден, так как усиливает общую слабость человечества. (5) Ибо никто не мудр настолько, чтобы противостоять удаче, которая по своей природе получает удовольствие в страданиях людей и неожиданным образом меняет их существование. Некоторые, возможно, скажут, что они поступили несправедливо, и у нас есть право их наказать. (6) Разве афиняне уже не пострадали выше степени и меры их преступления, а вы не удовлетворены страданиями пленных? Они и так сдались вместе с оружием вам в руки, надеясь на благоразумие своих победителей, и, следовательно, не честно будет то, что они окажутся обманутыми в надежде на человечность. (7) Так те, кто был неизменно враждебен к нам, погибли в бою, но эти, которые передали себя в руки своих противников, сделали это в надежде на спасение своей жизни. И, если они показали, что целиком нам доверяются, а все произойдет совсем иначе, то они будут жестоко наказаны. (8) А те, кто претендует на гегемонию в Сиракузах, не должны стремиться сделать себя сильными с помощью оружия, но должны показать себя разумными по своему характеру".

22.
"Дело в том, что покоренные народы выжидают подходящий момент против тех, кто повелевает ими через страх, стараясь, в силу ненависти, отплатить тем же. Но тем, кто осуществляет свое правление гуманно, готовы помогать в укреплении их господства. Что уничтожило царство мидян? Их жестокость к более слабым. (2) Когда персы восстали против них, большинство государств восстали вместе с ними. Как Кир, будучи простым человеком, стал властелином всей Азии? Своей добротой к покоренным. Когда, например, он пленил царя Креза, то не поступал по отношению к нему несправедливо, став, по сути, его благодетелем. Так же он поступал с другими царями и народами. (3) В результате, когда слава о его милосердии распространилась за границей, все народы Азии соперничали друг с другом во вступлении в союз с царем. (4) Но почему я говорю о вещах далеких, как во времени, так и в пространстве; не так давно в нашем городе Гелон от простого человека возрос до гегемона всей Сицилии, а города с охотой сами отдавались под его власть. Справедливость этого человека в сочетании с сочувствием к несчастным, обратили к нему всех людей. (5) И, поскольку, с тех пор наш город претендует на гегемонию в Сицилии, давайте не будем затмевать дурной славой честное имя наших предков и проявлять свою жестокость и непреклонность к человеческим страданиям. Действительно, не стоит давать повод к зависти и к тому, чтобы нас критиковали, говоря, что мы не достойны пользоваться своим счастьем, ибо замечательно, когда есть те, кто скорбит с нами, когда мы несчастливы и радуется нашим удачам. (6) Победа, одержанная оружием, дается удачей, но милосердие во время успеха - отличительная черта достоинства людей, чьи дела успешны. Следовательно, не стоит отбирать возможность быть нашей стране известной всему миру тем, что они превзошла афинян не только в ратных делах, но и в милосердии. (7) И, следовательно, те, кто превозносил свое превосходство среди всех прочих в милосердии и великодушии, будут далеко превзойдены вашим милосердием и состраданием. И те, кто первым возвел алтарь милосердия, найдут тот же самый алтарь в Сиракузах.[2] (8) И это будет убедительным аргументом всему человечеству того, что они потерпели поражение, а мы насладились заслуженным успехом, потому, что они несправедливо напали на тех, кто позже проявил милосердие к своим заклятым врагам. Таким образом, афиняне будут не только осуждены всем миром, но и сами осудят себя за то, что начали несправедливую войну против таких людей".

23.
"Это замечательное дело, люди Сиракуз, взять на себя инициативу в установлении дружбы и проявлении милости к несчастным. Проявление доброй воли по отношению к друзьям должно быть постоянным, но ненависть к нашему противнику кратковременной; тогда число друзей будет увеличиваться, а число врагов уменьшаться. (2) Но хранить ненависть и продолжать разногласия и передавать это потомкам не является ни полезным, ни безопасным, потому, что те, кто представляется более сильным, может в один миг оказаться слабее своих бывших подданных. (3) Свидетельством этого является только что прекратившаяся война. Те, кто пришел сюда осадить наш город, окружив с этой целью нас стеной, сами, как вы видите, стали пленниками. Поэтому, благоразумно будет проявить сострадание к несчастьям других на тот случай, если на нас самих обрушится зло. Ибо жизнь полна неожиданностей, таких как гражданские распри, грабежи и войны, среди которых человеческая натура не сможет легко избежать грозящей ей опасности. (4) Следовательно, если мы исключаем мысль о милости к побежденному, то на всегда устанавливаем суровый закон против себя самих. Поскольку, не может так быть, чтобы люди, которые не проявляют сострадания к другим, должны сами когда-либо пользоваться гуманным обращением. И, что мы после убийства стольких людей, вопреки эллинских традиций, должны пользоваться снисходительность, и общими правами и привилегиями, как все прочие люди. (5) За что эллинов никогда не осуждали, так за то, что те, кто им подчинялись, уповая на милосердие своих завоевателей, заслуживали непременного наказания? Или за то, что проявляли милость, а не жестокость к менее сильным и осторожность, а не опрометчивость? "

24.
"Все человечество согласится с тем, что в борьбе, врага необходимо победить всеми воображаемыми средствами, но проявить милость к тем, кто сдался. Поскольку в одном случае напор остановлен, а в другом - осуществлено милосердие, а наш гнев охлажден, когда мы видим как бывший враг лежит у наших ног, предавая себя победителю. (2) Тем людям, кто цивилизован, которых я считаю, большинство, свойственно милосердие, в силу их природы. Афиняне, например, в ходе Пелопоннеской войны, блокировали многих лакедемонян на острове Сфактерия и, взяв их в плен, вернули спартиатам. (3) Аналогичным образом, лакедемоне, когда многие афиняне и их союзники, попали к ним в руки, проявили подобное милосердие. При этом они все действовали благородно, а ненависть между греками должна осуществляться лишь до тех пор, пока победа не будет одержана, а наказание - пока враг не будет подчинен. (4) И тот, кто идет дальше в своей ненависти и мстит побежденным, просящим милосердия, наказывает не врага, а скорее, злобно надругается над человеческой слабостью. (5) Относительно данной жестокости можно привести изречение древних мудрецов: "О, человек! Будь мудрее, познай себя. Посмотри как случайность правит всем"! По какой причине предки всех эллинов воздвигали трофеи в ознаменование побед не из камня, а из дерева? (6) Не для того, чтобы памятник вражды стоял долгое время, а для того, чтобы он в течение короткого времени исчез. Таким образом, если вы хотите увековечить вашу ненависть, научитесь сначала пренебрегать человеческой слабостью. Часто небольшой поворот судьбы низвергал высокомерных".

25.
"И, если, что вполне вероятно, вы намереваетесь положить конец войне, то вы не найдете лучшего времени, чтобы проявить гуманность к ним и получить повод для дружбы. Вы думаете, что афинский народ полностью исчерпал свои силы, потерпев катастрофу на Сицилии, видя, что они имеют влияние над, практически, всеми островами Эллады и сохраняют гегемонию над побережьями Европы и Азии? (2) В самом деле, не так давно они потеряли 300 триер вместе с их экипажами в Египте,[3] но, все же заставили царя,[4] который, казалось, был хозяином всего мира, заключить с ними мир на позорных для него условиях. И снова, когда Ксеркс стер их город с лица земли, они, победив его через некоторое время, снова стали гегемонами всей Эллады. (3) Это город благодаря уму, процветает в разгар самых больших бедствий, повышая свою силу и никогда не ведет подлую политику. Поэтому было бы хорошо, вместо того, чтобы усиливать свою вражду, иметь афинян в качестве союзников, освободив пленных. (4) Поскольку, если мы их казним, то только утолим наш гнев, насытив бесплодные страсти, а если мы сохраним их, то это будет благородно, и мы заслужим похвалу всего человечества".

26.
"Но некоторые возразят, что есть эллины, которые убили своих пленников. Ну и что? Если они, благодаря своему поступку, заслужат похвалу, давайте все-таки подражать тем, кто делал все возможное, чтобы сохранить свою честь. Но, если мы первые, кто справедливо их осуждают, давайте не будем совершать те же преступления, как те, кто, по нашему мнению, их совершили. (2) До тех пор, пока люди, которые доверили нам свою жизнь, не пострадали от нас несправедливо, все нации по заслугам осудят афинский народ; но, когда они услышат, что, вопреки общепринятым обычаям человечества, вера пленников в вас была разрушена, они возложат свои обвинения на нас. И в самом деле, любой другой народ подтвердит, что слава города Афин заслуживает нашего уважения, и мы вполне можем отблагодарить их за их благодеяния людям. (3) Именно они первыми дали эллинам еду[5] и приобрели умение обрабатывать землю,[6] которое им было дарено богами в исключительное пользование, но они сделали его доступным для всех. Они создали законы, используя которые, люди от дикого существования поднялись до цивилизованного и справедливого общества. Именно они первыми защищали тех, кто, пребывая в бедствии, искал у них убежища и составили законы для защиты просителей. И, поскольку они являлись авторами этих законов, мы не должны лишать их защиты. Вот, что я скажу некоторым о том, что касается человеческой доброты".

27.
"Все, кто в этом городе являются ораторами и учеными, проявите милосердие к людям, которые предложили свою страну как школу в общее пользование человечеству. Все вы, кто принимал участие в самых святых мистериях,[7] сохраните жизни тем, кто вас в них ввел. Имеется способ проявить свою благодарность за любезно указанные услуги тем, кто их уже получил и тем, кто с нетерпением ожидает в них участие и не лишать себя в гневе этой надежды. (2) Где тогда иностранцы смогут получить гуманитарное образование, если город афинян будет разрушен? Они заслуживают некоторое негодование в силу преступлений ими совершенных, но важны и многие их достижения для проявления доброй воли. Что касается союзников, то они, находясь под властью своих правителей, были вынуждены присоединиться к походу. (3) Таким образом, следует, что если мстить тем, кто был инициатором несправедливой войны, то необходимо проявить снисхождение к тем, кто явился преступниками против своей воли. Что я могу сказать о Никии, кто с самого начала строил свою политику в интересах сиракузян и был единственным, кто стал отговаривать афинян от похода на Сицилию и проявлял постоянную заботу о сиракузских послах в Афинах. (4) Несправедливо казнить Никия, единственного, кто был нашим защитником в Совете Афин, и что он не заслужит гуманного обращения за добрую волю, проявленную к нам, а будет подвергнут непримиримой мести за службу своему государству. А то, что Алкивиад, человек, который был вдохновителем войны против сиракузян, должен избежать заслуженного наказания, как от нас, так и от афинян, а тот, кто проявлял себя, с общего согласия, самым гуманным среди афинян, не может, даже, и думать о всеобщем милосердии. (5) Поэтому я, видя его бедственное положение, не могу не сострадать ему, поскольку недавно он был одним из самых выдающихся из всех эллинов, и его уважали в каждом городе за благородный характер. (6) А теперь он стоит со связанными за спиной руками, в рваной тунике, находясь в жалком состоянии пленника, как будто удача пожелала дать примером жизни этого человека".

28.
Таковы были аргументы, которые привел Никокл народу Сиракуз. Но лаконец Гилипп,[8] пылающий непримиримой ненавистью к афинянам, взошел на пьедестал и принялся возражать. (2) "Я очень удивлен, граждане Сиракуз, видя, что вы, после того, как прискорбно пострадали, так быстро сменили свое мнение, убежденные словами? Почему же вы, кто спас свой город от разорения, лицом к лицу бился против людей, которые прибыли, чтобы уничтожить ваше отечество, вдруг стали кроткого нрава? Почему тогда мы, кто пострадал, не можем сами причинить зло? (3) Прошу вас, люди Сиракуз простить меня, так как я излагаю свое мнение со всей откровенностью; ведь я спартиат и мне свойственен спартанский образ речи. В первую очередь хотелось бы узнать, как Никокл может говорить: "Проявлять милосердие к афинянам", которые сделали его старость жалкой и бездетной, и как, представ в Собрании в скорбных одеждах, со слезами на глазах, он может умолять о милосердии к убийцам его детей"? (5) Когда после этих слов многие из собравшихся подняли сильный шум, он добавил: "Вы видите Никокла и множество тех, кто пострадал от афинян? Все они не виновны и ни чего плохого не сделали афинянам, убившим их близких родственников, и они обязаны ненавидеть афинян в еще большей мере, чем любили своих родных".

29.
"Разве это не странно, люди Сиракуз, что те, кто погибли, выбрали смерть от Вашего имени, по собственному желанию, но вы от их имени не желаете покарать даже своих злейших врагов, и что вы, воздавая похвалу тем, кто отдал свою жизнь за то, чтобы сохранить свободу своей страны. Вы больше заботитесь о сохранении жизни врагам, чем о сохранении чести этих людей. (3) Вы постановили украсить за счет государства могилы своих соотечественников, но что может быть лучше того украшения, чем наказать убийц? И Вы хотите, с разрешения богов, оставить врагов среди своих граждан как трофей для напоминания о Ваших мертвых друзьях. (3) Но может быть сказано, что они теперь именуются не врагами, а просителями. Откуда взялось это гуманное к ним отношение? Тех, кто первыми постановили являть милость в подобных случаях, а сами действовали беззаконно, следует наказать. (4) Каким образом мы будем именовать пленных, как несчастных? Какой случай заставил их начать войну с сиракузянами без какой либо причины и, отказавшись от мира, настолько всеми желаемого, чтобы прибыть сюда для уничтожения вашего города? (5) Поэтому, пусть те, кто по собственной воле избрал несправедливую войну, с мужеством несут ее тяжелые последствия, поскольку, если бы они нас завоевали, мы бы сносили их непреклонную жестокость. Но теперь, не достигнув своей цели, они стремятся избежать наказания, обращаясь к человеческой доброте, которая является следствием молитвы просителя. (6) Теперь, коль им суждено ответить за их беззаконие и алчность, пусть они не винят случай и не призывают мольбами о помощи. (7) Эти люди, чья жизнь была переполнена преступлениями, не оставили себе в мире места, которое милосердно представило бы им убежище".

30.
"То, что они совершили этот гнусный поступок, разве не является доказательством их злых намерений? Это явное проявление человеческой жадности, не желание довольствоваться дарами удачи, стремление завладеть тем, что принадлежит другим. И, хотя они были самыми процветающими среди греков, не довольствуясь своими дарами, как будто неся тяжелое бремя, они возжелали поселить колонистов на Сицилии, отдаленной от них столь большим морем, а жителей ее сделать рабами. (2) Самое страшное, это то, что они начали войну против тех, кто никогда не давал повода к этому. И, будучи до сих пор вашими друзьями, неожиданным образом прибыли с большой армией и осадили Сиракузы. (3) Это характерно для людей высокомерных, предрешать события и определять судьбу противника прежде, чем завоевать его. Это они не упустили. Ибо, прежде, чем их нога ступила на Сицилию, на их общем Собрании было постановлено сиракузян и селинунтцев продать в рабство, а остальные должны будут платить им дань. И теперь, когда мы видели, сколько в этих людях сосредоточено недостатков, таких как жадность, предательство и высокомерие, какой человек в здравом уме может проявить к ним милосердие? (4) Наиболее известный поступок афинян по отношению к митиленцам. Хотя те не намеревались чинить вреда, а желали лишь свободы, они постановили предать мечу всех жителей. (5) Этот жестокий, варварский поступок они совершили против греков, против союзников. В отношении людей, которые часто были их благожелателями. Пусть они теперь не жалуются, если, после того, что они совершили в отношении других людей, сами должны понести наказание, ибо это слишком очевидно, что человек должен принять свою судьбу безропотно, поскольку, нарушив законы, он сам обидел других. (6) Я напомню о том, как они захватили Мелос[9] и убили все зрелое население этого города, и скионцев,[10] колонистов Мелоса, подвергли той же участи. Так эти два народа, подвергшиеся аттическому гневу, были полностью уничтожены, что даже некому было исполнить обряды над телами умерших. (7) Это не скифы, совершавшие подобное а люди прежде всех претендующие на человечность и милосердие. Вы можете вообразить, что бы они сделали с городом сиракузян, захватив его? Конечно они, кто настолько жесток по отношению к своим союзникам, изобрели бы более изощренное наказание по отношению к тем, кто не связан с ними кровными узами".

31.
"Поэтому, в соответствии со всеми правовыми нормами и правосудием, нет никакого милосердия для этих людей, которые сами ввергли себя в жалкое существование, погубив свою удачу. К кому они теперь могу обратиться за помощью? К богам, которых они оскорбили святотатством? К людям, к которым они прибыли, чтобы их поработить? Или они воззовут к Деметре и Коре и их таинствам, после того, как опустошили священный остров этих богинь?[11] (2) Но некоторые возразят, что не весь афинский народ виновен, а лишь Алкивиад, убедивший начать эту войну. Однако, мы знаем, что в большинстве случаев те, кто рождает предложение, строит свои речи так, чтобы голосующие сами выдвигали задуманное оратором. Поскольку большинство не мастера ораторского искусства, понуждают оратора объявить то, что желательно, а затем определяют то, что целесообразно.(3) Если мы должны простить людей, виновных в крайней несправедливости, когда они возлагают ответственность на своих советчиков, то обеспечиваем любого нечестивца оправданием. Ясно, что ничто в мире не может быть более несправедливей того, что не избегнут наказания не советники, а люди, внявшие их советам. (4) Тем не менее, некоторые договорились до того, что должен быт наказан Алкивиад, который вне нашей досягаемости, а мы должны отпустить пленных, которые и так понесли справедливое наказание, тем самым, показав всему миру, что народ Сиракуз не держит злобу против этих людей. (5) Но, если допустить то, что причиной войны были советники, пусть люди винят ораторов за последствия их обмана, но вы по справедливости должны наказать людей за понесенные вами обиды. И вообще, если бы они совершили обиды с полным сознанием того, что делают, то заслуживают наказания, но, если они вступили в войну вне всякого плана, должны пострадать, чтобы впредь не обидеть других под отговоркой поспешности и невнимательности. Поскольку, не только невежество афинян не должно привести к уничтожению сиракузян, но и в любом случае преступник не должен избежать наказания".

32.
"Но, клянусь Зевсом, кто-нибудь скажет, что Никий был единственным, кто в дебатах отговаривал от войны с сиракузянами. То, что он сказал, мы знаем лишь понаслышке, но то, что он сделал здесь, мы видели собственными глазами. (2) Поскольку тот, кто там выступал против похода, здесь являлся одним из командиров армии, выступившей против нас, и, отстаивая сиракузян в дебатах, здесь окружил стеной ваш город. И тот, кто гуманно относился к вам ранее, позже, когда Демосфен и другие предложили снять осаду, заставил их остаться и продолжить войну. Поэтому я скажу вам, что не верю, и, его незримые дела должны иметь больший вес, чем те поступки, которые мы видели собственными глазами. (3) Но, клянусь Зевсом, кто-то скажет это замечательно - не хранить вражду вечно. Очень хорошее, но после того, как будут наказаны злоумышленники, если вы согласны положить конец вражде таким образом. Ведь не справедливо, когда люди относятся к своим пленникам как к рабам, когда сами являются победителями, но, будучи сами побежденные, являются объектом жалости, как будто не делали ничего плохого. Но, будучи освобожденными от наказания, они будут благодарить вас и какое-то время помнить доброту, но, лишь пока им это выгодно, не более. (4) Еще хочу вам сказать, что если вы последуете этому совету, то обидите не только многих других, но и лакедемонян, которые с готовностью вступили ради вас в эту войну там и отправили помощь сюда. [12] (5) Поэтому, если вы освободите пленных и, таким образом вступите в дружественные отношения с афинянами, то будете рассматриваться как предатели всех союзников. В то время, когда в ваших руках находится возможность ослабить общего врага, то, освободив такое большое количество солдат, вы сделаете нашего противника вновь сильным. Ибо я никогда не заставлю себя поверить в то, что афиняне, понеся такую потерю, продолжат долго быть вашими друзьями. Напротив, пока они слабы, то будут делать вид доброй воли к вам, но когда они восстановят свои силы, то завершат поставленную перед собой цель. (6) Поэтому я заклинаю вас всех от имени Зевса и всех богов, не сохранять жизни своим врагам, не оставлять своих союзников на произвол судьбы, дабы вторично не подвергнуть опасности вашу страну. Вы сами, граждане Сиракуз, если позволите уйти этим людям, и если затем, новое зло обрушится на вас, то не будет вам никакой защиты".[13]