2020-07-12
59
56.
Гимилькон, видя, что его дела идут так как он хотел, подготовил свою армию к тому, чтобы вести ее к Мессане. Он хотел обладать этим городом из-за его удобного местоположения. Там имелась просторная гавань, способная вместить все его корабли, которых насчитывалось более шестисот. Гимилькон, так же, надеялся, что владея этой частью моря, сможет легко пресечь любую помощь от итальянских греков и сдерживать флоты, посланные из Пелопоннеса на помощь Сиракузам. (2) Размышляя над этими планами, он заключил мир с гимерийцами[13] и жителями Кефалоэдия.[14] Захватив город Липара,[15] он взял тридцать талантов с жителей острова. Затем он прошел со своей армией к Мессане, туда же и подошел его флот, плывший за ним вдоль берега. (3) В течении короткого времени он разбил свой лагерь в Пелоре, на расстоянии ста стадиев от Мессаны. Когда жители города узнали о приближении неприятеля, то начали спорить о участии в войне. (4) одни, когда узнали о большой численности армии карфагенян, видя, что покинуты союзниками, а их собственная конница находится в Сиракузах, были убеждены, что город не сможет защититься. Обескураженности способствовало еще и то, что стены города во многих местах были разрушены, а для их ремонта не было времени. Следовательно, они отправили из города своих детей, жен и наиболее ценные вещи в соседние города. (5) С другой стороны, мессанцы помнили высказывания древнего оракула, который говорил, что "карфагеняне должны быть водоносами в этом городе". Это высказывание понималось так, что карфагеняне будут служить в этом городе рабами. (6) В связи с этим, они не только были ободрены духом, но и энергично стали делать все необходимое для борьбы за свою свободу. Вслед за этим были отобраны лучшие воины из молодых мужчин, которых отправили на Пелор,[16] чтобы предотвращать набеги врага на свою территорию.
57.
Пока мессанцы действовали таким образом, рассеивая свои силы и отправились к месту высадки Гимилькон, последний отправил двести кораблей к городу. Таким образом он надеялся, что, пока враги будут пытаться предотвратить его высадку, команды кораблей легко захватят Мессану, так как ее защитники находятся далеко. (2) Подувший северный ветер способствовал тому, что суда быстро достигли гавани, тогда как мессанцы, охранявшие Пелор, не смотря на попытку быстро вернуться, не смогли опередить вражеский флот. (3) Таким образом, карфагеняне захватили Мессану, проложив себе дорогу через разрушенные участки стены и стали хозяевами города. (4) Некоторые из мессанцев, те, которые встали на защиту, были убиты, другие бежали в ближайшие города, но большая часть жителей убежала в горы и укрылась в разбросанных по округе крепостях. (5) Остальные были захвачены неприятелем, а некоторые, оказавшиеся в гавани, бросились в море, пытаясь вплавь пересечь пролив. Но из более, чем двухсот из них, только пятьдесят смогли преодолеть воды и достигли берегов Италии. (6) Гимилькон ввел армию в город и, первым делом, приступил к осаде крепостей, расположенных в окрестностях. Но, поскольку те были хорошее укреплены, а их защитники храбро защищались, он вернулся в город, будучи не в состоянии овладеть ими. Затем он пополнил свою армию и сделав надлежащую подготовку, решил выступить против Сиракуз.
58.
Теперь все сицилийцы, за исключением жителей Ассоруса,[17] давно питавшие ненависть к Дионисию, имели возможность перейти на сторону карфагенян. Дионисий освободил сиракузских рабов, сделал их гребцами на шестидесяти триерах и набрал тысячу Лакедемонских наемников. Затем прошел с ними через всю страну, усилил крепости и снабдил их достаточными гарнизонами. Особую заботу он проявил для крепления Леонтин и свез туда собранные с окрестных полей урожаи. (2) Так же он убедил компанцев, проживавших в данное время в Катане, чтобы они перешли в Этну, так как она хорошее защищена. После того, как все это было сделано, Дионисий отвел свою армию на сто шестьдесят стадий от Сиракуз и разбил лагерь у местечка под названием Таврос.[18] На данный момент он располагал тридцатью тысячами пехоты, более тремя тысячами кавалерии и ста восьмьюдесятью военными кораблями, из которых только несколько были триерами.(3) Гимилькон в это время разрушил стену Мессаны, а затем приказал солдатам разрушить дома, чтобы ни бревна, ни камня на камне не осталось после этого. Множество солдатских рук, спеша выполнить это приказание, разрушили все до основания, да так, что эту местность, обильно заселенную, теперь вряд ли можно было отыскать. (4) Гимилькон видел, что это место, находившееся далеко за пределами союзных греческих городов, было наиболее удобным портом в этой части Сицилии, и поэтому считал необходимым его уничтожить, или, по крайней мере, разрушить, чтобы его долго не моли восстановить.
59.
После того, как Гимилькон проявил, таким образом, свою ненависть к грекам, он прибыл в Мессану и отправил Магона, своего наварха, с флотом плыть к мысу Таврос. Здесь находилось большое число сицилийцев, не имеющих, однако, над собой никакого начальства. (2) Ранее Дионисий отдал им территорию Наксоса, но они, соединенные обязательствами с Гимильконом, заняли здесь холм, естественно укрепленный, обнесли его после войны стеной, совместно с теми, кто проживает на Тавросе и основали город, назвав его Тавромений. (3) Гимилькон с армией быстрым маршем продвинулся в эту местность, Магон же с флотом следовал туда вдоль берега. Но, поскольку гора эта в это время извергалась, то это помешало пешим силам идти вдоль берега имея подле себя флот. Этому мешали потоки лавы, стекающие к морю. Поэтому армия была вынуждена взять путь вокруг горы. (4) Гимилькон приказал Магону взять курс на Катану, а сам с армией поспешно пошел через центр страны, чтоб соединиться с флотом в этом городе. Он был обеспокоен тем, что разделил свои силы, и сицилийцы могли напасть на Магона в море. (5) И это действительно произошло. Дионисий, видя, что Магон плывет медленно, а сухопутная армия занята длительным и трудным маршем, как можно быстрее вышел из Катаны, чтобы атаковать Магона в море, до прибытия Гимилькона. (6) Он исходил из тех соображений, что находится на своей собственной земле, что является подспорьем для его войск и обескураживало неприятеля. Это способствовало тому, что пострадавшие во время боя корабли и люди могли найти на берегу надежную защиту в своем лагере. (7) Предвидев все это, он послал Лептина со всем флотом против неприятеля, приказав выстроить корабли плотно, не ломать линию ни в коем случае, даже если она окажется под натиском превосходящих сил неприятеля. В состав флота Магона помимо транспортных судов входили не менее пятисот кораблей с медными таранами.
60.
Карфагеняне, увидев толпившуюся на берегу многочисленную греческую пехоту и флот, выстроенный против них и встревоженные этим, решили, было повернуть к берегу. Но, оценив риск, с которым они столкнуться, воюя одновременно на суше и на море, решили вступить в морское сражение. Они построились в боевую линию и стали ожидать действий неприятеля. (2) Лептин с тридцатью лучшими кораблями, действовавшими впереди остальных, вступил в сражение смело, но благоразумно. Он атаковал передовые суда карфагенян, потопив некоторые из них. Но, когда Магон подошел со всем своим флотом, то окружил тридцать кораблей Лептина. Превосходившие силой карфагеняне превзошли их и числом. (3) Вследствие этого начался ожесточенный бой, который был более похож на сухопутное сражение, так как корабли сцепились один с другим, и не было достаточного расстояния, чтобы воспользоваться таранами. Происходило рукопашное сражение на стоявших борт о борт кораблях. Одни, пытаясь перепрыгнуть на борт вражеского корабля, падали в море, другие, добившись успеха, храбро продолжали бой на судне противника. (4) В конце концов, Лептин, подавленный численно, был вынужден отступить в открытое море. А остальные его корабли, беспорядочно атаковавшие без приказа, были легко обращены в бегство карфагенянами вслед за отступившим навархом, подняв дух финикийцев и огорчив сицилийцев. (5) Так закончилось сражение. Карфагеняне пустились в преследование убегавшего в беспорядке неприятеля, уничтожив более ста кораблей. Вдоль берега были отправлены легкие суда, с которых добивали всех, пытавшихся вплавь добраться до армии, находившейся на суше. (6) И так они погибали в большом количестве, не далеко от суши, тогда как войска Дионисия были не в состоянии помочь им, и вся окрестность было полна мертвых тел и обломков кораблей. Со стороны карфагенян было много убитых, но потери сицилийцев составляли более чем сто кораблей и свыше двадцати тысяч человек. (7) После сражения карфагенский флот собрался в Катане, туда же привели на буксире захваченные корабли для, ремонта, так, что не только уши, но и глаза карфагенян оказались обрадованы величием успеха.
61.
Сицилийцы, видя, что им придется вернуться в Сиракузы, и тогда они окажутся в трудном положении, будучи осажденными, стали убеждать Дионисия безотлагательно вступить в сражение с Гимильконом. Неожиданным нападением варвары должны будут приведены в ужас, и они могли бы этим исправить свое последнее поражение. (2) Дионисий, поддавшийся было этому совету, приготовился, чтобы выступить против неприятеля. Но, когда некоторые его друзья сказали ему, что он рискует этим потерять город, если Магон со своим флотом прибудет в Сиракузы, он быстро изменил свое решение, помня, что Мессана попала в руки неприятеля из-за аналогичной ошибки. Вслед за этим он поторопился в Сиракузы, полагая, что город является достаточно крепок без сильного гарнизона. (3) Большинство сицилийцев были недовольны решением и покинули Дионисия. Некоторые из них вернулись в свои земли, другие рассеялись по окрестным укреплениям. (4) Гимилькон в течении двух дней достиг Катаны, сюда же он подтянул корабли, вытащив их на сушу, поскольку поднялся сильный шторм. Здесь он провел несколько дней, пополняя силы армии. Отсюда он отправил послов компанцам в Этну, призывая их покинуть сторону Дионисия. (5) Он пообещал выделить им большие территории и сделать равными партнерами в дележе воинских трофеев. Он так же сообщил им, что кампанцы, жившие в Энтелле, не проявляли никакой враждебности карфагенянам и перешли на их сторону против сицилийцев. Так же он отметил, что греки давно питают ненависть ко всем другим людям. (6) Но, с тех пор, как кампанцы дали Дионисию своих заложников и отправили лучшие войска в Сиракузы, они были вынуждены хранить союз с Дионисием, хотя и имели желание перейти на сторону карфагенян.
62.
После постигших его неудач, Дионисий, напуганный мощью карфагенян, отправил своего шурина Поликсена к грекам в Италию, Лакедемон, а, так же в Коринф с просьбой прийти на помощь, полагая, что они не захотят находиться в стороне, видя, как страдают греки в Сицилии, находящиеся на грани уничтожения. Кроме этого, он отправил нескольких людей на Пелопоннес с большими денежными суммами, приказав им навербовать наемников. Он приказал им навербовать столько солдат, сколько, сколько позволят их денежные запасы. (2) Гимилькон же, украсив свои корабли неприятельскими трофеями, вошел в большую гавань Сиракуз, чем поверг граждан города в огромное смятение. Двести пятьдесят военных кораблей в отличном состоянии, богато украшенных трофеями, на веслах вошли в гавань. Следом вошла тысяча транспортных кораблей, на которых находились почти пятьсот солдат. В результате этого скопилось около двух тысяч кораблей, так, что гавань Сиракуз, не смотря на свой большой размер, было заполнена судами, и из-за парусов ни чего не было видно. (3) Когда флот бросил якоря в гавани, со стороны суши подошла армия, состоящая, по некоторым данным, из трехсот тысяч пехоты и трех тысяч кавалерии. Главнокомандующий всех вооруженных сил Гимилькон расположился у храма Зевса, а остальную часть армии расположил лагерем в окрестностях, в двенадцати стадиях от города. (4) Затем Гимилькон построил свою армию в боевой порядок перед стенами Сиракуз, чтобы лишить сиракузян желания сопротивляться. Кроме этого, он отправил сотню лучших кораблей вдоль берегов гавани, чтобы вселить страх в жителей города и, чтобы убедить их, что карфагеняне являются лучшими мореходами. (5) Но, видя, что никто не решается выйти против него, увел войска в лагерь. Затем, в течении тридцати дней разорял сельские округи, с одной стороны, чтобы удовлетворить своих солдат, а с другой, чтобы привести в отчаяние осажденных.
63.
Гимилькон захватил окрестности Ахрадины. Кроме этого, он ограбил храмы Деметры и Коры и, проявив непочтительность к божествам, и в последствии пострадал за свое святотатство. Положение его быстро ухудшалось изо дня в день, и всякий раз, когда Дионисий решался вступить в перестрелку с неприятелем, сиракузяне брали верх. (2) Часто ночью необъяснимая суматоха возникала в лагере карфагенян, и они с поспешностью бежали к оружию, думая, что неприятель атаковал палисад. Помимо этого их охватила болезнь, явившаяся причиной еще большего страдания. Но об этом мы будем говорить далее, чтобы не прерывать текущие в настоящее время события. (3) Теперь Гимилькон еще энергичней стал возводить стену, чтобы полностью блокировать город. Для этого он разрушил почти все могилы в окрестности, среди которых были памятники Гелону и его жене Дамарете, богатые и мастерски исполненные. Так же он возвел три укрепления вдоль моря: один в Племмирии, другой посреди порта, а третий около храма Зевса. В них он завез вино, зерно и все другое необходимое, полагая, что блокада продлится долго. (4) Так же им были отправлены торговые суда на Сардинию и в Африку, чтобы доставить от туда зерно и другие необходимые съестные припасы. В это время шурин Дионисия Поликсен прибыл из Пелопоннеса и Италии и привел тридцать военных кораблей от его союзников под верховным командованием лакедемонянином Фаракида.
64.
После того, как Дионисий и Лептин отправились в море на военных кораблях с попыткой добыть провиант для города, сиракузяне, предоставленные сами себе, случайно, видя судно груженное продуктами, направились на пяти кораблях, чтобы захватить его и привести в город. (2) Карфагеняне вышли против них на сорока кораблях. Тогда весь флот сиракузян поднял паруса и вышел в бой. В произошедшем вслед за этим сражении они захватили флагманский корабль и уничтожили двадцать четыре судна, остальных обратили в бегство, а затем, вернулись избежав встречи с карфагенским флотом. Затем сиракузяне взяли на буксир захваченные корабли и привели их в город. (3) Обрадованные своим успехом и думая, как часто Дионисий бывал разбит, а они без его присутствия добились победы над карфагенянами, они были преисполнены гордости за себя. (4) Так они стали собираться группами, в которых вели разговоры о том, почему они не принимают никаких мер, чтобы сбросить тиранию Дионисия, особенно теперь, когда они имеют такую возможность свергнуть его. (5) Пока происходили споры на эту тему, Дионисий вошел в гавань и, созвав собрание, стал хвалить сиракузян, призывая их оставаться смелыми, обещая как можно быстрее положить конец войне. Когда собрание уже было готово разойтись, то сиракузянин Феодор, человек, пользующийся большим уважением среди знати, сделавший много блага для своей страны, встал, чтобы сказать относительно свободы граждан.
65.
"Хотя Дионисий иногда лгал, последнее его заявление о скорейшем завершении войны похоже на истину. Он мог бы сделать это, если бы, будучи стратегом, не был часто побеждаем, но вернул бы нам прежнюю свободу, которой наслаждались наши предки. (2) Никто из нас не станет рисковать своими жизнями, пока победа ни на йоту не отличается от поражения, и нам приходится выбирать: быть покоренными карфагенянами, или, если мы победим, то оказаться под властью Дионисия. Если карфагеняне победят нас в войне, то возьмут определенную дань и не будут лишать нас управления городом в соответствии с нашими древними законами. Но этот человек ограбил наши храмы, забирает наше имущество, отнимает наши жизни и лишает хозяев их слуг, чтобы пополнить ими ряды наемников. Такие ужасы сотворены им, как захват городов в мирное время, и он теперь дает обязательства окончить войну с карфагенянами. (3) Сограждане обеспокоены тем, чтобы не только положить конец войне с финикийцами, но и покончить с тиранией в пределах наших стен. Акрополь, охраняемый вооруженными рабами - враждебный оплот. Множество наемников собрано, чтобы держать сиракузян в рабстве, и он сам и его помощники, руководящие городом не как Совет, творивший закон, а как хозяева, чтобы править городом, согласно своих собственных ненасытных желаний. Пока неприятель обладает небольшой частью нашей территории, Дионисий опустошил остальную и отдал в качестве вознаграждения тем, кто поддерживает усиление его тирании. Почему мы так долго терпим, чтобы страдать от этих злоупотреблений? Сильным духом хотелось бы лучше умереть, чем испытывать их, страдая, подвергаться опасностям. В борьбе с карфагенянами мы храбро выносим трудности, но оказываемся трусами, не осмеливаясь говорить и слова против тирана в защиту свободы нашей страны. Мы храбро противостоим многим тысячам наших врагов, но пребываем в дрожащем страхе перед одним тираном и находимся ниже любого раба".
66.
"Ни один человек не должен и думать о сравнении Дионисия с Гелоном, в силу своего высокого положения, с помощью сиракузян и других сицилийцев, освободившего всю Сицилию. А этот человек, видя, что города свободны, или подставил их под угрозу неприятеля, или сам поработил их. (2) Гелон, сражаясь, был лидером в Сицицилии, не позволяя, чтобы союзные ему города подвергались осаде неприятелем. А этот, оставив Мотию, ушел через весь остров, спрятавшись за нашими стенами, лишившись доверия граждан, не решаясь, даже смотреть в сторону неприятеля. (3) Когда Гелон по причине своих замечательных дел, творимых для его страны, пользовался любовью не только сиракузян, но и всех сицилийцев, этот человек, узурпировавший верховную власть, поработил своих сограждан и союзников, ни как не сможет избежать их ненависти, и не только не достоин руководить ими, а заслуживает десяти тысяч смертей. (4) По его вине Гела и Камарина были захвачены, Мессана лежит в руинах, погибли двадцать тысяч союзников в морском сражении, и мы, жители этого города и всех других греческих городов Сицилии, будем теперь уничтожены. Среди других его пагубных дел и творимых ими несчастий, проданные в рабство им жители Наксоса и Катаны, он полностью уничтожил союзные города, чье существование было нам выгодным. (5) С карфагенянами он сражался дважды и каждый раз был ими побежден. Как только ему была дана в руки верховная власть, он немедленно лишил граждан свобод и предал смерти всех тех, кто открыто говорил в защиту закона, изгнал наиболее богатых, чтобы завладеть их имуществом, выгодно женил своих слуг и самых низких людей, оружие граждан отдал в руки варваров и иностранцев. И эти дела, о, Зевс, были сотворены государственным мужем".
67.
"Где теперь любовь к законам и свободе среди сиракузцев? Где благородные дела наших предков? Я ничего не говорю о трехстах тысячах карфагенян, которые были полностью уничтожены в Гиммере. Я не буду говорить о тиранах, свергнутых после Гелона. Только вчера афиняне с большой армией штурмовали Сиракузы, а наши отцы изгнали их, и ни один не остался в стороне от беды. (2) И мы, имея такие замечательные примеры, наших предков, должны покориться Дионисию, особенно, когда у нас в руках имеется оружие? Несомненно, что боги предусмотрительно собрали вас здесь с оружием и вы, теперь имеете возможность вернуть себе свободу. Наступил день, когда все люди могут проявить свою смелость и единодушно освободиться от позорного рабства. (3) До сих пор мы не имели сил и союзников, и город был полон наемников, держащих нас в подчинении. Я осмеливаюсь сказать, поддавшись обстоятельствам, что теперь, когда у нас есть оружие в наших руках и союзники, готовые нам помочь, а так же свидетельство нашей храбрости, позвольте заметить, что при этих обстоятельствах было бы малодушием оставаться рабами. (4) Мы должны стыдиться того, что имеем над собой командующего, который ограбил храмы нашего города, и что мы избрали управлять государством того, которому ни один здравомыслящий человек не доверит управлять своим имуществом. И, что все другие люди в военное время и время неминуемых опасностей, становятся более религиозными, может ли этот безбожник сделать все, чтобы положить счастливый конец войне"?
68.
"И если любой человек посмотрит серьезно, то легко поймет, что Дионисий более боится мира, чем войны. Он знает, что сиракузяне из-за страха перед неприятелем не будут пытаться выступить против него, но, как только карфагеняне завоюют Сиракузы, они потребуют назад свою свободу, поскольку в их руках будет оружие, и они будут осознавать, что делают. (2) По этой причине, как думаю, он в прежней войне, предательски захватив Гелу и Камарину, обезлюдил эти города и удалил всех жителей, и поэтому он постановил, что многие греческие города должны быть населены не греками, а неприятелем. (3) После того, как он разрушил мирные условия и захватил Наксос и Катану и продал жителей в рабство, то один город уничтожил, а другой отдал кампанцам - колонистам из Италии, чтобы они там осели. (4) И, когда, после уничтожения этих городов остальная часть Сицилии множество раз пыталась свергнуть тирана, он снова начал войну с карфагенянами. Угрызения совести, когда он разорвал соглашения и нарушил клятвы, были не такими большими, как страх перед консолидацией сицилийских греков, из за чего он должен быть постоянно на стороже, чтобы уничтожать их. (5) Прежде всего, в Панорме, когда неприятель высадился там и был физически слаб после трудного перехода, он мог бы вступить с ним в бой, но не решился это сделать. В последствии он праздно стоял, не послав помощь Мессане, большому городу с просторной гаванью, чего нельзя было допустить не только по тому, что величайшее число сицилийцев могло погибнуть, но так же, по тому, что карфагеняне от туда могли перехватывать идущие на помощь флоты из Италии и Пелопоннеса. (6) Затем, на конец, он вступил в бой у берега, около Катаны, так близко к городу, что неприятель, если бы он был разбит, имел бы рядом защиту в порту. После сражения, когда возник шторм, из-за чего карфагеняне были вынуждены вытащить свой флот на сушу, у него была наиболее благоприятная возможность для победы. (7) Сухопутные силы неприятеля еще не прибыли, и сильная буря выбросила многие суда на берег. В это время, если бы мы атаковали неприятеля на суше, то он попал бы прямо к нам в руки, пытаясь высадиться на берег, или, оставив корабли, выброшенные на берег штормом, иначе, они не смогли бы противостоять против воли стихии".
69.
"Но, я думаю, что не должен тратить много слов в обвинение Дионисия перед сиракузянами. Я рассуждаю, что, если сильные обиды не поднимут дух страдальцев, какие слова нужны, чтобы дать ход мести тирану? Кто кроме них, от него пострадавших мог видеть его поведение как наихудшего из граждан, жестокого тирана и наиболее неспоспособного из всех главнокомандующих? (2) Как часто мы стояли под его командованием, так же часто мы были побеждены, но теперь, когда сражались самостоятельно, то с несколькими кораблями победили целый флот врагов. Следовательно, мы должны искать другого командующего, чтобы избежать сражений под командой того, кто разграбил храмы, тем самым, воюя против богов. (3) Это очевидно, так как небо противопоставляет нас наихудшему безбожнику, чтобы он не был нашим командующим. Необходимо отметить, что, когда он ведет наши силы, они страдают от поражения, тогда как во время его отсутствия, даже небольшого отряда оказалось достаточно, чтобы победить карфагенян Разве не видят все граждане в этом присутствие богов? (4) Следовательно, сиракузяне, если он добровольно откажется от своего правления, давайте позволим ему свободно покинуть город с теми, кто служит ему; но, если он откажется так поступить, то мы имеем полную возможность восстановить свою свободу. Мы собрались все вместе, в наших есть оружие, у нас есть союзники как из Италии, так и из Пелопоннеса. (5) И командование должно быть отдано законом определенным гражданам, или коринфянам, проживающим в нашем городе, или спартанцам, властелинам всей Греции".
70.
Когда Феодор окончил свою речь, сиракузяне в недоумении, сомневаясь, что делать, обратили взор на союзников. Когда лакедемонин Фаракид, наварх союзников, вышел в вперед, то каждый человек теперь надеялся, что он возглавит их освобождение. (2) Но он был в дружеских отношениях с тираном и объявил, что лакедемоняне послали его на помощь сиракузянам и Дионисию бороться с карфагенянами, а не свергать Дионисия. После этого заявления, вопреки всем ожиданиям, наемники сплотились вокруг Дионисия. Сиракузяне стояли в смятении, хотя и посылали множество проклятий спартанцам. (3) Незадолго до этого лакедемонянин Арист, посланный освободить их от рабства, предал их, а теперь Фаракид затруднял попытку сиракузян освободиться собственными силами. Тем не менее, Дионисий, пребывая в большом страхе, распустил Собрание. Впоследствии, он завоевал доверие большинства, у одних из них ласковым словом, у других - тем, что преподнес им подарки, а некоторых, пригласив на общие пиры. (4) После того, как карфагеняне захватили окрестности и ограбили храмы Деметры и Коры, беспокойство охватило их армию. К тому же, на них обрушились бедствия, посланные из мести богов. Больше всего беспокоило то, что это лето было необычайно жарким по сравнению с другими, что очень сильно нагревало воду. (5) И само это место, казалось, было причиной чрезмерных бедствия. Прежде афиняне, разбившие здесь лагерь, погибли в больших количествах, так как местность была болотистой и гнилой. (6) Сначала, перед восходом солнца из-за холодного воздуха, дующего с воды, они дрожали от холода, но к полудню приходило тепло, что было причиной того, что множество людей были собраны в одном месте.
71.
Распространившаяся среди них инфекция была принесена южным ветром, и так как, многие погибли, то их наскоро хоронили. Но трупов становилось все больше, так как те, кто навещал больных, сами оказывались зараженными, и ни что не останавливало заражения. Когда бдительность таким образом была потеряна, не осталось ни какого средства от бедствия. (2) Вследствие смрада от тел и миазма из болот беспокойство начиналось с катара, затем наступала опухоль в горле. Постепенно наступали ощущения жжения, за ними следовали боли в сухожилиях и тяжелели конечности, затем следовала дизентерия, и поверхность тела покрывалась гнойниками. (3) таким образом, многие были измучены этим недугом, но некоторые впадали в сумасшествие: они бегали по лагерю подобно диким зверям, нанося удары каждому, кого бы ни встретили. Вся помощь врачей была напрасна из-за тяжести болезни и быстро наступающей смерти. Смерть наступала на пятый или шестой день, после таких страшных мучений, что те, кто погибал на войне, считались счастливчиками. (4) Фактически все, кто ухаживал за больными, оказались заболевшими, и таким образом, это усугубляло несчастье, поскольку ни кто не желал подходить к заболевшим для того, чтобы оказать им какую-либо помощь. Не только дальние родственники покидали друг друга, но и родные братья вынуждены были отказываться друг от друга из за страха за свою жизнь.
72.
Когда Дионисий услышал о бедствии, постигшем карфагенян, то отправил 80 кораблей, приказав наварху Фаракиду и Лептину атаковать вражеские корабли на рассвете. Сам же, ночью, повел свою армию к святилищу Кианы[19] и, стараясь не быть обнаруженным, подошел к неприятельскому лагерю на рассвете, прежде, чем это обнаружилось. (3) Кавалерия и тысяча пехоты наемников заранее были посланы Дионисием в ту часть лагеря, которая распологалаась дальше, в глубь суши. Эти наемники были наиболее враждебны к Дионисию, чем все другие и неоднократно участвовали в заговорах и ссорах. Вследствие этого Дионисий приказал кавалерии, что, как только они столкнуться с неприятелем, то должны избежать боя и оставить наемников. Когда этот приказ был исполнен, и наемники были убиты, Дионисий решил напасть одновременно на лагерь и оба укрепления. Пока варвары, пребывая в смятении от неожиданной атаки, в беспорядке бежали к оружию, он штурмом взял укрепление, называемое Полихна.[20] А на противоположной стороне кавалерия и некоторые триеры атаковали местечко подле Даскона[21] и взяли его. (4) Сразу же все военные корабли, объединившись, пошли в атаку, и, когда армия подняла сильный крик, взяв укрепление, варвары оказались в состоянии паники. Сначала они поспешили против сухопутных войск, чтобы отразить нападение на лагерь, но, когда увидели, что вражеский флот так же намеревается атаковать, то повернули, чтобы защитить свой флот, стоящий на якоре. Тем не менее, быстрая смена событий опережала их, и их суета оказалась безрезультатной. (5) Пока они вбегали на палубы и торопились рассесться по бортам, вражеские корабли, управляемые гребцами, атаковали их. Одни погрузились в воду сразу, другие, неоднократно атакованные, были повреждены во многих местах, так, что карфагеняне пребывали в ужасном смятении. (6) И, пока наилучшие и большие корабли таранили друг друга, воздух наполнился страшным шумом разрушаемых кораблей, а берег, простирающийся вдоль места сражения, вскоре был заполнен мертвыми телами.
73.
Сиракузяне энергично развивали свой успех, с энтузиазмом поддерживая друг друга, помогая перепрыгивать на борта вражеских кораблей. Они принялись уничтожать рассеявшихся варваров, которые были охвачены ужасом, и видящих свою неминуемую гибель. (2) Пехота с наемниками с энтузиазмом атаковала военную гавань противника. Сам Дионисий, который находился среди атакующих, верхом на коне направился в район Даскона. Обнаружив там 40 пентеконтер,[22] вытащенных на берег, рядом с которыми находились и торговые суда и стоящие на якоре триеры, он предал их огню. (3) Пламя быстро распространилось по воздуху на большое расстояние, поджигая корабли, и ни торговцы, ни матросы не были в силах остановить движущийся огонь. Поскольку поднялся сильный ветер, пожары перекинулись с лежащих на земле кораблей на те, которые стояли на якоре. (4) Их команды, опасаясь огня, прыгали в воду, якорные канаты сгорели, а сильные волны принялись сталкивать корабли друг с другом, что явилось причиной их разрушения, другие же были уничтожены огнем. (5) Вслед за тем, как пламя по парусам торговых кораблей перенеслось на боевые, зрелище было достойно театральной сцены. Зрители города лицезрели уничтожение варваров, которое походило на то, как непочтительных к богам уничтожает небо громом и молниями.
