Вклад и сильные стороны подхода

Одной из характеристик терапии реальностью, которая мне особенно близка, является акцент на ответственности. Когда участник группы высказывает желание изменить конкретное поведение, консультант сразу же ставит его перед вопросом — а что, собственно, ему мешает сделать это? Я ценю то, что именно члены группы, а не консультант оценивают свое поведение и решают, хотят ли они измениться, и если да, то как. Мне кажется, что так много консультантов встречаются с сильным сопротивлением со стороны клиента именно потому, что разрабатывают план его дальнейшей жизни и решают, как ему лучше жить, без его участия. Терапевт, работающий в контексте терапии реальностью, предлагает клиенту оценить, насколько его поведение позволяет достигнуть желаемого. Если член группы понимает, что его поведение больше не служит его интересам, его сопротивление естественным образом уменьшается, и он более открыт к восприятию нового поведения.

Как только член группы достиг некоторых изменений, терапия реальностью обеспечивает структуру, чтобы он смог сформулировать конкретный план действий и оценить уровень его успешности. В большинстве групп, которые я вел, я с большой пользой применял техники, ориентированные на действие, чтобы помочь членам группы перенести в повседневную жизнь то, чему они научились в группе. Я также просил членов группы выразить свои намерения в форме ясного контракта, рассказать о нем группе, а затем отчитаться о его выполнении или невыполнении.

Другим аспектом терапии реальностью, который я поддерживаю, является идея о том, что не стоит принимать оправдания неудачам в применении контракта, но нужно избегать любой формы обвинений. Я считаю, что, если клиент не выполнил свой план, с ним все же следует обсудить (оставляя в стороне его оправдания), почему так получилось. Возможно, он поставил нереалистично высокие цели, или проявилось различие между тем, что он заявил как желаемое, и тем, чего он в действительности хочет.

Мне также нравится настойчивость терапии реальностью в том, что изменения не приходят сами и не появляются из ниоткуда. Члены группы начинают поступать по-другому, если определяют, что поведение больше не работает на них и их цели. Я достаточно скептически отношусь к ценности катарсиса и выражения подавленных чувств, если за ними не следует когнитивная обработка и превращение полученного знания в конкретный план действий. Мои коллеги и я работали с группами, члены которых были настолько погружены в негативные мысли и переживания, что казались абсолютно не готовыми предпринять хоть какие-то шаги для изменения своей ситуации. Мы постоянно предлагали им увидеть, насколько нелепо ожидать того, что изменится кто-то другой. Мы просили их признать, что значимый другой может никогда не измениться, а значит, надо самостоятельно формировать свою судьбу. Я поддерживаю настойчивость Глассера в утверждении того, что клиент — это единственный человек, который может контролировать собственное поведение, и никто, кроме него, этого сделать не сможет. Таким образом, мы сосредоточиваемся не на том, что делают другие, и не на том, как их изменить, а на том, как помочь клиентам изменить их собственные паттерны мышления и поведения.

Члены группы должны посмотреть внутрь себя и обнаружить возможные альтернативы. До тех пор пока консультант и члены группы не принимают рационализации, связанных с неадекватными формами поведения, члены группы естественным образом стимулируются к изменению себя. Я считаю, что умелый и грамотно поставленный вопрос — это мощный инструмент в рамках этого подхода и является одной из его сильный сторон. Конечно, важно, чтобы консультант задавал открытые вопросы, предоставляя члену группы дать собственный ответ, а не бомбардировал его закрытыми вопросами, создавая ощущение дискомфорта.

Терапия реальностью поощряет клиентов принять доступную им свободу, не забывая о своей ответственности. В этом смысле терапия реальностью является формой экзистенциальной терапии. В современной практике акцент делается на внутренних потребностях, желаниях, самооценке и выборе, который осуществляется клиентом (Wubbolding, 1988). Поскольку терапия реальностью сосредоточена на системе восприятия и на поведении, ее можно отнести к когнитивно-поведенческому подходу. Сильной стороной этого подхода является акцент на понимании субъективного внутреннего мира клиента. Этот феноменологический взгляд помогает терапевту более полно понять, как клиент воспринимает мир, и подобная точка зрения является замечательной основой для установления раппорта, необходимого для успешных и рабочих отношений клиент/терапевт. Понимание внутреннего мира клиентов не означает, что терапия относится к «мягким» подходам, напротив, она проявляет свою заботу, не позволяя клиенту сдаваться. Терапевт, который постоянно поддерживает чувство надежды на то, что клиент изменится, становится катализатором, который активирует чувство оптимизма у клиента.

Одной из сильных сторон терапии реальностью является то, что это достаточно прямой и ясный подход. Хотя его ключевые принципы просты и практичны, не спешите делать вывод, что его просто применяв в консультационной ситуации. Эти навыки должны быть тщательно отработаны и доведены до состояния мастерства. Эффективное использование этих методов в групповой терапии и консультировании требует обучения и супервизии, которую вы можете получить в Институте Ульяма Глассера и или в Центре терапии реальностью, которые представляют соответствующие интенсивные программы (их координаты вы можете найти в конце главы).

Терапия реальностью Может многое предложить группам, состоящим из родителей, из детей и подростков, которые имеют поведенческие проблемы или проблемы в школе, группам учителей, которые работают с разнообразными учащимися, группе людей, которые осознали, что их жизненный стиль уже не работает на них так, как раньше, и группам, члены которых характеризуются криминальным поведением. Этот подход отлично подходит для краткосрочного воздействия в кризисных ситуациях. Поскольку терапия реальностью сосредоточена на том, что клиенты делают сейчас, и предлагает клиентам оценить, что они хотели бы изменить в своем поведении, этот подход отлично подходит для программ, которые включают в себя лишь несколько сессий. От клиентов ожидают определения конкретных проблемных областей и предлагают их исследовать, что подразумевает использование краткосрочных методов. Группы, основанные на принципах терапии реальностью, могут уложиться в 10—12-недельный формат.

Группы, основанные на теории выбора, могут быть полезны в работе с клиентами, которые считают себя жертвами насильственных действий со стороны других людей. Она также широко используется в консультировании зависимостей и групп, состоящих из насильников. Во многих ситуациях долгосрочная работа, посвященная исследованию бессознательной динамики и интенсивному исследованию прошлого, не подходит. Терапия реальностью сосредоточена на изменениях в настоящем и представляет собой эффективный краткосрочный подход, который может вписаться в структуру многих образовательных групп.

Теория выбора и терапия реальностью работают эффективно у самых разнообразных практиков и в разных группах, этот подход успешно применялся в образовании, в коррекционных институтах, в клиниках и частной практике. Теория выбора может быть использована родителями, социальными работниками, консультантами, семейными и супружескими терапевтами, школьными администраторами, духовенством и т.п. Глассер (Glasser, 1992) успешно применял принципы терапии реальностью в школах, институтах, клиниках, излечивающих от наркотических зависимостей, и реабилитационных центрах.

Кроме всего прочего, я вижу в этом подходе большую ценность для консультантов. Большинство принципов, его составляющих, можно полноценноинтегрировать в другие системы, описанные в этой книге. Практик должен тщательно изучить понятия теории выбора и процедуры терапии реальностью, чтобы определить, какие элементы могут быть эффективно встроены в его индивидуальный терапевтический стиль.

ОГРАНИЧЕНИЯ ПОДХОДА

Некоторые критикуют теорию выбора и терапию реальностью за их простоту и поверхностность. Должен признаться, раньше я тоже критиковал этот подход, исходя из тех же оснований. Но это продолжалось недолго. Теперь я полностью согласен с Глассером в том, что о техниках и процедурах терапии реальностью легко говорить, но грамотно перенести их в практику гораздо сложнее. То, что меня беспокоит в применении этого подхода на практике, это неграмотное использование и упрощение его принципов. Существует опасность того, что групповой консультант примет на себя роль судьи, «проповедника» или морального эксперта, который будет указывать членам группы, как они должны измениться. Такое использование техник можно рассматривать как злоупотребление. Очевидно, что, если член группы принимает стандарты поведения консультанта, вместо того чтобы задавать вопросы и бороться за собственные формы поведения, он не сможет раскрыть свои ценности. А с моей точки зрения, такой исход крайне нежелателен. Я считаю, что люди нуждаются в чем-то большем, чем просто совет или готовое решение проблемы, они должны научиться тому, как искать в себе ресурсы, необходимые для самостоятельного преодоления возможных трудностей и организации полноценной и творческой жизни.

Хотя я согласен с тем, что программа действий чрезвычайно важна, я предпочитаю уделять большее внимание выражению и исследованию чувств, чем это предлагает терапия реальностью^ стараюсь помочь членам группы выразить эмоции, которые могли тяготить их годами. Некоторое время назад я еще раз убедился в своем предположении о том, что терапевтическая работа, которая привлекает внимание к чувствам, более глубока. Следовательно, я заимствую техники из подходов, ориентированных на переживания, чтобы позволить членам группы полностью выразить свои чувства. Конечно, я согласен с транзактным анализом, рационально-эмотивной поведенческой терапией и другими когнитивно-поведенческими подходами в том, что они де лают акцент на роли мышления как ключевого фактора, определяющего поведение. Терапия реальностью подчеркивает самооценку, которая является когнитивной функцией. Многие проблемы, проявляющиеся в поведении, связаны с самоограничивающими убеждениями, которые мы часто повторяем самим себе. Поэтому, поощряя членов группы войти в контакт со своими чувствами, я также пытаюсь помочь им посмотреть на то, какие мысли и убеждения сделали свой вклад в формирование их поведенческих и эмоциональных проблем.

Другим ограничением, которое я нахожу в терапии реальностью, является тенденция превращать некоторые ценные моменты в крайне бесполезные. Например, хотя это верно, что погружение в прошлое может привести к отрицанию ответственности в настоящем, полное обесценивание роли прошлого может привести к поверхностному лечению проблем. Глассер (Glasser, 1998) утверждает: «То, что случилось в прошлом и было болезненным для нас, может внести большой вклад в то, кем мы являемся сегодня, но возвращение к болезненному прошлому может почти Ничего "(или совсем ничего) не дать нам сегодня, оно не помогает в том, что мы делаем — в улучшении значимых отношений в настоящем» (р. 334). Глассер считает, что мы являемся продуктами нашего прошлого, но не в силах его изменить. Многие терапевтические подходы основаны на предположении о том, что адекват ное функционирование в настоящем требует понимания нашего прошлого. Еще одно предположение гласит, что, хотя мы можем вернуться в прошлое, мы не можем его понять. Глассер (Glasser, 1998) утверждает, что человеческие проблемы всегда связаны с неудовлетворительными отношениями в настоящем. Он утверждает, что они должны забраковать мнение о том, что важно узнать свое прошлое, прежде чем работать над настоящим. Он добавляет: «Полезно возвращаться в прошлые моменты, которые принесли нам удовлетворение, но оставлять то, что сделало нас несчастными» (р. 334).

С моей точки зрения, взгляды Глассера на прошлое неверны. Как яуже утверждал, критикуя каждый подход, неосознанные и неисследованные трудности нашего прошлого бросают тень на наше существование в настоящем. Таким образом, я считаю, что очень важно исследовать те способы, посредством которых наши переживания отражаются в настоящем и будущем.

Некоторые терапевты, работающие в контексте терапии реальностьюпрактикуют разговоры о прошлом, только если оно связано с настоящим (Wubbolding, 1998). Например, они, вероятно, предложат взрослому, который подвергся насилию в детстве, рассказать об этом,посоклькуэто не просто событие прошлого, хотя и произошло оно много лет назад. Событие становится причиной источника боли, и поэтомупо их мнению, оно относится скорее к поведению в настоящем, чем в прошлом. Если член Группы никогда не обсуждал это с другими людьми, это поведение все еще влияет на него. Схожим образом существуют некоторые преимущества сосредоточенности на сознательных аспектах поведения, и все же нельзя отрицать мощное влияние бессознательного на человеческое поведение. Я не считаю, что теория выбора адекватно объясняет бессознательную динамику, работает с влиянием бессознательного на сознательное поведение или указывает, как действуют бессознательные факторы в условиях группы.

ПРИМЕНЕНИЕ ТЕРАПИИ РЕАЛЬНОСТЬЮ В РАБОТЕ С МУЛЬТИКУЛЬ-

ТУРАЛЬНОЙ ПОПУЛЯЦИЕЙ

Вуболдипг (Wubolding, 1990b) расширил практику терапии реальностью, распространив ее на групповое консультирование и мульти-культуральную ситуацию. Он убежден, что терапия реальностью нуждается в модификации, чтобы соответствовать культурному контексту людей, которые не являются жителями Северной Америки. Вуболдинг выдвинул следующие этические принципы, Которые необходимы для адаптации терапии реальностью к культурно разнообразной популяции клиентов:

• Терапия реальностью наиболее этична и эффективна в применении к мультикультуральной популяции, когда ее принципы и процедуры адаптированы к индивидуальности клиента.

• Поскольку существует потребность в адаптации, терапию реальностью не следует рассматривать как ригидную и закрытую систему, которая должна применяться ко всем одинаково. Это открытая система, которая допускает определенную степень гибкости в применении.

• Навыки, которых требует процесс адаптации, должны быть более широкими, чем просто знание понятий и процедур терапии реальностью. Она требует понимания того, как применять эти принципы и процедуры к культуре клиента и мировоззрению.

Опыт Вуболдинга в применении терапии реальностью в Японии, на Тайване, в Гонконге, Сингапуре, Корее, Индии, Кувейте и в Европе научил его тому, что существует ряд трудностей в распространении подхода на другие культуры. Основываясь на этом опыте, Вуболдинг адаптировал цикл консультирования к работе с японскими клиентами. Он отметил некоторые базовые языковые различия между японцами и западными культурами. Североамериканцы склонны говорить, что они думают, быть уверенными в себе и ясно и открыто просить людей о том, чего они хотят. В японской культуре уверенный язык неприемлем между ребенком и родителем, между начальником и подчиненным. Коммуникация в основном косвенная. Поскольку Япония использует недирективный стиль, терапия реальностью должна быть адаптирована для работы с японскими клиентами.

Во-первых, нет необходимости требовать от клиента вербального определения конкретных желаний или выражения своих целей. Стремление терапевта задавать прямые вопросы нужно смягчить, вопросы должны быть менее прямыми и более продуманными. Конфронтация должна быть менее жесткой. Например, при консультировании американских студентов консультант может спросить: «То, что вы делае те, помогает вам или наносит вред?» При консультировании китайцев в Сингапуре более подходящим будет такой вопрос: «Что ваша семья думает о ваших действиях? Ваши действия вызывают гордость или стыд у ваших родителей?» Практика терапии реальностью должна соответствовать ценностям, желаниям и экспрессивной манере, характерной для конкретных клиентов (Glasser & Wubbolding, 1995).

Во-вторых, нет прямого перевода слова «план» и нет слова, точно соответствующего «ответственности», а эти слова являются ключевы ми для терапии реальностью.

Наконец, все, что консультант требует от клиента, — оценка, составление плана, обязательства по его выполнению, — все это нужно практиковать в менее директивном и прямом стиле, чем при работе с североамериканцами. Например, в работе с западными клиентами консультант не примет утверждение «Я попытаюсь» как достаточное. ВЯпонии консультант скорее всего примет «Я попытаюсь» как достаточно сильное утверждение. Это лишь несколько примеров того, как терапия реальностью может быть адаптирована к незападным клиентам. Хотя терапия реальностью принимает, что все люди имеют общие базовые потребности (выживание, принадлежность, сила, свобода и веселье), способы, посредством которых эти потребности удовлетворяются, различаются взависимости от культурного контекста. Важно то, чтобы при работе с культурно разнообразной популяцией клиентов групповой консультант позволял широкий спектр приемлемого поведения, которое способно удовлетворить их потребности.

Сейчас позвольте мне сфокусироваться на более широком примененииключевых понятий терапии реальностью с точки зрения мультикультуральной перспективы. Одной из этих тем является помощь клиентам с различным культурным происхождением оценить себя и то, насколько их потребности реалистичны, а их поведение служит их интересам. Как только клиент произвел оценку, он должен выработать реалистичный план действий, который будет находиться в соответствуетс его культурными ценностями. Это очень обогащает клиентов. Этознак уважения, когда консультант воздерживается от определения того, какое поведение следует изменить. Посредством умелых и сензитивных вопросов консультант может помочь клиенту определить ту степень, в которой он окультурился в доминантном обществе. Затем он может произвести личную оценку той степени, в которой его желания и потребности были удовлетворены его решением. Возможно, клиент самостоятельно найдет равновесие между культурной и этнической идентичностью и в то же время сможет интегрировать некоторые ценности и практику доминантной группы. И снова групповой консультант не определяет вместо клиента, но бросает ему вызов, который призывает его принять решение на основе своей системы ценностей.

Практик, который ведет группу, составленную из культурно разнообразной популяции клиентов, может обнаружить, что такие клиенты неохотно делятся своими чувствами на ранних стадиях развития группы. Следуя своим культурным ценностям, некоторые клиенты будут реагировать с большей готовностью к сотрудничеству и более позитивно, если сосредоточиться на том, что они делают или думают, а не на том, что они чувствуют. Например, некоторые клиенты могут переживать депрессию и тревогу и будут надеяться избежать оживления этих симптомов в группе. Размышляя об этих симптомах с точки зрения терапии реальностью, консультант может помочь членам группы посмотреть, что они делают (или чего они не делают), чтобы сделать вклад в свое эмоциональное состояние. На клиента не оказывается никакого давления для того, чтобы провести эмоциональную работу в группе или вызвать катарсис. И все члены группы постепенно осознают, что они вгоняют себя в депрессию и вызывают у себя тревогу. Когда они осознают, что конкретное поведение не является функциональным с точки зрения достижения желаемых целей, они переходят в лучшую позицию для изменений, которые могут привести к самым разным результатам.

Как и в когнитивно-поведенческом подходе, терапия реальностью часто работаете контрактами. Таким способом члены группы постепенно уточняют свои проблемы, которые причиняют им неудобства-и трудности и которые они хотели бы исследовать на группе. Таким образом, групповое консультирование вполне вмещается в рамки процессов обучения и научения, которые принимаются многими культурно разнообразными группами клиентов. Особый фокус пригодности на конкретные поведенческие паттерны, которые становятся объектом воздействия. Консультант, работающий в рамках терапии реальностью, заинтересован в том, чтобы помочь членам группы оптимально удовлетворить свои потребности. Теория выбора/терапия реальностью обеспечивает членов группы инструментами для осуществления желаемых изменений, особенно на фазе планирования. При поддержке и помощи других членов группы и консультанта клиент может развить конкретный и работающий план действий. Внутри этого контекста члену группы могут помочь предпринять конкретнее шаги, для того чтобы приблизить внешний мир к своему внутреннему миру желаний. Если их планы не всегда оказываются успешными в повседневной реальности, члены группы могут обсудить конкретные неудавшиеся ситуации на групповой сессии. Этот тип уточнения и работы над планом подходит для работы с меньшинствами.

Одним из ограничений в использовании теории выбора/терапии реальностью с этническими меньшинствами, геями и лесбиянками и женщинами является то, что эти категории клиентов могут не почувствовать, что те силы, которые действуют против них в повседневной жизни, не принимаются консультантом в расчет. Например, дискриминация, расизм, сексизм, гомофобия и негативное отношение к тем, кто отличается от привычного образа, являются печальной реальностью, и эти силы значительно ограничивают меньшинства в достижении того, чего они хотят от жизни. Если консультант не принимает во внимание эти средовые ограничения или не заинтересован в социальных изменениях так же, как и в индивидуальных, члены группы скорее всего будут считать себя непонятыми. Существует опасность того, что некоторые терапевты могут чрезмерно подчеркнуть способность этих клиентов нести ответственность за свою жизнь, не уделяя достаточно внимания ценностям системы. Такие клиенты могут интерпретировать вопросы и воздействия группового консультанта следующим образом: «Если вы будете стараться достаточно сильно, вы сможете преодолеть то, что вам мешает, и достичь всего, чего.захотите». Клиенты, получив такое сообщение» могут преждевременно уйти из терапии, будучи убежденными в том, что консультант и члены группы недопоняли их и смысл их ежедневной борьбы за сохранение себя. Это не значит, что теория выбора/терапия реальностью неэффективны, это значит, что, как и любой другой подход, они имеют свои ограничения в применении, и их нужно учитывать.

Как мы уже видели, некоторые клиенты неохотно говорят о том, его они хотят. Их культура не поощряет к прямому выражению уверенных желаний чего-либо, и их могли приучить думать о том, что в первую очередь правильно для их социальной группы, и не беспокоиться об индивидуальных желаниях. В работе с людьми, чье культурное происхождение отличается от вашего, теория выбора/терапия реальностью должны быть «более мягкими», и от этих клиентов не следует требовать уверенного и твердого выражения своих желаний. В работах о мультикультуральном применении терапии реальностью Вуболдинг (Wubbolding, 1990b) отмечал, что, хотя основа теории имеет универсальное применение, перевод ее принципов в практику должен производиться в соответствии с учетом индивидуального культурного происхождения. Особые навыки, которые являются частью WDEP-системы, должны рассматриваться как гибкие процедуры, которые следует адаптировать к личности консультанта и к специфическим потребностям клиентов, которые являются представителями разных культур (Glasser & Wubbolding, 1995). Вызов заключается в том, чтобы найти способы адаптации терапии реальностью к разнообразию, которое мы встречаем в группах, вместо того чтобы адаптировать Клиента к теории. Как и в случае с другими техниками и теориями, Гибкость является основным требованием.