Чарльз Дарвин отчетливо видел слабость своей теории

 

Недаром он более двух десятков лет не решался опубликовать ее и направил свой капитальный труд в печать, только когда узнал, что другой английский натуралист – Альфред Рассел Уоллес – готовится выступить со своей собственной теорией, поразительно похожей на дарвиновскую.

Проблема глаза – п. 1.4.14.

Кошмар Дженкина – п. 1.4.25.

«Для любого человека ясно, что, если не ухаживать за садом - он выродится в дикий, а не станет еще более плодоносным и не превратится в ельник; если не поддерживать чистоту породы собаки, то она превратится в дворнягу, а не в медведя». Свщ. Даниил Сысоев.

 

Расчёт Фреда Хойла вероятности получения клетки случайным образом

 

Впечатляет расчет, который Фред Хойл приводит в своей книге «Evolution from Space». Вероятность получения случайным образом 2 000 ферментов клетки, состоящих из 200 аминокислот каждый, равна 10–4000 – абсурдно малая величина, даже если бы весь космос был органическим супом.

Вероятность синтеза одного белка, состоящего из 300 аминокислот, – один шанс на 2х10390. Опять ничтожно мало. Уменьшим число аминокислот в белке до 20, тогда число возможных комбинаций синтеза такого белка составит 1 018 – всего на порядок больше числа секунд в 4,5 миллиарда лет. Нетрудно видеть, что времени на перебор всех вариантов и выбор наилучшего у эволюции просто не было. Если учесть, что аминокислоты в белках соединены в определенные последовательности, а не случайным образом, то вероятность синтеза молекулы белка будет такой же, как если бы мартышка случайно напечатала одну из трагедий Шекспира. http://www.bioinside.ru/conibs-683-1.html

Ниже добавлю и свои аргументы по биологии и по Священному Писанию. Интересные выводы ученых. Отношение Дарвина к религии и к собственной теории. Последние доказательства Генетики существования Адама и Евы.

 

Непобедимая контртеория малых приращений

 

Удлинение шеи жирафа, если разделить метры на годы эволюции, за время жизни одного любого конкретного жирафа составит всего 0,0000….1 мм. И какое же это преимущество ему даёт? Даже если вдруг его шея в результате случайной травмы или мутации окажется на порядки этого длиннее, на целых несколько мм или даже см - это не даст ему ничего. А вырасти, скажем, на полметра, чтобы преимущество действительно оказалось хоть сколь-нибудь весомым, это для одного жирафа за время его жизни невозможно. Да и о каких травмах и мутациях можно говорить, если закон естественного отбора учит нас, что любое нарушение приводит к тому, что особь съедят раньше, чем она успеет дать потомство. Поэтому все эти любые эволюционные отклонения, чтобы оказаться жизнеспособными, были столь малосущественны, и не дают ни одной особи никаких преимуществ. (Это мы ещё одно из самых больших приращений рассмотрели).

Разве одни жирафы тянутся к сочной зелени? И лошади тянутся, и зебры. Но почему-то их шея не растёт. А вот с такой длинной шеей проблем не оберёшься, это точно. Представьте себя на месте бедного жирафа. Прилечь отдохнуть, или травку пощипать. Каково убегать от хищников, притаившихся в траве за 5 метров? Туловище убежало, а голова не успела…

 

Стабилизирующий отбор Шмальгаузена

 

Один из типов естественного отбора - «Стабилизирующий отбор — форма естественного отбора, при которой его действие направлено против особей, имеющих крайние отклонения от средней нормы, в пользу особей со средней выраженностью признака. Понятие стабилизирующего отбора ввел в науку и проанализировал И. И. Шмальгаузен. Описано множество примеров действия стабилизующего отбора в природе. Отбор в пользу средних значений был обнаружен по множеству признаков. У млекопитающих новорождённые с очень низким и очень высоким весом чаще погибают при рождении или в первые недели жизни, чем новорождённые со средним весом. Учёт размера крыльев у воробьёв, погибших после бури в 50-х годах под Ленинградом, показал, что большинство из них имели слишком маленькие или слишком большие крылья. И в этом случае наиболее приспособленными оказались средние особи.

https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%95%D1%81%D1%82%D0%B5%D1%81%D1%82%D0%B2%D0%B5%D0%BD%D0%BD%D1%8B%D0%B9_%D0%BE%D1%82%D0%B1%D0%BE%D1%80

«Представим себе для примера, что передние лапы динозавров постепенно эволюционировали в птичьи крылья. Но это значит, что на протяжении долгого переходного периода эти конечности не были ни лапами, ни крыльями, и их функциональная ненужность обрекала владельцев таких бесполезных обрубков на заведомое поражение в жестокой борьбе за жизнь. Согласно дарвинскому учению, природа должна была безжалостно выкорчевать подобные промежуточные виды и, стало быть, пресечь в зародыше процесс видообразования.

Но ведь общепризнано, что птицы произошли от ящеров. Спор не об этом. Противники дарвинистского учения вполне допускают, что прообразом птичьего крыла действительно могла быть передняя лапа динозавра. Они утверждают лишь, что какие бы пертурбации ни происходили в живой природе, они не могли протекать по механизму естественного отбора. Должен был действовать какой-то другой принцип – скажем,

 

Использование носителем разумного начала универсальных шаблонов-прототипов

 

Другой пример: во время так называемого пермско-триасового вымирания 250 миллионов лет назад жизнь на земле едва не прекратилась: исчезло 90% всех видов морских организмов и 70% наземных. Тем не менее, основная таксономия фауны не претерпела никаких существенных изменений – основные типы живых существ, обитавшие на нашей планете до “великого вымирания”, полностью восстановились с нуля и после катастрофы.

Не счесть мышей, которым исследователи отрубали хвосты в надежде, что их потомство унаследует новый признак. Увы, у бесхвостых родителей упорно рождались хвостатые отпрыски.

 

Черный ящик Дарвина

 

Прогресс молекулярной биологии в последние десятилетия загнал эволюционистов в угол. В 1996 году профессор биохимии университета Лихай Майкл Бэхи опубликовал нашумевшую книгу “Черный ящик Дарвина”, где показал, что в организме существуют невероятной сложности биохимические системы, которые никак не поддаются объяснению с дарвинистских позиций. Автор описал ряд внутриклеточных молекулярных машин и биологических процессов, отличающихся “неупрощаемой сложностью”.

Этим термином Майкл Бэхи обозначил системы, состоящие из многих компонентов, каждый из которых обладает критической важностью. То есть, механизм может работать только при наличии всех его компонентов; стоит хотя бы одному из них выйти из строя, как вся система разлаживается. Из этого с неизбежностью следует вывод: для того, чтобы механизм мог выполнить свое функциональное предназначение, все его составные части должны были появиться на свет и “включиться” одновременно – вопреки основному постулату теории эволюции.

В книге описаны также каскадные явления, например, механизм свертывания крови, в котором задействовано полтора десятка специализированных белков плюс промежуточные формы, образующиеся по ходу процесса. При порезе в крови запускается многоступенчатая реакция, в которой белки активируют друг друга по цепочке. В отсутствие любого из этих белков реакция автоматически прерывается. При этом каскадные белки высоко специализированы, ни один из них не выполняет никакой иной функции, кроме образования сгустка крови. Иными словами, “они непременно должны были возникнуть сразу в виде единого комплекса”, – пишет Бэхи.