Различия между юридической социологией и догматической юриспруденцией

Если юридическая социология сходна по своей природе с общей социологией, поскольку представляет собой ее ответвление, то различия между юридической социологи-

34                                                                                                                                 >'!

ей и правом куда более существенны. Под правом в дан­ном контексте мы понимаем юридическую науку, в том виде как она традиционно преподается на юридических факультетах, а также используется судами, то есть то, что называют догмой права. При этом мы ни в коей мере не стремимся принизить догматическую юриспруденцию, ибо очевидно, что сегодня социальная польза от нее больше, чем от юридической социологии.

Укажем прежде всего на различие объектов этих двух дисциплин. Самое простое различие состоит в том, что дог­ма права изучает нормы права как таковые, а юридиче­ская социология стремится открыть как социальные при­чины, порождающие эти нормы, так и социальный эффект этих норм. Однако следует иметь в виду, что ни один пред­ставитель догматической юриспруденции не согласился бы сегодня ограничиться в своем исследовании лишь текста­ми, оторванными от жизни, от генезиса норм и их приме­нения. Тем более что и во все времена юридической дог­матике при толковании закона приходилось прибегать или к истории его создания (изучение подготовительных работ), или к оценке его последствий. На этом пути юри­дическая догматика сталкивалась и с социальными потреб­ностями, на которые призван был отозваться закон, и с его социальными последствиями.

Различие в объектах двух дисциплин может лежать и более глубоко. Иногда говорят, что представитель юриди­ческой догматики изучает право как совокупность обяза­тельных, снабженных принудительной силой нормативных фактов, а социолог — как явления, вне их связи с властью. Такое утверждение не вызвало бы возражений, если бы означало только то, что исследователь, рассматривающий в социологическом аспекте свою правовую систему, хотя и может абстрагироваться от властного фактора, но только осознавая при этом, как и всякий другой гражданин, свою принадлежность к данной правовой системе и признавая ее юридическую власть. Абстрагирование от властного фактора можно было бы трактовать как форму проявления принципа строгой объективности, столь важного для ис­следований, основанных на социологическом подходе. Однако это абстрагирование способно привести к опасным последствиям, поскольку юридическая социология, обра­щаясь к нормам права, в этом случае сможет полностью игнорировать их обязательный характер. Такой подход, конечно же, неприемлем. Что сказали бы о географе, кото-

35

рый захотел бы изучить страну, абстрагируясь от ее релье­фа? Власть — это необходимый элемент юридического феномена. Что можно сказать о филологе, который взялся бы изучать синтаксические явления, игнорируя норматив­ный характер правил синтаксиса? А ведь наука о языке и юридическая социология сходны в том — и на это часто обращали внимание, — что та и другая имеют объектом социальные явления, характеризуемые определенной нор­мативностью.

Различие между догмой и социологией права следует искать не в объекте этих дисциплин. Это различие точек зрения и угла видения. Тот же самый объект, который догматическая юриспруденция изучает изнутри, социоло­гия права рассматривает с внешней стороны. И именно потому, что она рассматривает объект с внешней стороны, она видит его как явление, не пытаясь проникнуть в его сущность, в его онтологическую глубину.

Представитель догматической юриспруденции уже в силу своей профессии находится как бы внутри правовой системы, своего национального права. Даже будучи чис­тым теоретиком, он может с достаточным основанием пре­тендовать на то, чтобы оказывать воздействие на это пра­во. Он участвует в развитии доктрины. Он является авто­ритетом в праве, хотя и не его источником. Социолог, наоборот, пребывает вне изучаемой системы (если даже он сам к ней относится), и его наблюдения ни в какой мере не влияют на ее функционирование. Другими словами, юридической социологии свойственно, как и эксперимен­тальным наукам вообще, радикальное отделение наблюдате­ля от наблюдаемых материй. И если для представителя юридической догматики право — это бог, социолог считает нужным руководствоваться методологическим атеизмом. Определению границ юридической социологии посвя­щено много значительных работ авторов из разных стран. Общая социология ставит под вопрос критерий юридично-сти в качестве основания определения этих границ. Со сто­роны догматической юриспруденции также слышатся ссылки на различного рода трудности. Для нас же, как говорилось выше, характерная черта социологии права со­стоит именно в дистанцировании от изучаемого объекта. Ренато Тревес возразил на это, что, даже если подобный критерий помогает отграничить социологию права от юри­дической науки в ее практико-нрикладном аспекте, он бес­помощен, когда речь идет о таких сферах данной науки,

36

как теория права или философия права. Ведь представи­тели этих дисциплин также дистанцируются от изучае­мого объекта⁴. Да, дистанцируются, но не совсем. Во-пер­вых, рассматривая позитивное право, они руководствуются юридико-логическими установками, которые вырабатыва­лись как дополнение или проекция этого позитивного пра­ва. Во-вторых, с той высоты, с которой представители этих дисциплин рассматривают право, оно представляется им как онтологическая реальность, в то время как социолог, стоя на земле, обнаруживает лишь внешние явления или их более или менее видимые связи. Метод юридической догматики (как и философов права) — это дедукция и умо­зрительный подход. Она использует толкование, аргумен­тацию, логические суждения и другие формы риторики. Метод социологов индуктивен и фактологичен: этнографи­ческие описания, статистический анализ, анкеты, интервью и другие эмпирические исследования.

Никто не поставит в один ряд рассуждения и философ­ские мысли Беккариа о наказании с работой группы иссле­дователей, которые методом опроса пытаются выявить, ка­кой образ уголовной юстиции сложился в широких слоях населения. Правда, можно сказать, что этот пример упро­щает существо вопроса, ибо получается, что для того, что­бы иметь право именоваться социологом, нужно позитивно оценивать и практиковать опросы. Этого не делали ни Дюркгейм, ни Гурвич, ни Гейгер, предпочитавшие в оди­ночестве размышлять над правовыми проблемами. Были ли они социологами, как считали сами? Или правильнее причислить их к философам, в пользу чего говорит харак­тер созданных ими теоретических систем? И кем считать Монтескье, который черпал социологический материал из книг?