Михаил Евграфович Салтыков

 

   «Невозможно понять историю России без помощи Щедрина – самого правдивейшего свидетеля нашей духовной нищеты и неустойчивости…», - писал в своё время Максим Горький.

Что было отпущено ему судьбой? Великий литературный талант, редкие административные способности и бесконечная любовь к своей родине. Окончив знаменитый Царскосельский лицей, задуманный Александром I как кузница высших управленческих кадров, он уже в 18 лет поступил на государственную службу, на которой с небольшими перерывами провёл около четверти века. Эта сторона его жизни неизменно замалчивается, и несправедливо, ибо по своей эффективности она вполне сравнима с результатами его литературного труда.

 

Михаил Евграфович Салтыков не был типичным чиновником. Сегодня в подобное трудно поверить: писатель–сатирик, вызвавший гнев в правительственных кругах публикацией остросоциальных повестей «Запутанное дело» и «Противоречия», подвергшихся аресту. Его отправляют в ссылку за вольнодумство - «вредное направление и стремление  к распространению революционных идей, потрясших всю Западную Европу». Спустя несколько лет был принят на государственную службу. Салтыков занял солидную должность чиновника для особых поручений при вятском губернаторе Николае Семёнове.

 Семёнов в свое время был директором Рязанской мужской гимназии №1. Он был к писателю-сатирику расположен весьма благосклонно. Очевидно, благодаря его хлопотам 6 марта 1858 года тридцатидвухлетний Салтыков получил назначение в Рязань на должность вице-губернатора.

 Незадолго до этого события, в 1856 году, Михаил Евграфович женился на дочери вятского вице-губернатора Елизавете Болтиной. Семья очень нуждалась в средствах, и поэтому назначение на высокую должность в Рязань воспринялось Салтыковым как невиданное благо.

В апреле 1858 года чиновный люд губернской Рязани был взволнован: из «самого Петербурга» ждали приезда нового вице-губернатора – чиновника особых поручений VI класса Министерства внутренних дел М.Е. Салтыкова.

Поселился Салтыков в доме купца Морозова на правом берегу Лыбеди, возле Каменного моста. Усадебный дом находился на углу улиц Астраханской и Николодворянской (ул. Ленина, 42/24). Напротив, на другой стороне улицы, стояло красивое, классического стиля здание Рязанской первой мужской гимназии, где много лет служил директором Н.Н. Семёнов.

 На фото: дом на углу улиц Астраханской и Николодворянской (ул. Ленина, 42/24), в котором располагался М.Е. Салтыков.

 

Появление Салтыкова в Рязани многих огорчило. Известный деятель Главного комитета по крестьянскому делу Я.И Ростовцев сказал вновь назначенному рязанскому губернатору Михаилу Карловичу Клингенбергу: «Ну, очень рад, мой милый, очень рад за тебя … одно жаль, вице-губернатора к тебе назначили какого! Пишет всё эти губернские очерки - человек беспокойный!

Один чиновник, не брезговавший доброхотными даяниями, даже чувств лишился, когда узнал, что вице-губернатором назначен автор «Губернских очерков». Другие поникли головами после первой же встречи с Салтыковым. Он прибыл без предварительного о том, оповещения, так что швейцар даже пытался задержать его и расспросить, по какому делу он явился. Узнав, что он вице-губернатор, старик испугался, ожидая, по меньшей мере, разноса, но его высокоблагородие хмуро проследовал в свой кабинет, где предупредил собравших чиновников, что взяточников он у себя не потерпит и чтобы его не пытались провести канцелярским крючкотворством: «Я гусь старый, стреляный!»

Он был назначен на эту должность при весьма неординарных обстоятельствах. Ранее молодой чиновник служил в Вятке и такого там насмотрелся, что не мог не взять на перо. К этому времени он был известен читающей публике под псевдонимом Н. Щедрин как автор «Губернских очерков», где едко и зло была показана жизнь провинциального дворянства и чиновничества. Его «Губернские очерки» потрясли всю читающую Россию и вызвали гнев «верхов»: «Да он властей не признает!» Крамольным лицом не возмутилось лишь первое лицо государства. Александр II сказал: «Пусть этот господин отправляется куда-нибудь в губернию и делает все, как пишет, как считает правильным».

 Иллюстрация к «Губернским очеркам» М.Е. Салтыкова.

 

       М.Е. Салтыков, прибыв в Рязань, был полон иллюзий о возможности изменения существующих в России порядков с помощью действий государственной власти. Для этого было необходимо навести порядок в самом административном механизме, чем и начинает заниматься вице-губернатор с большой энергией. Решительно, бескомпромиссно и последовательно он проводит чистку губернских учреждений от людей, не способных к исполнению служебных обязанностей, взяточников.

      Второе основное направление усилий Салтыкова-администратора было связано с его желанием облегчить участь мужика и, прежде всего, оградить его от помещичьего самовластия, принимавшего зачастую формы уголовно-преступных деяний. Он принимает целую серию мер по привлечению к ответственности помещиков-истязателей, насильников, грабителей своих крепостных. Решительно наказывает и тех из губернских чиновников, кто занимается укрывательством преступников.

       Умных людей также мало, как и порядочных. С новым вице-губернатором Рязани повезло. Он отличался редким умом, неподкупностью и завидным трудолюбием. Объясняя брату Дмитрию свое долгое молчание после переезда в Рязань, он пишет20 июля 1858 года: «Я живу здесь не как свободный человек, а в полном смысле слова как каторжник, работая ежедневно, не исключая и праздничных дней, не менее 12 часов».

       Обстановка, которую он застал в славном граде Рязани, удручала. В своих письмах Михаил Евграфович писал: «Подобного запущения и запустения я никогда не предполагал, хотя был приготовлен ко многому нехорошему… Уже одно то, что в месячной ведомости показывается до двух тысяч бумаг неисполненных, достаточно покажет тебе, в каком плачевном состоянии находится здешнее губернское управление. Подобного скопища всякого рода противозаконий и бессмыслия вряд ли можно найти, и вятское плутовство есть не более как добродушие по сравнению с плутовством рязанским». Салтыков намеревался призвать к ответу тех, кто учинил в губернии беспредел.

       В Рязанском архиве хранится немало документов, свидетельствующих, сколь ревностно нес свою службу новый вице-губернатор.

   Михаил Евграфович повел дело круто: принялся настойчиво бороться с волокитой в рассмотрении дел, пытаясь реформировать все делопроизводство. Уйдя в работу с головой, Салтыков потребовал от подчиненных трудиться сверхурочно: с 8 утра до 11 вечера. Вместо коротких наездов для подписывания бумаг он заявлялся в губернское правление с утра и часов до четырех основательнейшим образом знакомился с подаваемыми ему бумагами, проверял верность изложенных фактов и зачастую заново пересоставлял неясно и даже безграмотноизложенные записки, резолюции и доклады.

  Своим характером он часто ставил подчиненных в тупик. Выведенный из себя непонятной бумагой, он не скупился на бранные слова и гневно кидал её через стол, а на завтра канцелярия с изумлением слушала рассказ экзекутора губернского правления.

  По заведенной традиции экзекутор прибыл утром с рапортом на квартиру к Салтыкову, несмотря на жестокий буран. Когда продрогший и облепленный снегом старик вошел в кабинет, Михаил Евграфович так и кинулся ему навстречу, думая, что случилось что-то необычное, и был страшно поражен, узнав, что тот явился лишь затем, чтобы произнести трафаретную фразу: «В губернском правлении все обстоит благополучно…»

      «Батюшка, - расстроенно сказал он, - да разве я сам не знаю, что там ни мятежа, ни глада, ни мора быть не может?! Что вас угораздило в такую непогоду! Ведь вы весь дрожите! Чаю и рому!» Последние слова он прокричал прислуге. Экзекутор онемел: он был не столь осчастливлен, сколь напуган таким необычным приемом у второго лица в губернии. Несмотря на все отнекиванья старика, Салтыков отправил его назад в крытом возке со строгим наказом по таким пустякам не являться.

    Долго пережевывали такие случаи в губернских гостиных, пока вице-губернатор какой-нибудь новой своей выходкой не заставлял оставить в покое предыдущую.

    Рассердившись на медлительность делопроизводства, Салтыков распорядился, чтобы чиновники работали по вечерам. Инспектор местного воспитательного заведения выступил в «Московских ведомостях» против пренебрежения к трудовой жизни большинства бедных чиновников. Салтыков не только отменил свое залихватское предписание, но ещё и поблагодарил автора статьи.

    Однако главные толки и нарекания вызывало поведение вице-губернатора, когда возникали какие-то конфликты в деревне. Почти неизменно Салтыков становился на сторону крестьян. Он терпеливо пояснял сослуживцам, что наэлектризованные смутными и противоречивыми слухами об освобождении крестьяне могут быть приведены в волнение, и только злонамеренные люди относятся к этому без снисхождения. Его нисколько не удивляло и не возмущало, например, что уже летом 1858 года крестьяне не вызывали никакой охоты унавоживать землю «на том основании, что неизвестно, где чья земля будет».

     А как-то, разгорячившись, вице-губернатор даже произнес фразу, которую в местном обществе передавали с таким же испугом, как если бы она содержала весть о конце мира: «Я не дам в обиду мужика! Будет с него, господа… очень, слишком даже будет!»

     И добро бы, это были слова, но Салтыков хладнокровно возбуждал уголовные дела против помещиков, истязавших своих крепостных. Вот, как он нелестно отзывался о княгине Черкасской: «Эта баба – самая гадкая во всей Рязанской губернии, а здесь довольно-таки гнусных баб. Она на нас беспрестанно ябедничает, что возмущает крестьян».

    По инициативе Салтыкова было начато и нашумевшее дело помещицы Кислинской. До вице-губернатора дошли сведения о том, что два крестьянских мальчика, находившиеся у неё в услужении, пытались покончить с собой. По слухам, причиной страшного отчаяния ребят стали жестокие наказания, которым подвергала их хозяйка. Помещица сильно избила их розгами за неповиновение. Оба попали в больницу, где один в тяжелых мучениях скончался. Власти были на стороне Кислинской и, как могли, затягивали расследование. После отъезда вице-губернатора из Рязани, дело было закрыто, а помещица оправдана.

      Помещики, привыкшие к своему законному праву владеть чужими душами, не воспринимают уже самоуправство и произвол как зло, как ненормальность. Нравственные ценности в этом мире оказываются до страшного безобразия искаженными: «Самые же фарсы служили как бы оселком для обнаружения своего рода остроумия, которого кровавости никто не замечал, своего рода изобретательности, которой ехидства никто не подозревал. Рязанский вице-губернатор чувствовал, что «рвения к освобождению крестьян незаметно никакого, а напротив, слышен всюду плач и скрежет зубовный».

      На посту вице-губернатора в Рязани Михаил Салтыков раскрыл два весьма крупных факта злоупотреблений – так называемые «Хлудовское дело» и «Скопинское дело».

      Первое из них было связано с именем фабрикантов Хлудовых, владельцев бумагопрядильной фабрики в Егорьевске Рязанской губернии (с 1929 года город входит в состав Московской области).                                    

Хочется отметить, что, прослеживается связь фабрикантов Хлудовых с историей здания Дома Трудолюбия. Это заведение существовало в Рязани с 1822 по 1918 гг. на улице Семинарской. Братья Хлудовы (Алексей Иванович и Герасим Иванович) оказывали помощь этому богоугодному заведению. В 1872 году поставили 100 теплых одеял, а также пожертвовали книги духовного содержания для библиотеки Дома Трудолюбия. Сейчас здание Дома Трудолюбия, являющееся памятником архитектуры, занимает Рязанский филиал ПГУПС.

 На фото: Дом трудолюбия (в настоящее время Рязанский филиал ПГУПС).

 

В свое время в «Русском вестнике», Егорьевская мануфактура братьев Хлудовых удостоилась восторженного панегирика. Корреспондент писал о «мирном убежище прядильного искусства», которое «заслуживает полного сочувствия, поддерживая многочисленные бедные семейства не простым подаянием, но платою за труд, всегда облагораживающей, всегда благодетельной».

     Как показала проведенная проверка, в основном на фабрику Хлудовых рабочие набирались из вольноотпущенных крестьян. Следствие вскрыло факты, когда бывшие хлебопашцы, получившие от помещика вольную, скупались фабрикантами «с их семействами до грудных младенцев, подобно неграм… в полнейшую кабалу». Было выявлено множество подложных документов и контрактов, заключённых без ведома самих крестьян. В своей статье «Еще скрежет зубовный» Салтыков называет «Хлудовское дело» «аферой, основанной на человеческом мясе». По итогам следствия замешанные в афере помещики и чиновники были преданы суду.

      Второе громкое дело, связанное с банком Рыкова, походило на современные махинации хорошо всем известного Сергея Мавроди. «Народился благодетельный финансист для России…» - писал в «Пёстрых письмах» сатирик, и живёт этот финансист в граде Скопине-Рязанском и оттоле на всю Россию благодеяния изливает… И «банка» такая при господине Рыкове выстроена, которая у одних берет деньги, а другим выдаёт, в Скопин-град за всё про всё отвечает… Город не город и село не село. Жителей – десять тысяч. И в том числе две тысячи кредиторов. Поселились в слободке, чтобы жить поближе к процентам, и уповают». Действительно, Рыков обещал вкладчикам неслыханно высокие проценты по вкладам для того времени 6-7 %. Реклама сделала свое дело: в Скопин хлынули деньги со всей России. Но вкладчики обещанных процентов не получили. По настоянию Салтыкова, было заведено уголовное дело в связи с рыковской аферой.

      Все эти действия Салтыкова породили по отношению к нему активную ненависть губернской чиновничьей верхушки и помещиков. Вице-губернатор был окрещен ими «вице-Робеспьером», а его списки уволенных с государственной службы – «проскрипциями Салтыкова».

       Время было напряженное: готовилась отмена крепостного права, реформы. Старое сопротивлялось новому. А тут появился «человек с убеждениями». Такой тип людей всегда вызывает раздражение. Особенно, если еще и активно действуют. В то время в Рязани выходила мирная газета «Рязанские губернские ведомости» с отделом «Неофициальная часть». Новый вице-губернатор вызвался быть редактором этого отдела и, конечно же, повернул его по-своему. «Неофициальная часть» стала перепечатывать острые материалы из центральных газет и журналов, стоящих на передовых позициях своего времени, распространять идеи, которые могут, по мнению губернского дворянства, вызвать опасное брожение умов. Салтыков-Щедрин вынужден был уйти в тень, передав редакторство человеку, разделявшему его взгляды. Так что дух отдела остался прежним, щедринским. Пресса должна формировать общественное мнение. Салтыков это понимал.

       За три месяца до появления в Рязани нового вице-губернатора в городе открылась Публичная библиотека. Салтыков сразу же вошел в число её попечителей. «Неофициальная часть» губернской газеты постоянно рассказывала читателям о работе библиотеки, об открытии библиотек в уездах, подчеркивая при этом, насколько необходимы просветительство, распространение в обществе передовых знаний, взглядов, идей.

 На фото: памятник М.Е. Салтыкову-Щедрину, расположенный у библиотеки имени Горького в Рязани.

 

       Не найдя поддержки со стороны вновь назначенного губернатора Рязани Муравьева Николая Михайловича (1859 - 1862), Салтыков оставляет службу в нашем городе в апреле 1860 года.

     В свое первое пребывание в Рязани М.Е. Салтыков-Щедрин пишет и дорабатывает ранее написанное, вошедшее затем в циклы «Невинные рассказы» и «Сатиры в прозе»: сказ «Развеселое житье», рассказ-памфлет «Наш дружный хлам», рассказы «Гегемониев», «Зубатов», «Госпожа Пайдекова», комедия «Соглашение», сцена «Недовольные», памфлет «Скрежет зубовный», «Еще скрежет зубовный», очерк «Литераторы-обыватели», рассказ «Миша и Ваня».

   Рязанский период значителен в творческой биографии великого сатирика прежде всего тем, что здесь он обогащается громадным запасом впечатлений и материалов, которые затем будут использованы им во многих произведениях. Наблюдая над русской действительностью, в творческом сознании писателя возникает образ города Глупова. Рязанские впечатления отразились впоследствии в «Помпадурах и помпадуршах».

    Второй период пребывания М.Е. Салтыкова в Рязани (ноябрь 1867 – июнь 1868) в должности управляющего губернской Казенной палатой в литературно-творческом отношении знаменателен тем, что здесь писатель начинает создавать «Письма о провинции» - один из самых значительных своих художественно-публицистических циклов. В Рязани Салтыковым-Щедриным создано три «Письма» и начата работа над четвертым. Публикация первых «Писем» в «Отечественных записках» вызвала в Рязани резкую реакцию и среди местных консерваторов, и среди либералов.

     Граф Шувалов, начальник третьего отделения и шеф жандармов, на основании жалобы Рязанского губернатора докладывает царю, что Салтыков постоянно обращал на себя внимание высшего правительства как чиновник, проникнутый идеями, не согласными с видами государственной пользы». На основании этого доклада Александр II в июне 1868 г. увольняет М.Е. Салтыкова в окончательную отставку. Таким образом, Рязань стала последним местом административной деятельности писателя.

         Рязанский краевед и журналист А.В. Чечнева отмечала в своей книге «Салтыков-Щедрин в Рязани», что наш город «со всей своей исторической самобытностью, рельефным своеобразием дал много материала М.Е. Салтыкову-художнику, летописцу общественной жизни».

      «Вообще, Рязань по наружному своему виду принадлежит к лучшим губернским городам», - писал М.Е.Салтыков.

 

 

Иван Петрович Павлов

            Рязань, улица Павлова, дом 27. Под таким адресом в самом центре, на тихой, патриархальной улице города значится маленький деревянный домик. До революции улица носила название Никольская и находилась в первом квартале Московской части. Улица названа по расположенной в створе церкви Николы Высокого. В этой церкви работал настоятелем Петр Дмитриевич Павлов, отец выдающегося ученого-физиолога, первого русского Нобелевского лауреата, академика Ивана Петровича Павлова.

 На фото: дом-музей И.П. Павлова в Рязани.

 

Дом И.П. Павлова и Рязанский Дом Трудолюбия (сейчас Рязанский филиал ПГУПС), расположенный на улице Семинарской, находятся по соседству. Улица Семинарская была названа в честь Духовной семинарии, в которой получили образование все семейство Павловых, включая Ивана Петровича. Соседнее положение с домой-музеем И.П. Павлова вызывает нескончаемую гордость у студентов и всего коллектива техникума за нашего всемирно известного земляка. Здесь ежегодно проходят классные часы с нашими студентами в целях ознакомления с деятельностью учёного.

 На фото: студенты техникума на фоне дома-музея И.П. Павлова.

 

  В семье Петра Дмитриевича и Варвары Ивановны Павловых было шестеро детей: Иван, Дмитрий, Петр, Сергей, Николай и Лидия. С детства дети Павлова росли в трудовой атмосфере и не помышляли о праздности. Сыновья по примеру отца брались за лопаты, столярничали, плотничали. Помогали матери, кололи дрова, топили печи, носили воду. Первенство во всех делах чаще всего оставалось за старшим – Иваном, окружавшим мать особой заботой, умевшим управляться лучше других.

  Общение с землей, труд на ней наполняли сыновей здоровьем, задором, энергией, любознательностью, упорством. Наградой за усердие считалось разрешение взять из шкафа отца книгу для чтения. У Петра Дмитриевича была богатая домашняя библиотека. Книги по философии, истории, религии, географии, плодоводству; прижизненные издания Белинского, Чернышевского, Добролюбова, Некрасова, Писарева. 

   Над страницами этих книг, в тесных стенах билась напряженная юношеская мысль Ивана Павлова, его братьев и товарищей. Молодежь, порой засиживаясь до петухов, размышляла, спорила о будущности России, судьбах народа, эмансипации личности, жизненных дорогах, сущности всего живого на земле.

   Петр Дмитриевич слыл просвещенным человеком, приобщая детей к чтению, старался выработать у них особое отношение к книгам. У него на этот счет существовала своя, проверенная опытом, метода. «Чтение не забава, а дело», - пояснял он. Читать книги надо по нескольку раз, и уж во всяком случае, два раза. Только так можно понять и запомнить. Отец хотел, как того требовала семейная традиция, чтобы дети посвятили себя духовной карьере. И при этом благодаря начитанности и эрудиции превзошли бы по сану родителя. Поэтому-то он одного за другим готовил и определял в духовное училище, в семинарию.

 На фото: Рязанская Духовная Семинария, конец XIX века.

 

   В родном доме, как писал Иван Павлов, «прошло все мое детство до юношества включительно». Иван учился грамоте дома с 7 лет, рос на свободе, в дружбе со своими братьями. Городки – детское увлечение Ивана – сопровождало его почти всю жизнь. Игре этой самозабвенно предавался и император Петр I, и полководец Александр Суворов. Городки – излюбленная игра братьев Павловых. Гимнастика, длительные пешие прогулки, лыжи, велосипед, любовь к физическим нагрузкам сделали Ивана Петровича физически крепким, чрезвычайно выносливым и трудоспособным человеком. Он крайне негативно относился к курению и алкоголю.

   В отчем доме Ивана учили правде, честности, любви к ближним, состраданию к несчастным. Отец его воспитывал на культуре XIX века, на вечных ценностях жизни. Да и принадлежал Иван Павлов к тому поколению, юность которого совпала с шестидесятыми годами XIX века, с эпохой либеральных реформ и возрождения России, с расцветом русского естествознания. «Поколение шестидесятых, по выражению К.А. Тимирязева, - счастливейшее, из когда-либо нарождавшихся на Руси». В 15 лет, после окончания Рязанского духовного училища с похвальным свидетельством, Павлов продолжил учебу в Рязанской духовной семинарии. Семинарист Павлов превосходно учился. Это было и самоутверждением, и возможностью иметь хорошую репутацию. Его стали приглашать в репетиторы, даже в особняки, благодаря чему уже в 15-17 лет он, к своему удовлетворению, помогал отцу с матерью не только в домашнем труде, но и материально.

     Известно, что академик Павлов был изумительным педагогом. Более того, ему принадлежит выдающаяся роль в организации и развитии преподавания физиологии в России. А начинал Павлов – педагог в Рязани. Репетиторство явилось первой его практикой.

    Иван Петрович вспоминал: «С тех пор, как я себя помню хорошенько, я всячески хлопотал об умственном и нравственном усовершенствовании. Какую махину книжек прочитал…». Прежде всего мальчик рано одолел книги отца. Читал также все, что можно было достать у товарищей. Книги в училище хранились на дому у смотрителя, который выдавал их по своему разумению. Но и эту ступень преодолел Павлов. Далее он брал книги в библиотеке семинарии, первое время действовавшей также по принципу: читай, что дают. Училищная и семинарская библиотеки состояли, главным образом, из книг, пожертвованных разными лицами.

   Весной 1858 года в Рязань на должность вице-губернатора прибыл М.Е. Салтыков-Щедрин, «Губернские очерки» которого только что прогремели по всей России. Поддерживаемая Салтыковым первая городская библиотека, насчитывавшая поначалу всего 609 названий книг, и стала своеобразным клубом тогдашней передовой молодежи, притягательным для Павлова местом. Семинарист Павлов часами выстаивал очереди у городской библиотеки, чтобы получить последние номера «Современника» и «Русского слова» с новыми статьями Д.И. Писарева, под влиянием которых, писал позже Павлов, его «умственные интересы обратились в сторону естествознания».

    Двадцатилетним юношей Иван Павлов навсегда покинул родную Рязань. Чутко внимавший передовым идеям своего времени, материалистически убежденный, жаждущий труда во имя науки, не окончив Духовной семинарии, вопреки желанию отца – священника, Иван Павлов радикально изменил направление своей жизни.

   Вся дальнейшая жизнь Павлова: учеба, долгая и плодотворная, педагогическая деятельность, личная судьба - связаны с Петербургом. Академик П.К. Анохин справедливо писал, что Иван Петрович Павлов, уехав в Петербург, оставил в родной Рязани три очень дорогие для себя вещи: фруктовый сад, которому было уделено так много любви и энергии; светелку, свидетельницу его первых увлечений новаторскими идеями, и любимые памятники Рязанского княжества. Родной дом, его облик, связанные с ним воспоминания сопутствовали Павлову везде, где ему приходилось потом бывать. Ивана Петровича всегда тянуло в родительский дом, где он появился на свет. Здесь он отдыхал душой и телом. Русский патриот, часто бывавший в заграничных поездках, Павлов не сказал ни одного худого слова о своей стране и всегда отвечал категоричным отказом на все предложения переехать работать в заграничные лаборатории.

    Иван Петрович Павлов поступает на естественное отделение физико-математического факультета Петербургского университета. Экзамен по химии при поступлении он сдавал Д.И. Менделееву. Это был период расцвета университета – центра интеллектуальной, культурной и духовной жизни русского общества. Павлов был в восторге от университета. «Мы имели ряд профессоров с огромным научным авторитетом и с выдающимся лекторским талантом. Я избрал главной специальностью физиологию животных и добавочной – химию. Огромное впечатление на всех нас, физиологов, производил профессор Илья Фаддеевич Цион. Мы были просто поражены его мастерски простым изложением самых сложных физиологических вопросов и его поистине аристократической способностью ставить опыты. Такой учитель не забывается всю жизнь. Под его руководством я делал мою первую физиологическую работу», - писал Павлов. Эта работа была удостоена золотой медали.

    В мае 1875 года Иван Павлов окончил университет в звании кандидата естественных наук. По традиции того времени ученым-физиологом мог стать лишь тот, кто имел медицинское образование. В 1876 году Павлов поступает на III курс Медико-хирургической академии. В 60-х годах физиологию там преподавал И.М. Сеченов, там трудились терапевт С.П. Боткин, ботаники А.Н. Бекетов и А.П. Бородин, физиологи Ф.М. Овсянников, И.Ф. Цион и А.С. Фаминцын, анатом В.Л. Грубер, патологоанатом М.М. Руднев, хирург Н. В. Склифосовский, и многие другие светила медицины.

      После окончания с отличием Медико-хирургической академии в 1879 году с дипломом лекаря Павлов в течение 10 лет руководил лабораторией при клинике Боткина. Боткин давал тему, а выполнение, разработка темы всецело лежали на Павлове. Он фактически руководил всеми фармакологическими и физиологическими исследованиями школы Боткина, посвященными изучению влияния действия лекарств на сердце, сосудистые центры и периферические сосуды. Таким образом, в лаборатории Боткина Павлов прошел основательную школу организатора научных исследований. Там же была выполнена диссертация на степень доктора медицины.

       Диссертация Павлова «Центробежные нервы сердца» была предоставлена 25 апреля 1883 года в Конференцию Императорской Военно-медицинской академии и защищена 21 мая того же года. В результате исследования Павлов установил, что в составе блуждающих нервов к сердцу идут двоякого рода волокна, одни из них влияют на ритм сердечных сокращений, другие на силу сокращений без изменения ритма. Таким образом, был открыт новый – усиливающий – нерв сердца. Этот нерв носит имя Павлова.

            В 1895 году Павлов был избран на кафедру физиологии Военно-медицинской академии, которой руководил до 1925 года. В этот период ученый приступил к изучению пищеварительной системы, используя фистульную методику (выведение протоков пищеварительных желез с целью их изучения в нормальных условиях). Иван Петрович Павлов открыл закономерности пищеварительного процесса, определил химизм выделяемых при этом соков. Объяснил, что такое аппетит, какова его роль, выявил взаимосвязь органов пищеварения, зависимость их как от состояния организма, нервной системы, так и от условий внешней среды. По результатам исследований 1897 г. им была опубликована «Лекция о работе главных пищеварительных желез». Она послужила основой для пересмотра существовавшего взгляда на пищеварение. Как следствие, были пересмотрены диагностика заболеваний и лечение пищеварительных органов, построена рациональная клиническая диетика, разработана система лечебного питания и пищевые режимы. Основные положения этой лекции до сих пор лежат в основе понимания физиологии пищеварения. Работы в этой области принесли Павлову мировую известность.

    Иван Петрович Павлов - первый русский лауреат, получивший Нобелевскую премию, высшую награду в мире науки. Нобелевская премия подняла авторитет И.П. Павлова у медицинской общественности России и всего мира. Он вошел первым среди наших соотечественников в когорту мировой научной элиты. Подлинный триумф и всемирная слава пришли к ученому в 1904 году. Сумма Нобелевской премии превышала 70 тысяч рублей. Ученый писал: «Нобелевская премия дала мне независимость и тем самым возможность целиком посвятить себя научным исследованиям».

 На фото: И.П. Павлов.

 

      Исследования по кровообращению и пищеварению, доказавшие идею нервизма (согласно которому все функции организма в первую очередь зависят от регулирующей роли нервной системы), привели Павлова к исследованию «верховного штаба» нервной системы – головного мозга. Это третий и самый дерзновенный подвиг ученого-медика, которому он посвятил 38 лет своей научной деятельности.

      Тайна мозга привлекла внимание Ивана Петровича Павлова еще в Рязани, когда Сеченов выступил против идеализма и мистики, заявив, что то, что принято называть душой, есть сознание, мысль, продукт головного мозга, что все формы нервной деятельности по своему происхождению являются рефлексами. Плененный «гениальным взмахом мысли Сеченова», Павлов всю последующую жизнь провел в поисках научных фактов для подтверждения её.

            Переход от физиологии пищеварения к физиологии головного мозга был осуществлен при изучении функций слюнных желез, так называемых условных рефлексов. Павлов установил, что они представляют собой типичный вид деятельности головного мозга и могут служить инструментом физиологического эксперимента. Так родился принципиально новый метод исследования функций головного мозга – метод условных рефлексов.

          Руководствуясь методом условных рефлексов, Павлов открыл закон индукции, то есть взаимоотношения между двумя основными процессами в деятельности коры больших полушарий головного мозга: процессами возбуждения и торможения. Это дало ученому возможность решать проблему сна, который он определил как один из факторов внутреннего торможения.

           Исследуя основные свойства нервных процессов, Павлов создал новое физиологическое учение о разных типах нервной системы и характере нервной деятельности. У животных, например, сила нервных процессов – процессов возбуждения и торможения – различна. Если происходит чрезмерное напряжение нервных процессов, превышающее возможности нервной системы, то возникают нервные заболевания – неврозы. Так, от изучения физиологии высшей нервной деятельности ученый пришел к изучению патологии этой деятельности. Была открыта новая веха медицины, и сделаны шаги к излечению психических расстройств.

            В последний период своей жизни Павлов занимался вопросами второй сигнальной системы, т.е. членораздельной речью. Эта система появилась, как говорил сам Павлов, на стадии развития «животного мира на фазе человека», у которого сформировались качественно новые связи нервной системы. Эти работы Павлова также явились ценнейшим вкладом в развитие физиологии.

           Величайший мыслитель И. П. Павлов был блестящим хирургом. Небольшие операции Иван Петрович так быстро завершал в то время, что окружающие думали, что операция только еще начинается. «Меня лично операции И.П. Павлова поражали своим изяществом, гармоничностью плана, из которого было видно, что анатомические отношения и весь ход операции продуман от начала до конца.

   Павлов стремился послужить своими научными знаниями доброму имени и славе русского народа, который его родил и воспитал. Силу государства Иван Павлов видел в его великих людях. «Первая школа государственности есть культ почитания великих людей Родины. Когда мы любим, гордимся своим Отечеством - это значит, что мы любим, гордимся его великими людьми, т.е. теми, которые сделали Отечество и сильным, и уважаемым на исторической сцене».

    И.П. Павлов прожил долгую жизнь, 86 лет. На протяжении 65 лет он укреплял нравственные основы науки. Познание тайн организма на благо здоровья и счастливой жизни человека И.П. Павлов считал главным делом своей жизни. «Многие годы, писал П.Л. Капица, - ушли у И.П. Павлова на то, чтобы пробить новую тропу в науке и превратить ее в широкий путь, по которому последуют другие». На этом пути ученый создал уникальную школу, не знающую себе равных в истории науки. Дух Павловской школы заключался не в количестве, не в объеме, а в качестве научной работы.

    Академика И. П. Павлова чтят на всех материках и во всех странах. Но главный памятник ему находится в родном городе – это старинная усадьба, взрастившая первого Нобелевского лауреата России.

    По инициативе городской администрации   2009 год был объявлен в Рязани годом Павлова, в связи 160-летием со дня рождения ученого. Его имя носит рязанская гимназия №2, Рязанский медицинский университет, улица областного центра, где находится дом – музей. В городе установлен памятник ученому. Рязанцы гордятся своим земляком и бережно хранят память о нем.

 На фото: памятник И.П. Павлову в Рязани.

 

   Иван Петрович Павлов - один из знаменитейших наших земляков, благодаря которому Рязань, его малая Родина стала известна во всем мире. Он был не только гениальным ученым, при жизни ставшим классиком науки, получившим множество премий, он был, прежде всего, гражданином и патриотом, человеком, который всей душой любил Россию и свою родину – Рязань.