Глава двадцать первая 12 страница

– Этот подойдет, мой король?

– Конечно, Ланселот, – кивнул Артур.

Он взял гриб и положил в сумку, висевшую у него на поясе.

– Ладно, продолжай свое занятие. И благодарю, что заботишься о безопасности всех жителей Камелота.

– Всегда к твоим услугам, мой король. Всегда.

Ну да, подумала Изабель, всегда, когда не занят служением Гиневре. И тут же мысленно дала себе пинка за поганые мысли. В конце концов, она сама горела желанием к женатому человеку, так что не ей судить.

К тому же страстное заявление Ланселота о том, что он всегда готов служить королю, содержало в себе очень многое, не только обещание быть хорошим солдатом. Изабель отчетливо видела, что за мальчишеской искренностью Ланселота таится огромное чувство вины.

Изабель умирала от желания заглянуть в коттедж и как следует все там рассмотреть, но понимала, что это было бы слишком жестоко по отношению к Артуру.

– Не вернуться ли нам в замок? – предложила она – Я должна до ужина проверить, как там Самарра.

– Разумеется.

Они повернулись, чтобы уйти, но король остановился.

– Да, Ланселот…

– Сэр?..

– Не позволяй горю и гневу затуманивать твой ум. Я ведь подошел к тебе почти вплотную, а ты ничего не заметил. Кто‑нибудь другой может точно так же к тебе подкрасться.

– Да, сэр.

– У тебя поразительная чуткость. Так пользуйся этим. Я не хотел бы потерять одного из лучших своих воинов.

– Да, сэр.

– И поосторожнее тут с огнем.

– Да, сэр.

Король Артур предложил руку графине.

– Идем?

– Конечно, – кивнула Изабель, с удовольствием кладя пальцы на его бицепс.

 

Они немного отошли, и Изабель прошептала:

– Ты изумительный мужчина, Артур.

Король бросил на нее удивленный взгляд.

– Рад, что ты так думаешь. Но почему ты вдруг решила об этом заговорить?

– Потому что любой другой на твоем месте безжалостно растоптал бы этого мальчишку.

– Только чтобы получить кратковременное удовлетворение? И разбитые суставы после хорошего удара кулаком? Или ты имеешь в виду что‑то другое?

– Ох, не знаю. Может быть, стоило объяснить ему, что он выбрал неверный путь?

– Крепостной ров уже перейден, Изабель. Того, что случилось, не изменить, его чувство к Гиневре не уничтожить. Я не могу вышибить из него любовь к ней.

– Да, это верно.

– Поначалу, когда у меня впервые зародились подозрения, я надеялся – то, что загорелось между ними, угаснет само собой, как огонь от капель воды. Но теперь я в это не верю. По правде говоря, если бы я мог высказать свои чувства Ланселоту, я бы пожелал ему всего лучшего и попросил бы всегда заботиться о Гиневре так, как она того заслуживает.

– У тебя потрясающая способность прощать, Артур.

Король немного подумал над ее словами.

– Дело не в этом, а скорее в понимании того, что они чувствуют. Это очень тяжело – любить, не имея возможности открыто выразить чувства и заявить о них всему миру.

– Но почему бы тебе не поговорить с Ланселотом наедине и не сказать ему, как ты к этому относишься? Это облегчило бы его тяжкий груз.

– Потому, Изабель, что если я дам ему понять, что мне все известно – независимо от того, насколько доброжелательно я это выражу, – я обвиню его в государственной измене.

– Но ты ведь говорил об этом с Гиневрой. Разве это не было таким же обвинением?

– Я сказал ей, что знаю об измене. Она осознала сложность положения. И поняла, что я в любой момент могу заявить об этом вслух и тогда ей придется заплатить за свое падение. Заплатить жизнью.

– Да уж, куда как веселее, если она будет болтаться на виселице у тебя над головой.

– Гиневра прекрасно знает, что я никогда не поступлю с ней так.

– Она уверена, что ты очень сильно ее любишь?

– Да, полагаю, уверена. Она ценит, что я забочусь о ее благополучии. Но возможно, не совсем понимает, что любовь и забота – не всегда одно и то же. Теперь не одно и то же.

– Могу я задать вопрос?

Король хмыкнул.

– С каких это пор ты стала спрашивать разрешения?

– С этих самых. Потому что для меня очень важно, чтобы ты ответил честно.

Они миновали поворот, и перед ними воздвигся замок. Запахи человеческого пота и испражнений животных окатили Изабель. Ей захотелось повернуть обратно, в сад и лес, вот только и там нередко попахивало тем же, чем и вокруг замка.

– Мне кажется, я до сих пор был предельно честен с тобой, Изабель, – сказал Артур.

Он был немного задет тем, что она особенно подчеркнула важность откровенного ответа.

– Почему ты мне так доверяешь? – спросила она – Вдруг я пойду и расскажу все кому‑нибудь, кто сможет использовать твои слова против тебя, или Гиневры, или Ланселота?

– Я думал, мы это уже миновали.

– Мы миновали?..

– Да, но, возможно, я был чересчур сдержан и не высказал этого. Позволь объяснить.

Король остановился и повернул Изабель лицом к себе, чтобы она могла смотреть прямо ему в глаза.

– С того самого момента, когда я тебя увидел, я был захвачен тобой. Когда мы ехали в замок, ты была самой замечательной спутницей, мне никогда не приходилось беседовать с такими. И еще до того, как мы добрались до стен замка, я понял, что ты… что‑то затронула во мне. Я никогда ничего подобного не чувствовал, даже когда ухаживал за Гиневрой.

– Хорошо, это мы действительно миновали, – согласилась Изабель.

Она порозовела и смущенно отвела глаза.

– Ладно, неважно…

Она попыталась высвободиться.

– Нет, прошу, дай мне закончить.

Артур отпустил Изабель и вскинул руки.

– Но я не стану удерживать тебя против воли.

Изабель снова посмотрела на него.

– Не беспокойся. Я тебе полностью доверяю.

– Нет, я как раз должен беспокоиться, – пожал плечами он, – Я желал тебя. Но я почувствовал, что если ты примешь меня за обычного похотливого самца, лишенного морали, которому ничего не стоит нарушить свои клятвы, ты потеряешь уважение ко мне и отвергнешь меня. Я не мог допустить, чтобы у тебя сложилось такое мнение. Можешь назвать это своекорыстием, но я не просто желал тебя, я хотел, чтобы ты поверила мне. Возможно, настолько, что любые взаимоотношения между нами стали бы искренними. Чтобы мы верили друг другу. И ради этого я должен честно рассказывать тебе обо всем. Тогда ты не сможешь оттолкнуть меня как невежу и прелюбодея. Я не хотел, чтобы ты сочла, будто мной руководила простая похоть.

– Ты здорово рисковал, Артур.

– Может быть. Но ты… я не могу этого объяснить… Ты сразу стала очень важной для меня. И я видел в твоих прекрасных голубых глазах, что ты хотя бы отчасти разделяешь мои чувства. Даже если я неправильно тебя понял, я должен был поверить в это и не упустить возможности. Или же рискнуть и лишиться ее навсегда. А я твердо решил, что в конце моих дней, оглядываясь на жизнь, не хочу иметь поводов для сожалений.

Глаза Изабель повлажнели, но она сдержала слезы.

– Спасибо, – прошептала она, – Я счастлива твоей откровенностью. И твои желания и надежды не безответны, Артур. Ты совершенно прав. И если бы я не знала о том, какие трудности возникли в твоей жизни, я никогда бы не позволила своим чувствам разрастись и не позволила бы тебе поцеловать меня, а уж тем более заняться со мной любовью.

– Уточнение. Мы не занимались любовью.

– Но не потому, что я плохо старалась.

Король улыбнулся, но тут же спохватился.

– Я не могу, находясь в здравом уме, лишать тебя того, что ты должна сохранить для мужчины, который когда‑нибудь завоюет твое сердце.

– Ох, Артур, ты просто болван! Разве ты не понимаешь, что уже завоевал мое сердце?

Король больше не мог сдерживаться. Он обхватил ладонями лицо Изабель и поцеловал ее. Поначалу это был яростный поцелуй, но потом Артур попытался остудить страсть. И его губы стали нежно ласкать губы Изабель. Король восхищался тем, как она отвечала ему. Они словно были созданы друг для друга.

На языке Изабель был вкус мяты, и у короля едва не подогнулись колени, когда ее язычок скользнул в уголок его рта, а потом прижался к его языку. Короля опьяняла мысль, что сейчас они подошли очень близко к тому, чтобы заняться любовью. И ведь он видел ее обнаженное тело, так что теперь, когда эта картина вспыхнула в памяти, ощущения Артура стали почти невыносимыми.

Но Изабель прервала поцелуй, и король признал ее право. Вот только слегка припухшие губы графини и ее затуманенный взгляд вызывали у него все такое же сильное желание. И тем не менее он отступил, стараясь взять себя в руки. Его грудь тяжело вздымалась. Наконец король на мгновение зажмурился, потом решительно выпрямился.

– Пора возвращаться в замок.

– Артур?..

– Да?

– Думаю, я могу сказать кое‑что такое, что охладит твою страсть.

– Даже если я среди зимы прыгну голышом в озеро Камелот, это не охладит мою страсть.

– Мое признание все‑таки сумеет это сделать.

– Разве такое возможно?

– Конечно. Потому что я не была до конца откровенна с тобой.

Это подействовало. Артуру за последние месяцы пришлось столкнуться с таким количеством лжи и предательства – на всю жизнь хватит. Он скрестил руки на груди. Его сердце пылало болью.

– Я слушаю.

Она встревожилась, увидев, как окаменело его лицо, и прикусила нижнюю губу.

– Я не лгала тебе. Ты застал меня врасплох, я была ошеломлена, и смущена, и…

– Прошу, переходи к делу, Изабель. Я готов услышать что угодно.

Это было не так, совсем не так. Но знать, с чем ты столкнулся, – куда лучшая боевая стратегия, нежели оставаться в неведении, кто предаст тебя следующим.

– Прошу тебя, не сердись.

– Я не могу предсказать свои чувства, пока не узнаю, о чем речь.

– Когда мы… Когда ты и я… Когда мы…

– Пожалуйста, Изабель, довольно терзать меня!

Она глубоко вздохнула.

– Когда я не смогла понять, как снимается твоя одежда… ты ведь помнишь?

– Это воспоминание до сих пор обжигает мой ум, Изабель. Я с того утра почти ни о чем больше и не думаю. И в чем тут дело?

– Я действительно не знала, с чего начать, как снять с тебя…

– Я помню!

– Но это не потому, что я ничего не знаю о мужской одежде.

– А мне показалось именно так.

Изабель отмахнулась.

– Ну да, да, я запуталась, не поняла, как это все на тебе держится. Или как снимается. Но не потому, что я никогда не была с мужчиной.

– Прости, не понял?

– Я не девственница, Артур. Но ты решил именно так, а я была очень растеряна и смущена, и…

Король Артур разинул рот.

– То есть ты утверждаешь, что там, – он ткнул пальцем в сторону замка, – мы могли заняться любовью, но ты не знала, как меня раздеть?

– Что‑то вроде этого.

Изумление и облегчение короля были так велики, что он даже забыл о разочаровании из‑за упущенной возможности.

– Так это и есть твой ужасный секрет? – рассмеялся он.

– Ты смеешься надо мной? – спросила она.

Графиня выпрямилась во весь рост и посмотрела на короля раздраженно и высокомерно.

– Нет, Изабель, я смеюсь над собой. Сколько раз за этот день я воображал, как соблазняю тебя, невзирая на твое будущее! Сколько раз представлял, как мягко я овладел бы тобой, не причиняя боли и не думая о том, каким виноватым почувствовал бы себя после!

– Так ты не сердишься?

Король продолжал смеяться, не в силах остановиться.

– Я просто в бешенстве!

Изабель окинула его скептическим взглядом.

– Ты очень забавно это выражаешь.

– Ты представить не можешь, о чем только я не подумал, о каком предательстве… Я был напуган до полусмерти, как ты говоришь, тем, что могу от тебя услышать. Но такого не ожидал.

– Тогда с чего бешенство?

– Из‑за того, что я не дал тебе возможности все объяснить. Ведь я учу своих солдат, что прежде всего необходимо научиться слушать. А сам не прислушался.

– Я ничего и не объясняла. Я промолчала, а это тоже своего рода ложь.

Артур потер подбородок; с его плеч как будто свалился тяжкий груз.

– В этом и кроется твое непомерное вероломство, графиня?

Изабель немного помолчала.

– Ну да, думаю, в этом.

– И ты раскаиваешься? – спросил король, не в силах стереть улыбку с лица.

– Не могу и передать, как сильно! Ты не единственный, кто весь день фантазировал.

– В таком случае король решает простить тебя. Если такое никогда больше не повторится.

Она присела в реверансе.

– Мое самое искреннее желание, сэр, состоит в том, чтобы кое‑что повторилось снова.

– И ты позволишь мне объяснить, как снимается моя одежда?

– Я всегда была сторонницей обучения новому.

Артур усмехнулся, подхватил Изабель и закружил.

– Как я тебя люблю, Изабель!

И тут же поставил ее на ноги, ошеломленный словами, что сорвались с его губ. А потрясенное выражение лица графини сказало ему, что эти слова были слишком поспешными.

– Прости. Я сам не понимаю, почему у меня это вырвалось. Наверное, от избытка чувств.

– А что, если прямо из сердца? – прошептала она.

– Но ты не готова услышать эти слова.

– От этого они не становятся менее ценными. Скорее наоборот, ты ведь не собирался такого говорить. Ты сказал то, что думал.

– Я не имел права. И понимаю, что ты, скорее всего, не готова ответить.

– А может быть, и готова, – тихо сказала Изабель, проводя пальцем по его лицу, от виска до подбородка, – Может, и готова.

– Если так, могу я услышать, как твои чудесные губы произнесут это?

– Я влюбилась в тебя, Артур. Похоже, положение у меня – хуже некуда, но ведь сердцу не прикажешь, правда? Оно хочет того, чего хочет.

– Да, правда.

Изабель хитро улыбнулась.

– Давай‑ка поспеши вместе с не‑девственницей в замок, нужно и делами заняться. Спорим, на ужин опять подадут маринованного угря!

Мгновение‑другое король смотрел вслед графине – она подобрала юбки и припустила к замку.

А потом, смеясь от счастья и благодаря богов или судьбу, пошел за ней. Но не очень быстро, потому что разделял с графиней отвращение к маринованному угрю.

 

Глава восемнадцатая

 

На ужин все собрались в довольно мрачном настроении. Люди в замке беспокоились за здоровье королевы. Но король поднялся и сообщил, что она чувствует себя лучше и скоро выздоровеет. Даже Ланселот явился. Это изрядно удивило Изабель. Ей казалось, что несчастный юноша должен был пытаться прокрасться в тщательно охраняемые покои Гиневры или хотя бы строить планы мести грибному миру.

Когда перед Изабель поставили тарелку, она обнаружила там целую гору овощей и кусок жареной утки, но ни единого кусочка угря.

Она посмотрела на короля – его тарелка была нагружена так же. Артур подмигнул Изабель и что‑то шепнул слуге. Огромную чашу с маринованным угрем в центре стола тут же заменили чашей с рагу.

Изабель улыбнулась, принимаясь за овощи. Нравилось ей это или нет, она летела куда‑то, стремительно и неудержимо. Она так любила короля Артура, что это почти причиняло ей боль.

Король что‑то сказал на ухо Джеймсу, а тот зашептал на ухо Тому, а Том тихонько заговорил в самое ухо Изабель:

– Он сказал, что спор не включал в себя необходимость обязательно есть угря. Для тебя это что‑то значит?

Изабель чуть не пролила вино. Она постаралась сосредоточиться. А потом тихонько сказала Тому:

– Передай ему, что это называется уверткой. И что он просто получил временную передышку от угря.

Том передал послание Джеймсу, а тот громко переспросил:

– Отвертка?

– Увертка, – ответил Том, – Увертка! Знаешь, это когда человек пытается чего‑то избежать. Но при этом действует хитростью. Вот так. А графиня решила дать королю временную передышку от угря.

И снова их взгляды встретились. Изабель и Артур не смогли сдержаться и расхохотались. Она прикрыла лицо салфеткой, надеясь, что когда она ее опустит, все вокруг магическим образом исчезнут. Но ничего не вышло.

Король Артур поднялся.

– Сэры, нам с графиней Изабель необходимо обсудить возможные увертки и угрозы во время будущих переговоров. Прошу, оставайтесь за столом и заканчивайте ужин.

Он подошел к ней.

– Приношу извинения, графиня, я даже не спросил, не хочешь ли ты задержаться до того, как подадут сладости.

– Ох нет, король Артур, – ответила она. – Напротив, я горю желанием обсудить возможные последствия различных уверток.

 

Шелуха приличий мигом слетела с них, когда король и Изабель вышли на веранду недалеко от обеденной залы. Артур взял Изабель за руку, они спустились в сад и наконец перестали сдерживать смех.

Она даже схватилась за живот.

– Ох, Артур, мы ужасно себя вели!

Его глаза блестели, отражая свет фонарей.

– Да, но это было так приятно!

– Нужно вернуться за стол, как только разберемся с несогласиями по поводу уверток.

Артур снова расхохотался.

– Мы сообщим о достигнутом взаимопонимании, когда выйдем к завтраку.

– Так мы за это или против?

– Сначала надо определить, что такое «это».

Изабель чуть не задохнулась от хохота.

– Да, думаю, мы должны определить.

Король перестал смеяться и притянул ее к себе.

– Я так счастлив рядом с тобой, графиня! Ты меня окрыляешь. Мне так тебя не хватало весь день!

Изабель глубоко вздохнула, наслаждаясь его словами. Да, день был хлопотливым, но пустым. Потому что рядом не было Артура.

– Да, Артур… я тоже скучала по тебе.

– Мне все время хочется видеть тебя… какое‑то странное чувство, я не могу даже описать его. Хорошо, что мы поговорили откровенно, и теперь я знаю: настоящее счастье невозможно для меня, если тебя не будет в моей жизни.

– Мы все это как‑нибудь уладим, Артур. Как‑то, как‑нибудь… я уверена, что и нас с тобой, и Гиневру с Ланселотом ждет счастье. Давай просто доверимся судьбе.

Кто‑то постучал в дверь веранды, и они поспешно отскочили друг от друга. На пороге появился Джеймс; он смотрел вниз и неловко переминался с ноги на ногу.

Король поднял с дорожки камешек и бросил в Джеймса. Тот испуганно вскинул голову, и Артур жестом подозвал его к себе.

– В чем дело, Джеймс?

– У меня послание для графини, – ответил тот, отвесив короткий поклон Изабель.

– Какое, Джеймс? – спросила она.

– Мэри… Мэри, ну, та самая, которая…

Изабель улыбнулась.

– Я знаю, кто такая Мэри, Джеймс. Она моя доверенная подруга.

– Ну, она просила передать, что плохо себя чувствует, у нее очень сильно болит голова, и она не сможет позаботиться о тебе вечером. Она шлет свои нижайшие извинения и надеется, что ты… – Джеймс откашлялся, – Что ты сумеешь сама постелить себе постель. Она просит прощения, графиня.

Отлично. Изабель готова была поспорить на что угодно, что Мэри ни разу в жизни не болела. Но все сложилось так чудесно, что Изабель чуть не заплакала.

– Пожалуйста, Джеймс, передай ей, что я искренне верю: к утру головная боль пройдет и Мэри будет чувствовать себя хорошо.

Джеймс опустил глаза и кивнул.

– Ох да, она будет… я хочу сказать, она тоже надеется, что к утру все пройдет.

– Я могу что‑нибудь для нее сделать? Можно ее навестить?

– Нет‑нет, я уверен, она уже легла в постель.

– Что ж, Джеймс, хорошо. Если она еще не спит, ей было бы полезно выпить чаю с ложечкой меда, а может быть, и с капелькой сладкого вина.

– Да, я ей это предложу.

Джеймс залился краской, и его лицо стало почти такого же цвета, как волосы Мэри.

– Я хочу сказать, я пошлю к ней кого‑нибудь из девушек, если она захочет.

– Спасибо. Передай ей мои наилучшие пожелания.

– Передам.

– И еще, Джеймс…

– Да, мэм?

– Скажи ей от меня «спасибо».

– Скажу. Думаю, она поймет, за что именно, графиня.

– Конечно поймет. Мы с ней друзья навек, на мизинцах побратались.

Джеймс сдавленно хихикнул и попятился.

– На мизинцах, – повторил он, – Вот смех‑то!

Король посмотрел на Изабель с откровенным замешательством.

– Хочешь объяснений? – спросила она.

– Если ты объяснишь мне, что здесь произошло, то – да, хочу.

– Кратких или желаешь развернутую версию?

– Таких, которые я смогу понять.

– Ладно, вот мое предположение. Джеймс ушел во время ужина, чтобы повидаться с Мэри. Мэри оценила ситуацию и прислала Джеймса с извинениями, давая понять, что этим вечером не будет врываться в мою комнату для того, чтобы помочь мне приготовиться ко сну.

– Потому что?..

– Потому что не хочет мне мешать.

– Мешать в чем? Она предполагает, что к тебе придет мужчина, Изабель? Ты кого‑то ждешь? И кого же?

«Так, Вивиан, я уже ничего не понимаю. Здесь все мужчины такие тупые?»

«Но он же только что сражен чувствами, к тому же чересчур потрясен недавней историей с супругой».

«От его толстолобости я дар речи теряю!»

«Ох, действуй, Изабель, на самом деле это очаровательно!»

Пожалуй, Вивиан права. Изабель понимала, что душевные раны Артура вряд ли успели полностью затянуться. Может быть, исцелить их – это часть ее задачи.

Она посмотрела на Артура и коснулась его щеки, желая утешить. Его глаза молили об ответе.

– Артур…

– Скажи мне правду, Изабель!

– Выслушай меня. Мэри стала моей доверенной подругой. Она знает меня лучше, чем кто‑либо здесь.

– И что?

– Как ты думаешь, почему она решила отойти в сторонку? Для кого захотела освободить дорогу? Она ведь почувствовала, что я хочу с кем‑то провести время… с кем?

– Каждый мужчина захотел бы остаться с тобой. Я даже и подсчитывать не стану…

– Артур! Как ты думаешь, ради кого Мэри готова нарушить все правила и забыть о своих обязанностях?

Изабель увидела, как свет понимания начал постепенно загораться в большой глупой голове этого мужчины. Это было очень забавно, однако она прекрасно понимала, что в такое мгновение смех неуместен.

– Ради меня? – спросил он.

– Кто еще мог выиграть такой приз?

– Она хочет дать нам возможность остаться наедине?

Изабель покачала головой.

– И Джеймс тоже. Они сговорились устроить так, чтобы мы остались одни и никто нас не потревожил.

– Так другого мужчины нет? – спросил король.

У Изабель сжалось сердце. Она положила ладонь на руку короля.

– Я знаю, что тебе причинили сильную боль, Артур. Но ты не исцелишься, если будешь думать, что я тоже могу тебя ранить.

Король сжал ее руку, поцеловал пальцы и прижал к своему сердцу.

– Я виноват, Изабель. Не знаю, как вымолить прощение.

Она могла бы предложить ему сразу несколько способов. Но сначала – главное.

– Ты доверился мне потому, что почувствовал: мне можно доверять.

– Это верно.

– Но к вечеру твое доверие растаяло.

Король нахмурился. Сердито нахмурился.

– Неправда. Это разные вещи, Изабель. Я доверился тебе в личных делах.

– И я не оправдала доверия?

– Дело не в этом.

– Так объясни в чем.

– У тебя очень много друзей‑мужчин. И многие мужчины готовы сделать что угодно, чтобы ты стала счастливой. Ты даже моему сыну сумела объяснить, что такое преданность. А мне это никогда не удавалось.

– И к чему ты ведешь?

Король опустил взгляд и наконец решился.

– Тебя желают очень многие мужчины, Изабель. Это терзает меня.

«Ох, Вивиан, как мне хочется дать ему хорошего пинка под зад!»

«Вполне тебя понимаю, Изабель, но придумай что‑нибудь получше».

Она немного подумала.

– Что произошло сегодня в лесу, Артур?

– Я признался тебе в своих чувствах, – ответил он.

– И?..

– И ты тоже рассказала о том, что чувствуешь ко мне.

– Разве я лгала?

– Если бы это было ложью, я бы не вынес такой боли.

– Так перестань сомневаться. Мэри изо всех сил старается дать нам время побыть вдвоем. И все могло бы быть прекрасно. Ты мог бы наконец показать мне, как снимается твоя одежда. Мы могли бы заняться любовью. Но ты уверен, что я такая же, как все, и твое доверие ко мне угасает.

– Ох, только не надо вот так заканчивать вечер, Изабель. Да, я совершил много ошибок и очень об этом сожалею. Но ты лишь сегодня сказала, что любишь меня, и я не позволю тебе забрать эти слова обратно только потому, что я… болван? Ну да, я болван. Но я люблю тебя всем сердцем. Я отвечу за свои ошибки, Изабель, но чувства к тебе я отказываюсь признать ошибкой. Только скажи, если ты действительно отвечаешь на мою любовь, то как быть с остальными мужчинами?

– Да нет же никаких других мужчин, Артур! Том, Дик и Гарри – просто мои друзья. Что касается прочих в этом замке, я уверена, твои тревоги преувеличены. Никто ни разу не сказал мне чего‑то неподобающего. Ну, разве что Мордред, но с ним мы уже разобрались. А остальные в твоих владениях? По‑моему, все они безупречные джентльмены.

– Но я вижу, как они смотрят на тебя. Я слышу, что они говорят во время тренировок. Я вчера чуть не убил мечом Эдварда. Многим хочется сблизиться с тобой. Я выхожу из себя, когда думаю, что кто‑то ведь может и попытаться.

– А я вижу, как все горничные чуть ли не падают в обморок каждый раз, когда видят тебя. И слышу, как они хихикают и говорят, что служат самому красивому королю в мире. Но разве я обвиняю тебя в том, что ты ведешь себя с ними неподобающе?

– Я и не стал бы!

– Так вот и я не стала бы! – сердито бросила она.

Они яростно смотрели друг другу в глаза. Изабель чувствовала себя так, будто попала в средневековый лагерь первопоселенцев и сражается за аппетитный кусок земли.

Наконец она глубоко вздохнула, стараясь успокоиться.

– Нет никаких других, Артур. Ни здесь, ни в Окла… в Дюмонте. Если хочешь, можешь допросить Тома, Дика и Гарри. Они тебе скажут то же самое. Вообще‑то, я думаю, они просто посмеются, услышав твое предположение.

Король склонил голову набок.

– И почему же? Ты так прекрасна, и умна, и забавна. У тебя должно быть множество поклонников, готовых поспорить за твою благосклонность. И просить твоей руки.

Изабель рассмеялась.

– Ошибаешься. Я занята командировками, у меня нет на это времени.

– Командировками?..

Она неопределенно взмахнула рукой.

– Ну, знаешь, у графини всегда множество дел.

Наконец Артур улыбнулся.

– Ну да, графские дела.

– Да, ты ведь понимаешь. То и дело слышишь: «Эй, надо сделать это, эй, надо сделать то!»

– Ах да, графские обязанности…

– Верно. Ты тоже постоянно занят делами королевства.

– Да, конечно. И все время говорю: «Эй, сделай то, эй, быстро сделай это!»

– Вот‑вот.

Улыбка короля стала шире.

– Понимаю.

Конечно, он понимал. Даже если Изабель сама не до конца поняла, что сказала.

– Тогда почему я? – спросил он, – Почему именно теперь?

Ох эти мужчины… Похоже, необходимость льстить их самолюбию возникла далеко не в двадцатом веке. Эта традиция оказалась очень, очень старой.

Изабель коснулась руки Артура.

– На твои «почему» ответить нетрудно. Потому что я почувствовала то же, что и ты, в тот самый момент, когда увидела тебя. Хотя и не знала тогда, кто ты такой.

– Изабель, тогда ты меня испугалась.

– Да, ты меня напугал. Ты имеешь привычку подкрадываться так бесшумно, что это вызывает ужас. Но как только ты улыбнулся, Артур, я зажарилась, как тост.

– Как тост?

– Загорелась. Была захвачена тобой. Увлечена.

– О!.. Похоже, мне нравится этот «тост». Значит, я тоже зажарился.

Она кивнула, скрывая улыбку.

– Так что, Артур, кто может знать, почему это случилось именно здесь и сейчас? Как ты говорил – наверное, это судьба. Разве я думала о том, что полюблю женатого короля? Вряд ли. Особенно такого, который до сих пор горюет из‑за… ну, разного. Я не выбирала ни это время, ни это место, ни этого мужчину. На самом деле это последнее, что могло бы прийти мне в голову, – что я влюблюсь в короля Артура.

Черт побери, вот это была самая настоящая правда!

– Но я не могу ничего ни изменить, ни объяснить.

– Разве что можешь объяснить свои «эй‑графские» дела.

Изабель толкнула его в плечо.

– Да ты надо мной смеешься!

Король потер руку, как будто получил могучий удар.

– Немножко дразню, моя милая леди. Ты из тех немногих людей, кто может давать столько же, сколько берет. Я искренне восхищаюсь этим качеством, оно доставляет мне огромное удовольствие.

Последнее слово как будто повисло в воздухе между ними. Наконец Изабель осторожно кашлянула в кулак и сказала:

– Так я развеяла твои страхи, король Артур?

– Да. И мне очень жаль, что я высказал сомнения.

– У больших плохих королей сомнений не бывает. Они просто ходят с важным видом и занимаются королевскими делами.

– Ах да, и как только я мог забыть? Спасибо, что напомнила, графиня!

Он поцеловал Изабель, прижав ее к своему крепкому, по‑настоящему крепкому телу.

Его губы скользнули по ее лицу, приласкали висок, потом коснулись мочки уха.

– Ты чудесно пахнешь, – прошептал король. – Ты всегда чудесно пахнешь.