2020-08-05
66
(Рассказ Саши Гранкина)
Мы с моей подружкой Галей были в гостях у знакомой, психолога, которая работала с детьми, чьи родители были лишены родительских прав. Понятно, вполне страшное место. И вот она долго-долго рассказывала нам об этих детях, жутко печально, даже, я бы сказал, торжественно-печально. Когда она рассказывала про мальчика, с которым тогда работала (его в детстве насиловали и всякое такое), мы с Галей в какой-то момент переглянулись, а потом я повернулся к этой психологине и говорю: «Слушай, а ты можешь хоть раз улыбнуться, пока обо всем этом говоришь?» Она сжала губы и сказала, что нет, никогда, это слишком для нее серьезно. И тогда мы с Галкой, не глядя друг на друга, одновременно расхохотались.
ИНТЕРВЬЮ С САШЕЙ ГРАНКИНЫМ В КОРОТКИЙ ПЕРИОД
УВЛЕЧЕНИЯ ДЗЭН-БУДДИЗМОМ. (Д—16, стр. 33)
И—29.
Дерево с отклонениями
(Рассказ Саши Гранкина)
Я тестировал тогда детей в какой-то школе… Они там рисовали дом, семью, дерево, еще какую-то белиберду, а я делал умные научные диагностические выводы. Ну вот, рисует мне один мальчик дерево, у которого ветки отходят от ствола очень странным образом. Эдак вот так вот, ну, скажем, наподобие скрипичного ключа. Очень странно. Я никогда такого раньше не видел. Открываю я руководство к тесту, смотрю все возможные конфигурации — нет такой. Я не поленился и даже сходил к своему преподавателю, который давал нам в институте диагностику, показал ему — по нулям, он тоже такого не видел. Сказал, что странно это, что мальчик, возможно, с отклонениями, и надо за ним дополнительно понаблюдать.
И вот через три дня иду я в эту школу через городской парк, где ходил всю жизнь, вдруг поднимаю голову — и вижу точно такое дерево, и ветки отходят от ствола наподобие скрипичного ключа.
ХУДОЖНИК, ФИЛОСОФ И ОБЕЗЬЯНА. (И—21, стр. 100)
И—30.
О глубине взаимопонимания
(Рассказ Саши Гранкина)
В любимом городе N проводил я как-то семинар, посвященный всё тому же самоосознанаванию. В последний день у одной участницы, женщины средних лет, был день рожденья. Я дарю ей свою книгу, она просит подписать. Сижу, думаю. Вдруг она говорит: «А знаете, напишите мне, пожалуйста, ту фразу, которую мы вчера хором повторяли. Такая замечательная фраза». Я сижу и не могу вспомнить — что-то мы правда вчера декламировали, а вот что? Она говорит: «Подождите, она у меня где-то записана». Роется в бумагах. Я сижу тихо, я вообще тогда работал до звонка, а потом слегка умирал. Потом она восклицает «Ага!» — и показывает мне листик, а на нем написано: «Нас во все времена кто-то вел».
Тут уж я, конечно, вспомнил. Вчера у меня — с другой участницей — была долгая и утомительная битва. Совсем не хотел человек за себя думать. Ну, и я ей: «По чьим же заветам вы живете?» А она: «Неважно, по чьим». Я: «Вот как?» И тогда она: «Так было всегда. Нас во все времена кто-то вел».
Я просто обрадовался такой фразе (выдала! всё же уже убеждение, а не болтовня) и попросил: «Давайте мы сейчас все несколько раз повторим это хором». Автор фразы отказалась ее повторять, еще кто-то сжал губы, но, в общем, худо-бедно, мы несколько раз, и я громче всех, продекламировали: «Нас во все времена кто-то вел. Нас во все времена кто-то вел…»
Вот такая замечательная фраза, она протягивает мне ручку и просит надписать — совсем серьезно, а не в шутку. Я смотрю на нее и вижу утес, для которого жалкие птицы иронии не значат ничего. Они могут кричать над ним, биться о него грудью или вить в нем гнезда — утес неколебим.
Я взял свою книгу и вывел на титульном листе «замечательную фразу». Только — совсем как здесь — заключил ее в кавычки. От себя самого. И подписался.
КРАТКИЙ КУРС РАБСКОЙ ПСИХОЛОГИИ И ПИГМОТЕРАПИИ.
(М—6, стр. 68)
И—31.
