Важеозерский. 25 марта

17 18 19 20 21 22 23

Тишина. Голгофский крест

Освящает ширь небес.

Снега горы намело,

А на сердце так тепло

От молитвы бесконечной,

Увлекающей нас в вечность!

Монастырь. Еловый лес.

Храм святой. Христос воскрес!

Когда преодолеваешь Святые врата Важеозерского монастыря, оказываешься перед поклонным крестом. Живописное деревянное Распятие, утопающее в сугробах. Почему-то приходит мысль о том, что паломничество сюда, не говоря уже о постоянном обитании, — это крест. И нас предупреждают об этом прямо у входа. Подумай, мол, путник, зачем ты сюда пришёл, а? Хорошенько подумай. Не знаю, как кому, но мне что войти сюда — через силу, что выйти — тоже через силу, причем куда более «сильную», чем при входе:) Святое место — это тебе не пиар-поездка с туркомпанией, не развлечение и не отдых. Это, скорее всего, дар Божий. То бишь вещь крайне непредсказуемая. Помнится, у отца Сергия Адодина в притче «Бог в мои двери» персонаж стоит перед дилеммой: к нему в квартиру стучится Иисус Христос — открывать или нет? Для нас этот вопрос кажется диким — как так? Ведь это ж сам Господь!!! Но…

Ведь «Он никогда не приходит с пустыми руками, но в них может быть всё, что угодно. От новой печени до раковой опухоли. От рек воды живой до огня с небес. От трёх узельцов злата до канистры бензина. И нечего тут удивлённо брови поднимать! Помню, помню я цветаевское «Значит Бог в мои двери — раз дом сгорел». Никогда не угадаешь.

А не открыть дверь нельзя. Всё-таки, Господь. Он же не только в веянии тихого ветра. Творец неба и земли, как-никак. Может и обидеться. Тогда пеняй на себя. Да и не уйдёт ведь: «Се, стою у двери и стучу. Если кто услышит Мой голос и отворит дверь, войду к нему, и буду вечерять с ним, и он со Мною».

Войду!

То есть, когда я открою дверь, Иисус войдёт в мой дом, чтобы потрапезничать со мной. И тут либо я накрываю на стол, либо у Него всё с собой есть. Вышли рыбаки-апостолы на берег, желая накормить своего Господа свежепойманной рыбой, а их уже ждал костёр с рыбой печёной. Но то апостолы. Другим же приходилось самим накрывать на стол. Но и тут не всё так просто. Вечерять со Христом — это ещё и образ пира из притчи Луки и Матфея. А те, в свою очередь, имеют в виду Царствие Небесное.

Царствие.

Небесное.

А я только начал копить на зимнюю резину. Финскую, со специальным узором. Всё, отъездился».

Хорошая такая притча. Злободневная. Полюбопытствуйте на досуге. А мы пока дальше попутешествуем. Взгляд застревает на строящейся часовне над могилой инока Владимира. Она ещё не закончена, а уже дух захватывает от красоты и тишины. Мощные серые брёвна и доски, внутри строения явно напоминающие рёбра, а в роли сердца — последнее пристанище инока, покрытое еловым лапником. На могиле белая плита с надписью «Блажени мертвые, умирающие о Господе; ей, говорит Дух, они успокоятся от трудов своих, и дела их идут вслед за ними» (Откр. 14:13). Старый деревянный крест украшен, судя по всему, словами, выражающими суть иноческой, да и вообще всякой христианской жизни: «Господи, да будет воля Твоя». Да-а. Прямо не часовня, а педагогическая поэма от Бога Живаго. Можно было бы сесть и больше никуда не ходить, потому как здесь до конца дней своих заветов для исполнения хватит. Точнее, заповедей. Но есть Божия заповедь, которая гласит, что один день посвяти Господу Богу твоему. То есть пора на литургию в храм Всех Святых.

Сегодня Православная Церковь вспоминает преподобную Марию Египетскую. Покаянный подвиг, не имевший аналогов в подлунном мире. Честно, накануне я пыталась собраться с мыслями, чтобы сформулировать для себя, чем наиболее ценен для нас опыт святой отшельницы и пришла к выводу, что лучше, чем в тропаре ей не скажешь: «В тебе, мати, известно спасеся еже по образу,/ приимши бо крест, последовала еси Христу,/ и деющи учила еси презирати убо плоть, преходит бо,/ прилежати же о души, вещи безсмертней.// Темже и со Ангелы срадуется, преподобная Марие, дух Твой». То бишь опять религия победила магию и беспутство, т. е. сердечное утверждение «Да будет воля Твоя» попрало обратный тезис «да будет воля моя». Вонми, христианин! Плоть преходит, душа бессмертна. Думай, о чем «прилежати» следует. Особливо в наше время. Эпитетами сыпать не буду. Вы их и так пачками и тачками вспоминаете, когда неохота крест брать и за Христом на Голгофу шагать, и требуется оправдание бездействия и нравственной невменяемости, которой, кстати, была подвержена святая Мария аккурат с 12 до 29 лет, причем посреди вдрызг православного общества. Там и храмы были открыты, и евангельские проповеди регулярно воздух сотрясали, и не хватали никого, не мучили, христианство стало некатакомбным, но вот ослепляет человека страсть. Да. И требуется нечто сверхъестественное, чтобы переломить привычный ход вещей. Например, пребывание у святыни, которое способно перевернуть человека на 180° и отправить на 17 лет в пустыню, душу очищать от греха. Побиться за неё до крови. Поступок.

— Не помню, кто сказал, что жизнь — это поступок, действие! Причем совершаем мы его каждым своим дыханием, каждым шагом к Богу. Или от Него. Каков ваш выбор.

Это с нами отец N. беседу проводил на великопостную тему. Собирал в кучу наши расшалившиеся мыслишки своей убедительной риторикой. Начал с дел любви, которые начинаются с… помысла. Я вот иногда думала, почему с нами не говорят об азах, первоэлементах, базовых вещах. Ну, вот стоишь ты в храме лет десять, уже и о варлаамо-паламитской полемике слыхал, и о том, как бездомным правильно подавать или не подавать, и об анафоре и как её следует слушать, и кто такие «нищие духом», и какому святому молиться от зубной боли, и не знаю ещё о чём, и тут вдруг — бац! Выходит людь в чёрном с крестом наперевес и начинает горячо говорить о палочках и прописях. Когда уже в алгебраических дробях полный швах и почерк испорчен донельзя.

— Всё начинается с помысла. Мы не замечаем, как мы общаемся, не задумываемся об этом вообще, поэтому позволяем себе сквернословить, пустословить, огрызаться. А что мы думаем? Нам всё равно, а ведь это передается ближнему. И сейчас, поскольку мы живём в новозаветные времена, с нас на том свете спросится за наши помышления, за то, как мы ими услаждались и тем самым участвовали в делах тьмы. Потому что когда мы мыслим злое — это тройной грех: против Бога, против своей души и против ближнего. Надо также понимать, что если я буду думать о человеке плохо, то камни в конечном итоге полетят в меня. Вам не страшно? Мне страшно. И чтобы этого не происходило, можно прибегать к самоукорению. Это не запиливание себя до смерти, как некоторые полагают, а сопротивление мысленной грязи, когда ты видишь себя полным грешником, а не красивым, милым человеком, которому все досаждают.

У отца N. сегодня были именины — Церковь празднует память прп. Симеона Нового Богослова, на иконе которого есть надпись: «Ум, соединившись с Богом, становится светом и видит Свет светов». Это изречение из его «Сотницы второй». По этому поводу отец N. заметил:

— Вот к чему надо стремиться в осуществлении свободного выбора: или соединяться с Богом, или идти к сатане. Понимаете, нельзя слушать помыслы от нечистого — помыслы зависти, злобы, ревности, чревоугодия, сребролюбия и т. д. Надо плюнуть на них и озаботиться тем, что помышления из сердца выходят. Что ж там в том сердце тогда творится? От нашего выбора зависит не только наша участь, но и участь всей Земли: уничтожу я её грехом или детям своим в наследство оставлю.

Т. е. надо постоянно выбирать так: я злого не мыслю, побеждаю зло добром. Дали мне в репу, а я «спасиБо, дорогой!». Ни с кем я не воюю, только к Богу молитвенно взываю. И запомните, если будете гордиться, жизни вам не будет, потому что постоянно всё станет расклеиваться, разрушаться, ломаться, ибо «Бог гордым противится, а смиренным даёт благодать» (1Пет. 5:5). И к молитве всегда надо присовокуплять действие. Вот злословит вас кто-нибудь, а вы ему — земной поклон с возгласом «Прости!» Ну и посмотрите потом на выражение его лица…

Опыта молитвенного очень не хватает, чтобы это понять. Бог нас слышит всегда. Всегда! И если по нашей молитве что-то сразу не происходит, то значит, время не пришло, и нужно воспитывать в себе смирение, чтобы принимать Божию волю. Главное — поставить Бога перед собой и не поворачиваться к нему спиной. В пост самое время этим заняться.

Странно слышать, что есть христиане, которые не постятся и не понимают, что пост есть великое благо, дарованное христианам. Эти люди явно не ведают, что творят. Такие безумцы уже были в истории — Христа к Кресту приколачивали. Тоже не ведали, что творили. Я не хочу быть распинателем Христа. Поэтому нужен пост, дабы не уподобляться этим безумным. Оценить надо, что мы в Православной Церкви. Какая милость Божия! Не в ашраме, не с буддистами, не в базиликах, а здесь, где у души все возможности быть с Богом. И это твоя ответственность. Как спасаться? Не в лес бежать! Уединение не помогает, если ты к нему не готов. Надо трезво понимать, что «я погибаю!», а не тот, которого я злословлю или ревную. Не он виноват. Это моя душа не хочет молиться, я ленюсь, я не читаю Евангелие, а кто его не читает, тот мёртв. Я сам виновник всех своих бед. И не думайте, что «так ведь все живут!» Не надо смотреть на всех. Если все в сторону ада собрались, в вечный огонь, так мне что — от Христа, что ли, отказываться? Вспоминается Раневская, которая лежала с «беломориной» под конец жизни и вздыхала: «А что меня ждёт? Тьма!» У неё, может, и тьма, но у нас-то, в Церковь ходящих, встреча со Христом должна состояться!

Вы вот сделали малое дело любви, пропели мне «Многая лета». А много, наверное, и не нужно, потому что здесь на земле жить... Был один батюшка, который так говорил: «Многая лета мне не надо. Покаяться бы — и домой». Нам оставлено покаяние, говорили подвижники. Не вериги, не власяницы, не столпы осваивать, а орать каждый день в Небо: «Господи, прости!» Приносите покаяние, читайте Иисусову молитву. Она есть то, что заповедано всем людям. И старайтесь не упустить оставшиеся две недели перед Пасхой, нужно очиститься, чтобы войти в её радость.

Узнав направление движения — вхождение в пасхальную радость, — мы пошли. Каждый в свою сторону. Кто Богу вопить о спасении, кто удивляться происшедшему и услышанному, кто котам монастырским хвосты крутить, кто в укромном углу вздыхать… Все мы разные, слава Богу, но объединенные из расточения на этот день литургией, монастырём, общим небом над головой, воскресным днём, а значит, Христом Воскресшим. Пасха-то случилась уже сегодня. Пусть и малая.

…И как всегда, выйти за Святые врата Важеозерского монастыря было трудно:) Слава Богу за всё! И за это.

АДАМОВЫ КОСЯКИ

Ну да, были сегодня, слава Богу, в Важеозерском. Ну да, не упомнить, в какой по счету раз. Преображенский храм на месте, Всехсвятский постигла та же здоровская участь. Небо голубое, солнце жёлтое, монахи в черном, миряне в пёстром. А излагать про эту райскую идиллию я чего-то не в состоянии. Ведь «Адам умудрился накосячить в раю, а Лот сохранился в Содоме. Всё зависит от нашего восприятия жизни», — сказал нам на беседе после литургии монах Y. И на этом можно поставить точку, потому что нужно усвоить хотя бы это. «Подай, Господи!» Так что я не могу того, чего не могу, поэтому буду о своём варить-переваривать.

В Важеозерском осень. Она коснулась деревьев, травы и даже мраморной плиты на могиле блаженного инока Владимира. Раскидав с неё опавшие листья, читаешь: «Блаженны мертвые, умирающие в Господе; ей, говорит Дух, они успокоятся от трудов своих, и дела их идут вслед за ними» (Откр. 14:13). Что ни на есть осенняя цитата. Когда жизнь на закат, самое время подумать о блаженстве мертвых, в Господе умирающих. И ведь даже спрашивать резона нет: а в чем здесь блаженство? Вопрос в корне неправильный. В Ком оно? В Господе. Почивший инок учит даже из-под могильной плиты! Наверное, за этим в монастырь и едешь — помолиться, святыням поклониться и поучиться тому, чего нет, чаще всего, в миру. Памяти смертной, молитве, вниманию, рассуждению…

— Рассуждение, по словам прп. Антония Великого, суть главная добродетель. И её сейчас остро не хватает, — говорит отец Y., обаятельно улыбаясь и лучась спокойствием, как только что сошедший с конвейера танк. И дальше следует пространный рассказ о том, как люди уповают на священные предметы, иконы, «земельки» и «маслица», которые якобы будут за них спасаться и вести духовную жизнь. То бишь форменное язычество: дайте мне икону для козерога. Для козерогов подходит святой Власий — покровитель скотов. И т. д., не сильна я в пересказе бреда. А есть и посильней вещи — например, причащаться для крепкого здоровья, счастья и долгих лет жизни. Отец Алексий Уминский однажды, широко раскрыв глаза, увещевал, что, дескать, мы Христа целиком причащаемся, в том числе, с Гефсиманью и Голгофой. И где здесь о здоровье? Вот где собака-то порылась. Адам опять косячит. «Земельку» развеет ветер, масло высохнет, воду выхлестают, а вот возникнет ли желание добровольно переть на Голгофу? Это вам не «Мотильду» до молекул разбирать.

«Тётя-Мотя» меня обломала, потому что… Когда это происходит в тихой обители, хочется сказать: «Может, хватит уже, товарищ фашист? А то всё газовая камера да газовая камера!» Даже распространяться не буду. Стоило мне заходить за мощную ограду от мира из кирпича, если мир меня встретил и там? Это риторика, ответа не требующая. Сам же отец Y., помянув апостола Павла, произнес, что идолы мира для нас ничто. А такое впечатление, что НЕЧТО. Стойкое впечатление до рвотного рефлекса. Ладно. Смирение — тоже добродетель, не уступающая рассуждению. И что характерно, вознаграждаемая. Мы после беседы побродили по осенним дорожкам и наслушались тишины. Внутренней. Полагаю, вы оценили.

В общем, порадовал нас Важеозерский — и службой небесной, и храмами намоленными, и отцом Y. солнцеподобным, и погодой, и природой. И главное — новой встречей со Христом, Пребывающим во всем и щедро Дарящим жизнь, одухотворенность и радость, после которой косячить не тянет ни разу.

Конец и Богу нашему слава!

НЕИЗВЕСТНЫЙ ИНОК

(глазами осляти)

Что можно сказать о блаженном? Родился, бродил, почил…

Мотался меж пунктов А с Б на благословенном осляти,

Молился, внимая Богу, утешал, удивлял, лечил,

Смирялся, смирял, распинался, кормил, заключал в объятья.

Что можно сказать о блаженном, о котором знает лишь Бог,

Создавший восьмое таинство в человечьей страждущей плоти,

От которой ждали чудес, заключали в домашний острог,

А он ускользал тихо в ночь при любой погоде?

Что можно сказать о блаженном — послЕ торжествующей Церкви,